ИЗ ОДНОЙ ПЕСОЧНИЦЫ

– Танюшка, повезло тебе сегодня! – сказала Эллочка, дежурная медсестра нейрохирургического отделения, как только Таня утром вошла в ординаторскую.  

– Что, очередной любитель скорости разбился?  

– Почти угадала – любитель крутых мотоциклов. Поздно ночью привезли. Валерий Иванович четыре часа операцию делал, с того света парня вытащил. Тот в сознание до сих пор не пришел. Положили в твою палату для элитных. Валерий Иванович сказал, что теперь исход зависит от молодого организма и от Господа… – тараторила Эллочка.  

– Почему в мою? Опять мажорик? – перебила ее Таня. Эта палата, оснащенная самым современным оборудованием, изначально предполагалась только для чиновников высших рангов и их родственников.  

– Сын краевого замминистра по экономике. Учится в аспирантуре в Москве. Прилетел к мамочке на каникулы поразвлечься от напряженной учебы. Вот и до развлекался! Мать уже несколько часов около него сидит в шоковом состоянии. Единственный сын!  

Войдя в палату, Таня увидела неподвижно сидевшую фигуру женщины с плотно сомкнутыми ладонями на коленях. Она не сводила глаз с мертвенно-бледного лица в коконе из бинтов.  

– Ирина Павловна, может, вы выпьете кофе в ординаторской? Я – Таня, медсестра.  

Женщина подняла на нее измученные болью глаза.  

–Я – Таня, дежурная медсестра.  

– Да, да, – отстраненно ответила та и вновь перевела взгляд на кокон из бинтов. Она ждала чуда, верила в него. Иначе и не могло быть, чтобы ее единственный сын, ее гордость и счастье, ее Алешенька покинул этот мир. Вот он сейчас откроет глаза и скажет: – «Все хорошо, мамочка…, не волнуйся». И она боялась пропустить этот момент. Ей казалось, что если она выйдет из палаты, то может произойти непоправимое, а пока она рядом, то защитит его, убережет, прогонит Ее…  

– Вы ангел? – прошептал Алексей, едва приоткрыв глаза. Сквозь пелену он увидел белую фигуру и склоненное над ним лицо с голубыми глазами.  

Ирина Павловна, впервые за сутки задремавшая в кресле у окна, встрепенулась и бросилась к сыну. Встав на колени перед кроватью, она стала осыпать мокрыми от слез поцелуями его руку.  

– Все хорошо, мамочка…  

Алексей быстро пошел на поправку. В отделении шутили: – «Хочет прокатить на своем «крутом коне» нашу красавицу, вот и старается поскорее прийти в форму».  

Алексей действительно влюбился в ухаживающую за ним медсестру, «попал в плен», как он говорил позже. Да и не мудрено: высокая, с гибкой фигуркой и осиной талией, Таня как магнит притягивала мужские взгляды, а огромные прозрачно – голубые глаза и фарфоровая кожа довершали образ «прелестницы».  

Ей месяц назад исполнилось двадцать лет, и, будучи девушкой здравомыслящей, она высоко оценивала свою внешность, подаренную природой и родителями, и хотела ее «выгодно вложить под огромные проценты», а не «разменивать ее на голоштанных одногодок».  

Алексей Тане тоже понравился: из обеспеченной интеллигентной семьи, будущий ученый, воспитанный, с тонкими аристократическими чертами лица. Ну и самый веский аргумент в его пользу – перспективный и почти москвич. То, что он ниже ее на полголовы, худощавый и с фигурой подростка ее нисколько не смущало. А Пушкин и Наталья Гончарова! Да мало ли примеров! Алексей казался лучшим вариантом из того, что могла ей предложить жизнь в данный момент!  

