В деревне. (Часть 1)

Как-то раз я пришел к своему другу. Мы с ним неделю назад договорились, что посидим у него. В пакете у меня звенело пару бутылочек пива и приятно шуршали сухарики всех сортов и мастей. Обмен равноценный: с него место для посиделок – с меня повод. Выражаясь философски, он предал форму предстоящему культурному мероприятию, а я наполнил эту форму содержанием.  

Я поднялся на третий этаж и постучал в правую дверь.  

Тишина. Гробовая. Как в первые часы после любого крупного сражения.  

Я не растерялся и постучал ещё раз.  

В далеке послышался какой-то шорох и глухой мат. Знак хороший.  

Неуклюжий топот в ритме вальса приближался к двери. Потом раздался приятный щелчок. Дверь медленно начала отходить от уютного проема.  

– Кто там? – спросил мой друг, покрыв предварительно меня трехэтажным матом.  

– Это я, Саша. – ответил я ему.  

– А, Санек, это ты? Привет. Ты чего пришел? – успокоившись, спросил он.  

– Паш, мы с тобой как бы неделю назад договаривались встретиться. – сказал я.  

– Да? А, ну да, было дело. Прости, совсем вылетело из головы! – сказал Паша, почесывая репу.  

Вид, кстати, у него был, как у хэндмейд пугало. Черные волосы до ушей стояли дыбом, будто Пашу током минуту назад жахнуло. Его угловатое лицо обросло грубой щетиной. На щетине при желании можно было разглядеть крошки от хлеба и печенья. Глаза потемнели и углубились. Кожа высохла. Он стоял в одних трусах, поэтому я также заметил, что он сильно исхудал.  

– Паша, что с тобой? – обеспокоился я здоровьем своего друга.  

– У меня была сложная неделя. – горько констатировал он – А ты проходи, не стесняйся. – добавил он, сделав пару шагов назад и ещё шаг в сторону.  

Я вошел внутрь и молниеносно поразился до глубины души.  

Чисто! Пол чистый, как мрамор в райских дворцах. Стены чисты. Потолок чистый. По своей натуре Паша свинья. При чем самая не чистоплотная из свиней. Сколько к нему не приходил, всегда грязь. В раковине горы немытой посуды, повсюду дюны из крошек и скорлупы, по полу катаются фантики и пакетики, словно перекати-поле.  

– Паш, молодец! Такой чистоты я у тебя не видел с тех пор, как ты поселился в эту квартиру.  

– Спасибо.  

– Ты когда эту чистоту навёл?  

– Неделю назад.  

– Неделю?!  

Я удивился.  

Он убрался неделю назад. Странно… За неделю можно мир захватить или миллиардером стать. За бардак в течении недели я даже языком не напрягусь.  

В голове, словно прыщ, набухла одна мысля. Но этого быть не может! Я в это отказываюсь верить!  

Я побежал к Пашиному холодильнику, чтобы проверить свое опасение. Минуя коридор, я попал на кухню. В углу стоял холодильник. Я немедленно подошёл к нему и открыл.  

Не верю своим глазам!  

Пусто!  

Как в госбюджете Африканских государств.  

Как внутри граненного стакана после убойной попойки.  

Как в текстах песен большинства попсовых исполнителей.  

– Да, у меня последнее время шаром покати в холодильнике. Прости, мне даже нечем тебя угостить. – сказал Паша, войдя.  

– Паш, что у тебя случилось? С деньгами проблемы? – забеспокоился я.  

– Да, нет. С ними как раз проблем нет. – ответил он. – Присаживайся.  

Мы с ним сели за стол. На стол тоже страшно посмотреть. Пустая пиала, предназначенная для конфет. Хлеба нет. Сахара и соли тоже. Только, как в ресторане, скатерть и салфетки.  

– А что у тебя тогда случилось? Умер что ли кто? – продолжал я расспросы.  

– Если бы кто-то умер, ты уже знал.  

– Действительно.  

– А что тогда? – не останавливался я.  

Паша смотрел в пол. Потом вздохнул и посмотрел мне в глаза. Его опухшие глаза выражали великую тоску и печаль. Он почти рыдал, смотря на меня.  

– Я…  

– Так.  

– Я…  

– Ну!  

– Я уподо…  

– И?  

– Я уподобился…  

– Кому?  

– Уподобился…  

– Ну кому?  

– Аф…  

– Ага. Уподобился аф.  

– Да. Уподобился африканским.  

– Детям?  

– Да.  

– Уподобился африканским детям?  

– Именно!  

– Фигня какая-то! Зачем?  

– Понимаешь, мне надоело слушать это.  

– Что слушать?  

Паша замялся. Он скрестил пальцы и упёрся лбом в костяшки больших пальцев.  

– Я тебе сейчас все расскажу. – сказал он, сдерживая слезы и истерику.  

– Слушаю внимательно. – сказал я, достал бутылочку пива и принялся внимать.  

