Затерявшиеся на материке. Двухголовая гагара

Затерявшиеся на материке. Двухголовая гагара  

Александр Железногоров  

ГЛАВА 6  

Людмила вернулась в хорошем расположении духа и не одна. С ней, прихрамывая на левую ногу, шел маленький человек в сером солдатском тулупе и видавшем виды треухе.  

– Разрешите представить: Горький Максим, представитель местной интеллигенции, учитель.  

– Очень приятно-, Костя протянул руку полному тёзке пролетарского писателя.  

– Так вот, что он предлагает, – видно было, что Людмила загорелась этой идеей. – Погоды не будет еще больше недели, а до Чумикана можно доехать по зимнику.  

– На чем? – удивленно спросил Константин.  

– Здесь, однако, недалеко есть база старательской артели и председатель её добрейшей души человек, он нам никогда не отказывал в помощи, вот и школу отремонтировал за лето, – вступил в разговор гость.  

– А до базы мы поедем на оленьей упряжке, – выпалила Люда.  

– Нет! Я в такие игры не играю. Уж лучше переждать здесь, чем плохо? И потом, я боюсь оленей, – вмешался Костя.  

– Что я слышу, профессор! – Людмила подняла брови, – где это видано, чтобы этнограф отказался испытать на себе все прелести жизни, проявления материальной и духовной культуры, а также бытовые особенности, изучаемого народа? Ты просто обязан вникнуть и почувствовать всё это на себе!  

– Люда! Сойди с трибуны, я, в первую очередь, за тебя беспокоюсь.  

– Товарищи хорошие, однако, не надо ругаться, – раздался голос представителя древнего народа, – я сам отвезу вас, с оленями с детства дружу. Мы народ кочевой и олени — вся наша жизнь. Не надо так переживать, в нескольких десятках километров отсюда есть заброшенное стойбище, в крайнем случае, можно будет там переночевать. Всё расскажу, всё покажу. Обещаю, вам будет интересно!  

– Соглашайся, Костя, это же ходячая энциклопедия здешней жизни, настоящая находка для тебя, – горячилась Люда.  

– Сдаюсь! – поднял руки молодой ученый.  

– Вот и хорошо, вот и ладно, значит, едем и, «пролетарский писатель», попрощавшись, отправился восвояси, а Людмила, Костя и доктор на встречу к шаману.  

Дом Прокопия Гаврилова стоял в промежутке между верхней и нижней частью поселка. Он ничем не отличался от своих собратьев, таких же серых, с полуразвалившимися заборами строений, конца сороковых – начала пятидесятых годов. Костя про себя отметил множество дворовых построек, расположенных в определенном порядке.  

Дверь открыл небольшого роста человек с очень умным взглядом. В профиль он чем-то напоминал молодого Ленина, запечатленного в окружении детей на ёлке в Сокольниках.  

– Добрый день, очень рад вас видеть, проходите, пожалуйста, присаживайтесь, – говорил он без акцента с хорошей дикцией. – Могу предложить таежного чаю. Геннадий Николаевич, быть может представите уважаемых гостей?  

– Да, конечно, – Гена поддержал официальный тон Прокопия.  

– Эту прекрасную даму зовут Людмила, она представляет организацию под названием общество "Знание"( Геннадий специально не упомянул о том, что она входит в лекторскую группу крайкома партии), вносит, так сказать, лучи света в нашу темную материковую жизнь. Молодой человек – аспирант Хабаровского педагогического института – Константин, очень интересуется жизнью северных народов Приамурья.  

– А это совсем интересно! Исторический факультет вашего "Альма матер" один из самых сильных на Дальнем Востоке, я лично знаком со многими преподавателями. Может быть знаете Надежду Авдееву? Высококлассный специалист и душевный человек. Передайте ей от меня низкий поклон.  

– Обязательно, – закивал Костя.  

– Так что вас интересует в нашем Удском остроге?  

– Я пишу работу, которая связана с этническим своеобразием эвенского народа, его мудростью и способностью слияния с природной средой. У меня уже достаточно материала, но для полноты картины хотелось бы познакомиться с идеологией эвенкийского шаманства, – Костя с надеждой посмотрел на Прокопия.  

