Солнышко. Главы: 9,10

–Ой! У меня пирожки! – воскликнула Катя и убежала на кухню.  

Максим с Тамарой прошли в зал.  

– Что за девушка? – негромко, стараясь не выдать своего раздражения, поинтересовалась Тамара. – Не слышала раньше, чтобы ты комнаты сдавал. С деньгами туго?  

– Да нет, просто Катя – Сашкина знакомая, студентка педучилища, у неё временные трудности с жильем. Решил, пусть поживет: и по хозяйству помощь, и мне не так одиноко – дочек чем-то напоминает…  

– А Веру твоя жиличка тебе не напоминает? Кстати, о дочках: они о ней знают?  

– Послушай, Тамара, что за тон и что за допрос? Я тебе не муж, чтобы отчитываться, – начал заводиться Довгаль.  

Тамара сбавила обороты.  

– Да я, Максим, по старой дружбе беспокоюсь. Вдруг эта девица мошенница или воровка?  

Эти домыслы окончательно вывели из себя Максима. Он побагровел и неизвестно, чем бы закончился их разговор, не появись Катя с тарелкой пирожков в руках.  

– Максим Степанович, Тамара Ивановна, давайте чаю попьем.  

– Спасибо, я спешу, – засобиралась гостья и, глядя на рыжую копну Катиных волос, съязвила: – Ну прямо Красная Шапочка с пирожками… для дедушки!  

Придя домой, Тамара набрала номер Марии. Лучше б она не звонила! Во-первых, оказалось, что дочка в курсе существования жилички, а во-вторых, выяснилось, что ей с Николаем девушка очень даже понравилась. Взбешённая Тамара с трудом удержалась от вопроса, не собирается ли её папа жениться на такой замечательной Катюше. Положила трубку и, немного остыв, попыталась сама себя урезонить: «Да ерунда это. Она ж ему в дочки годится». Столь весомый аргумент, однако, полного успокоения ей не принёс. – У вас из-за меня неприятности? – спросила Катя, когда дверь за гостьей захлопнулась.  

– Видите ли, Катюша, у Тамары Ивановны давняя идефикс, что мне надо жениться – и непременно на ней.  

– Из вас бы красивая пара получилась…  

– Но я не люблю её! Без любви, как можно?  

– Без любви нельзя! – горячо согласилась Катя и покраснела под пристальным взглядом Максима Степановича.  

Если бы кто-то сейчас увидел эту сцену со стороны, то сделал бы вывод: так меж собой говорят только влюблённые. И был бы прав. Случилось то, что не могло не случиться. За полгода знакомства и ежедневного общения два одиноких, душевно близких человека полюбили друг друга. И, как говорится, шила в мешке не утаишь. То, что с нашими героями что-то не так, заметила не только ревнивица-соседка. Максим Степанович, и без того один из лучших сотрудников своего НИИ, теперь буквально пульсировал новыми идеями и предложениями, и хотя, как бывало раньше, не задерживался после работы, успевал за день сделать больше, чем всегда. Его усердие было замечено руководством и поощрено премией в конце первого квартала. Катя тоже буквально порхала по дому, а учёба давалась как никогда легко. Даже внешне и без того красивая девушка преобразилась.  

– Ты прям вся светишься, – заметила ей однажды подружка по училищу. – Признавайся, влюбилась?  

– Не исключено, – ответила Катя, но комментировать подробности наотрез отказалась.  

Но любовь – странная штука. В ней радость и надежда на обоюдное счастье зачастую соседствуют с печалью, тревогой, неуверенностью в ответном чувстве. У наших героев всё было много хуже. Катастрофическая разница в возрасте, страх быть не понятыми и отвергнутыми, терзания по поводу того, как к их чувству отнесутся родные и близкие…  

От всего этого Максим Степанович время от времени впадал в уныние, которое не всегда удавалось скрыть от Кати. Катя, впервые полюбив и понимая всю безнадёжность сложившейся ситуации, тоже страдала и по ночам хлюпала в подушку. В одну из таких ночей решила на все летние каникулы уехать домой, чтобы вдалеке от Максима Степановича обдумать, как жить дальше.  

Предстоящего в конце июня юбилея, на котором будут родственники и друзья Довгаля, панически боялась и сообщила Максиму Степановичу о предстоящем отъезде. На что Максим Степанович сказал, что без её помощи ему ни за что не справиться с подготовкой к этому событию, а тем более, с приёмом гостей. И Катя осталась.  

В предпоследнюю субботу июня случился юбилей. За день до этого от Саши и Даши пришли поздравительные телеграммы, а затем последовали телефонные звонки, из которых стало ясно, что они по разным причинам никак не смогут вырваться к отцу. Извинялись, обещали приехать попозже. Николай Степанович поначалу расстроился, но потом рассудил, что не важно, когда он увидится с детьми, главное, что они его любят и приедут к нему, когда смогут.  

