ЭН-4 "Надежда"

– Вхожу под слежение спутника Е-110. – Доложил навигатор бесцветным женским голосом. – Данные загружены, карта обновлена.  

Ульрих, не отрывая взгляда от основного монитора, мельком взглянул на экран навигатора — для этого нужно было лишь поднять глаза чуть выше. Планшет с картами был установлен так, чтобы водителю не пришлось отвлекаться от дороги. С картами все было в порядке — наметанный глаз сразу продолжил путь среди нескольких крупных торнадо и десятка облаков, готовых обрушить на землю тонны токсичных осадков. Насчет дождей беспокоиться не стоило, равно как и насчет гигантских земляных вихрей — их легко можно проскочить, даже не ускоряясь. Но кое-что все-таки вызвало у водителя тревогу.  

Ульрих снова бросил взгляд на планшет, чтобы оценить размеры песчаной бури. Примерно десять квадратных километров — столько по площади занимал этот ад ветра и песка. Проклятая расположилась в тридцати километрах дальше, прямо на пути, перекрывая собой даже запасную трассу. Скорее всего, придется ехать прямо через бурю.  

Пилот взглянул на часы — 7:55. Его смена заканчивается через пять минут, сейчас должен прийти Кент, он наверняка уже сидит в кузове, с большой неохотой думая о том, что ему предстоит делать течении следующих восьми часов. Вести флагман, следить за дорогой по мониторам, температурой, радиационным фоном... кстати, как там с радиацией? — быстрый взгляд на планшет-счетчик — все в порядке, почти не фонит, равно как и химии вокруг почти нет. Все-таки, автобаны тогда не сильно задело, вот ближе к городам уже начинается ощутимое пекло. Но Бремен остался в шестидесяти километрах позади, и до Гамбурга ехать еще примерно столько же, так что проблема радиации и высокоактивных химических веществ не является главной. На магистрали множество своих, «уникальных» опасностей.  

Эхолот засек препятствие, что-то массивное в семидесяти метрах впереди. Ульрих мгновенно собрался, вперил взгляд в показания датчика, при этом боковым зрением отслеживая монитор, на котором в реальном времени отображалась дорога. Массивный, но приземистый объект, не двигается. Камеры на капоте пока что не смогли его разглядеть — мешает утренний туман. Ульрих попытался высветить его прожекторами — уловил лишь смутный обтекаемый силуэт, перекрывший обе полосы. До препятствия оставалось десять метров, когда водитель принял решение опустить скотосбрасыватель. Одновременно с этим, на специальной радиочастоте он разослал сигнал «внимание». О том, что сейчас придется убирать неизвестное препятствие с дороги, должны были знать все.  

Скотосбрасыватель – монолитный ковш, снятый с мегабульдозера и прочно, со знанием дела, закрепленный на бампере и капоте флагманского грузовика мог, теоретически, сдвинуть в сторону любое препятствие. Гибридный движок, доведенный неизвестными умельцами до фантастических цифр мощности и вращающего момента, обеспечивал скотосбрасывателю невероятную силу. И несмотря на такую способности флагмана, Ульрих все равно каждый раз беспокоился, когда нужно было использовать это устройство. Лучшая дорога — это та, которую проходишь без единого столкновения.  

Колонки разнесли по кабине звук глухого удара, визг волочащегося по асфальту металла, хруст и скрежет — когда остов автомобиля был резко подхвачен ковшом. Ульрих даже успел рассмотреть машину — это оказался Роллс-Ройс «Призрак», неведомо когда застывший поперек практически пустого участка магистрали. Теперь уже смятый и покореженный, автомобиль остался ржаветь дальше у разделителя полосы, а Ульрих, еще раз перепроверив все датчики и экраны, позволил себе расслабиться. Ему захотелось подумать о том, что такая дорогая машина могла делать на автобане. Ее водителю стало плохо в пути, и он даже не смог затормозить? Или, может быть, машину украли, и вор скрывался от полицейских, когда все случилось? Но полицейских машин вокруг вроде бы не было...  

