Исцелитель душ человеков

"и говорит им: идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков. И они тотчас, оставив сети, последовали за Ним. Евангелие от Матфея"  

1.  

Старик зорко глянул на меня исподлобья:  

– Ты псих?  

– Я?  

– Ты, ты! Я вижу – ненормальный, словно не в себе, как в бреду!  

– Я нормальный  

– Нет, ты конченный псих!  

Старик раскашлялся, а затем собрал слюну с характерным звуком и шмальнул рядом с моим ботинком.  

– если бы я плевал – плевал тебе в морду!  

– Ааа!!! Вот значит как!!! Из себя выходишь, кретин?  

– Я спокоен, внутри меня гармония!  

– от тебя смердит сумасшествием!!! Я бы разбил твоей бошкой стекло трамвая!!!!  

– попробуй!  

– Ну нет, с такими как ты лучше не связываться!!!! Но я бы с превиликим удовольствием скрутил тебе твою больную голову!!!  

Я уже ничего не ответил, мне порядком надоело говорить и слушать старика. Я поднялся и прошел вглубь трамвая. Дождался своей остановки и вышел. Когда трамвай отъезжал, я оглянулся и увидел старика в окне ; он прижался лицом к стеклу, так что расплющило. Он что-то говорил. Я помахал ему рукой. Пошарил в карманах, достал сигарету и закурил. Выдохнул дым в морозный воздух ноября и направился к своему дому. В ту пору я жил на первом этаже трёхэтажного многоквартирного дома в не совсем приятном районе. По вечерам тут обычно шатались пьяные, и ещё всякого рода человеческая шваль. Нет, не подумайте, я не смотрел на них свысока. Я почему – то думал, что могу их всех исцелить. Все они были очень тяжело больны, и я представлял себя их последним спасителем. В один из дней я соберу их всех и скажу им одно лишь слово, которое долго и упорно стану искать вечерами, и вот, наконец, найду, ; скажу им, и они все исцеляться.  

Я проходил меж домов и видел одно и тоже: сборища потеряных людей. Я подошёл к дому. Как сказала Гертруда Эрнесту – "все мы потеряное поколение". Так- то оно так. Но все ещё можно поправить, есть лазеечка, узенькая щелочка, куда я войду своим мощным клинком, полным света и разума! Да, будет больно, по – началу, а потом даже приятно.  

Квартирка моя была не хитро убрана. Стол, стул да лампа. И все такое серое, но кроме пола. Пол коричневый. Даже не ясно: толи его красили или просто напросто вылили несколько вёдер коричневой краски, и она растеклась сама собою!  

Утром я написал объявления и пошел расклеивать по району. В объявлении написал : "Сегодня в 20:00 в парке у фантана пройдет лекция " Как исцелить больную душу". Читает Иван Лаптев".  

Я хотел не только высказывать определенные тезы, которые разработал прошлой зимой; но, определенно, выслушивать каждого и даже походу менять тело лекции. Скорее всего лёгкий экспромт будет уместен. Если начну лишь сыпать утверждениями, люди возненавидят меня и побьют. Я не должен смотреть на них свысока. Говорить только наровне, как брат. Единокровный брат!  

Я пришел заранее. У фонтана ещё никого не было. Я прокручивал в голове тему лекции.  

Первым пришел охранник стоянки Аркадий, пожилой мужичок с лысиной.  

– Пиво бесплатное будет? – спросил он.  

– Пиво??? Нет, нет, будет очень интересная лекция!  

– Тьфу ты! Ну ладно раз пришел уже!  

Наконец начали подходить все остальные. Мадам по имени Снежана, дворник Лаврентьев, Любочка студентка медицинского техникума, отставной запойный полковник Чагаев, продавщица из мазагина Роза Швитке, ее любовник вечно унылый Роберт Дядюшкин. Все столпились напротив меня, а я встал на ограду водопада, давно сухого. И сказал:  

– Добрый вечер, дамы и господа! Вы все меня знаете! Я собрал вас чтобы прочитать лекцию о душе, и ее исцелению!  

