Жизнь, отданная небу... глава 18

Сейчас сижу и размышляю, какой же выбрать эпизод из моей прошлой, непоседливой жизни лётчика малой авиации, чтобы подчеркнуть разительное, показательное отличие условий жизни, быта, традиций, сложившихся веками в разных республиках такой огромной империи – под названием СССР. И это правда, отличия большие. Сталкиваясь с этим впервые – даже теряешься, боишься допустить какой-нибудь промах и выглядеть из-за этого глупо. Действительно, разница между такими понятиями, как Восток и Запад – огромна. Работая продолжительное время в Средней Азии, и вернувшись после этого на свою родину – Украину, я ощутил это сполна.  

Но вдруг Министерство Г. А. решило направить несколько самолётов в Прибалтику, для помощи братской республике в достижении рекордных урожаев в сельском хозяйстве. После довольно сложного перелёта: – Полтава – Вильнюс, с посадкой и дозаправкой в Минске, наши экипажи, несколько дней, отдыхали и знакомились с архитектурой и достопримечательностями столицы Литвы.  

Бродя по старым улицам древнего города, я восхищался сохранённому до настоящего времени колориту эпохи старинного европейского города. С удовольствием посетил картинную галерею древних мастеров, которая находилась в соборе Петра и Павла. Здесь же, в соборе прослушал органный концерт, и, в исполнении одной из лучших оперных певиц Литвы, знаменитое музыкальное произведение – “Ave Maria”. На меня это произвело незабываемое впечатление. Дело в том, что впервые я побывал на органном концерте в Москве ещё в 1966-м. Я следовал в Алма-Ату после окончания лётного училища Г. А. С того момента я просто влюблён в звуки этого инструмента, и во всех городах, куда забрасывала меня судьба, я первым делом искал зал, где звучал орган и обязательно посещал концерты знаменитых исполнителей.  

Но вот наши экипажи распределены по хозяйствам, наш экипаж направлен в Новые Окмяны (Науйойи – Акмяне литовское название). Это районный центр, вокруг которого расположены колхозы и совхозы, где нам предстоит работать. Итак, посадка на одном из полевых, грунтовых аэродромов. Сразу же после разгрузки самолёта и размещения экипажа на ночёвку, меня пригласили в контору, в кабинет директора совхоза. Мужчина, лет шестидесяти с подтянутой, спортивной фигурой и постоянной улыбкой на лице, представился и после крепкого рукопожатия, усадил меня в кресло, а секретаршу попросил принести кофе. Во время этой дружеской беседы, а она была довольно долгой, он с интересом выспросил и выслушал всё обо мне, Украине, нашей работе в других республиках СССР.  

Когда я рассказал ему о нашей работе – взлёт до восхода солнца и посадка с заходом солнца, он вдруг засмеялся и спокойно предупредил:  

– В нашем хозяйстве строго соблюдается трудовое законодательство, при входе в контору, на стене висит распорядок рабочего дня. Мы живём строго по этому распорядку.  

Я был в шоке, когда уходя, ознакомился с этим распорядком. Если честно, не поверил тогда, что они живут строго по законам. Рабочий день начинается в 8. 00 утра и заканчивается в 18. 00 вечера, а время обеда – два часа. Но уже на следующее утро, я понял, что можно жить, и это прекрасно, соблюдая законы, честно трудиться и уважать любого работника, независимо от должности. И это было одно из лучших сельхоз предприятий Литвы.  

Утром, дежурная машина вместе с агрономом прибыла к гостинице в 7. 45, а не в 5. 00, как ожидали мы и нас доставили к столовой. Вот это была картина – возле дверей столовой спокойно стояли все работники совхоза во главе с директором. Ровно в 8. 00 двери столовой открылись, и директор пригласил нас, как своих гостей, войти первыми. Оказывается, совхоз предоставлял всем работникам, независимо от занимаемой должности, бесплатные завтраки и обеды. И, что нас приятно удивило при этом, всем без исключения выдавалась кружка пива (и пока мы работали в этом хозяйстве, я ни разу не видел, чтобы кто-то превысил эту норму). А нам эта норма пива предоставлялась только вечером – после полётов. А что поделаешь – за штурвалом пить нельзя!  

Как же приятно и легко нам было летать строго по часам, соблюдая распорядок дня. Да, мы теряли в налёте, в заработке, но зато, как выигрывали в сохранении здоровья, не растрачивали понапрасну наши драгоценные нервные клетки. Нам не страшны были никакие проверки, инспектора – мы летали строго по правилам, не нарушая наших руководящих документов. К сожалению, в этом хозяйстве мы летали недолго, здесь был небольшой объём работ.  

Итак, мы перелетели на новый грунтовый аэродром и сразу же столкнулись с проблемами. Этот аэродром по своим размерам и расположению можно было назвать только условно пригодным к эксплуатации. С одной стороны взлётная полоса оканчивалась за пятьдесят метров от непроходимой лесной чащи, которую опоясывал ров, шириной и глубиной до трёх метров, а с другой стороны полоса заканчивалась в городке между жилыми домами!!! Благодаря большому опыту смог примоститься на такой ограниченной площадке. Дело в том, что со стороны посёлка – ВПП пересекала ЛЭП, поэтому уйти на второй круг, при посадке, было проблематично.  