– О! Эта тема у меня давно закрыта. Знаете, какое сейчас положение, нет, не вовремя вы ко мне пришли.  

– Прокопий, дорогой ты наш, – Гена приобнял старца, – наши друзья не принадлежат к той гнусной конторе, о которой мы даже не будем вспоминать. Я ручаюсь за них. И с жаром продолжил :  

– Ты ведь знаешь, что представления у обывателя о шаманизме настолько примитивные и искажённые, что просто диву даёшься как можно было упрятать под матрац движение, которому более тысячи лет. Может быть, Константину удастся, наконец, написать об этом правду?  

– Все можно растоптать и упрятать за короткий промежуток времени, а вот воссоздать, воспроизвести заново будет куда сложнее, – Прокопий закурил длинную эвенкийскую трубку, сделанную из охотничьего патрона. Он сделал глубокую затяжку и выпустил целое пепельное облако дыма, через который его лицо выглядело таинственным и значительным.  

– Ну ладно. Даже не знаю с чего начать. Всегда считалось, что шаман – посредник между людьми и духами. Прежде всего, хочу отметить, что шаманы это не одно и то же, что жрецы или священники, их отличие – существенно.  

Ведь на шамана нельзя выучиться, им нельзя стать. Шамана избирают сами духи, которые вселяются в него, пересотворяют, перерождают его душу и делают его человеком, обладающим сверх естественной силой.  

Шаманизм – это не мистификация или примитивная религия, он продержался столетья и не поддался ни натиску христианства, ни, извините, коммунистической идеологии.  

Костя переглянулся с Людмилой и крепко сжал её руку.  

– Главным обрядом у шаманов, – продолжал Прокофий, – является камлание. Для этого у каждого уважающего себя шамана есть особая одежда: длинный халат, увешенный различного рода ремнями, колокольчиками, бубенчиками, бусами. Обязателен также нагрудник из оленьей шкуры и шапка с рогами оленя. На лице должна быть маска для устрашения плохих духов.  

Причем каждый элемент обязательно что-то означает и создаёт дополнительные возможности к тем, которые даровал ему дух. Важным инструментом шамана является бубен, который он почитает за живое существо.  

– Скажите, пожалуйста, а камлание осуществляется в специальных помещениях или только на улице? – оторвавшись от тетради, в которую он спешно записывал всё то, что говорилось, задал вопрос Костя, а сам подумал «подкованный, очень неординарная личность, интересно, а сам он занимается этим или только развлекает публику? »  

Прокопий оборвал своё повествование, резко встал и с гневом посмотрел на диссертанта:  

– Если Вы, молодой человек, думаете, что я вас развлекаю, то можете хоть сейчас собраться и пойти в дом культуры, – гневно бросил он и вышел в другую комнату, чем вызвал у гостей лёгкое замешательство.  

– Что случилось? Я же только подумал... Неужели он может читать мысли, как Вольф Мессинг? – Костя виновато втянул голову.  

– Я вас предупреждал, с ним надо быть очень осторожным. Эвенки как малые дети – очень обидчивые, – нарушил молчание Геннадий.  

– Что будем делать? – подала голос Людмила.  

– Думаю, у нас два варианта: или мы уходим медленно и печально, или... просим прощения и продолжаем вникать в тему!  

– Я более всего заинтересован в диалоге, я и пойду! – Костя решительно открыл дверь за которой скрылся шаман.  

– Я ждал тебя, я вижу твою душу, вижу, что ты живой, добрый и совестливый человек. Я крепко подумал над твоей судьбой и вот что придумал: подарю – ка тебе старинный эвенкийский амулет "ДВУХГОЛОВАЯ ГАГАРА".  

Гагара у нас, эвенков, – священная птица, её изображение изготовляется только шаманами и используется для излечения больного. Издревле её подвешивали к шесту рядом с жилищем. Когда-то и я во время камлания, чтобы извлечь из человека мучавшего его духа, всегда наклонялся к больному и символически прокалывал его в определенном месте клювом этой птицы, чтобы «выклевать» из него вселившегося злого духа.  

Пусть же и тебя охраняет этот амулет. Я верю, что ты напишешь правду о нашем народе. Идите с миром!  

