История одной книги

В этот день выдалась хорошая и достаточно солнечная погода. Вовсю уже цвели яблони и вишни, лёгким сладковатым ароматом полнился воздух и сад. Аромат чувствовался везде – у самого входа и далеко за калиткой. Люди сновали туда-сюда, кто-то сидел под деревьями или на лавочках и мечтал, говорил, раздумывал о своей жизни. Сегодня людей было много. Но история их касается мало, точнее она совсем не о них.  

Эта история об одной девушке, той самой, сидящей под невысоким деревцом справа. Да, такая хрупкая и довольно худенькая, это и есть она. Сидела она под молодой яблонькой, если мне не изменяло зрение, немного наклонившейся под весом своих ветвей. Сидела на траве, упёршись спиной в коричневый ствол. Она была полностью очарована запахом и заворожена светом струящихся с неба лучей. Солнце буквально рассыпалось осколками и отражалось от каждого лепестка. В его лучах прыгали и купались маленькие воробушки, которых было здесь не меньше целой огромной стаи или даже несколько стай.  

Майский ветерок касался лимонной майки, залезал под распахнутую алую куртку и с лёгкостью разбрасывал короткие волосы, переворачивал цветные страницы лежащего на коленях блокнота, трепал их, как будто бы гладил. Девушка что-то писала, но не знала, что получится в этой раз. Далеко не первый и, надеюсь, не последний рассказ, сюжет которого уже крутился в воображении, но медленно воплощался в слова, не всегда умелые, но всегда прочувствованные, довольно яркие для серой жизни. К слову, скучная жизнь, неудачная любовь и обыденность не сильно трогали юного автора, девушка старалась писать о том, чём хотела писать сама и поэтому всегда витала в крылатых фантазиях. Порою писала о жизни. И просто не видела надобности иметь какую-то единую тему.  

Яблоневый цвет бросал на голову цветочки, и те, совершив приключение, касались, после земли. Бледная рука снова брала ручку и снова начинала писать. Атмосфера этой пахнущей красоты, как и сама весна, очень сильно вдохновляли писательницу. Напоминали о молодости, том, что она так же свежа и юна, как и эти молодые деревца. Но одновременно с тем что-то удручало её – осознание какой-то тоски, обиды и неисполненной мечты, когда-то согревающей душу. Мысль о том, что не будет в жизни такой же весны, что это только природа, не смотря ни на кого, ни на что она может творить подобное. Она всегда радуется. Без повода и по расписанию. А мы без повода – только грустим…  

Девушка смотрела по сторонам – на деревья, блокнот, пёстрые исписанные ручкой листки. Ещё не так давно ей было как-то смешно получить от сестры такой достаточно девчачий подарок. Было некоторое стеснение, странное необъяснимое чувство. Казалось, что сестра просто шутит. Но вскоре цветной блокнот стал любимым и верным спутником. А люди… Что им? Никто не обращал внимания на смешные картинки, испещрившие почти каждый лист. Никто не читал надписей, находящихся рядом с картинками. И внимания-то особо не обращал на то, что кто-то там что-то писал. А кто смотрел, должно быть, лишь улыбался. Всё же было забавно видеть столь молодую писательницу. Не потому, что она как-то странно выглядела, хотя, может, и странно, не суть.  

Когда же люди всё-таки смотрели на автора, чаще всего с их уст срывались слова о холоде. Но что же поделать, если такие черты? Если волосы тёмные, а кожа бледная, почти снежная? Но от того якобы выглядела девушка так: и была холодной и злой, хоть сама она такой не являлась. На самом деле была очень доброй и правильной, но мало кто в это верил, а со временем стало совсем всё равно. Она вошла в роль, стала иногда даже подыгрывать. И только меньшая сестра знала её насквозь. Дети каким-то образом часто умеют так, не всегда грамотно показывают эмоции, но испытывают их, видят правду, и это им как-то свойственно.  