Накануне юбилея Максим Степанович выставил угощение сотрудникам у себя в лаборатории. На посиделки ненадолго заглянуло и руководство института – сказать юбиляру заслуженно добрые слова и вручить ему по случаю поздравительный адрес. Дома же у него собрались только родные и близкие: дочь Мария с Николаем и маленькой Верунькой, друзья детства Сергей и Анатолий Бочкановы с супругами, Саша Алимов с женой. Пришла, разумеется, и Тамара Ивановна. Маша приехала пораньше, чтобы помочь. Заметив, что Катя сильно волнуется и излишне суетится, спросила:  

– Катя, ты как тут? Папа тебя не обижает?  

– Что ты, Маша! Он такой замечательный…  

– Да я пошутила. Как он может тебя обидеть, если он в тебе души не чает!  

– Ты так думаешь?  

– Можешь не сомневаться. Я вижу, Катя, ты нервничаешь. Почему?  

– Я, Маша, боюсь. Люди придут незнакомые, как вести себя с ними не знаю.  

– Будь сама собой, и всё образуется.  

Но легко сказать «будь сама собой». Попробуй выдержать любопытные взгляды гостей и неприязненный взор Тамары Ивановны. Поэтому Катя старалась весь праздничный вечер себя чем-то занять, то и дело выскальзывала из-за стола – заменить использованные приборы, принести новые блюда…  

– Что ты снуешь туда-сюда, как ракета на воздушных крыльях? – не выдержала Тамара Ивановна, но наткнувшись на взгляд юбиляра, закончила с притворной лаской: – Посиди, Катюша, покушай! Замаялась, бедняжка…  

За столом звучали тосты в честь юбиляра, несколько раз вспомнили Веру, у которой тоже в этом месяце был день рождения. Максим Степанович предложил помянуть жену. Выпили, не чокаясь. При упоминании Веры Тамара Ивановна тяжело вздохнула. Затем, окинув взглядом стол, обратилась к Кате:  

– Катюша, надо подрезать ещё салата. Пойдём, я тебе помогу.  

– Ты, Катя, когда закончишь учёбу, если вдруг не отправят по назначению, где собираешься работать – здесь или у себя дома? – без обиняков обратилась она к девушке, едва они оказались на кухне.  

– Не знаю, Тамара Ивановна, я пока не решила, – ответила Катя и принялась готовить салат.  

– А замуж не собираешься?  

– Да я ещё как-то об этом не думала.  

– Ты не смущайся. Дело-то молодое. Я, Катюша, почему спрашиваю? У меня для тебя есть на примете чудесный парень, сын нашей сотрудницы. Хочешь, познакомлю?  

– Спасибо, Тамара Ивановна, но мне как-то не до парней. Учиться надо…  

На этом неприятный для Кати допрос закончился, так как, почуяв неладное, в кухню заглянула Маша. Катя поспешила с салатом к гостям, а Маша поинтересовалась у Тамары Ивановны, о чём это они тут шушукались.  

– Я её планами на жизнь интересовалась: куда пойдёт работать после училища, не собирается ли замуж…  

– И что она ответила?  

– Да ничего толком не ответила! Девица ушлая, себе на уме!  

– А, по-моему, Катя хорошая девочка. И нам с Колей очень нравится, и папа от неё в восторге.  

– Ваш папа от неё не в восторге, он от неё без ума! Не видите, что эта пигалица вам в мачехи метит? Совсем слепые?  

– Мы не слепые, Тамара Ивановна. На днях мне звонили брат, а потом и сестра, объясняли, почему не при  

едут на юбилей. Я рассказала им про Катю и предположила вариант, о котором вы сейчас сказали. И знаете, что они ответили, не сговариваясь? Что если наш папа решит, что он с этой девочкой будет счастлив, то они ничего против не имеют. Так же, как и мы с Колей.  

– Какой кошмар! Вы в своём уме? На годовщине смерти Верочки кто-то на этом вот месте лил слёзы и говорил, что их папе никто не нужен, что он так любил маму, что больше ни за что ни на ком не женится!  

– Молодые, глупые были! – отрезала Маша, прекращая разговор.  

Она вышла к столу и предложила гостям перед тем, как приняться за торт, утрамбовать съеденное, в смысле, прогуляться. На предложение все охотно откликнулись. Все, кроме Тамары Ивановны. Она осталась в гордом одиночестве и сделала то, чего не делала никогда раньше и что в других всегда осуждала, – нашла початую бутылку водки и банально напилась. Когда гости вернулись и сели за стол, зареванная Тамара Ивановна попросила тишины, подняла рюмку и, запинаясь, произнесла:  

– Хочу сказать тост... В некотором царстве, в некотором государстве жили-были муж и жена… Жили долго, любили сильно… Но когда жены не стало, вдовец быстро утешился и нашёл другую... Случись наоборот, вдова была бы верна мужу до гроба… Потому что таков наш бабий удел, а вы, мужики, – все козлы… Так выпьем же за настоящую любовь и верность!  

Тамара Ивановна выпила, не закусывая, попросила её не провожать и на нетвёрдых ногах покинула юбиляра и его гостей. По дороге корила себя, что недооценила эту лицемерную довгалёвскую семейку и эту рыжую змею-разлучницу, отчего и потерпела фиаско. Но придя домой, вдруг сообразила, что в её арсенале ещё есть одно, не использованное, оружие…