– Спасибо, учитель, – преклонив голову -ответил Костя, осторожно взяв в руки амулет и почувствовав на спине суеверный холодок.  

– И вот ещё что хотел бы сказать напоследок. У тебя будет большая и беспокойная жизнь, много неожиданных поворотов и изменений. Подругу свою береги, не обижай, ведь Судьба уже накрепко связала вас. Прощай.  

Шли молча. Константин одной рукой поддерживал Людмилу, а в другой сильно, до боли, сжимал эвенкийский амулет.  

– Вот и поговорили, – нарушил молчание Геннадий, -отсутствие результата – тоже результат. Кстати, а что ты так задержался в его комнате, выговаривал тебе?  

– Да нет, – замялся Костя, – мы поняли друг друга, этот урок я запомню на всю жизнь.  

–Да не принимай ты это близко к сердцу, – пытаясь разрядить обстановку вмешалась Людмила.  

Костя почувствовал как клюв "двухголовой гагары" впился ему в ладонь, и по телу прошла волна тревоги...  

Его состояние немедленно передалось Людмиле, которая увидела и почувствовала и его рассеянность, и лёгкое замешательство, и тень затаённой грусти в глазах. Острое чувство жалости и нежности затопило её.  

Вдруг нестерпимо захотелось защитить, оградить от всех тревог и неприятностей, успокоить, наконец, просто приласкать Константина. Людмила резко остановилась и повернулась к нему. Обхватив обеими руками мягкий и пушистый мех его воротника, она притянула его лицо к себе:  

– Ты устал от всего, мой дорогой! Тебе надо отдохнуть и расслабиться, – она крепко прижалась к Константину.  

Теплая волна благодарности и внезапно вспыхнувшего желания накрыла Костю, сердце его радостно забухало, он склонился над ней и бережно прижал ее голову к своей груди:  

– Здравствуй, любимая, – прошептал Костя так, чтобы Геннадий, шедший впереди, не услышал, – я очень соскучился по тебе. И, сжав Людмилу в объятиях, прильнул к ее теплым губам.  

Как раз в этот самый момент оглянулся Геннадий.  

– Ну, вы, ребята, блин даёте, – сконфуженно произнес он. Чуть повремените, мы уже у цели.  

– Пойдем в дом, – хриплым голосом сказал Костя, все еще в плену страстного порыва, овладевшего обоими.  

– Ребята, вы тут не особо увлекайтесь, завтра предстоят великие дела: исторический переход по континенту на оленьих упряжках! Подъем в семь утра, а в восемь надо быть на задворках поселка, у «великого пролетарского писателя»  

Костя не слышал этих слов и не помнил, как они добралась до «детского бокса», временно арендованного под гостиничный номер, как открывали его, как раздевались...  

…Людмила стояла перед ним потрясающе грациозная, нежная и безумно желанная. Едва сдерживая дрожь, Костя подхватил её на руки и бережно положил на кровать.  

Прикрыв глаза, Людмила прерывисто задышала, подставляя свои груди с набухшими сосками под его жадные поцелуи, а сама целовала его плечи, грудь, живот. Он взял её за талию, крепко прижал к себе, дав почувствовать, рвущуюся к ней упругую плоть.  

Больше не сдерживаясь, она приняла его в себя и протяжно застонала от удовольствия и давно забытого наслаждения, которое, вскоре, накрыло её остро и всепоглощающе. Этот удивительный миг показался ей целой вечностью, и она, крепко сжимая тело Кости ногами, продолжала судорожно двигаться, пока и он, ни задышал, шумно, со всхлипами, проваливаясь в оргазм.  

Только тогда тело Людмилы расслабилось, и длящееся мгновение чудесного наслаждения закончилось сладкой истомой. Оба лежали без движения, но каждому было ясно, что утолён только первый любовный голод.  

Некоторое время спустя, страсть вернулась вновь, и всё повторилось, только теперь они, оба, не торопились, они продолжали и продолжали ласкать друг друга, они пили и смаковали возникшее между ними взаимное наслаждение. Ощущения были ничуть не слабее первого раза, только теперь они любили другу друга дольше и нежнее.  

Ночь, и без того короткая в этих широтах, показалась им одним мигом, когда безжалостный будильник оповестил, что пора вставать.  

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