Раздались аплодисменты, а дворник, сунув два пальца в рот, залихватски свистнул.  

– Спасибо, друзья! – радостно сказал я.  

2.  

–Я бы хотел начать нашу лекцию, но не с многозначительных вещей! А с простых истин, тем паче что они забываются скорее всего, и в довесок ко всему...  

– Веселиться успеть надо! – перебил меня полковник Чагаев.  

Я остановился  

– Что? – спросил я и снял шляпу  

– Ты думаешь, что умнее всех?  

– Позвольте, ни в коем случае, полковник, я лишь хотел..  

Дворник кашлянул и сказал:  

– Помнишь, Снежанна! я давал тебе бутыль красного!! А ты ушла к этому глупому полковнику!  

Мадам Снежана, закинув сумочку на плечо, перешла в наступленье:  

– Что?! Бутыль за меня? А ты не подумал, Лавруша, что я стою большего! Вот полковник это прекрасно знает!  

Чагаев кивнул.  

– Закрой поршивый свой рот!! Сколько ты в него приняла?? Забыла!? – разерепенился Лаврентьев.  

– Иди к черту!! – прошипела Снежанна.  

Все уже шло не так, как я планировал. Хотя и говорил о экспромте, точно не о таком, конечно. Тело лекции менялось по своему закону. И я чуял что температура повышается.  

Чагаев сел на скамью и закурил.  

Рядом с фонтаном стояло три скамьи места на два; и все расселись к этому времени, кроме Любочки.  

– Господа! Я собрал вас не для скандала!!! Целую зиму я писал лекцию, которая, наконец, готова! Перерыв гору литературы, я сделал определенные...  

– Да он уже не полковник! Вышвырнули как поганого пса! – закричал Лаврентьев- Что?? Завидую, генералу???? Может быть дворник и куда важнее всякого генерала!!! Генерал это лишь профессия, а дворник целое призвание!!!  

Лаврентьев встал, потому как он сидел рядом со Снежанной и остался стоять. Достал "Беломорканал" и закурил.  

Чагаев ещё раз сплюнул и сжал огромные кулаки. Лаврентьев, увидев это, икнул.  

– Так вот, господа, что я хотел сказать. Наши души бессмертны! И хотя, мы можем быть лучше, мы не стремимся к этому! Вот в чем казус!!!  

Я часто задаюсь вопросом – отчего же род человеческий так упорно стремится к разрушению? Не заложено ли в нас не тяга к содержанию, размножению, а именно к разрушению?  

– Потрахаться все любят! – крикнул Аркадий, до этого дремавший  

– Нет, не о том! Но кто бы думал именно о продолжении рода человеческого? Быть может вы читали "Крейцерову Сонату" Льва Толстого? Он там очень подробно описывает именно похотливрсть человеческую, такую тягу, а как именно он называет ее "спасительным клапаном", мол, похоть это есть тот клапан, через который род людской продолжается; но не пора ли ему закончится?  

– Вань, постой! Ты писал в объявлении, что излечивать души намерен? А сам ведёшь такие разговоры, что и жить не хочется! – сказала Снежанна.  

– Я желаю обозначить проблему, чтобы возник диалог, так сказать посеять семя! Плодом будет именно наш спор, в котором, быть может, мы доберёмся к истине! Но все вместе, неизменно, именно все вместе!!!  

– Ну ты, Ваня, брякнул! клапан! Толстой! Знаешь, мы там чего тоже проходим, – сказала вдруг Людочка, – в нашем медицинском техникуме! Люди размножаются по законам природы как все звери. И вообще- у меня три ухожера!  

– Вот, господа! Целую зиму я писал лекцию! Но теперь все сбилось! Кажется в сей момент я дошел до большего понимания, нежели сидя в своей коморке зимними вечерами! – сказал я, и, спрыгнув с ограды фонтана, подошёл к Людочке и взял ее за руку. Она глядела на меня большими зелёными глазами.  

