Восемь

Каждый раз, когда мне задавали вопрос: «Что бы ты хотел знать? », – я не знал, что сказать. (Я специально выделил последнее слово, чтобы вы уделили ему немного больше внимание, чем вы делаете это обычно. Но к этому вернемся немного позже. ). В те секунды размышления, мне казалось, словно я и так все знаю, но понимаю ли – это уже другой вопрос. А время шло… и мгновений на размышления становилось все меньше и меньше. Один мой коллега посоветовал мне бить себя, когда я снова окунался в глубокую думу, мол это тебе пользы не принесет – говорил он, – а лишь погубит. С одной стороны, он был прав. Но с другой – ситуация была абсолютно иная. То самое детское любопытство заставляло меня исследовать темные дали моего подсознания. Все это – спектакль в одно действие, которому характерно статичная обстановка и типичные персонажи. Как сейчас помню слова матери: «Зеркал не стоит недооценивать. Они показывают нам истину! ». Это последние ее слова. После электросудорожной терапии из ее уст можно было услышать только мычание, и то это были редкие случаи, которые возникали при испытывание боли.  

Я долго не воспринимал всерьез ее последние слова, вплоть до ее смерти. За день до трагедии мне приснился сон, в котором человек, идентичный моему облику, перебирал книги в огромной библиотеке и что-то постоянно нашептывал. Приблизившись к нему, он обернулся: из его мертвых глаз текла кровь, сухие губы нашептывали два слова, не переставая: «Истина в нем! ». Направившись в мою сторону и оттолкнув меня с пути, он подошел к старинному зеркалу, полностью покрытым пылью. Протерев ладонью стекло, его красные глаза стали бегать по всей поверхности. Подойдя к нему, я увидел в нем себя…другого себя.  

–Проснись! – говорил он, улыбаясь – твое время еще не пришло.  

Этот сон и по сей день вызывает во мне страх. Неизвестно по какой именно причине, может быть, он заключается в том, что я убил свою мать? Или в том, что она сама убила себя? Две грани одной монеты. Две истины. Но что находится между ними? Не уж то третья истина, известная самому богу? Ответ на этот вопрос мне никогда не будет известен. В начале я попросил заострить свое внимание на слове «Сказать». И вы могли бы задать довольно логичный вопрос: «Так почему ты не можешь спросить, что там находится? ». И я отвечу в виде диалога с вами:  

–А кто хоть раз вас спрашивал об этом? Скорее всего, никто.  

–Тогда, кто спрашивает тебя? – опять довольно логичный вопрос.  

–Я сам.  

Для вас это довольно парадоксально звучит, но уверяю вас – это совсем не так. Ведь вы так же спрашиваете себя и так же отвечаете – молчанием. Некоторые могут возразить, но таких людей я искренне ненавижу и прошу вернуться к монете с тремя сторонами. Не буду заострять на это больше внимания. Кто хотел узнать – узнал, но, опять-таки, понял ли – это уже другой вопрос.  

С тех пор я стараюсь избегать зеркал, боясь увидеть в нем кого-то другого. Семейная реликвия, зеркало, которое передавалось из поколения в поколение очень много веков, пришлось спрятать куда подальше. Моя мать любила это зеркало до такой степень, что порой она разговаривала с ним. Со временем эти посиделки перед ним становились все дольше, пока она не просидела перед ним сутки, может двое. Тогда я понял, что без медицинской помощи тут не обойтись. И, именно в тот момент, я и обрек ее на смерть. Винить себя в содеянном глупо, ведь до сих пор я не знаю, как лучше было поступить в тот момент. Я не могу. Нет времени и смысла заострять на этом внимание. Я должен вам многое рассказать, а времени остается все меньше.