Чёрное сияние. Пролог

Краткое предисловие  

Сия история – книжный вариант старой, но в своё время довольно популярной компьютерной игры "Cybermage: Darklight awakening" от компании "ORIGIN" выпуска 1995-го года.  

Место первой публикации – https://ficbook. net/readfic/7686603  

Чёрное сияние. Пролог  

Когда меня спрашивают – при каких обстоятельствах я стал участником повстанческой операции "Чёрное Солнце" – я никогда не даю развёрнутого ответа. Не потому, что я излишне скромен, и не потому, что у меня куча званий и наград (хотя кто-нибудь на моём месте раздулся бы от гордости от стенки и до стенки). Просто в тот день, который я считаю вторым днём своего рождения, я не испытал ничего приятно-возвышенного. Не было ни клятв, ни коленопреклонения, ни целования знамени...  

О том периоде своей бурной молодости я бы предпочёл вообще не вспоминать – и иногда мне это удаётся. Разве что прошлое напоминает о себе в виде ломоты в черепной коробке во время сырой погоды, да рамки металлоискателей порой выдают наличие в костях нескольких пластин из броневого сплава. Мне не раз предлагали удалить их и нарастить новую кость (без лишней скромности добавлю, что любая пластическая клиника на обширном пространстве от Аляски и до Огненной земли согласилась бы провести операцию бесплатно)- но я всякий раз отказываю. Эти пластины для меня значат весьма много. Они – дороже любых орденов. Это своеобразные, никому не видимые знаки доблести – а так же память о давно покинувшем сей грешный мир друге... самом близком и дорогом. Фактически я вернулся на этот свет именно благодаря его расторопности и хладнокровию после того, как на глухой безлюдной улице боевик Саркорпа разрядил в меня некоторую долю винтовочного боезапаса.  

Но справедливости ради я постараюсь как можно точнее и проще обрисовать моё участие в повстанческом движении... или, во всяком случае, некоторые события, которые намертво вплавлены в мою память.  

Всё началось в первых числах октября-месяца 2088-го года. Более точная дата... впрочем, это не имеет значения.  

Далёким потомкам моё имя ничего не скажет. Я назову его по ходу повествования, но не буду заострять внимание читателя на этой детали, ибо не считаю её столь уж существенной.  

На момент начала событий мне было двадцать семь полных лет. Я родился и вырос в городе Ньюмен, который привольно расположился близ южных отрогов Сьерра-Невады. Работал на мелкой должности охранника биоломбарда (позже я расскажу – что это за заведение). Жил один в крохотной квартирке-студии на рабочей окраине. Не имел ни хобби, ни семьи. Досуг скрашивал сидением по вечерам перед телевизором, попутно нагружаясь пивом... или в паре с очередной случайной подружкой на одну ночь... или в весёлых (порой слишком весёлых)компаниях. Словом – не было в моей жизни ничего примечательного. Если бы в тот судьбоносный день я взаправду и бесповоротно умер – никто бы и не вспомнил о моём бренном существовании, кроме работников мета-полиции, морга и крематория.  

А началось всё довольно прозаично. Я поднялся рано утром, примерно в половине седьмого, принял душ, подзаправился парой бутербродов и чашкой кофе, оделся и поспешил к стоянке пассажирских аэрокаров. Через пять минут машина стартовала и вскоре высадила пассажиров, и меня в их числе, за десять километров от окраины, в довольно приличном и презентабельном квартале, считавшемся кусочком деловой части города. Я шёл привычной и знакомой дорогой по улице с незатейливым названием 233-я авеню, разглядывая электронные объявления и гигантские магазинные витрины, то и дело сталкиваясь с зазевавшимися прохожими и роняя дежурные извинения – и вот я уже в сотне метров от биоломбарда...  

Едва я увидел своё заведение, как сразу же понял, что охранять мне уже нечего. Биоломбард сгорел дотла. В моей голове замелькали тени странных предчувствий. Кому, как не мне, было знать, что системы пожаротушения в здании были сработаны на совесть и что его уже не раз пытались поджечь – без особого успеха?  

