Остатки прошлого

Трес­нувшие по­ленья в ка­мине зас­та­вили че­лове­ка вер­нуть­ся из раз­ду­мий, в ко­торые он, пос­леднее вре­мя, пог­ру­жал­ся все ча­ще. Не­боль­шой сноп искр, пос­ле­довав­ший за трес­ком, от­ра­зил­ся в его по­мут­невших зе­лёных гла­зах. Пля­шущее пла­мя иг­ра­ло от­све­тами на ли­це, под­чёрки­вая глу­бокие бо­роз­ды мор­щин, по­луве­ковых скла­док, блеск се­дин.  

Заз­ве­нели ку­бики ль­да в ши­роком ста­кане, ис­полняя при­ят­ную уху че­лове­ка шаль­ную му­зыку. При­губив со­дер­жи­мое, он прик­рыл гла­за и ныр­нул в вос­по­мина­ния, му­чив­шие его пос­ледние го­ды.  

— Тужь­тесь, ма­маша, да­вай­те, ещё чуть-чуть, раз­дался приг­лу­шен­ный го­лос вра­ча из-под бе­лос­нежной прос­ты­ни. — Ды­шим глуб­же!  

Я креп­ко дер­жал за ру­ку свою же­ну, кри­чащую от бо­ли и сжи­ма­ющую мою ла­донь с не­имо­вер­ной си­лой. Она вы­гиба­лась ду­гой, ме­талась на ку­шет­ке бор­мо­ча что-то нев­нятное. Мед­сес­тры обы­ден­но ас­систи­рова­ли аку­шеру, зве­ня инс­тру­мен­та­ми, бес­пре­кос­ловно вы­пол­няя его по­руче­ния.  

— Вот так, мо­лодец, ещё ра­зок! — же­на что есть сил нап­ряглась, сжав мою ла­донь так, что я го­тов был кри­чать вмес­те с ней. Не зная, что де­лать, я под­бадри­вал лю­бимую и не от­пускал ее ру­ку ни на се­кун­ду, не об­ра­щая вни­мания на то, что сво­ей ру­ки я дав­но не чувс­твую.  

— Ну что, поз­драв­ля­ем, но­во­ис­пе­чен­ные ро­дите­ли, у вас сын, — аку­шер по­ложил на грудь тя­жело ды­шав­шей же­ны неч­то теп­лое, смор­щенное и гром­ко вя­ка­ющее.  

— Сы­нок, мой ма­лень­кий сы­ночек, — про­гово­рила суп­ру­га, дро­жащим от слез го­лосом, при­жав к се­бе на­шего ре­бён­ка.  

Я, все ещё не при­дя в се­бя, скло­нил­ся над мок­рым ко­моч­ком и дро­жащей ру­кой нак­рыл ру­ки мо­ей лю­бимой жен­щи­ны.  

Клац­ну­ли от вет­ра коль­ца, дер­жавшие лёг­кую тюль на кар­ни­зе. Прох­ладный по­ток воз­ду­ха кос­нулся фи­гуры, си­дев­шей в крес­ле, от че­го она по­ежи­лась и глуб­же пог­ру­зилась в мяг­кий вель­вет. Хо­лод­ный ал­ко­голь буд­то стал ещё хо­лод­нее, уже не при­нося той не­ги, к ко­торой стре­мил­ся муж­чи­на. Звяк­нул ста­кан, пос­тавлен­ный на стек­лянный сто­лик. Муж­чи­на под­тя­нул плед к са­мой шее.  

Пус­той взгляд мут­ных зе­лёных глаз сколь­зил по ком­на­те. Это бы­ло у­ют­ное убе­жище обес­пе­чен­но­го оди­ноко­го че­лове­ка: мяг­кая ме­бель, ков­ры с вы­соким вор­сом, в ко­тором при­ят­но уто­пали ско­ван­ные ар­три­том ступ­ни, доб­ротный ка­мин, при­нося­щий теп­ло в лю­бое вре­мя го­да веч­но мер­зну­щему те­лу, боль­шие, па­норам­ные ок­на, в ко­торые без тру­да заг­ля­дыва­ли сол­нце и лу­на.  

— Люд­ми­ла, Люд­ми­ла! — хрип­лый, стар­ческий го­лос уто­нул в пус­то­те ком­на­ты. На при­зыв ста­рика яви­лась жен­щи­на сред­них лет, в прос­том чёр­ном платье.  

— Да, Кон­стан­тин Ль­во­вич?  

— На­лей ещё, — муж­чи­на не­пос­лушной ру­кой за­дел сто­яв­ший на сто­лике ста­кан с вис­ки. Ста­кан раз­ле­тел­ся вдре­без­ги, нес­мотря на смяг­че­ние уда­ра об ко­вер.  

— Кон­стан­тин Ль­во­вич, ну что же вы так, — жен­щи­на на­чала ак­ку­рат­но со­бирать ос­колки. Муж­чи­на вновь пог­ру­зил­ся в пу­чину па­мяти.  