Мечтательное лицо было обсыпано к лету веснушками. Светлые глаза немного рассеяны, хотя на самом деле весьма наблюдательны. Это серый оттенок давал им рассеянность, грусть. Худые щёки и немного всклокоченные коричневые тёмные волосы также дополняли картину. Такой вот она была, обычная молодая студентка, что всегда носила сумку через плечо, яркую и серебристую. В ней-то и был блокнот, несколько синих ручек, карандаш на случай, если захочется вдруг рисовать. Но чаще всего карандаш и ручки лежали на дне и были почти навечно забытыми, только одна ручка, любимая, изредка мелькала в руках. Как сегодня. В тишине застывшего мгновения появлялись первые строки.  

«Что же ты принесёшь мне? » – прошептала, склонившись над упавшим цветком. Подняла его, покрутила в руках, после бросила. В голове на мгновение возник сюжет – картинка похожего же на неё юноши, окруженного ореолом цветения. Она взмахнула головой, желая отбросить всю лирику, но как не старалась – не получалось, лирика разлилась повсюду.  

Было не до неё, но только пойди, объясни? Учёба не вся окончена. Отвлекаться на книги нет времени.  

Ещё один цветочек опустился за яркий лист.  

«Да что же вы?.. Сговорились! »  

А те, и вправду, смеялись. Воображаемый человек смеялся в ответ цветам. Он лежал на траве, раскинувший руки, улыбался, очевидно, чему-то радовался. Он был таким же бледнокожим, худым и высоким. Тень широкого дерева падала на лоб и улыбку.  

«Кто же ты будешь такой? Как назвать тебя? Что придумать? Или, может, расскажешь мне сам…»  

«После тебя».  

Воображаемый персонаж кивнул головой и засмеялся, почти оскалился. Короткий внутренний диалог продолжился буквально мгновение. «Ты же пишешь давно, ты справишься! » – так и говорил он. Природа облизывала волосы светом, обнимала теплом и ветром. Но уверенности было немного. Возможно, ещё придёт.  

Девушка, действительно, писала уже довольно давно, но была никому неизвестна и чувствовала вину за это. Люди не хотели принимать нового автора, оставалось изо дня в день отодвигать на потом проблему, стараться не думать о ней, но как будто от того станет легче. Она не писала для того, чтобы прославиться или получить денег, только по настроению, но даже так всё равно хотела какого-то понимания. И пусть работы её не всегда были настоящими полноценными сочинениями, чаще зарисовками или отрывками, пришедшими однажды на ум, всё равно ей хотелось быть понятой, так как этого хочется всем.  

Дерево с птицами и розовый дождь лепестков. Девушка явно являлась романтиком, иначе бы не заметила, что это настолько красиво. Даже засмеялась, что такой типично женский пейзаж пришёл из-за блокнота сестрёнки. Записала несколько строк, отложила блокнот, снова принялась наблюдать, но больше ничего не увидела. В этот день была написана одна крошечная фраза-абзац. Место действия какого-то будущего творения. Возможно, даже романа. Этот самый вишнёво-яблочный цветочный пейзаж и она – человек, сидящий или стоящий под деревом…  

Если верить часам, надо было идти домой. Заканчивать курсовую и после бежать в универ. Времени на отдых немного, посидели, поотдыхали – и хватит.  

***  

Милена считала себя достаточно продуктивным автором и гордилась тем, что написала очень много рассказов, она пересчитывала их за каждым разом, классифицировала по жанрам и стилям. Повести и романы были посчитаны так же.  