Ирина Павловна поначалу радовалась увлечению сына, видя, как светятся его глаза, когда Таня рядом, с каким нетерпением он ждет ее прихода! Влюбленность творила чудеса, мотивировала сына на быструю поправку, но когда тот сделал предложение руки и сердца «этой девчонке без роду и племени», тут уж она встала на защиту интересов семьи! «Она не из нашего круга, вы выросли «в разных песочницах», у вас разные интересы и приоритеты», этот брак – мезальянс», – убеждала Алексея мать. Но все ее доводы о разности положения и образования не возымели нужного действия – любовь слепа.  

Алексей и Таня расписались в загсе, не устраивая пышных торжеств. Алексею это не нужно было, а Татьяна… Да, как любой девушке ей хотелось нарядное белое платье, в котором она походила бы на Грейс Келли, но с другой стороны – зачем ссориться, надувать губки, когда ты еще не законная жена. На следующий же день после росписи молодые улетели в Москву.  

Алексей учился на втором курсе в аспирантуре на экономическом факультете Московского университета. Родители снимали сыну уютную небольшую квартиру на Ломоносовском проспекте и снабжали деньгами, освободив его от проблемы подработки. Ему нравилась его будущая специальность, и он с увлечением погружался с головой в документы и цифры, числясь в ряду очень перспективных, подающих большие надежды молодых ученых.  

Обустроившись в столице, Таня отказалась от роли просто жены, а устроилась медсестрой в отделение интенсивной терапии одной из больниц. Она была счастлива, ей казалось, что настоящее даже лучше, чем мечталось – любящий муж, жизнь в столице, отличная квартира (хоть и аренда), ни каких материальных проблем. Но через полгода такой «прекрасной» жизни молодая жена заскучала. Не было в их жизни «драйва», веселья, о которых она грезила в своем провинциальном, хотя и «миллионнике», городе. Не случалось вылазок в знаменитые ночные клубы или фешенебельные рестораны, она с трудом уговорила мужа хотя бы на поход в цирк.  

Правда, в первый же месяц по приезду в Москву Алексей повел ее в Большой театр на оперу «Хованщина». Лучшие места – в партере, середина, огромный зал в позолоте и бархате, вокруг сидят иностранцы, в воздухе витает запах богатства и шика. «Класс! », – восхищенно думала Таня. Но вот свет погас, в яме заиграл оркестр и… после 10 минуты пения на огромной сцене и «бессмысленного» хождения толпы в странных одеждах ей свело челюсти от зевоты.  

– Тебе не нравится? – наклонившись к ней, шепотом спросил муж, увидев ее реакцию.  

– Нравится, Алешенька. Просто у меня сегодня был хлопотливый день в отделении, устала, – тоже шепотом ответила Татьяна. «Ну и тягомотина! Два часа я должна это слушать и смотреть?!», – с возмущением подумала она.  

Когда, наконец-то, наступил антракт, они пошли в театральный буфет, от которого Таня пришла в полный восторг. Алексей заказал шампанское, бутерброды с семгой, маленькие пирожные, театральные, кажется. Как славно они посидели! И ей совсем не хотелось возвращаться в полутемный зал в мягкое бархатное кресло, чтобы опять слушать непонятное пение про «древние» времена. Прошлое ее никогда не интересовало, только настоящее, да и то собственное.  

После этого театрального «похода» Алексей подобных попыток не предпринимал, да он и сам слыл рьяным любителем театра, поэтому театральная программа считалась выполненной, по крайней мере, на и ближайшие полгода.  

Алексей целыми днями и вечерами что-то писал в своем ноутбуке или пропадал в университете. «Умные мысли», которыми он в первое время их совместной жизни делился с Таней, рассказывая о мировой экономике или ее кризисах, молодую жену не заинтересовали и вызывали плохо скрываемую зевоту. Чтобы не обидеть мужа, она, ссылаясь, что завтра рано вставать, ложилась спать. Муж не шел вслед за красавицей женой, а еще до полуночи или переводил статью из зарубежного журнала, или писал очередную свою. Да, она гордилась его успехами – статья в престижном западном журнале, выступление на крупных международных конференциях, приглашения с выступлением в европейские университеты. Но это была его жизнь – интересная и успешная, а у нее – однообразная и унылая, так она считала.  