Я протолкался через толпу зевак к оцеплению. Человек в звании капитана мета-полиции проверил мою идентификационную карточку, и я, в свою очередь, осведомился – что здесь случилось.  

– Кто знает... – пожал плечами капитан, – поллитровкой техасского коктейля такое пепелище не сотворишь, да и пожарные системы были в исправности.  

– Тогда что там горело? – я принялся более внимательно рассматривать обугленный остов здания, – надо же... бетон и тот оплавился...  

– Какой-то боевой состав, – сказал кто-то из зевак.  

– Напалм?  

– Нет, что-то помощнее. С температурой от трёх до пяти тысяч... не иначе повстанцы постарались.  

– Не повстанцы, а террористы...  

Я медленно пошёл прочь от пепелища, исподволь прислушиваясь к разговорам в толпе. Кто-то – лица я не разглядел – довольно крепко пихнул меня в спину. Несколько взглядов, направленных в мою сторону, не выражали ничего, кроме неприкрытой враждебности, и я поспешил убраться подальше.  

Повстанцы. Террористы. Напалм...  

Я не раз слышал эти слова. Среди населения Ньюмена ходили слухи о горстке каких-то людей – то ли религиозных фанатиков, то ли сексуально озабоченных юнцов – словом, городских сумасшедших, поставивших своей целью борьбу – так они это называли – с "засильем всемирного капитала". Телевидение, власти и городские обыватели записывали на их счёт все неурядицы, аварии и катастрофы, что имели место в Ньюмене за последние полгода, начиная от загадочного пожара в одном из зданий Саркорпа, и заканчивая аварией подземного скоростного поезда на перегоне "Ньюмен-Альбукерке". Я догадывался, что никто из осведомлённых и компетентных лиц не доводит до населения всю информацию, и в то же время реагировал на дерзкие выходки так же, как и все... примерно так – "как кто-то смеет бунтовать против самого гуманного и демократического миропорядка? " А если по сути – то не реагировал никак. Я был уверен, что со мной никогда не случится чего-то такого, отчего мне опротивеет до тошноты наша замечательная демократия вкупе с правами человека. Да ещё так сильно, что самый высокий в мире уровень жизни не сможет сию тошноту залечить.  

Как вы уже знаете, я работал в биоломбарде. Что это такое? Это нечто сродни обычному ломбарду, вот только человек приносит нам не свои вещи, а живые органы. Список органов, которые клиент может заложить, всегда висит в вестибюле и периодически обновляется вместе с прейскурантом. В операционной у клиента отрезают руку, ногу, могут изъять глаз или почку – а после пробуждения и залечивания ран он покидает биоломбард с кругленькой суммой на банковском счету. В течении некого периода он может выкупить орган и приставить его на прежнее место, ну а по истечении периода... но не будем спешить. Скажу честно – я не знал, куда деваются не выкупленные органы, да и не особенно интересовался. Я верил, что они идут на благое дело – например, для лечения пострадавших в авариях и стихийных бедствиях. Ведь мы живём в эпоху гуманизма и мира во всём мире! У нас самые честные и независимые СМИ и квалифицированное не предвзятое правосудие! Никто не будет вводить общественность в заблуждение! Я слушал и верил... пока лично не увидел не выкупленные органы там, где меньше всего ожидал их увидеть.  

К слову сказать, в последний год я не единожды замечал на улицах людей с протезами. И замечал всё чаще и чаще, особенно в неблагополучных кварталах. В ночных заведениях с крайне сомнительной репутацией даже пошла мода на стриптизёрш, у которых заместо правой или левой голени приделан биомеханический, украшенный светодиодными табло и узорами протез. Мне лично доводилось наблюдать одну модницу, которая после частых посещений биоломбарда стала похожа на киборга-гиноида – и, помнится, я даже подумал: что же она будет делать, когда ей скажут, что больше сдавать нечего?  