Дверь за спиной с лязгом отъехала в сторону, и в кабину пробрался Кент — широкий приземистый мужик в рваной джинсовой жилетке и таких же штанах. Американец, будучи подростком гостивший в Бремене у родственников, когда все случилось.  

– Восемь-ноль-четыре, брат, освобождай место! – сменщик деловито осмотрел мониторы, опираясь на спинку водительского кресла. – Я и так дал тебе лишние четыре минуты поиграться с машинкой, будешь должен!  

– Карты загружены, спутник будет вести нас еще около часа. – Докладывал Ульрих, не оборачиваясь, и пока не отрывая руки от руля. – Показатели опасности в норме. Большую часть пути ехал на электричестве.  

В общем, все как всегда. – Ответил Кент. – Ну что, на счет три?  

Сдать смену другому пилоту в первую очередь означало поменяться с ним местами. Выбрать момент, когда на дороге будет пусто, зафиксировать баранку, и резко выскочить из кресла, в то время как сменщик также резко в него запрыгнет, взяв ситуацию в свои руки. Ульрих и Кент менялись по счету три — только без прыжков. Один просто откатывался на кресле назад, второй вставал на его место, в первую очередь хватая руль и глядя на мониторы. Первый к тому времени уже освобождал свободно ездящее кресло и толкал его второму под ноги. Благо, что поистине огромная кабина Скании Р800 позволяла подобные маневры.  

– Так. – Крякнул Кент, усаживаясь в кресле поудобнее. Одной рукой он держал руль, второй уже крутил настройку радиостанции.  

– Кент, подожди с радио, пока что. – Ульрих подошел к нему сбоку. – Там впереди буря. Нам придется проехать через нее.  

– Расскажи мне то, чего я не знаю. – Проворчал Кент. – Ничего, проедем, раз надо. Не дрейфь. Пни там Гашека, чтобы не спал, возможно, он понадобится. Все, иди уже, тебе как будто времени не жалко.  

Ульрих снял с вешалки свою куртку, и, накидывая ее поверх комбинезона, прошел к двери в кузов. Перед тем, как выйти, он услышал щелчок включившийся радиостанции.  

– Восемь ноль восемь утра, автопоезд «Надежда» продолжает свой путь по магистрали А1, у него все в полном порядке — баки полны топлива, колеса целые, и только небольшая буря в двух десятках километров впереди слегка портит все веселье. – Бодро вещал молодой мужской голос. – Но буря пока еще далеко, и мы успеем прослушать одну композицию — Саймон и Гарфункель, «Мост над бурной водой». Наслаждайтесь!  

Ульрих не стал слушать песню, зная, что еще встретит на своем пути несколько радиостанций. Оказавшись в кузове, оборудованном под небольшую комнату для сменщиков, он коротко кивнул Гашеку — третьему водителю. Гашек развалился на кровати с книгой и пепельницей, полной окурков. Типичное времяпровождение второго водителя — отлучаться все равно никуда нельзя.  

Трое водителей, у каждого смена по восемь часов, при этом только один из них может покинуть флагманский грузовик, второй же всегда должен сидеть в этом помещении, чтобы в случае чего прийти действующему водителю на помощь. У третьего водителя есть целых восемь свободных часов, которые он может потратить по своему усмотрению — на сон, пищу, общение с родственниками, какие-то мелкие развлечения или хобби. Спать Ульрих не хотел — смена выдалась почти не напряженной, и он совсем не устал. Родственников у него здесь не было, общение поддерживал с парой-тройкой других ребят на другом конце автопоезда — может, и стоит зайти к ним. Но пока что больше всего ему хотелось есть.  

Ульрих прошел в самый конец грузовика к переговорному устройству — нажал на кнопку связи.  

– Это Ульрих, хочу выйти.  

– Секунду, Ульрих, открываем двери. Готово, выбирайтесь!  