Блокнот слышал корявое пение, видел падающие цветы и засушенные, фантики, билеты с интересных мероприятий, впитывал в себя и хранил ароматы любимых духов и прочего…  

Но бывали дни, когда она совсем не писала. Ничего. Неделями. Месяцами. Не потому, что не хотела или не получалось, искала, но не могла найти. Не могла определиться с темой, рассыпалась и тратила душой себя на другие ненужные действия, дружила с неблагодарными личностями. А когда выбирала сюжет, когда осеняло идеей, тогда уж садилась за написание и хоть за день, порой за один только вечер, выдавала готовый рассказ или хотя бы главу, зарисовку. Иногда писала до одури. Лишь когда появлялся сюжет.  

Последние несколько месяцев красавицу поедал кризис. Ничего не шло в голову, казалось пресным и скучным. Либо уже писала о таком, либо не хотела писать ввиду каких-то своих причин, принципов, других интересов. Без дела скиталась по Паутине, искала красивые картинки к главам, думала, что найдёт так вдохновение. И бывало, что это действовало. Но, к сожалению, не всегда. Чаще всего получалось так, что просто тратилось время. Мысль не приходила, когда был не её час. А в жизни случалось всякое…  

***  

Она смотрела долго на себя в зеркало и никак не могла понять, кого же напоминает себе. Или напоминала. Ещё не так давно Милена была блондинкой, а недавно впервые покрасилась. Тогда, будучи с короткой стрижкой, она так напоминала мальчишку, что не раз корчила забавные рожицы и видела себя в иной роли. Так, далеко уже не впервые, замечала в себе лица других людей – лица новых героев.  

Волосы отросли, и внешность стремительно изменилась. С непривычки глядела девушка на красивые тёмные локоны, которые ей уже нравились. Внешность всегда казалась чуть-чуть весёлой, что-то в ней было особенное, хотя вроде бы не было ничего, только люди не раз говорили, что на эльфа похожа, что уши якобы слишком длинные. Фразы, контексты и голоса снова возникали в сознании. Мозг прокручивал несколько диалогов, слышал, как живые, слова. И тут же пришёл ответ: «Эльф! Но не я, пусть будет он, или кто-нибудь…» То, что казалось нереальным в этой жизни, прекрасно могло вписываться в другие, создаваемые умом и фантазией.  

То-то в последние дни перед глазами крутился тот персонаж. Он не отстал от неё в саду и даже начал преследовать. Манила какая-то тайна, непокорность, печаль, обаяние. В конце концов, глаза! Его глаза, они были разного цвета, и уже одно это привлекало внимание автора. Один – синий, другой – зелёный, бело-золотые, точно припудренные солнцем волосы, в точности, как были раньше у Милены, только чуть подлиннее, почти что до самых плеч.  

«И как же ты назовёшь меня? » – открытое лицо почему-то как будто смеялось. Видение не рассеивалось, хотя это было и не совсем оно, не галлюцинация, а точно навязчивый сон.  

«Ты являешься мне не впервые. Это что-то значит. Я знаю. Надо обязательно написать… Только что? »  

«И снова создать мир с нуля. Начти, что ли, с имени? »  

Вопрос не требовал возражений. Сидящая у зеркала девушка смотрела на потухший закат. Его лучи в который раз целовали верхушки деревьев и прощались с ними. На целую-целую ночь, на целую короткую вечность! Не хотелось прощаться с эльфом. Его медовые, пусть не золотые, волосы казались такими же яркими, такими же пушистыми и красивыми, точно солнце. Да и сам он… «Солнечноликий» – внезапно пришло на ум. Девушка опять замечталась. Интересное и необычное слово вскоре было записано на последний лист цветного блокнота. Там был уже целый столбик других интересных слов.  

Там, наряду с новым, значились обрывки фраз, имена, детали каких-то образов. Многие были перечеркнуты несколько раз – зачеркнутые ушли в предыдущее произведение. Или произведения. Новых пока немного. Возможно, они не в тему. Всегда получалось так, что что-то оставалось на будущее, кочевало из истории в историю, едва ли не пять-десять раз. Не факт, что и «солнечноликий» получит такую судьбу. Да, он имеет своё место и право на жизнь – он интересно звучит и он необычно выглядит, но он ли – тот самый парень? Он может быть ещё одним эльфом. Вторым или третьим, другим… Да мало ли сколько их! Сколько ещё суждено выдумать, написать и издать? Быть может, через пятнадцать лет она создаст целую серию романов, и в каждом будут какой-нибудь эльф? Новый, интересный, любимый и в том числе «Солнечноликий».  

