Пальто, стрелки и никакого волшебства.

– Женщина, каждая бонусная карта индивидуальна, – монотонно и немного устало произнес дребезжащим голосом молодой парень кассир будто под метроном.  

– Да что!? Что Вы говорите?! – раздраженно и упрямо громко ответила полная вспотевшая женщина в возрасте, пытаясь выдать своё удивление за решающий аргумент в их споре.  

– Ещё раз повторяю: каждая бонусная карта индивидуальна, – всё также монотонно и устало повторил дребезжащим голосом молодой кассир. Женщина стояла у кассы, периодически вытирала пот со лба платком и спешно рылась в сумке в поисках бонусной карты. Время начало останавливаться.  

Сегодня вообще вечер был какой-то странный, и то, что я застал какой-то странный спор о каких-то бонусах меня уже не удивляло. Я встал в конец очереди и стал рассматривать кассира. Молодой парень лет 25ти, Иван Мирошкин, очень педантично выстриженный с аккуратной небритостью, он так серьезно и уверенно спорил с полной женщиной о бонусах Пятёрочки, что этот громкий спор невольно вывел меня из состояния безразличия к окружающему, обычно спешившего домой после работы.  

– Ну кто вообще будет спорить о каких-то бонусах?! Странно, что такой серьезный спор идёт о каких-то совершенных пустяках, – подумал про себя я. А кассир все также дребезжаще и монотонно стоял на своём, а женщина выказывала ему своё личное недовольство и неприязнь. Я не застал начала этого спора. Очередь из трёх человек, включая меня, стояла, давая мне бонусное время больше погрузится в феномен спора о бонусах, творившийся у всех на глазах.  

Спиной ко мне в светло-бежевом синтепоновом пальто стояла молодая девушка. Стройная фигура, стройные прямые ноги в синих джинсах, женские черные кроссовки. Я внимательно осмотрел её со спины с головы до ног, однако мой взгляд не нашел за что бы зацепиться. Тем временем полная женщина громко сопя, уставившись остекленело мимо сумки, всё пыталась выловить в ней собственную чудо карту, которую кассир Иван Мирошкин терпеливо ждал. Очередь стояла, и время замерло вместе с ней.  

Я же от скуки приступил к тайным попыткам заглянуть на девушку сбоку, чтобы увидеть лицо молодой соочередницы, но мне никак это не удавалось, потому что ее пышные волосы старательно скрывали его от моего любопытства. На миг мне показалось, что эта очередь будет стоять вечно, и что девушка со стройной фигурой будет стоять все также неприступно, что я вечно не увижу её лица. Как вдруг, время неожиданно пошло, и она повернулась ко мне в пол-оборота и я смог разглядеть её лицо. И как оказалось, мое любопытство не зря меня подталкивало к этому. Её лицо меня фантастически заворожило! Молодое, с абсолютно правильными линиями лицо было настолько волшебно аккуратно, мистически выделяясь в этой бытовой картине как цветной яркий элемент на черно-белом блеклом фото! Её по-странному заинтересованный упрямый взгляд, уставленный на кассира, придавал всей этой картине оттенки сюрреализма идеально выведенными стрелками на глазах молодой особы, стрелами, нисколько не соответствовавшими своей идеальностью и ровностью формы человеку из магазинной очереди в продуктовой Пятерочке!  

– До этого я никогда не видел так идеально точно выведенных стрелок, которые умопомрачительно лаконично подчеркивали бы форму женских серых глаз, – заметил я про себя.  

И теперь также как она без отрыва уперто смотрела на кассира, я, стоя позади, заколдованный идеальностью её стрелок, смотрел также и на неё. Время опять остановилось. И тут я ощутил, что мне хочется смотреть на эти серые женские глаза с идеальной стрелкой до бесконечности времен. В сердце зародилось интуитивное теплое ощущение какой-то мифической, но всё же нашей близости. За этот короткий миг я стал готов снова в своей жизни влюбиться.  

Сердце начало биться чаще, но... время снова пошло! Вдруг она вытащила свою руку из кармана, оперлась на кассовый эскалатор, сменив позу, выставила вперед свою руку. Красивый дорогой маникюр в бордовых тонах с узорами на её такой же, как и стрелка ее глаз, аккуратной выточенной женской маленькой руке молниеносно привлёк мое внимание.  