Ульрих помедлил, прежде чем открыть дверь со своей стороны и вдохнуть нефильтрованный воздух. В нем всегда было много разных примесей и запахов, иногда можно было дышать только через противогаз, иногда и он не спасал, и приходилось сидеть без выхода и ждать, пока автопоезд преодолеет опасный участок. Но на этом автобане все было достаточно чисто — портативный счетчик Гейгера лишь изредка давал о себе знать. Водитель открыл дверь и шагнул на небольшую площадку на открытом воздухе. Грузовик слегка покачивался на скорости около сорока километров в час, прямо за ним, всего лишь в полуметре, следовала вторая машина автопоезда.  

Вторая машина представляла собой микроавтобус Форд «Транзит» с дополнительной пристройкой на крыше. Для того, чтобы попасть внутрь, достаточно было шагнуть на крышу и войти в транспорт сверху через люк. Здесь был расположен локальный сервер всего автопоезда и центр радиосвязи. Работающие здесь люди почти безвылазно находились за компьютерами, постоянно соединяясь со спутниками, радиостанциями и даже другими серверами мира. Если бы не этот небольшой микроавтобус, автопоезд двигался бы практически вслепую, а его жители не смогли бы связаться друг с другом, находясь в разных местах. Увидев Ульриха, водитель второй машины чуть ускорился, позволяя ему шагнуть сначала на импровизированный трап, встроенный прямо в лобовое стекло, а затем на крышу.  

Ульрих спустился вниз, в грузовое помещение, переоборудованное под оперативный центр — пять системных блоков, выставленных в ряд, десяток мониторов и планшетов, прикрученных к стенам, множество клавиатур, мышей и других контроллеров, мощная радиостанция, занимающая чуть ли не половину всего пространства — и постоянный стрекот клавиш, очереди щелчков, скрип и хруст жестких дисков, ругань, смешки и кашель, создаваемые тремя практически одинаковыми с виду парнями. Сэм, Кирк и Джой — всем троим не больше двадцати, все трое повально увлечены техникой и связью, готовы сидеть в этом микроавтобусе хоть до старости. Ульрих не был уверен, что все трое сейчас одинаково нужны на посту и заняты делом — учитывая, что Кирк держал в руках геймпад, а на экране перед ним умирали от огнемета толпы монстров.  

Заметив мужчину, все трое коротко поприветствовали его, не отвлекаясь от своих занятий. Ульрих прошел вперед и поздоровался с водителями Форда — двумя хмурыми мужиками, один из которых полудремал, сосредоточенно сжимал руль, то и дело прикладываясь к кружке с кофе. Попросив водителя открыть заднюю дверь и услышав «Угу», пилот направился к следующему переходу.  

Таким образом он преодолел еще три машины. Все они были оборудованы поручнями и люками, так что в случае опасности можно было легко оказаться внутри. Но вокруг магистрали ничего не происходило – лишь стелился туман, скрывая видимость уже у железных барьеров дороги. Серое небо, серый асфальт, куда не глянь, редко встречаются ржавеющие остовы машин и автобусов. На улице не на что было смотреть, и Ульрих, сделав еще один переход, добрался до Столовой.  

Столовой в автопоезде «Надежда» служил школьный автобус — классический черно-желтый Мерседес на тридцать с лишним мест. Внутри он почти не подвергся переработке — только часть сидений развернули лицом друг к другу, установив между ними столы, создав таким образом большие обеденные места. Сюда приходили есть все жители автопоезда, получая пищу, равную своей занятости. У водителей флагманского грузовика был свой особый рацион — часть его можно было съесть в Столовой, а часть обязательно взять с собой.  

– О, Ульрих! – Воскликнул толстый чернокожий повар Стэн, сидящий в самом конце салона. Там было специально отгороженное для готовки еды место — стояла большая плита, бак с водой, холодильник, разделочный стол — Стэн сидел посреди всего этого на высоком крутящемся стуле, постоянно находясь в движении. – Ты как раз вовремя, тут суп из концентратов, и тушеные грибы — в качестве сегодняшнего блюда дня.  

– Грибы? – Переспросил водитель. – Саевы починили гидропонику?  

– Уже полторы недели как, и вот первые результаты. – Ответил повар, передавая Ульриху дымящуюся миску с супом, а следом — жестяной контейнер с горкой достаточно крупных грибов. – Зайди, как поешь, я вам троим суб-еды отсыплю. Приятного аппетита!  

