Завердяев последний, трагический

Завердяев внёс свою сумку в купе и бросил её на багажную полку. Ехать было долго. Стал устраиваться. В купе зашла другая пассажирка – дама средних лет с копной тёмных волос. Она поставила чемодан под диван и присела, поглядывая на мужчину.  

Надо было как-то общаться. Ехать предстояло вдвоём.  

– А вы далеко едете? – спросил Завердяев.  

Женщина напряжённо посмотрела на него и почему-то покраснела от смущения.  

– Да, – выдавила, – До … конца.  

– Ну, тогда позвольте вас угостить.  

Мужчина расставлял на столике еду, приготовленную в дорогу.  

– Есть и угоститься, – значительно сказал он, вытаскивая чекушку.  

– Нет, спасибо, – тихо сказала баба и опустила глаза.  

– Ну, как хотите, – кивнул Завердяев.  

Поезд пошёл. Мужчина не спеша угощался и едой, и питьём. Опьянеть не опьянел, так – немного.  

– А я в командировку, – неожиданно сообщил он.  

Дама мельком взглянула на него и снова уставилась на свои аккуратно сложенные на коленях ладошки.  

Помолчали.  

Завердяев наелся, сдвинул остатки еды к окну и откинулся на стенку купе.  

– Может … – мужик запнулся. Он чуть не спросил у неё матерно: «Может, пое…ёмся? », но посмотрев на покрасневшее в очередной раз от смущения лицо женщины, вдруг подумал про неё грубо: «Такая вряд ли в рот примет, разведёт здесь нытьё – «не буду, не делаю, я не такая»! ». Завердяев решил, что, наверное, дама всё равно не хочет, как-то уж больно стеснительна. «А она ничего, смазливая. Сучка! », опять мысленно нагрубил он ей, хотя ни смазливой, ни сучкой дама не казалась, только стеснительной.  

– Вы знаете, – вдруг храбро взглянув в лицо мужчине, сказала женщина, – Мне … мне надо переодеться. Если вы выйдете …  

– Ах да, пожалуйста, – спохватился мужик, – Конечно, конечно.  

Он поспешно вышел. Лениво подумал: «Не, эта не даст, уж больно боязлива. Да и чёрт с ней, с мокрощёлкой! ». Отчего-то ему сейчас хотелось очень грубо думать об этой женщине, которая ничего плохого ему не сделала. Постоял в коридоре. Поезд набрал серьёзный ход, качал идущих мимо него людей. Всё мелькало перед глазами мужика. «Эх, поиметь бы её. И купе у нас на двоих, никто не помешает! », размечтался.  

Время шло. Переоделась, наверное, решил мужик.  

Завердяев постучал:  

– Можно?  

– Входите, – глухо прозвучал голос дамы из-за двери, – Можно.  

Он открыл дверь. Чисто инстинктивно, по привычке мужчина сразу же дверь и задвинул. Потом ещё раз посмотрел на диван женщины. От смущения Завердяев ещё раз поспешно отвернул взгляд.  

«Чёрт! », подумал, «Ну и баба! ».  

Женщина лежала на спине на белых простынях абсолютно голая, свободно протянув и раздвинув ноги, только от смущения закрывала ладонями лицо. Руки её заметно дрожали.  

У неё было необыкновенно белое тело, очень развитые бёдра и большие, мягко свисающие на бока груди с большими тёмно-красными сосцами. Тити эти явно произвели бы неизгладимое впечатление на любого самца.  

– Будете? – глухо спросила дама дрожащим, умоляющим голоском сквозь свои ладони.  

Голос её показался мужчине необыкновенно мелодичным. Он не в силах был ответить женщине, потому что глаз не мог отвести от её писи с приоткрытыми, жаждущими половыми губами. Вся эта бабья пися была аккуратно выбрита, чтобы ничто не мешало мужскому члену свободно и глубоко войти в неё.  

Помолчали.  

Женщина, не отнимая ладоней от лица, стала всхлипывать, потом заплакала в голос.  

– Не плачьте, – выдавил из себя Завердяев, – Что вы так … расстраиваетесь?  