Замечталась…  

Милена уже издавалась. Да, изредка, но всё равно. Публиковала стихи и короткие рассказы в сборниках от университета или, если принимали, на конкурсах.  

«Это годится для названия главы или книги. Или пусть так зовется чин? К примеру, какой-нибудь приближенный…» – продолжала сочинять на ходу, беседуя с этим словом.  

А день неумолимо кончался. Сумерки заменила глубокая синяя пелена. Лень встать и включить свет. Лень идти спать. Хотелось снова сидеть, снова думать… Солнечный свет, как и день, для автора ещё не закончился. Образ близился к завершению, «беременность» подходила к концу.  

…А утром она решила писать. Просидела напрасно весь день, выдавив всего пару строчек. Тот самый момент – вступление. Пока что сюжета нет, только герой и поляна. Остальное, якобы будет потом. Но будет ли, или как всегда только грезится? Непонятно, непредсказуемо всё.  

Думала об этом весь следующий день, и вроде бы к вечеру придумала имя – Ибир, полностью – Ибирстайль. Стала искать картинку, пытаться нарисовать сама. Потратилась ещё несколько часов и – всё напрасно! лишь один из парней был похож на этого нового персонажа. «Все остальные – не он! » – пожала плечами девушка. Короткие шоколадные волосы заслонили её глаза. «Однако хоть что-то… И то хорошо». Она знала, что истории всегда сочиняются по крупицам.  

***  

Размышляя над тем, что её новый персонаж будет эльфом, девушка с короткими волосами вспомнила давнишний пост. В какой-то из групп в соц. сети писали на подобную тему. Это было давно, но дело даже не в этом. Ей сильно нравилась та идея, и она уже почти виделась новым сюжетом, не полностью продуманным и логичным, но весьма привлекательным и красивым. Только одно волновало юную девушку – эта мысль, написанная кем-то в Сети, пусть даже она – одна короткая строчка, и нет пока что подобных книг, имеет ли право Милена брать её за основу произведения? Ведь если возьмёт, то напишет. Сделает всё по-своему, продумает сама каждую мелочь, опишет её, но будет ли работа её, ведь идея придумана кем-то? Что скажет потом вдохновение, когда увидит у другого такое же? Оскорбится, начнёт грустить или даже уйдёт, – кто знает? Принципы диктовали ответ. Приходилось повторно думать.  

Милена грустно вздыхала, глядя на пустой яркий лист. Лес, подобный океану, в котором чем дальше идёшь, тем глубже становится лес, и тем больше там становится тварей, – всё же придуман не ею. Она придумает своё, уникальное, она попробует сделать так, хотя бы просто попробует...  

***  

…Май выдался ужасно холодным. Приходилось даже спать под двумя одеялами и без конца пить из термоса чай. Она любила чай, но в последнее время жаловалась самой себе на противный приторный сахар, от которого ещё больше хотелось пить, и ничего не хотелось делать; на скуку, на то, что приходилось почти каждый раз бегать и забирать сестрёнку из школы, относить термос ей или брать себе, когда все уезжали, а она оставалась дома, оставалась совсем одна. (Сестру тогда забирала бабушка. )  

Образ тёплой и сладкой жидкости начал уже, малость, надоедать, но про него говорили и думали настолько часто, что забыть его не получать. Как бы девушка ни старалась, видела перед собой любимую чашку, термос или хотя бы стакан, ароматные травы вроде мяты, листики чабреца, или засушенные цветы. «Вот такой чай выпила бы я, причем с радостью! » – Милена брала блокнот и делала снова пометки. Прикидывала, из каких трав было бы вкуснее всего. Пробовала ли она их, или только хотела? Надоели добавки, красители! Она снова видела персонажа. «Пусть он также любит травяной чай. Пусть он также чувствует мои чувства. А лучше любит простую воду... » – приписала, чуть погодя.  