Сейчас в столовой было пусто, за исключением двух водителей, один из которых, конечно же, бодрствовал, крутя баранку. А его сменщик мирно спал в самом настоящем гамаке, разложенным вдоль борта. Для обеда было еще слишком рано, а завтракать жители автопоезда предпочитали в своих машинах.  

Водитель аккуратно донес свою еду до одного из столиков у окна, уселся на протертое временем кожаное сиденье, выудил из ящика погнутую ложку, и принялся есть, изредка посматривая в окно, забранное несколькими металлическими сетками.  

Снаружи все было по-прежнему — автобан, разделители, редкие заезды на кольцевую или ответвления. Ржавых или сгоревших остовов на них было чуть больше, а в целом, ничего не поменялось.  

Суп сильно пах курицей — именно что пах, потому что вкуса в нем было в два раза меньше. Много специй, какой-то засушенной зелени, микроскопических клочков мяса, несколько горошин — и, в общем-то, все. Но Ульриху было наплевать, он высыпал в бульон все грибы и теперь вылавливал их. Мимо прошлепал Стэн, как бы невзначай положив ему на стол ломтик хлеба — это был очень ценный ресурс, потому что хлеб выращивать на «Надежде» не умели. Наверняка толстый добряк запрятал его во время последней остановки, и иногда отщипывал от него маленькие кусочки.  

Медленно пережевывая грибы и запивая их бульоном, мужчина улавливал отголоски повседневного шума подвижного состава — скрип железного кузова, еле слышный вой ветра за плотно закрытыми окнами, звяканье половника на кухне, обрывки болтовни диджея, доносящиеся из кабины водителей. Негромкий шум движка — он буквально растворялся среди скопления других звуков, становясь фоном повседневной жизни. Те, кто родились до того, как все случилось, еще могли четко выделить это тарахтение посреди общего шума, а вот те, кто появился на свет уже на автопоезде, его как будто не слышали. Очень забавно было наблюдать за детьми во время остановок — мало того, что вокруг становится тихо, так еще и твой родной мир замирает на месте, одновременно с этим увеличиваясь до невероятных размеров.  

Последняя остановка была почти полгода назад, под Дюссельдорфом — местное убежище обменяло выращенные на своих фермах овощи и фрукты на часть дизельного топлива, которое, в свою очередь, жители «Надежды» получили практически задаром, обнаружив сошедший с рельс топливный экспресс. Машин, потребляющих солярку, в автопоезде было немного, поэтому ее бережно хранили, ожидая удобного случая. Помимо крупной топливно-пищевой сделки, десятки мелких сделок и соглашений позволили жителям приобрести личные вещи — от электроники и оружия до одежды и даже старой косметики. Вот только с тех пор, почему-то, с «Надеждой» больше никто не разговаривал по радио. Автопоезд рассчитывал поторговать с бункером в Бремене, но тот не откликался в течении целой недели, пока машины кружили по кольцевым трассам вокруг практически стертого с лица земли города. Им так никто и не ответил — и, спасаясь от очередного кислотного ливня, «Надежда» ушла по трассе А1 в сторону Гамбурга. Там тоже было небольшое поселение, с которым просто необходимо было поторговать. Запасы невосполнимых ресурсов — некоторых видов пищи и расходников можно было пополнить только в убежище.  

Ульрих доел суп, закусив его последним грибом. Немного помедлив, спрятал ломтик хлеба в нагрудный карман комбеза. Проверил время — чисто из-за привычки, ведь прошло всего-то полчаса, как он сдал смену. Водитель решил подумать, чем ему заняться в ближайшие семь часов. Навестить кого-нибудь в хвосте, или на оружейных постах? Зайти к умельцам с «Газели», послушать какую-нибудь лекцию по истории до того, как все случилось?  

От размышлений его отвлек лязг верхнего люка — кто-то тоже решил пообедать, причем шел он с другого конца автопоезда. Вскоре Ульрих уже наблюдал, как по лестнице посреди салона спускается фигура в застиранной красно-белой клетчатой рубашке и джинсах.  

