Легкий путь

К нам в город завезли новую картину популярного художника. Все ожидали получить неимоверные чувства, которые хотел передать живописец: красивые и бескрайние луга, птички, парящие над этими просторами, глухой и хвойный лес, потрясающая погода со своим светящим будто в глаза зрителя солнцем. Только Роман не мог понять, в чем смысл этой бессмыслицы.  

Сидя на лавочке и куря заветный "парламент", он размышлял о предстоящем свидании с Марией. К нему подсел Гришка, его бывший одноклассник, который, как и сам Рома, ничего не хотел делать. Для них на работу было сложно придти не опоздав: то плитка закоптила у соседки (хотя этого не было), то старушке помогали донести тяжелые сумки. Многие уже окличили их тунеядцами.  

– Что делаешь, Ромка? – начал говорить Гриша.  

– Будто не видишь, все думаю да думаю. – ответил Рома, протянув руку. Гришка лениво ответил рукопожатием.  

– А ты разве умеешь думать? Хех, ну ты и тьма.  

– Хорош загонять тут, правовед недобитый. Я вот не понимаю, в чем смысл смотреть на картинки?  

– Чего? Ты про картину этого скряги? – недоумевая спросил Гришка, начиная закуривать старый беломор.  

– А то, не понять, смотрят и охают, а в чем ключ-то? – докурив сигарету, размышлял Рома.  

– Как в чем? Позерство, дебильное удивление и все! – не долго задумываясь, ответил Гришка. Он затягивал беломор и пафосно выпускал горький дым. – Ну и вокруг этой картины вертятся столько денег, что челюсть слетает.  

У Романа вдруг в голову ударила мысль: "Хм, если же ее своровать, то можно столько монет получить, что и жизнь не буду работать. Глаза загорелись такой идеей, нужно действовать. Гришка не понимал своего бывшего одноклассника: ему было все равно, он курил и бездумно смотрел на беседку, где сидели девушки лет примерно восемнадцати-двадцати, попивавшие пиво и вино. Роман не подавал никакого значения тишине.  

– Слушай, я отойду. – сказал Гриша и, не дожидаясь ответа со стороны, двинулся к беседке. Рома уже создавал в своей голове план кражи. Нужно было продумать, как ее захватить и без жертв.  

Дома, где находилась больная матушка, Рома то и делал, что издевался над ней, как только мог. Называл ее "немощной, старой, тупой старухой", а она терпела. В глубине души Софья Степановна судила себя за то, что упустила сына. Она не хотела, чтобы тот стал полным тунеядцем и грубияном. Однако ее надежды сгорели еще тогда, девять лет назад, когда Роме было четырнадцать. Вместо воспитания она то и дело, что убегала из дому ради очередного молодого ухажера, забывая о семье. Ее муж терпел и терпел, пока не повесился. С того момента она поняла, что потеряла, и стала всем чем можно исправлять свою глупость.  

– Сынок, ты пришел?  

– Да, старушка, это я! – грубо ответил он.  

– Я тут супчик сготовила, садись и поешь. – Рома, разувшись, зашел на кухню и, усевшись на качающийся табурет, стал есть борщ. – Рассказывай, нашел работу?  

– Какую это? Я тебе не личный раб, чтобы пахать на какого-то "папеньку"!  

– Рома, нужно найти работу, так ты точно не поженишься. – тихим и покорным голосом говорила она.  

– Ты будешь меня учить жизни? Ты, которая, то и дело, убегала из дому ради похоти! Я должен слушать того, кто сгубил моего отца! Отца, который был верен своей жене и всегда хотел веселой семьи! – он рассердился не на шутку, дело уже попахивало керосином.  

– Сын, я понимаю, что натворила, но дай мне второй шанс. Я желаю тебе лучшего будущего. Не хочу, чтобы ты попал в плохую историю. Я не смогу стерпеть, что единственный мой родной человек взял и исчез. Пойми, нужно найти работу, не надо скатываться в яму еще сильнее.  

– Ну ты не переживай насчет этого! Я-то не пропаду, а ты вот можешь. – ухмыльнулся Рома, немного успокоив своего внутреннего убийцу.  

– Может, это оно и верно: я и так за десять лет надорвалась, а все еще потеряна.  

– Ну туда и тебе дорога, умрешь в одиночестве!  

– Не груби, пожалуйста, не будь полным уродом.  

– Что ты сказала, тварь? – рассердился Рома. – Ты мне еще тут указываешь!? – он вылил суп на старушку. Та начала неистово кричать от боли. Рома ударил ее по лицу. Мать отскочила к плите. Рома схватил ее и со всей мощи откинул на кровать. Он, заметив, что та уснула, забрав несколько вещей, вышел из дома со страшным ударом двери.  

Рома, опустив свой гнев, не понял, как оказался на остановке, лишь в голове всплывало лицо матери. Он точно не хотел возвращаться домой, будто предчувствие доводило ему эту мысль. К остановке тем временем подошла Мария, девушка Ромы. Она – настоящая красотка семнадцати лет, студентка местного колледжа на факультете бухгалтерии и основ экономики.  

– О, Ромочка, и ты здесь. – начала девица разговор.  

– Конечно, правда сам не знаю, как сюда попал.  

– Ого, уже настолько улюколся пивом, что забыл дорогу?  

– Да нет, дело в другом, правда не помню!  

– Все таки зажрался!  

– Да нет! Я просто снова в гнев впал. – откровенно и глуповато сказал Рома.  

– Дорогой, ты же обещал пить таблетки. Я так точно от тебя уйду!  

