Рассказ номер четыре

ПРОСНУВШИСЬ В 6 ЧАСОВ УТРА КАПИТАН АРТУР ДЖОНС СДЕЛАЛ ЗАРЯДКУ.  

– Сделал зарядку, – повторил Ромка и хмыкнул, удивляясь тому, что он только что написал.  

Он сидел, нагнувшись над пишущей машинкой, сидел на табурете, поджав под себя ногу, чтобы не так жестко сидеть, и шлепал пальцем указательной руки по клавишам. Машинку он купил у Марьи Афанасьевны, которая рассталась с агрегатом за червонец.  

ПРИНЯВ ОСВЕЖАЮЩИЙ ДУШ И ВЫПИВ ЧАШКУ БОДРЯЩЕГО КОФЕ ДЖОНС ОДЕЛ ЭЛЕГАНТНЫЙ КОСТЮМ ОФИЦЕРА КОСМОПОЛИЦИИ.  

– Ух ты! – прошептал Ромка и заерзал на табурете.  

Он сидел голый, одежда была разбросана по полу. Зубы, и без того кривые, скрипели и едва ли не крошились, оттого что он с силой сжимал во рту кончик чайной ложки, думая, надо полагать, что это трубка, как у Эрнеста Хемингуэя.  

СЕВ В НОВЫЙ ГИПЕРЛЁТ КАПИТАН ДЖОНС ПОПРОСИЛ РАЗРЕШЕНИЕ НА ВЗЛЕТ.  

Некоторые клавиши западали, и Ромка психовал, шлепая по нескольку раз.  

Комнатушка была плохо освещена и не проветривалась, наверно, лет сто. Здесь не было почти никакой мебели: кроме стола и табурета, шифоньер с висящими дверцами, односпальная койка в углу комнаты, да аквариум, в котором, правда, не было воды, зато на дне лежали кеды.  

ДОСТАВ ИЗ КОБУРЫ ОПАСНЫЙ БЛАСТЕР БАНДИТ НАСТАВИЛ ЕГО НА КАПИТАНА ДЖОНСА И НА ЕГО ТОНКИХ ГУБАХ ЗАИГРАЛА ЗЛОВЕЩАЯ УЛЫБКА. ОДНАКО КАПИТАН ДЖОНС БЫЛ НЕ ИЗ СЛАБОГО ДЕСЯТКА. ОН РЕЗКО...  

– Вот это да! – Ромка захлопал в ладоши и переложил ложку из одного угла рта в другой; потом стал нервно чесать ладони – сначала одну поскреб, потом другую.  

Он выдернул лист из машинки и стал читать, взявшись за карандаш. Время от времени вносил поправки. Потом снова заправил лист в машинку и застучал по клавишам: КЛАЦ-КЛАЦ (пауза) КЛАЦ...  

ВЫПИВ ЯНТАРНОГО ОПЬЯНИТЕЛЬНОГО ВИСКИ КАПИТАН ДЖОНС РАСПЛАТИЛСЯ С БАРМЕНОМ И ВЫШЕЛ НА СОЛНЕЧНУЮ ЖАРУ.  

– Мне кажется, – сказал Ромка, обернувшись к койке, – дело попрет в гору! В гору. Попрет. Я думаю, это будет не повесть, а роман. А?  

В койке лежало что-то огромное, похожее на червя с множеством лапок. Было оно белое и шевелилось, беспокойно перебирая лапками. Ромка зевнул, потянулся, расставив руки, и встал с табурета. Запрыгнул в койку, к червю, обнял его и чмокнул куда-то туда, где ориентировочно могла быть морда.  

– Думаю, – говорил Ромка, положив ногу на брюшко червя и взяв его за одну из лапок, – я буду как Гарри Гаррисон. Или Чейз. Джеймс Хадли Чейз. Как ты думаешь?  

Существо ничего не говорило, а только шевелилось. В его брюхе, в полупрозрачной гнойной жиже, плавали органы, функционируя друг с другом. Ромка мечтательно вздохнул, гладя ладонью по лапке и уставившись в потолок.  

– Это будет научно-фантастический детектив. И его переведут на двадцать восемь языков. А? Что скажешь, бэйби?  

Ромка снова поцеловал существо, потом приподнялся на локте, чтобы дотянуться до одеяла, лежавшее в ногах, и укрылся так, что они с червем оказались под одеялом. Одеяло было черное от грязи, липкое, равно, как и простыня с наволочкой. Они возились под одеялом, шевелились, и Ромка хихикал, как влюбленный дурак.  

ПРОЛЕТЕВ НАД НОЧНЫМ СПЯЩИМ ГОРОДОМ КАПИТАН ДЖОНС ПРИЗЕМЛИЛСЯ НА ПОСАДОЧНОЙ ПЛОЩАДКЕ И ВЫШЕЛ ИЗ ГИПЕРЛЁТА С ЧУВСТВОМ ИСПОЛНЕННОГО ДОЛГА.