Он решил, что у дамы какое-то горе – может быть, просто денег нет или умер кто.  

– Прошу вас, – прошептала заплаканным личиком женщина, – Прошу вас, возьмите меня.  

Женщина перестала плакать, вытерла слёзы и ласково посмотрела на мужика.  

– Ну, иди же скорее ко мне, я горю от желания! – улыбаясь заплаканным личиком, мягко проговорила она и протянула к Завердяеву руки.  

У мужчины всё напряглось в штанах так, что стало неудобно, если она увидит такое.  

– Я … я … – растерялся он, – Я … не знаю.  

«Наверное, у неё сифилис. Или спид», – мелькнула мысль в голове. Да нет у неё никакого спида, всем сердцем чувствовал Завердяев, мягкая, гладкая баба, приятно будет с ней познакомиться.  

– Я хочу тебя, иди, – звала женщина, – Ну да, я обыкновенная нимфоманка, да, я езжу в поездах, отдаюсь мужчинам. Потому что очень хочется, понимаешь! Давай, действуй, мужик.  

Завердяев разделся и лёг на эту голую, бесстыдную бл…ушку.  

Поезд ритмично стучал на рельсовых стыках: «Так-так, так-так…так-так, так-так».  

Несмотря на свои острые сексуальные желания и благодаря выпитой чекушке, Завердяев не стал много развлекать нимфоманку, довольно быстро дело закончилось естественным для такого рода занятий финалом.  

Мужик плюхнулся к себе на место и заснул.  

Женщина проводила его взглядом. «Вот слабак! А я-то как же! ». Она почувствовала разочарование, грусть и острое ощущение собственной ущербности и ненормальности. Каким-то образом у неё это сливалось со всё более нараставшими половыми влечениями к нему.  

– Мужчина … – робко позвала она.  

Завердяев окончательно отрубился пьяным сном.  

Нимфоманка посмотрела с презрением на это дрыхнувшее тело её не состоявшегося героя-любовника и, как была, голая, прилегла. Постепенно в ней нарастало чувство злобы.  

«Я … для него … Всё как им, вонючим животным, хочется! Всё для них … для него! А он! »  

– Ах, ты, гад! – вполголоса произнесла она.  

От гнева стало что-то затмеваться в мозгу несчастной бабы.  

«Козёл, думает, поимел меня – и теперь радуется! Будет всем рассказывать, как вот так запросто! Я, значит, – доступная! »  

Исступлённая злоба душила нимфоманку.  

«Ага, в дурке лежала – только с санитарами! И то не все соглашаются! А тут …».  

Она расплакалась. Слёзы градом брызнули из её глаз.  

«Не прощу гада! », мелькнула у неё, «Так со мной! Я не потаскуха какая-нибудь, чтобы так от меня отворачиваться! ».  

Она вскочила со своего места, рывком открыла свою сумку и на дне среди тряпок нащупала холодную ручку кинжала. Кинжал был хороший, с упором, она недавно отдавала его на заточку – как бритва! Она уже давно никуда не ездила без него, не хотела больше терпеть того изнасилования, которое перенесла в шестнадцать лет. Ох, как она мечтала найти того выродка, который так тогда поступил с ней!  

С тех пор у неё бывали затмения – обидевшие её мужчины казались ей тем самым ухмыляющимся, похохатывающим мужиком, который так резко насиловал её тогда.  

«Это он! », мелькнуло у голой женщины с кинжалом, всматривающейся в спящего алкаша Завердяева, «Это он! Я тебя нашла, гад! »  

Она размахнулась и изо всех сил ударила несчастного мужика по голой груди. Нож удивительно легко вошёл в Завердяева. Она размахнулась, прицелилась и со второго раза попала мужику в шею! Потом ещё! Ещё! Ещё!  

«Это тебе за меня! За то, что всю жизнь мне погубил! Вот тебе! Вот тебе! ».  

Нож всё мелькал и мелькал в руках нимфоманки. Кровища залила уже бездыханного мужчину, простыню и капала на пол.