Реквием по творчеству

– А ты куда это собрался…? – Муза с недоумением смотрела, как Писатель собирает в рюкзак свои вещи. – Что это за новости?  

– Никакие это не новости – просто ухожу.  

– И куда же?  

– Да какая разница, – Писатель подошел к открытому шкафу, поднялся на цыпочки и, пошарив рукой по верхней полке, достал из дальнего угла мешочек с монетами. – А если честно, то даже не знаю. Соберу сейчас вещи, выйду из дома, поверну, скажем, направо и пойду, куда глаза глядят.  

– Ну а здесь-то чего тебе не сидится? – Муза все недоумевала. – Здесь твой дом, тебя здесь все любят, ценят…  

– Кто меня здесь ценит? – Писатель усмехнулся.  

– Да много кто! Людям нравится то, что ты творишь: твои стихи, поэмы, рассказы… Они любят это и ждут продолжения, а ты решил их бросить, сбежать!  

– Муза, родная, во-первых, я никуда и ни от кого не бегу, а во-вторых, я не вижу, чтобы то, чем я занимаюсь, действительно кому-то нравилось. Ну разве что паре-тройке человек – не более, да и то вряд ли.  

– Ну а ты что хотел? Ты всего лишь пару лет на этом поприще и уже хочешь, чтобы тебя на руках носили, как, например…  

– Каких руках! Мне не нужно таких почестей!  

– Ну а что тебе нужно? – Муза никак не хотела соглашаться с доводами Писателя. – Скажи мне – чего тебе здесь не хватает?  

– Внимания… – Писатель положил мешочек с монетами в карман куртки и затянул потуже завязки рюкзака. – Понимания того, что кому-то это действительно интересно. То, что происходит вокруг – это всего лишь показные эмоции, не имеющие ничего общего с реальностью. Вот возьми любое наше с тобой выступление. Что мы видим? Толпа, много лиц, вдвое больше глаз, смотрящих на тебя с, казалось бы, интересом, но если пристальнее в них вглядеться, то ничего, кроме пустоты, там не увидишь. Этим людям нужно зрелище, и я им его даю, но взамен хочу получить хоть малую часть того, что называется "интерес". Я могу написать еще много чего, но какой в этом смысл. Это тоже самое, что разговаривать с самим собой. Вспомни, как ликовала толпа, когда я предоставил на их суд свое новое творение. Помнишь? А теперь вспомни, как они все поникли, когда я предложил обсудить услышанное – сразу юлить начали, мол, нужно обдумать.... Знаешь, что – просто никто меня не слушал!  

– Я смотрю, ты категорично настроен…  

– Да, дорогая Муза, более чем, – Писатель посмотрел ей в глаза. – Ты пойми – не нужны мы здесь никому.  

– Ну не скажи! В чем-то ты и прав, не спорю, но я не раз видела горящие глаза людей во время наших выступлений. Я даже не побоюсь сказать, что у тебя есть поклонники. Взять хотя бы ту девочку, что приходит на каждое выступление и стоит у самой сцены, обняв своего мишку – она ловит каждое твое слово, каждое движение. А тот парень, с постоянно взъерошенными волосами – он тоже ни одного выступления не пропустил. А как он слушает – каждую историю словно с тобой вместе переживает. И такие люди еще есть и ради них, пусть даже ради тех двоих, но, мне кажется, нужно остаться…  

– Ну хорошо! – Писатель не сдавался. – А что ты скажешь насчет всего этого?  

Он раскинул руки, жестом показывая на книжные шкафы, стоящие у каждой стены. На их полках было столько книг, что такому количеству позавидовала бы любая библиотека.  

– Зачем, скажи мне, нужно было издавать столько книг? Чтобы они лежали на полках? И после этого ты смеешь утверждать, что мое творчество кого-то интересует?  

– Ну… – Муза уселась на стул и обвела взглядом жилище. – Может все еще не так плохо. Можно, например, разослать по библиотекам, раздать людям, или…  

– Или сжечь. Ты права – это самое лучшее, что можно сделать с моими книгами. По крайней мере, таким образом они дадут людям больше тепла, нежели после их прочтения.  

– Писатель, ты эгоист. Ты ни о ком, кроме себя, не думаешь.  

– Я лишь хочу быть кому-то нужным. Разве это так много…?  