На площадке нас уже ожидали председатель колхоза и главный агроном с местным парторгом. Они воочию увидели, как мы несколько раз пытались произвести посадку и клятвенно пообещали к утру оборудовать стоянку для самолёта и провода ЛЭП спрятать под землю. Наш техник с агрономом начали размечать будущую стоянку, которая размещалась за двадцать метров от огромного деревянного дома, где мы будем жить. В это время молодой парторг (русский парень Ваня) отозвал меня в сторонку, чтобы поговорить с глазу на глаз:  

– Командир, Вы будете жить здесь вместе с хозяевами – коренными жителями, их предки после войны были сосланы в Сибирь, где и погибли, отношение к Советской власти у них особое, но думаю, к Вам у них претензий не будет.  

Когда мы занесли личные свои вещи в дом и разместились в отдельной комнате, я решил пригласить колхозное начальство к нам в гости, чтобы укрепить наше трудовое сотрудничество. Мы всегда при вылете во все экспедиции предусматривали такой вариант и брали с собой запас (горілки з перцем, сала, ковбаски). Приглашение было принято, и вечером, колхозное начальство с внушительным запасом местного домашнего пива разместилось в нашей комнате. Вечер прошёл в тёплой, дружеской обстановке, особенно гостей удивило, как мы сумели накрыть такой, по-украински щедрый, стол. Стоит отметить, что уже к вечеру следующего дня аэродром был оборудован согласно нашим требованиям и мы приступили к полётам в обычном режиме – от восхода до захода солнца.  

Но уже через два дня случилось очень неприятное происшествие. В этот день, впервые, ветер дул со стороны посёлка и мы должны были взлетать с курсом на посёлок. После отрыва самолёт, набирая высоту, пролетал над крышами домов на высоте порядка тридцати метров. Будучи уверенным в надёжной работе двигателя самолёта, я спокойно выполнял полёты. Но на пятом взлёте я вдруг услышал звук удара по самолёту, с левой стороны пилотской кабины. После выполнения полёта и посадки я сам залез на стремянку, чтобы осмотреть облицовку пилотской. Чуть ниже стёкол обнаружил вмятину в обшивке пилотской. Откуда она взялась, мы с техником определить не смогли. Заправились и снова на взлёт, но теперь, инстинктивно, смотрю в левое нижнее стекло, а второй пилот выполняет полёт. Пролетаем над первыми жилыми домами, высота около двадцати метров, снова удар, но теперь в нижнее стекло кабины. Стекло удар выдержало, но всё в трещинах. В доли секунды успел заметить фигурки двух пацанов, которые побежали между домами в сад.  

После посадки зарулил на стоянку и объявил перерыв, а сам сел в дежурный автомобиль и попросил отвезти меня в контору к председателю. Когда я вошёл в приёмную, секретарша доложила мне, что у председателя совещание с проверяющими из Вильнюса. Я понял, что им не обязательно знать о нашем ЧП, попросил секретаршу сказать на ушко председателю, что его срочно хочет видеть командир самолёта. Когда он вышел из кабинета и мы уединились, я рассказал ему обо всём, что случилось на аэродроме, и попросил его, не поднимая щума, разобраться и обеспечить безопасность полётов. Он заверил, что часа через два приедет на аэродром. Действительно, когда мы пообедали в кафе и приехали к самолёту, УАЗ-ик председателя стоял уже возле дома и парторг пригласил нас в комнату, где мы проживали.  

В комнате находились – председатель, главный агроном, парторг, две женщины и два перепуганных пацана.  

– Ну вот, командир, решай сам, что делать с этими паразитами, это они смастерили самопал и решили сбить твой самолёт.  

И председатель протянул мне этот самодельный пистолет. Беру его в руки и в голове сразу воспоминания детства, сколько таких самопалов делал с друзьями в школьные годы. Делаю очень серьёзное выражение лица, хмурю сердито брови и объявляю:  

– Да, дело государственной важности, так могут поступать только шпионы, диверсанты. Меня, как командира, хотели убить. Выводите этих диверсантов, я сейчас заряжу этот пистолет и буду их расстреливать, такое нельзя простить.  

Дааа, вспоминаю выражение их лиц и квадратные глаза. Первым не выдерживает парторг – начинает хохотать, а за ним все в комнате заливаются смехом. Когда перепуганные, но счастливые мамаши уволокли своих хулиганов домой, председатель объявил:  

– Командир, завтра – в субботу работаем только до обеда, а затем мы приглашаем Ваш экипаж в министерскую сауну, чтобы мирно и дружески разрешить этот международный конфликт.  

На следующий день мы по рации срочно вызвали нашего командира звена, Николая Павловича Пинчука (нашего, всеми уважаемого аксакала), и обедать нас повезли в такие лесные дебри, настоящие джунгли. Когда мы вылезли из машин, то увидели старый, старый деревянный, весь покрытый мохом дом, но когда мы вошли, поняли сразу – это по-министерски. Слева – оснащённая всем необходимым кухня, далее банкетный зал с резной, дубовой мебелью, огромный, мраморный камин. На столе разнообразие водок, коньяков, вина, а на кухне повариха готовит что-то очень вкусное. Нас сразу повели в сауну, предупредив, что пить будем только после сауны и купания в лесном озере. Да, умеют министры отдыхать, и как же нам повезло – такие моменты не забываются, балую себя иногда такими воспоминаниями. И, что интересно, в какой бы Республике Советского Союза мы ни работали, если найдёшь общий язык с руководителями хозяйств, тебе всегда предоставят возможность попользоваться министерскими благами.  

Как хорошо, что на следующий день у нас был выходной, и мы отоспались!