Бегущий от реальности

Пожалуй я склонен к бродяжнечеству. Это вовсе не значит, что я копаюсь в мусорных баках, и у меня висят слюни на бороде. Нет. Это в голове. Внутри меня. Где – то на песчаной отмели, под солнцем. Где крылья стрекозы блестят серебряными восьмёрками на солнце. Рябь воды, и лёгкие кучевые облака раздуваются от важности ватой, а потом стекают со сцены, тонкой струйкой дыма за горизонт. И одинокая белая чайка перелистывает эти циклопические картины, простыми взмахами крыльев. И божьи коровки, эти воздушные такси, взлетают с аэродромов зелёных листьев, отправляясь в путешествия, увозя своих пассажиров, запросто пересекая границы, не требуя виз. Где полуденное солнце жарит яичницу, и я напитываясь им, густею черным кофе загара, на белом песке ракушечника. Мне нравится быть там. Нравится «никто», «везде» и «нигде», когда эти трое вместе. Я как могу, всячески стараюсь избегать юрисдикций других реальностей. Этих их окончаний, – «ций». Тени и клюва, гигантских длинноногих цапель. Серой формы, её служителей. Пустых глаз, хозяев жирных ртов. Острого блеска стёкол, и мрамора на полу. Всяческих аббревиатур, заглавными буквами на крышах зданий, и золотом на чёрных и красных табличках пред входом. Выцвевшая трава на ветру, мне нравится больше..  

Определённо я склонен к бродяжнечеству. Стараюсь избегать восьмичасового рабочего дня. И кстати, мне нравятся бездомные безработные псы, и коты. Они настоящие, и разбираются в жизни. Ведь они таскают её каждый день на своих лапах. У них не будет пенсий, и пассивных доходов, и в этом мы похожи. Я тоже верчу свои колёса между «бензин – магазин». Я отличаюсь тем, что у меня нет шерсти, и есть конура. Даже две, и одна на колёсах. Я пробовал как все, но меня тяготит ходить строем. Год – два, максимум. Не буду перечислять профессии и должности. В каком бы качестве, я не был для других, – это не правда. Правда, что я бродяга. С этой должности, не уволится. Правда мне и не хочется. Я оплачиваю своей бедностью, свою неприкосновенность. Отсутствие коллективов, собраний, корпоративов, галстуков, выходных и будней, планёрок, календарей и расписаний.. И я на грани. Я балансирую на канате между нищетой и банкротством. И по мне лучше когда этот канат под ногами, чем на запястьях. Здесь не сладко, но там тошно и приторно.  

Меня пока не поймали, но уже ловят в качестве самозанятого. Прибирают к рукам. Ещё не раскусили, но обкусывают. Эта цивилизация, застряла в толчее муравейника, и теперь в ней всё больше ощущается дефицит уединения. Уединение здесь теперь редкость, и чаще случается на унитазе. Усталость и безнадёжность, на лицах рабов и хозяев. Новенькие блестящие авто, и потёртые водители. Теснота улиц заставлена громадами автомобилей. Парковки – клейкие ленты для мух. Где можно, – там нельзя. Камеры, парконы и штрафы теперь бизнес. Переполненный транспорт, и незанятые места в собственном авто. В котором каждая песчинка, мечтает стать жемчужиной. У всех есть право на перламутр.. Но змеи- пробки душат, одинаково всех, затягиваясь галстуками на шеях. Без травы в городах почти не осталось ветра. И люди, люди, люди. И люди- улитки, вроде меня, везут других, по их делам. Люди- муравьи воздвигают чужие замки. Отработанные люди – черепахи, на свои средства ползут в поликлинику. Сотни тысяч обманутых, по тысяче раз. И солнце здесь всходит и садится по будильнику. Безопасность имущих ощетинилась, законом, дубинками, ракетами и камерами видеонаблюдения. Мир переехал на жидкористлический экран. Бесплатные университеты преподают беспощадность на улицах, а в платные поступают по конкурсу наличности. Матрицы городов печатают деньги, новых жителей и паспорта как ксерокс. И от желающих нет отбоя. Тысячи правил и рамок для одной жизни. Замок крысиного короля на горе, в пещерах из сыра. Он почти скупил всю недвижимость в городе – наши головы. Мы сами открыли ему. Однажды соблазнившись, на золотые сырные крошки..  

Стараюсь избегать всего этого, но мне как и всем, здесь приходится быть. Сопротивляюсь как могу, потому что не хочу съезжать. Не хочу менять крылья стрекозы, и безлюдье песчаных пляжей, на хлебное место в муравейнике. Впускать всё это в свою голову. В своё нутро. Моя песчаная отмель, не продаётся..