"Случайные встречи.часть 1"

Время беспощадно.  

Снова май.  

Чувствую себя джунгарским хомяком, бегущим в колесе. Оно крутится под моими ногами, я бегу и остаюсь на месте. Июль, август, осень пронеслась одним ноябрьским месяцем, январь, еще несколько дней и вот, уже над головою май, да какой холодный, зараза! За окном светит солнце, а на термометре три градуса тепла. Так же и с людьми бывает: с виду кажутся теплыми, приветливыми, а проберешься глубже – жестокий холод. А ведь бывает и наоборот. Втайне я очень надеюсь, что отношусь к тем, кто наружностью, первым впечатлением отторгает, но внутри содержит столько тепла, что хватит обогреть многих.  

Неделю назад я получил телеграмму: «Брат, сто лет не видались. Скажи адрес и время, приду».  

Да, теперь у всех есть мобильный телефон, а я оного не имею. И всякий считает своим долгом сделать мне вопрос: «Почему же? Как так? » А у самих вместо рук мобильники, вместо мозга дребедень, надиктованная сетью, вместо рта телефонная говорилка. Возможно, у меня есть страх, следуя за стандартами массы, стать еще большей посредственностью, чем я есть. И скорее всего мне совсем некому позвонить… Кроме брата, конечно, и моей пожилой матери. Последнюю я, как добросовестный сын, навещаю исправно. Ну как исправно… Два раза в год.  

Итак, мой предприимчивый брат Григорий нашел способ вытащить меня на встречу.  

Я оделся по-зимнему, взял трость и вышел. Несколько слов об этом дивном предмете: трость моя имеет рукоять в форме головы орла, шафт буковый, цвета красного дерева. Это моя опора, почти друг. Приобрел я ее не ради имиджа, правда. Около месяца назад по неосторожности я имел несчастье сломать ногу. Признаться, поначалу я геройствовал и на вторую неделю перелома пытался ходить самостоятельно, отчего кость все не могла срастись. Нога болит, когда ступаю, поэтому без трости теперь не выхожу.  

Эта дивная вещица повлияла на мое чувство эстетики и вкуса, и я взял еще себе шляпу с неширокими полями, и почти ощущал себя дворянином из позапрошлого века.  

Я назначил встречу в ресторане на ***ской улице. Несмотря на то, что это место находится в центре Петербурга, здесь тихо, два этажа и вид на реку и мост.  

Поднявшись на второй этаж, я занял столик у окна, поставил трость у подоконника, шляпу повесил на вешалку. Официант, молодой человек с весьма бледным лицом и невыразительными чертами, поспешил осведомиться о моем желании сделать заказ.  

– Черный кофе, – сказал я.  

Это приятно – почувствовать спокойствие, обратившись лицом к солнцу, смотреть, как его лучи блестят на подрагивающей от течения глади реки. Хочет ослепить меня. Дивно. Много лет хочет ослепить меня, а я все не поддаюсь. Лучи, купающиеся в мелкой ряби воды, напоминают мне женщину с ее озорством, манящей улыбкой, игривостью, соблазном, заключенным в самом ее существе, с ее юбкой, в которой запутался ветерок; женщину почему-то с ямочками на щеках при улыбке. Я только теперь подметил: на щеках когда-либо любимых мною женщин при улыбке появлялись ямочки, в моих глазах это верх женского очарования. Да, немногих я любил…  

Глянув на часы, я отметил, что пришел раньше назначенного часа. Даже к лучшему. Отрадно было сидеть в одиночестве и смотреть в окно. Правда на мгновение мое одиночество нарушил официант, поставивший передо мной чашечку с блюдцем и чайник.  

– Извините, – произнес я. – Я этого не заказывал.  

– Черный чай, – не без удивления уточнил мой заказ официант.  

– Нет, – покачал я головой и добавил вкрадчиво: – Черный кофе. Я просил черный кофе.  

Он смешался и стал забирать чайник и чашечку с блюдцем со словами:  

– Ох, прошу прощения! Сейчас принесу кофе.  

– Ничего, не спешите, – успокоил я его.  

Мой взгляд вновь обратился к улице. Под окном медленно двигались автомобили, по набережной иногда проходили люди. Моя память любит находить в прохожих черты знакомых мне людей, с которыми, например, меня давно что-то связывало, которых я давно не видал; сознание дорисовывает образ и выходит так, что я вижу человека, не встречавшегося мне чрезвычайно давно. Порою  

это отрадные встречи, порою будоражащие горечь воспоминаний. Вот и теперь, когда я спокойно и даже умиротворенно глядел в окно, мне привиделась Лиза. По набережной шла девушка с короткой стрижкой точно такой же, какую носила Лиза, когда мы познакомились. Сходство дополняли рыжее пальто и небрежно повязанный шарф на шее. Удивительное дело: я, зная наверняка, что это не Лиза, не отрывал глаз, наслаждался милым образом, узнавая каждую черту. Девушка исчезла вдалеке. Наверное, где-то она переходила теперь дорогу. В груди как-то все съежилось, по жилам вместо крови потекла тоска.  

Я оставил Лизу около месяца назад при странных обстоятельствах: чрезвычайно глупым образом сломав ногу, я отправился в травмпункт в сопровождении ее бывшего любовника. Я не вернулся из больницы. То есть из больницы я отправился к себе домой, а потом, как последний трус, украдкой, пока Лиза была на работе – я знал наверняка – пришел в ее квартиру, собрал свои немногочисленные вещи, оставил ключи соседке и сбежал. Стыдно вспомнить, как дрожали мои руки от страха, что вот-вот явится она и застанет меня за подготовкой к окончательному бегству, явись она тогда все б пропало. Никаких объяснений у меня для нее не было, в арсенале не имелось ничего, кроме слов нежной любви.  

В мои не слишком глубокие раздумья ворвался официант.  

– Ваш кофе, – любезно сообщил он, подавая чашечку с долгожданным напитком.  

– Благодарю вас, – сказал я.  

Кофе оказался изумительным, он стоил того, чтобы столько ждать. Мой брат тоже стоил того, чтобы ждать. Время подошло.  

Наслаждаясь горячим кофе, я невольно вернулся к прерванным мыслям о моем постыдном бегстве. Не знаю, гадко ли это, подло ли, малодушно ли, отвратительно ли. В жизни моей почти всегда складывалось так, что своих женщин я оставлял сам. Допускаю, что, не ведая подробностей, всякий может назвать меня подлецом. Всегда наступал такой момент, когда моя любовь оказывалась неподходящей, ненужной… А если отбросить всю эту романтику и самолюбование в самоотречении, то попросту меня переставали любить. Но упрекнуть меня было не в чем, поэтому указать на дверь ни у кого не хватало духу. Скажем, эту ответственность я брал на себя, я им помогал.