– Короче, как-то раз я лежал на диване и смотрел какую-то туповатую передачу то ли про политику, то ли про здоровье, то ли это вообще были новости. Я уже не особо помню. В общем, в передаче показывали молодого человека, который жаловался на то, что подскочили цены на продукты. Говорил он долго и, знаешь, горячо так. Потом микрофон дали женщине. Такой чуть-чуть за сорок, полноватой. Так она начала: "Ты там не имеешь право жаловаться на цены! Не хватает денег? – Иди заработай! ". Короче, все в таком духе. А в конце добавила: "Скажи вообще спасибо, что не живешь, как африканские дети. Лучше бы им деньги отправил! Или детям на Донбассе, которые из-за войны поесть не могут! ". Разнесла бедолагу в пух и прах. Но тогда я как-то не обратил на это внимание. Потом на следующий день я пошел в Мак. Обеденный перерыв был, жрать хотелось сильно. Я подошёл к кассе и решил заказать немного больше, чем обычно. Я разразился на пару чизбурггеров, ролл какой-то и пару молочных коктейлей. Молочный коктейль в Маке, на мой взгляд, лучший напиток в мире. Ну, в общем, я все это заказал. Потом, когда заказ был готов, я взял поднос и дошел с ним до ближайшего столика. Сел и принялся, скажем так, потреблять. Слушай, с таким аппетитом я давно не ел. Я ел и ел. Беды ничего не предвещало. Спустя где-то минут десять ко мне подошла женщина, как та тетка с той передачи.  

– Которая то ли про политику, то ли про здоровье, то ли вообще новости?  

– Именно! Короче, она подошла ко мне. Злобно зыркнула и сказала: "Тебе не стыдно! ". По началу я не понял, о чем она, поэтому закономерно спросил: "За что? ". На что она мне ответила: "Жрет как не в себя, а дети в Африке голодают! Лучше бы эти деньги в фонд какой-нибудь отправил. ". И, знаешь, мне чего-то так совестно стало. Ну, они там, наверное, реально концы с концами сводят, а я в три горла уплетаю чизбургер в Маке. Да ещё и тётку ту с телика вспомнил. В общем, тогда я отправил всю свою зарплату в фонд, который занимается тем, что помогает голодающим детям разных стран. И, заодно, перестал есть. Благо и денег на еду теперь нет. Только пью. Наливаю одну кружку воды и это у меня минимум на три дня.  

Дослушав, я сделал ошарашенные глаза. До чего мозгоеды дошли! Не дают человеку чертовым чизбургером насладиться. Так, надо срочно спасать положение.  

– Зачем ты этой фигнёй занимаешься?  

– Чтобы мы с ними как бы на равных были.  

– Паш, ты не обязан делать себе хуже из-за того, что кому-то не повезло немного в большей степени, чем тебе. Африканские дети не уподобляются же мертвым детям.  

– В смысле?  

– Не умирают.  

– Ну, наверное… А как же те две тетки?  

– Хах! Тебя не смутило, что две ПОЛНЫХ женщины упрекнули тебя в троглодитстве?  

– Пока ты не сказал, нет.  

– Вот. Паш, запомни вообще, что не стоит стыдиться того, что заработал своим трудом. При условии, конечно, что этот труд законен.  

– Знаешь, а ты прав! Если я хочу чертов чизбургер, то почему я не могу себе его позволить! Я имею право съесть гребанный хлеб и сыр! Переживаешь за голодающих детей? Сдохни и тогда еды хватит на всех! Не переборщил?  

– Чуть – чуть. Работай дальше.  

– Хорошо.  

Паша порозовел. Глаза его наполнились энергией. В движения и мимику вернулась жизнь.  

– Пойдем в ресторан. Угощаю! – горячо сказал Паша.  

Так как от такого предложения отказаться сложно, то:  

– Пойдем.  

Но у данного план был небольшой изъян.  

– Только где ты денег возьмёшь, если ты все вложил в благотворительность.  

В этот момент я подорвал плотину, которая удерживала поток таких ругательств, что даже военный со стажем покрылся бы холодным потом.  

– Ладно, Паш, успокойся. Пойдем я тебя угощу, только при условии, что ты больше никогда не встрянешь в подобную историю. Хорошо?  

Паша ничего не сказал, он просто кивнул и посмотрел умоляющими глазами на меня.  

– Пойдем, благотворитель. – шутливо сказал я ему.  

Паша привел себя в порядок за десять минут и мы вышли.  

– А вот чистоту и порядок сохрани. Мне она пришлась по вкусу. – выбросил я через плечо, когда Паша запирал квартиру.  

На него стало приятно смотреть. Он побрился, обнажив лицо красивой формы. Заулыбался от возможности не грызть себя ни за что. И глаза! Люблю подобный взгляд. Воздушный и светлый.  

Последнее, что я ему сказал по теме было следующее:  

– Если кормёжка африканских детей стоит того, что ты сам становишься африканским ребенком, то ты не обязан ей заниматься.