Ловко спрыгнув с последней перекладины, девушка направилась в сторону кухни. Немного поговорив со Стэном, она подхватила поднос с тарелкой и двинулась вдоль прохода. Она заметила Ульриха, и в нерешительности остановилась рядом с его столом.  

– Можно мне сесть напротив? Обедать в одиночку так скучно, особенно если последние шестнадцать часов ты торчишь в тесной металлической коробке.  

– О, я торчу всего восемь, да и коробка у меня достаточно просторная. – Ответил Ульрих. – Садитесь, оружейница.  

Он знал ее — Сара из патронной мастерской в центре автопоезда. Ее семье принадлежал старый микроавтобус Мерседес, в котором и расположился цех по перезарядке патронов. Вообще-то, на его верстаках можно было собирать вполне себе сносные самострелы, но большую часть времени жители цеха делали патроны. Личным оружием в дороге почти никто не пользовался, так как автопоезд отлично защищали охранные посты. У «Надежды» их было три — один у самого флагмана, второй в центре, и третий в хвосте. Два гражданских «Хаммера», и неизвестно как попавший сюда Газ-67. Все три джипа — гибриды, бронированные и вооруженные лучшим тяжелым оружием.  

– Вы шестнадцать часов кряду собирали патроны?  

– Не совсем патроны. Перезаряжали пулеметную ленту для центрального поста. – Отвечала Сара в перерывах между скоростным поглощением супа. – Всего четыреста сорок семь патронов, около четырех минут бесперебойной стрельбы. Почти что ничто.  

– Эти четыре минуты могут спасти множество жизней, так что, вы делаете благо...  

–Я достаточно наслушалась этого от деда, отца и братьев. – Махнула измазанной чем-то черным рукой Сара. – Я осознаю всю важность своей работы, просто я все чаще задумываюсь, как долго еще это будет продолжаться. Вот вы же водитель, Ульрих? Куда мы сейчас едем, и что нас там ждет, и куда мы поедем после?  

– Тоже, что и везде. Мы уклонились от двух торнадо и четырех скоплений токсичных облаков, и где-то через полчаса войдем в пылевую бурю. До Гамбурга остается сорок-пятьдесят километров, там скорее всего, пойдем по кольцевой вокруг города, вызывая их бункер на связь. Если не ответят — выйдем на трассу А-4... – Ульрих вдруг осекся, увидев, как грустно Сара смотрит на него, медленно пережевывая грибы.  

– Ваша жизнь — такая же рутина. Мчать вперед, убегая от всех этих катаклизмов, прокладывая один и тот же путь каждый раз заново.  

– Я достаточно наслушался подобных вещей от своих напарников. – Усмехнулся пилот. – Лично я считаю, что нам остается только надеяться на лучшее. Что-то должно произойти — не с нами, так с теми, кто будет после нас. А пока надо просто жить. Раз именно мы выжили, когда все случилось, то стоит продолжать и впредь.  

Их диалог прервала короткая сирена — флагман «Надежды» достиг границ бури. Радио смолкло, раздался тихий скрип — окна по обеим сторонам салона закрыл дополнительный слой металла, погружая в темноту пустые столы и сиденья. Двигатель чихнул, скрежетнул и сбросил обороты, повинуясь единому для всех приказу, пришедшему с флагмана. «Всему составу — снизить скорость». Вскоре первые песчинки заскрипели по крыше и бортам школьного автобуса.  

Водитель и оружейница молча наблюдали за одним из наиболее грозных катаклизмов, когда-либо постигавших Землю. Разогнанный до огромной скорости рой песка, земли и воды, способный распилить пополам даже прочный лист железа. Но «Надежда» была готова к нему — армированное стекло, металлические сетки, щиты и заслоны, импровизированные выдуватели, все способствовало защите автопоезда. Спутниковые карты надежно вели передвижной очаг цивилизации через шум и тьму, эхолоты и датчики отслеживали препятствия, обмен информацией между всеми участниками движения и слаженная, единая работа трех десятков движков. То, что поможет «Надежде» преодолеть любые бури. Но только вместе, потому что по одиночке любые усилия не стоят ничего.