– Людочка, солнышко, – сказал я полушепотом – слышала ли ты что-нибудь о любви?  

– О любви? – растерянно спросила Людочка, – Ну, конечно! Только, знаешь, Ваня. Любовь любовью, но мне нужно кое-что большее!!! Одной любовью сыт не будешь!  

Уже темнело, и в парке зажглись фонари.  

На минуту мы все замолчали. Я оглядел всех присутствующих здесь.  

Любочка -молодая девица, похожая на стрекозу, и дворник Лаврентьев – ещё не совсем пожилой человек с рыжими волосами и орлинным носом, стояли; Любочка, опершись на столбик, с надписью- "Не копать. Кабель", а дворник, покуривая папиросу, пинал листья.  

Снежанна, одетая в короткую жёлтую юбку, в синей карточке, с каштановыми волосами, убранными назад, с ярко- красной помадой на губах, сидела одна. Роза Швидке, толстоватая дама в белом парике, сидела с Робертом, худощавым, как он себя считал последним интеллегентом. И они переглядывались. Полковник Чагаев, крепкий мужик, с седой густой бородой, в черном пальто, из- под которого виднелась тельняшка, сидел рядом с Аркадием, тестовидным мужичком, с лысиной на макушке,. И Аркадий вероятно снова задремал. А по лицу полковника было видно как бегает злоба ко всем собравшимся. Роза вынула из сумки батон и откусила. Минуту жевала, а потом сказала с ещё непрожеванным батоном.  

– Ваня, ну что замолк? Долго нам ещё здесь сидеть?  

– Да! Да! Вообще! – пропищал Роберт, – к тому же я не любитель сидел в парках! Я предпочитаю интеллигентные места! Все – таки, я доцент кафедры!  

– Успокойся, Робик! – сказала Роза и поцеловала его в щеку. И на щеке Роберта остались мелкие крошки батона.  

Накрапывал дождик. Я прошёлся взад – вперед и ещё раз пристально глянул на всех.  

– Друзья, – начал я – говорят, в монастыре удобно соблюдать все заповеди! Так как там нет искушений! А мы живём в миру, здесь на каждом шагу искушения! И человек слаб и пасть может! Но, самое главное, как мы поднимемся и станем сильнее! Я не проповедник и не хочу учить вас жизни, так как сам только изучаю эту науку под названием жизнь!  

– Ну, все понятно, Иван! – злобно сказал Чагаев, встал со скамьи и пошел вон из парка.  

– Ладно, Ванечка- сказала Роза, – нам с Робертом пора домой! Спасибо за интереснейшую лекцию! Но видишь и дождь пошел!  

Роза поднялась и Роберт вслед за ней, и они ушли.  

Любочка подошла ко мне, поцеловала в щеку и тоже покинула лекцию.  

Дворник, до сих времён пинавший листья, поглядел на меня:  

– Чёртовы листья! Ненавижу! Завтра с утра убирать! Спокойной ночи!  

И с этими словами загреб руками большую охапку листьев и подбросил вверх, расхохотался и пошел восвояси.  

От сильного порыва ветра, вздрогнул Аркадий.  

– А где все? – сонно промямлил он.  

Одна мадам Снежанна сидела одиноко на лавочке, покуривая дамскую длинную папиросу.  

– Все ушли, только мы остались- сказала она, – Ванина лекция всем наскучила.  

– А! Ну и я домой пошел!  

У фонтана остались только мы со Снежанной.  

– А ты почему сидишь? – спросил я.  

– А я не тороплюсь.  

– Ладно, пошли, угощу тебя хересом.  

– Пойдем.  

Мы вышли из парка и пошли сонными мокрыми улицами. Была уже ночь.  

– Ты что в любовь веришь, Ваня? – спросила Снежанна.  

– Конечно!  

– Веришь в вымысел поэтов и художников? Спятивших суицидальных параноиков?  

– Смешная ты, а во что ещё верить?