Но­вый, про­тив­но пи­щащий звук кар­ди­омо­нито­ра буд­то под­ки­нул ме­ня в воз­дух. Ещё не прос­нувшись, я рва­нул в па­лату же­ны, спо­тыка­ясь и ша­та­ясь. Этот от­вра­титель­ный писк. Мне ста­ло бе­зум­но страш­но, ком под­ка­тил к гор­лу и ра­зум за­тума­нил­ся тя­гучей по­воло­кой. Ритм мо­его сер­дца бо­лез­ненно кон­трас­ти­ровал с мер­зкой мо­нотон­ностью без­душно­го ап­па­рата.  

До две­ри па­латы ос­та­вал­ся пос­ледний ры­вок, но путь мне прег­ра­дила мед­сес­тра.  

— Муж­чи­на, по­дож­ди­те, вам ту­да нель­зя!  

— Там моя же­на, пус­ти­те не­мед­ленно! — я кри­чал и ки­дал­ся на бед­ную жен­щи­ну слов­но бе­зум­ный. В вис­ки би­ла од­на мысль, единс­твен­ная на­вяз­чи­вая ман­тра — ус­петь, толь­ко бы ус­петь.  

— Люд­ми­ла, Люд­ми­ла! — ста­рика ох­ва­тил не­понят­ный страх. Он за­метал­ся в крес­ле, его лоб пок­рылся ис­па­риной, мор­щин буд­то бы ста­ло в ра­зы боль­ше. Жен­щи­на бро­сила ос­татки ста­кана на влаж­ный ко­вер и по­ложи­ла ему ру­ки на пле­чи.  

— Люд­ми­ла, я не мо­гу, — ста­рик тряс­ся, его ис­крив­ленный в му­ке рот дро­жал, пус­тые зе­лёные гла­за ха­отич­но вра­щались.  

— Что не мо­жете, Кон­стан­тин Ль­во­вич?  

— Я не мо­гу, не мо­гу, — он зат­ряс го­ловой и сде­лал по­пыт­ку встать с крес­ла, но ему по­меша­ли уди­витель­но креп­кие ру­ки, ле­жав­шие на его пле­чах. — Не мо­гу вспом­нить, не мо­гу вспом­нить.  

— Чшш, Кон­стан­тин Ль­во­вич, все хо­рошо, — жен­щи­на ус­по­ка­ива­юще пог­ла­дила его по су­дорож­но сжа­той кис­ти, обы­ден­но за­давая один и тот же воп­рос, при­выч­но ожи­дая один и тот же от­вет, ко­торый ни­ког­да не имел про­дол­же­ния.  

— Что вы не мо­жете вспом­нить?  

— Что бы­ло даль­ше…  

Муж­чи­на сип­ло вы­дыхал по­тяже­лев­ший в гру­ди воз­дух. Его мут­ный зе­лёный взгляд, на мгно­вение став­ший ос­мыслен­ным, об­ра­тил­ся к ог­ню в ка­мине. Язы­ки пла­мени бе­зос­та­новоч­но из­ви­вались в бе­зум­ном ог­ненном тан­це, ма­ня за со­бой, гип­но­тизи­руя. Но ста­рик ни­ког­да не ви­дел ог­ня, этой ком­на­ты, ни­чего — он был слеп с рож­де­ния.  

Раз­дался зво­нок. Люд­ми­ла по­дот­кну­ла спол­зший на ко­лени плед и, пе­рес­ту­пив ос­татки ста­кана, нап­ра­вилась к те­лефо­ну.  

— Слу­шаю. Здравс­твуй­те, да, он здесь, нет, ещё не спит, сей­час дам труб­ку, — жен­щи­на улыб­ну­лась, зная, что каж­дый раз, под­не­ся те­лефон к уху, ста­рик пла­кал от счастья, «уз­нав», что его же­на ос­та­лась жи­ва.  

Люд­ми­ла пос­та­вила те­лефон на стек­лянный сто­лик воз­ле крес­ла.  

— Кон­стан­тин Ль­во­вич, с ва­ми хо­чет по­гово­рить суп­ру­га, — она тро­нула пле­чо ста­рика, но он не от­ре­аги­ровал.  

— Кон­стан­тин Ль­во­вич? — сер­дце жен­щи­ны тре­вож­но сжа­лось. Она при­ложи­ла го­лову к его гру­ди. Её встре­тила пу­га­ющая ти­шина.  

Труб­ка те­лефо­на вы­пала из ос­ла­бев­ших рук Люд­ми­лы. В стек­лянных гла­зах ста­рика пля­сали ог­ненные вспо­лохи, а ши­рокие кус­тистые бро­ви, съ­ехав­шие к пе­рено­сице, сло­жили гри­масу за­дум­чи­вос­ти, буд­то бы муж­чи­на уси­лен­но ис­кал от­вет на воп­рос — а что же бы­ло даль­ше?