Благое дело.

Баба Валя была солдаткой, муж погиб ещё в первую мировую, сыновья, один за другим пропали без вести под Сталинградом. Полная сирота, как говорили про неё в деревне.  

Всю войну она, не жалея сил, трудилась в колхозе.  

– Какие хлеба нынче уродились, сыночкам нашим на фронте будет чем силушки подкрепить, – говорила она, растирая пшеничный колос в руках.  

Три года уже прошло с тех пор, как отгремел победный салют, а баба Валя нет нет, да и выйдет на большак, смотрит на дорогу. Но не шли её сыновья с фронта, ни похоронки, ни сыновей.  

Весна в этом году выдалась дружная, снега быстро растаяли, напитав землю влагой, солнце прогрело озимые дружно зазеленевшие. Колхозники вышли в поля, земля не терпит промедления. Одна баба Валя занедужила.  

– Ох ты горюшко-горькое, ноги вы мои ноженьки, что ж вы окаянные меня так подводите, – причитала она, с трудом спускаясь с крыльца.  

Председатель рано утром забежал к бабе Вале и с порога прогремел:  

– Ты, Валентина, не горюй, вот сейчас с колхозными делами справимся, и я пришлю к тебе людей. Засеют тебе огород в два счёта. Не горюй, дай срок.  

– Что ты, что ты милок, за меня не беспокойся. Я вот сейчас оклемаюсь и сама, сама я. Ничего, ничего, окрепну, – говорила она.  

Крепнуть организм не хотел, копнет баба Валя пару раз землю и силы покидают её. Бросит она лопату, заплачет от бессилия, да сядет на завалинку, утирая краем платка слёзы.  

Петька с Гришкой бесцельно шатались по деревне. На трактор их сажать ещё боялись, а свои огороды они давно лопатой вскопали. Проходя мимо дома бабы Вали Гришка остановился:  

– Я слышал мамка батьке говорила, что бабка Валя эту зиму с голоду помрёт.  

– Чего она с голоду помрёт?  

– А того, что вон какая она больная, вторую неделю огород вскопать не может.  

Постояв пол часа возле домика бабы Вали, и окинув её огород придирчивым хозяйским взглядом, ребята разошлись по домам.  

– Ты смотри какая луна нынче яркая, так и светит, как фонарь, – шептал Гришка.  

– Ты лопату заточил то? – по-хозяйски сплевывая на руки, спросил Петька.  

– А то, – ответил Гришка, легко всаживая заступ во влажную землю.  

Копали молча, иногда перекидываясь парой слов.  

Когда Петька перевернул последний ком земли забрезжил рассвет.  

– Уф, справились, – вытирая пот с лица, сказал Гришка.  

– Да, и даже ещё поспать успеем пока мамка корову доить будет, – ответил Петька, потирая мозоль на руке.  

Баба Валя медленно спускалась с крыльца.  

– Развалина старая, ну я тебе сегодня спуску не дам. Пока грядку не вскопаешь....- открыв рот от удивления, она с изумлением оглядывала свежевскопанный огород. – Да кто же это? Ночью что ли? Батюшки святы, чудеса, – охала она.  

По деревне прокатился слух о чудесах на огороде бабы Вали.  

Председатель, на утренней сходке криком кричал, но никто не хотел признаваться в этом благом деле.  

– Михалыч, ну что ты разоряешься? Сам посуди, до ночных копок ли нам. Мы чуть ноги домой приволакиваем, сил нет ложку держать, не то что чужие огороды копать, – увещевал председателя дед Егор.  

Гришка с Петькой сидели на берегу и ловили карасей на уху.  

– Что будем делать дальше?  

– Мне страшно.  

– Может, признаемся?  

– Ты знаешь, что нам за это будет?  

– А что нам будет?  

– А то, на доску почета нас повесят. А чтобы колхоз не позорить, учиться на пятерки заставят. Вот что у тебя по русскому языку?  

– Ну двойки.  

– А это позор для колхоза. Заставят за учебниками до полуночи сидеть. Оно тебе надо?  

Петька почесал затылок, вытащил карася, размером с ладонь, сплюнул, и ответил:  

– Не, не хочу зубрить.  

– Вот то-то и оно, – ответил Гришка, сматывая удочки.  

Прощаясь на перекрестке Петька сказал:  

– Надо ж теперь как-то картошку бабе Вале посадить.  

– Вот завтра и посадим, – ответил Гришка, поворачивая к своему дому.