Стрелки на часах Пятерочки опять застыли.  

И в этой застывшей картине существовали только стрелки её глаз, безупречный маникюр на её идеальной руке и пульс моего сердца, который уже подходил к горлу. Стрелки, глаза, маникюр, удар сердца, стрелки... Время для меня в тот момент состояло из этой последовательности.  

Я стоял в очереди очарованный. Впервые за всю жизнь мне захотелось, чтобы неподвижная очередь ни за что никогда не приходила бы в движение. Её безумно красивое лицо, серые глаза с идеальными стрелками и безупречный маникюр на точеной рук – выдавало в ней природную женскую грацию и гармонию.  

Вдруг полная женщина сказала что-то неприятное кассиру, и к моему сожалению, время опять пошло! Кассир Иван Мирошкин не успел ничего ответить женщине, как вдруг, до этого всегда молчавшая спутница со стрелками абсолютно врасплох речитативно как чеканкой произнесла:  

– Женщина, все карты, и банковские тоже и кредитные, они все индивидуальные! Это я Вам как сотрудник банка говорю!  

Звонкий, настолько резвый и убедительный голос девушки рассёк этот глупый гам напополам. Женщина в возрасте, опять сказав что-то неприятное кассиру, вытерла платком пот со лба и начала быстро складывать продукты в пакет.  

Что-то резко изменилось в этой застывшей картине. Время безжалостно ускорилось, и в мое сердце тут же вселилась тоскливое чувство, шептавшее мне, что скоро я больше не увижу эту девушку, её серых глаз с идеальными стрелками, её точеной руки с идеальным маникюром.  

Подошла её очередь, она стала складывать продукты перед кассиром. Как вдруг мой взгляд упал на её рукав: в нём была неприличных размеров маленькая дырочка, но из которой нагло и невежественно, абсолютно по-ханжески торчал клочок белого синтепона. Моё сознание немного пошатнулось. Взгляд забегал то на её глаза, не смотревшие на меня с отпором моему безумному вниманию, то на её рукав, из которого благим матом на весь магазин орал синтепон из дырки. Однако я уже не придавал этому какого-то значения, так как неожиданно для себя.... я уже был влюблен в это существо, которое источало безумно утонченный редчайший аромат сюрреализма этой жизни, родственный моему сердцу.  

Она собрала продукты, быстро развернулась и исчезла в дверях.  

– Здрасьте! Вам пакет нужен? – продребезжал голос кассира Ивана мирошкина. Я стоял и полный глубокой скорби зачарованно смотрел на закрытые двери вслед девушке. – Вам, пакет нужен? – снова повторил дребезжащий голос. Мирошкин Иван с прической японского самурая сидел передо мной за кассой и смотрел на меня почти безразличным упертым вопросительным взглядом, ожидая моего ответа.  

–Нет, – как обычно ответил я. Стоя полным тоски, я смотрел в сторону через стекла дверей. Резкие и громкие писки считывателя штрих-кодов как успокоительное снимали с души тяжелое ощущение расставания и моего вечного одиночества.  

–С Вас... рублей, – закончил эту картину подсолнечным нерафинированным маслом металлический голос кассира. Я быстро собрал продукты, подставил телефон к банковскому пин-паду, в нетерпении ожидая галочки оплаты. Секунды тянулись как часы. И вот я выбежал на улицу с неизвестной для самого себя целью, но полный желания хотя бы еще раз увидеть эти божественные серые глаза с идеальными стрелками и точеную руку с идеальным маникюром. Мой взгляд искал её в толпе и быстро нашел.  

Там вдали в сумраке фонарного света наискосок по пешеходному переходу растворялась и сливалась с черно-белой толпой фигура той девушки, унося с собой под пиликающую мелодию для слепых часть чьего-то светлого цветного счастья. Огненная туча непонятных чувств повисла в моем сердце, которое уже понывало от любовного ожога.  

Стрелки, пальто и никакого волшебства.  

Из цикла "Прохожие миражи"