Сняв розовые очки

В 18 лет Маша встретила чудесного парня Бориса, он читал ей стихи, задаривал розами и мягкими игрушками, его комплиментам не было равных. Так оказался в её жизни, как она думала, самый галантный, добрый и ласковый человек.  

Они встречались недолго, стали жить вместе, Маша практически сразу же забеременела.  

К тому времени Борис обычный сотрудник ППС, Маша продавец, мы оба не из богатых семей. Терять ребенка никто из них не хотел. Он повел себя как мужчина, выглядел радостным и счастливым, носил ее на руках и целовал. Все бы ничего, но ей 19, ему 21 – по сути дети, не имеющие ничего в своей жизни, решили создать семью. Тогда на глазах у обоих были розовые очки, обоим казалось, что безумно полюбили на всю жизнь.  

Рано или поздно, но возник вопрос о том, чтобы узаконить отношения. Даже не о свадьбе, денег на тот момент не было, а о простой регистрации в ЗАГСе. На седьмом месяце беременности решили, что ребенок должен родиться в полноценной семье. Дату росписи назначили на 21 ноября.  

Но время беременности – непростой период – отношения стали катастрофически меняться в худшую сторону, он хотел гулять, гулять без Маши, её это обижало, они скандалили, Борис стал жестким, мог толкнуть и дать пощечину. Стал проявлять совершенно бессмысленную ревность к беременной жене, ей приходилось проходить мимо друзей, будто она их не знает, и с подругами со школьной скамьи был запрет общаться даже по телефону. Как оказалось, все Машины подруги шлюхи, да и она тоже, по-тому что не сохранила для него свою девственность. Борис стал говорить, что Маша должна вымаливать каждый день у него прощение, за то, что не девственницей была.  

Закрытая в четырех стенах, без общения и привычной жизни, смотря на то, как он продолжает жить, как и жил: друзья, прогулки, милые телефонные разговоры по часу с подругами, Маша нервничала, плакала, закатывала истерики, за что получала по лицу.  

Ошарашенная всем происходящим, она начала понимать, что попала в ситуацию, из которой не видит выхода. Её мать с 3 детьми живет за го-родом и безбожно пьет, а отец живет в другом городе и тоже пьет. Пойти ей беременной было некуда, она понимала, что долгое время её ждет подчинение этому человеку... молчание и глотание горьких слез. Были в их жизни моменты счастья, но их было невероятно мало, а тирания со стороны Борса возрастала.  

Незадолго до регистрации брака позвонила подруга Бориса, пригласила его быть крёстным. Они когда-то встречались, потом расстались, она мать-одиночка и ее мама всегда видела Бориса своим зятем. Но самое ужасное, что крестины она назначила на 21 ноября. Он стал говорить, что надо перенести день регистрации, чем поверг Машу в шок. Как ей было больно и обидно. Да как так вообще? Она просила отказаться, Борис даже слышать не хотел: «Я пообещал. Обещание сдержу. » Маша вынуждена была согласиться: «Хорошо, расписываемся, и едем на твои крестины». Вот так вот. Ни свадьбы, ни платья, ни даже посидеть за столом с родными. Галопом помчались на чужой праздник. Маша ненавидела ее, ее ребенка и совершенно не понимала, за что Борис так поступает с ней.  

Года шли, было многое, были моменты, когда было хорошо, но это, когда она ничем его не бесила, а когда бесила бил, разговаривал матом, душил, унижал. Однажды нервы сдали, пока Борис был на работе, Маша собрала вещи, написала записку и уехала к отцу... Ребенку было 3 года, как она будет работать, кто будет сидеть с ребенком, сколько она проживет у пьющего отца? Борис поначалу звонил и писал смс с угрозами. Потом агрессия сменилась на ласку, слова любви и обещание никогда больше не поднимать на неё руку. У отца тоже было несладко, и Маша вернулась.  

Маша поверила или хотела верить, что всё теперь будет иначе, всё будет по-другому.... Но вернулась она уже не та, так достал он её за всю их совместную жизнь, что Маша стала относиться я к нему с холодом и полным равнодушием, что кстати сильно удивило Бориса.  

Борис встретил Машу радостный, поцелуями и объятиями. Первые 3 недели это было сказкой, именно настолько его хватило, потом он заявил, что это она захотела вернуться и уговорила его принять их с ребенком.  

Прошло еще 4 года, единственное что Борис выполнил из обещанного это то что, он перестал Машу бить. Они так же скандалили, всё время она оказывалась неправа, во всем всегда была плохой, недостойной, что бы с ней говорили не матом даже при дочери. Доходило до маразма, Борис запирал от неё компьютер на ключ, туда же и телевизор. Маша не хо-тела с ним секса, за что получала в ответ отношение еще хуже, она радовалась, когда он уходил на работу, это просто был праздник. Когда он перевелся в оперативники в уголовный розыск, она стала почти счастливым человеком, так как дома он был максимум в воскресенье. Ребенка в четыре годика она отдала в садик и вышла на работу, что тоже Борису не понравилось. Всё как всегда, не работала, унижал, стала работать ещё хуже, ведь ревность никуда не девается. Маша заметила, что Борис начал следить за ней, он установил прослушку на её телефоне. На компьютере она нашла все записи её звонков и смс. Ребенку объяснял, что слушаться нужно только папу, а мама никто и ничто.  

Маша понимала, что так жить нельзя. Знала о его загулах и изменах в последний год. Рыдала, запершись в ванной, навзрыд.  

На новый 2017 год, Борис дочке принес долгожданного ею котенка. Котенок был шустрый, все время лез под ноги. Как-то раз, Маша случайно слегка придавила котенка дверью, он испугался и убежал – это было совершенно случайно. Борис влетел в комнату, с силой толкнул Машу так, что упав, она проехалась коленями по ковру, ободрав их. Он кричал так, что дрожали стекла, снова сыпал матами.  

Маша встала и сказала, что это было последней каплей, и объявила, что как только закончится учебный год, они с дочерью уезжают. Начался ад в аду, она уходила из дома, чтобы только не видеть и не слышать его. Он находил малейшую причину и унижал её, давил на психику.  

Последний месяц, когда Маша стала готовиться к отъезду, паковать вещи, Бориса как подменили, он стал ласковым, любящим, внимательным. Он стал таким, с которым она познакомилась и встречалась, и она бы даже осталась, но... стоило ей сказать что-то не то, как его маска падала, а в гневе он себя не контролировал.  

Маша уезжала и плакала. Плакала всю дорогу в 250 километров и еще месяц потом.  

Слезы текли по щекам Бориса, когда он смотрел в след машине, которая увозит от него жену и дочь.  

Всё закончилось, но там, где кончается старое, тут же происходит что-то новое.