Но вот мой биоломбард удостоился вниманием со стороны красного петушка. Когда его восстановят, и восстановят ли – вопрос на миллион. Впрочем, миллион мне только снится. На моём счету – три сотни долларов. Хватит ли их до первого аванса, когда я подыщу себе новое местечко? Не знаю. Как говорят у нас – "с места встал – место потерял". А может, мне даже будет полезно остановиться, встряхнуться, хорошенько поразмыслить обо всём... и ни о чём?  

И я не спеша побрёл по тротуару, углубляясь всё дальше и дальше в город.  

***  

Ньюмен. Город нового человека. Финансовая столица западного полушария. Население – сорок с лишком миллионов человек. Новая силиконовая долина. Новый Голливуд. Тысячи квадратных миль промышленных территорий. Лес небоскрёбов. Восемь аэропортов. Сотни километров подземных коммуникаций, из года в год становящиеся всё более протяжёнными.  

История Ньюмена началась в 2043-м году, когда Калифорнийское побережье сотрясла серия запредельно мощных землетрясений, разрушивших Лос-Анджелес, Сан-Диего, Сан-Франциско и ещё два десятка менее крупных городов. В том же году проявил активность разлом Сан-Андреас – и примерно треть береговой линии начала погружаться на морское дно. Достижения нашего сверхтехнологичного века помогли сохранить для потомков множество страшных аспектов катастрофы, но мы не будем долго говорить об этом. Для нас важно то, что жители погибших городов устремились вглубь континента и выстроили новый город – Ньюмен. Почему его так назвали? Точного ответа нет. Может, катастрофа как-то повлияла на вынужденных переселенцев. Есть версия, что когда-то на месте Ньюмена стоял крохотный одноимённый фермерский посёлок, возведённый ещё в тридцатых годах двадцатого века – должно быть, и в те отдалённые времена народ носился с идеей улучшить человеческую природу и вывести новый вид разумных существ...  

Ещё Ньюмен знаменит тем, что в нём базируются головные офисы корпораций, занимающихся электроникой, биоинженерией, вооружениями и прочими сулящими баснословную прибыль отраслями. Среди них сильно выделяется Корпорация стратегических исследований и приобретений (1), или Саркорп – настоящий электро-био-техно-монстр, имеющий почти две сотни филиалов в разных уголках Земли. Сия организация, по слухам, имеет некое отношение к исследованиям в паранормальной сфере. Так же она занимается активным освоением Солнечной системы и выполняет некие правительственные заказы... кто знает – какие именно.  

Любой житель Ньюмена знает – кто хозяин города. Это Саркорп и её первый директор – фигура таинственная и обросшая множеством слухов и домыслов. По сути, все, кто возглавлял Саркорп за последние восемьдесят лет, имели схожую репутацию. Даже бульварная пресса не могла похвастаться ни единой толикой достоверной информации о сих загадочных фигурах.  

Биоломбард, в котором я работал, принадлежал Саркорп. Протезы, носимые городскими проститутками и стриптизёршами, заложившими свои руки и ноги, тоже были произведены на заводах Саркорп. Даже куртка с электроподогревом, которую я надевал, когда отправлялся в ночные путешествия – ибо по ночам на улицах Ньюмена было довольно холодно – тоже была изготовлена на заводах Корпорации.  

И я верил – как и 90 процентов жителей Земли – что первые лица Саркорп денно и нощно трудятся на благо и процветание человечества. Я верил в этот красивый миф так же горячо, как и в то, что народ выбирает членов Всемирного Правительства на честных и открытых выборах. О последствиях деятельности корпорации, равно как и полном списке интересующих её проблем, я не знал ничего – опять же до некоторых пор.  

А как можно было не возгордиться, глядя на хотя бы те достижения Корпорации, кои стали достоянием общественности? Саркорп оснастила полицию Земли самыми совершенными патрульно-охранными роботизированными комплексами системы "Метабот" и тем самым полностью свёл на нет уличную преступность вкупе с квартирными кражами. Саркорп заглянула на обширные пространства под ледниками Гренландии и Антарктиды (а попутно выбила себе исключительные права на использование всех рукотворных предметов, что могли быть там обнаружены ). Саркорп выстроила комплекс лабораторий и туристических центров на Луне, Меркурии, Марсе и лунах внешних планет. Саркорп послала несколько субсветовых ракет к ближайшим внесолнечным планетам... и многое другое.... Я сидел в аэрокаре и разглядывал урбанистический пейзаж, распростёршийся на десятки километров по всем направлениям. Над всеми строениями Ньюмена господствовала серебристо-голубая восьмисотметровая многоуступчатая башня Саркорпа. Её было видно из любой точки города.  