***  

Воспоминание пронеслось на миг в голове. Милена. Поход с друзьями. И лес. Когда-то давно, но ярко так, как сегодня. И почему оно вспомнилось? И зачем? Впрочем, незнание оказалось совсем коротким.  

…Она шла по зелёному лесу, буквально раскинув руки от удовольствия. Солнце слепило глаза. Почти летняя погода угадывалась в майском воздухе. Всё звенело, зеленело и улыбалось, точно радовалась предстоящей цветущей жизни… И так же улыбалась она. Это было в такое же самое время, но в куда более тёплый и солнечный майский день.  

На миг в голову пришла мысль – образ идущего по лесу Ибирстайля. Эта же зелень, это раздолье, этот пьянящий и сладкий вкус жизни. «Пусть не только я, он тоже увидит и ощутит! » – так хотелось ей поделиться нахлынувшими эмоциями. Ведь их всегда было много, даже больше, чем слов, чем мыслей. Была такой, сколько помнила. Нежная и таинственная, привлекающая уже одним сероглазым волнующим взглядом, точно сама весна, лёгкая, может быть, и легкомысленная, но буквально всех и всегда вдохновляющая на новую жизнь.  

…Задумчивый и спокойный, он брёл вдаль, один, снова без верных спутников. Они остались в Лесу или были заняты своими делами. Ибирстайль не слишком переживал из-за этого, напротив, был, как казалось, рад.  

Он вышел очень рано, едва ли с рассветом солнца, выскочил из тёплого дома, направился в холод весны. Опять она была полна росы и цветов! Опять зелена и прекрасна! Но он не всегда обращал внимание на эту внешность, на манящую и обманчивую натуру, свойственную природе и людям. Он просто медленно и размеренно ступал по изумрудной траве, уходил куда-то вдаль, в неведомое… Прогуливался, как говорят.  

Конечно же, лес свой он знал. И город. И даже соседние города. Но в природе всегда находился такой уголок, который менялся или забывался, и был всегда интересен, воспринимался с особым трепетом. Хотелось думать о жизни, о чём-то приятном, сегодняшнем и простом, чём угодно, куда унесётся мысль, интересно наблюдать за её могучим легкокрылым полётом…  

Шёл, особо не задумываясь о пути. Птицы просыпались и начинали петь. В кронах сновали феи. Крылья бабочек также метались в воздухе, но всё это было вдали – там, наверху, а он, Ибирстайль, на дороге. Тропинка петляла по сторонам, а местами была достаточно ровной. Её огибали травы, но изредка прямо посреди камушков проглядывал какой-то росток. Ибир старался следить за тем, чтобы случайно не наступать на листву, которая в будущем станет продолжением кроны, станет такой же, как Лес. А Лес у них был могучий и статный. Эльфы не использовали его так, как люди, наоборот старались поддерживать жизнь.  

Высокая длинная фигура медленно растворялась вдали. Пропитанное солнечным светом пространство полнилось приподнятым настроением. Сегодня как будто бы началось лето – не по календарю, разве что только по солнечному; туман, обычно лежавший у самой земли, поредел, кроны поклонились солнцу и свету, и могучая сила жизни проснулась в этих дальних краях.  

Жизнь… О думал о ней беспрестанно. Когда смотрел по сторонам и видел что-либо необычное, когда вдыхал сладкий или холодный воздух, или чувствовал этот вкус, когда делал что-то и задумывался о своей деятельности, а особенно, когда смотрел на себя и на то, что сам же с собою и сделал… Уродливый шрам давно перестал болеть, хотя изредка доставлял неудобства. Нельзя было резко поворачивать голову, резко и быстро откидывать её вперёд и назад. Розовая линия бледнела и с каждым годом становилась не такой выпуклой, но всё равно напоминала о постыдном поступке.  

