Всевышний

Мирские заботы погасли в огне.  

Кривые зерцала очнулись во мгле.  

Не следует формам забыть лепестков  

Опавших прекраснейших красных цветков.  

Мне крови накапало – ровно глоток.  

Всего ничего, а мыслей – поток.  

Квадраты и ромбы,  

Круги и квадраты:  

Пустые мечты, и тупые набаты.  

Я жажду не скрою – её больше нет.  

Но прячу её – вскоре будет обед.  

На стол мы накроем изысканных блюд,  

А главное будет – безнравственный люд.  

Сожрем и восславим,  

Проглотим, оставим.  

Но всё же одобрим,  

И снова восславим.  

И запах прелестен,  

И вид в аппетите,  

К чему нам стремиться при таком пиетете?  

Куда поспешим мы в такой поздний час?  

Нам смысл искать – будто яростный пляс.  

Мы ищем, мы ждём, мы не встретим его.  

Мы курим, мы пьём, мы не выжмем всего.  

Но будет вам чтиться,  

Будет лечиться.  

Не стоите вы всех затрат старшины.  

А старший – молиться,  

И бросится биться  

Своим твердолобым,  

Но всё же – челом.  

Креститесь, тащитесь,  

Вы Бога боитесь!  

Оставьте одежду,  

Примкните к столу.  

Отведайте блюда,  

Попробуйте вина,  

Они все старейшие, как погреба.  

Но форма теряется,  

Стол распадается,  

Бьётся посуда – слышится лязг.  

В дребезги, с грохотом всё разбивается.  

Пиршества нет, мы убили судью.  

И осуждённые, люди, все вымерли.  

Но и они живы впредь на свету:  

Запах приятен, и вид аппетитен,  

А вкус, что дерьмо – лишь вилку возьмите.