В конце апреля в их отделение поступил тридцатилетний симпатичный мужчина, восстанавливающийся после автомобильной аварии на новеньком «мерсе». Молодая красавица с фигурой манекенщицы и кукольным лицом ему приглянулась, и он стал настойчиво ухаживать, добиваться ее внимания. Воздыхатель приносил в больницу огромные букеты цветов, корзины с экзотическими фруктами, засыпал ее комплиментами... Цветы Таня оставляла в ординаторской или раздавала коллегам, а фруктами угощала больных, к которым редко кто приходил – в основном одиноких пожилых женщин, а комплименты оставляла себе.  

В один из душных летних вечеров, ворочаясь в одиночестве в кровати (Алексей по обыкновению сидел со своим ноутбуком), Таня подумала: – «А почему бы мне не принять предложение Володи и не сходить с ним в Метрополь? Скажу Алеше, что Ирка попросила подежурить за нее в ночь. Он мне доверяет, да я ничего и не собираюсь делать плохого. Просто развлекусь немного, а то скука…. Да и когда жить, как не сейчас. Потом дети появятся, а там и «тридцатник» стукнет, самой не куда не захочется идти. Алешка «сухарь», влюбленный больше в свои цифры, чем в меня, а я молодая, красивая, надо сейчас все брать от жизни, если она предлагает. Жизнь так скоротечна. Учеба, работа, семья и дети…, а когда же жить? ».  

Таня несколько месяцев жила двойной жизнь, семейной – скучной и размеренной, и новой – полной страсти и ярких впечатлений. Вскоре любовник поставил ее перед выбором – или он или муж. Таня выбрала его. Он – простой, более предсказуемый, без всяких «философских заумностей», ласковый и грубый – Свой.  

Володя приехал после армии в Москву без гроша в кармане. Занялся перепродажей компьютерной техники, потом перегонкой из Германии автомобилей, через пару лет смог открыть скромный сервисный центр по ремонту за МКДом, а потом уже и целую сеть. Приобрел квартиру, правда, в Ясенево, участок под строительство дома в Подмосковье. Теперь для полного комплекта ему нужна была красавица жена. И Таня идеально подходила на эту роль – красавица, не москвичка, без гонора, опять же медицинское образование, да и добрая – больные ее обожали, а коллеги ценили.  

Когда Таня объявила Алексею о своем уходе, то эта новость стала для него полной неожиданностью. Он искренне считал, что у них счастливая семья, построенная на любви и доверии, и искренне недоумевал, чего же ей не хватает в их отношениях. Он не закатил ей скандал, только смотрел глазами больной собаки, которую хозяин вдруг оставляет в приюте для животных, как она собирает свои вещи, все уместившиеся в небольшой переносной чемодан с которым они только три месяца назад ездили в Египет смотреть пирамиды и плескаться в изумрудном море.  

Алексей очень тяжело переживал уход Тани, хотя ни родные, ни коллеги не догадывались о его душевной ране. Пить он не начал, хотя в холодильнике одиноко стояла на всякий случай бутылка дорогого коньяка, чтобы при случае «надраться и забыться», но случай так и не представился. От депрессии его спасали все те же «цифры», которые и развели их с Таней. Это был ее главный аргумент при разводе.  

Прошло три года. Алексей сделал блестящую карьеру, работал в команде молодого вице-премьера, своего бывшего научного руководителя. На подходе защита докторской диссертации. Он считался завидным женихом, вокруг которого вился рой из красивых молодых длинноногих секретарей-референтов, студенток – аспиранток, желающих заполучить его в мужья. Его лицо иногда мелькало на экране телевизора. Тогда Володя – муж Тани, с плохо скрываемой ревностью в голосе, и напускным равнодушием бросал:  

– Опять твоего бывшего показывают, не иначе, как будущий министр, была бы министерской женой!  

– Да ну тебя, у меня уже есть свой министр, единственный, – отвечала Таня, нежно прижимаясь щекой к его широкой груди, держа на руках годовалого сынишку.