– Как посмотреть… – Муза уже и сама начала сомневаться. – Но все равно, я за то, чтобы остаться здесь. И ты увидишь – мы еще сможем зажечь их черствые сердца.  

– А я не хочу ничего зажигать, с меня хватит, – Писатель закинул рюкзак себе на плечо и направился к выходу. – Может быть когда-нибудь я и вернусь снова, но пока… Ты со мной?  

–Да, конечно, – Муза вскочила со стула. – Смысл мне здесь одной оставаться.  

Муза взяла Писателя под руку, и они вместе вышли на улицу. День только начинался и улицы были пустынны, за исключением нескольких бродячих собак. Парочка дошла до развилки, повернула направо и направилась куда-то вперед, туда, где их, возможно, кто-то и ждал. Они уже скрылись далеко за холмами, а маленькая девочка с плюшевым мишкой в руках, стояла у калитки их дома, все продолжая смотреть им вслед, втайне надеясь, что вот сейчас из-за дома выглянет писатель, улыбнется своей доброй улыбкой, потреплет ее по волосам, вытрет ладонью упавшую слезу и скажет:  

– Ну что ты, глупышка! Куда же я от тебя уйду…  

***  

– Дорогой, ну сколько ты будешь лежать? Посмотри, как хорошо за окном – солнце, птицы, все зелено кругом! – женщина раздвинула занавески на окнах и укорительно посмотрела на лежащего на диване мужа. – Так и весь день пролежишь.  

– Ну и что? – мужчина приоткрыл один глаз. – Сегодня выходной – имею полное право.  

– Да, но неужели ты хочешь этот чудесный день провести, лежа на диване?  

– Почему бы и нет…  

– Ай, делай что хочешь.  

Женщина взяла с подоконника пластиковую бутылку, доверху наполненную водой, полила цветы и подошла к столу.  

– Знаешь, к нам на работу девушка новая пришла, так у нее муж в типографии работает. – Она принялась аккуратно складывать разбросанные бумаги. – Если хочешь, я могу узнать, сколько будет твою книгу напечатать.  

– Спасибо, но не нужно. Тем более печатать нечего.  

– Как нечего? У тебя же столько материала было…  

– Правильно – было! Нет материала. Удалил я его.  

– Но как же…  

– А вот так. Не хочу я больше писать. Не нужно это никому, понимаешь?  

– Но ведь… Как так-то… Зачем…?  

– А вот так. А зачем писать то, что никто не читает? Зачем забивать голову ненужными мыслями, от которых никакого толку нет? Может быть потом и напишу что-нибудь, ну а пока я лучше займусь чем-нибудь другим, чем этим бестолковым, никому не нужным, делом.  

***  

Девочка с мишкой в руках все еще продолжала стоять, глядя куда-то в даль, как вдруг на крыше дома Писателя появился огонек, затем еще и еще один. Вскоре огонь занимал уже всю крышу. Под натиском огня деревянные перекрытия не выдерживали и падали вниз, перекидывая пламя на стены и на внутреннее убранство дома.  

– Книги! Там же книги!  

Девочка отбросила мишку и ринулась в дом. Распахнув дверь, она впустила внутрь струю свежего воздуха, от чего пламя поднялось еще сильнее. Девочка не обращала никакого внимания ни на огонь, ни на дым, разъедавший глаза, ни на искры от ломающихся горящих бревен, которые падали на ее платье, оставляя там прожжённые дыры. В несколько прыжков она добралась до уцелевшего книжного шкафа и только успела схватить одну из книг, как сверху прямо на шкаф упало тяжелое горящее бревно, сминая собой некогда крепкие полки и перекидывая огонь прямо на книги.  

Девочка выбежала из дома, держа в руках книгу и в этот момент за ее спиной послышался оглушительный грохот – дом рухнул целиком. Она добежала до дерева, подняла с земли мишку и только тогда обернулась назад. Там, где еще совсем недавно, стоял небольшой уютный дом ее любимого писателя, теперь, объятая пламенем, лежала груда дерева и пепел от костра, гонимый потоками ветра, разметался по всей округе. Но девочка улыбалась. Она сжимала в руках единственный уцелевший экземпляр Его книги и шептала:  

– Он вернется… Он обязательно вернется…