«Смерть – вот единственное, в чём нет никакой красоты. Никакие цветы на могиле, никакой, даже самый драгоценный камень на монументе не принесёт того ощущения тайны и причастности к великому чуду. Смерть не красива, и это в первую очередь. От неё остаются лишь шрамы и каменные на могилах кресты…»  

…Всё оказалось ещё более волнующим и красивым, чем было на самом деле. Фантазия не редко меняла воспоминания, и места, в которых мы, к примеру, не можем побывать во второй раз, посещались легко и свободно. Во второй раз или в первый, или даже в десятый. Мы можем отправиться в лес, когда и куда захотим.  

Воспоминание, продиктованное жизнью, может угаснуть, забыться, переиграться ввиду каких-то событий, но только то, жизненное, а не то, что придумал писатель. В который раз Милена ловила себя на этом странном и трепетном чувстве, будто мгновения, проведённые в реальности книги, казались ей ярче, живее и пусть даже не ярче реальности, но как минимум, с ней наравне! Точно это она, сегодня, вчера или позавчера прошлась по весеннему лесу. Точно не неделю назад, не в прошлом месяце и не в прошлом году, а сейчас и только сейчас побывала она на природе, почувствовала запах и вкус, услышала ту птичью песню…  

Копилка воспоминаний полнилась картинками мечты и фантазий. Для неё это было реально. Для неё это было как с ней.  

***  

Новый сезон открывался свежими овощами и фруктами. Милена с жадностью смотрела на помидоры, купленные пару часов назад. Она была сыта, но только не на такую вкуснятину. Кислинка и сочный вкус буквально опьянили её. Давно не удавалось такого попробовать! Обычно всё попадалось невкусное.  

«Ибир обязан попробовать этот вкус! » – смеясь, заключила Милена. Она уже стала ловить себя на мысли, что не в первый раз обращается к персонажу, как к человеку, советует что-то ему или решает за него, выбирает.  

…Утро выдалось довольно прохладным. Солнце снова пряталось где-то за тучами, кроны высоких деревьев не видели золотой свет. Завтракал рано. Потому что проснулся с птицами. Как проснулся, так и решил начать день, как-никак, на дворе ведь уже светало.  

Ибирстайль сидел на земле и смотрел на свои скромные пожитки. «Надо разделить так, чтобы на дольше хватило! » Неурожайный год грозился повториться опять. Последняя веточками с помидорами досталась сегодня на завтрак. «Надо поискать ягод, пройтись, заглянуть на речку, а также нарвать колокольчиков…» Серебристый кинжал орудовал лучше ножа, точно и быстро разрезал красные овощи пополам. Сок стекал по узорчатому металлу, на пальцы и на траву. Он ел, краем глаза оглядываясь по сторонам. Это утро казалось обычным и скучным, но никто не знал, что после может принести этот день? Чем скучнее начало – тем больше сюрпризов потом. Так очень часто бывало. И это известно всем.  

И он ел, и смотрел на кинжал, верного и преданного своего друга, который был всегда рядом. Серебро блестело, как новое. Металл был холоден, когда не освещался солнечными лучами. А те как будто бы согревали его, разбавляли немного золотом. Не сейчас. Тучи лишь делали холоднее. От золота нет и следа. «Удивительно понимать, когда-то здесь была кровь…» Ибир думал о том, что её уже сто лет не видно, но её мог теперь увидеть лишь тот, кто помнил о ней и том, что когда-то здесь было. Он помнил. И шея. А другие – наверно, никто. Так удивительно получалось, что не всё бывает видно сквозь время.  

…Три небольшие зарисовки о лесе пополнили цветастый блокнот.