– Куда? – он взял Марию за руку. – Я тебе уже не нравлюсь?  

– Нет, просто. – она сильно смутилась. – Просто ты не должен быть таким.  

– Да ладно, я тебе же нравлюсь.  

– Конечно, идиот, ты у меня первый. – Он поцеловал ее, посадил на колени и начал наслаждаться мгновеньем, на благо никого не было на остановке, а солнце зашло далеко за горизонт.  

Тридцать минут спустя. Остановка. Мария все сидела на коленях Ромы и, прижав голову к груди мужчины, ощущала тепло.  

– Это было замечательно! – проронила она.  

– Ты только об этом и думаешь?  

– Нет, я наконец стала для тебя значимой.  

– Это точно. – ответил он, хотя для него это ничего не значило.  

– Теперь пора идти домой. – сказала она и соскочила с колен Ромы.  

– Иди, а я пока посижу и подумаю, что дальше делать.  

Девушка направилась домой с безумно счастливым лицом. Рома достал сигарету и начал курить. В его голове то и дело вертелся план по похищению картины. Никто ему не мешал, и план, наконец, созрел. Он, выкурив пол сигареты, двинулся к дому культуры, где и была картина. Никого на улице не было, стояла гробовая тишина, машин не наблюдалась.  

У дома культуры Рома достал несколько заклепок. Он стал взламывать деревянную дверь на амбарном замке. Да, и здесь еще хранят дорогие картины! На благо Роме удалось взломать замок. Он, не встретив какой-либо опасности, забрал эту картину и понес ее сразу на "черный" рынок. Там Рома пытался найти себе покупателя, но никто особо не хотел заниматься картинами.  

– Эй, двигай сюда. – позвал его накаченный мужик. – Слушай, я ее куплю за восемьдесят тысяч, не наших конечно. – Рома, не зная нынешний курс валюты, продал картину за 80. 000 тугриков. Мужик был рад, что получил ее за какие-то гроши. Рома ушел с своими деньгами в местный бар.  

Утром, будучи напившись до мертвяцкого состояния, Рома сидел за столом, засыпая. Он был так рад своего успешного дела. Бармен, получив 10 тугриков, удивился такой валюте и подошел к Роме.  

– Эй, парень, ты чем мне заплатил?  

– Как чем? Самой дорогой валютой в мире! – ответил глупым и пьяным голосом.  

– Ты че, дурак? – рассмеялся бармен. – Ты хоть знаешь, сколько она на рынке стоит?  

– А тебе-то какая разница? Получил и все, отвянь!  

– Слушай! – пригрозил бармен. – Она стоит всего ничего, а ты говоришь "богатая валюта", отрезвей!  

– Иди ты уже, я же заплатил.  

– Ну что же. – сказал бармен и направился звонить в полицию, пока Рома дремал под действием алкоголя.  

Спустя несколько минут подъехали сотрудники. Бармен навел их на спящего Рому. Они подошли к нему.  

– Молодой человек, вы в адекватном состоянии?  

– Вы еще кто такой?  

– Старший лейтенант Павел Смельчаков. Вы можете говорить? – Рома поднял голову и не понимал происходящее.  

– Я и так наработался! Идите отсюда!  

– Что же, в отделе его, там очухается.  

Полицейские без всякого сопротивления довели Рому до машины. В отделении он высыпался, и на всю камеру стоял неимоверно-противный запах алкоголя. Роме становилось все плохо и плохо, видимо совсем перебрал вечером.  

Спустя час он пришел в себя. Рома сильно удивился: вчера был бар, а сегодня – клетка. Вдруг ему стало страшно. Было так тяжело осознать, что попался. Кровь застыла в жилах, и даже не пошевельнуться: так страшно, что пот стал неистово течь по голове, по телу.  

– Ладно, поспал, а теперь вали отсюда! – сказал полицейский, открывающий клетку.  

– Вы серьезно? После всего того, что я сделал за ночь? – спросил Рома.  

– Конечно, ты же наглюкался так сильно, что даже не сопротивлялся. – полицейский открыл настежь решетку. В отделение зашел глава дома культуры и, посмотрев на Рому, указал на него пальцем. Полицейский сразу взял того за руку.  

– Нужно кое-что прояснить. – сказал следователь.  

Спустя неделю Рому осудили на 5 лет. Мать умерла еще тогда, когда ее ударил родной сын. Гришка, не устроившись на работу, стал собирать милостыню у вокзала, напевая песни на своей гитаре. Мария, узнав про арест Ромы, сразу же нашла себе нового ухажера, который бросил ее на следующий день. В дальнейшем она стала бухгалтером, но все ее начали называть нимфоманкой. Сам Рома, пробыв в тюрьме всего 2 года, повесился на собственных штанах. Для него простой путь оказался не так уж простым, как ему хотелось. Перед смертью на стенах его камеры были высечены надписи.  

" Пробыв в камере уже два года, я жалею, что пошел на этот гадкий путь. Мать, я понял, чего ты хотела. Я сожалею, что был таким уродом, таким лентяем и негодяем. Просто нужно было дать тебе шанс. И теперь я потерял все: тебя, девушку, друзей и свободу. Не вспоминайте обо мне! Сожгите меня, я шибко заразен, и никому не давайте мой прах, уважаемые полицаи! "  

Все окрестили Рому убийцей, ведь никто не сомневался, что он убил свою мать. И как ему кто-то мог сопереживать. Теперь его нет; нет человека, безумие которого так не поросло идиотизмом, злостью и немощностью.