Будь у меня родители, братья, сёстры – я бы их навестил, но я был совершенно один. Моя семья была самой что ни на есть стандартной – папа, мама и я... и на этом всё. Вроде бы у меня были какие-то дальние родственники в Аризоне, Орегоне, Соноре – но я почти ничего о них не знал. Хорошо было бы сейчас отправиться к любимой девушке... позвольте, а откуда она у меня? Что же мне остаётся делать? Только убивать время. Развлекаться в силу своих более чем скромных возможностей.  

Чем на пороге двадцать второго века занимаются люди, у которых есть хоть немного личного времени? Влюблённые и любящие предлагают своё общество друг другу. А если ты свободен? В сем случае ты глазеешь. Глазеть ты можешь на что угодно, благо что организаторы досуга постарались на славу, давая тебе такую возможность. К твоим услугам – десятки тысяч телеканалов и в миллион раз больше сайтов в Интернете. Ты глазеешь на груды небоскрёбов и леса увеселительных аттракционов, утопающих в разных оттенках электрического света. Ты видишь бесконечные ряды реклам – в большинстве своём по детски наивных, или по взрослому циничных – но одинаково лживых. К твоим услугам – тысячи ночных клубов, в коих твои глаза просто пухнут от обилия впечатлений. Я не говорю о звуках – все города Земли круглосуточно шумят, изощряясь в музыке преимущественно техно-индустриального или психоделического направления. Ты живёшь словно наркоман – ибо тебе невыносимы естественные природные звуки или полное отсутствие всяких звуков...  

И я бродил по улицам. Я глазел и слушал, пребывая в страной уверенности, что зрелища и звуки необходимы мне словно воздух и вода. Почему я был в этом уверен? Не знаю, не задумывался. Все так живут. Все так думают. В раннем детстве я и мои сверстники привыкли недоумевать и высмеивать тех детей, что предпочитали книгу зажигательной дискотеке. Как-то так...  

Я садился в аэрокары, даже не удосужившись прочесть номера маршрутов. В наш век заблудиться невозможно, а внутригородской муниципальный общественный транспорт полностью автоматизирован и бесплатен.  

Прошёл день. Наступил вечер. Стоя на смотровой площадке и наблюдая за игрой предзакатных красок, я вдруг подумал о том, что не могу вспомнить – когда я последний раз наблюдал солнечный закат? Год назад? Два? Пять, восемь лет назад?  

"Может, дело в том, – рассуждал я, – что при моём образе жизни любой произвольно взятый день как две капли воды похож на день вчерашний? И позавчерашний? И поза-поза-поза... а в сумме они сливаются в сплошную серую ленту... "  

Как бы там ни было, закат стоил того, чтобы досмотреть его до конца. Я ощутил себя первооткрывателем, обнаружившим что-то новое в нескончаемой повседневной тягомотине. Я сидел на скамейке до тех пор, пока багровый солнечный диск не скрылся за тонкой полосой морской глади, испещрённой цепочкой мелких скалистых островков, когда-то бывших горными вершинами.  

За два часа, проведённые за этим созерцанием, мне даже не захотелось чего-нибудь выпить, хотя раньше я не мыслил вечера без четверти литра тёмного пива.  

Я даже пожалел, что закат быстро кончился. Больше на смотровой площадке делать было нечего. Пора бы уже идти домой...  

***  

Как я уже говорил, Ньюмен был городом переселенцев. Его окраины застраивались на скорую руку, кое-как. Неухоженные окраинные кварталы, кишащие преступным элементом и опустившимися на дно бездомными, чередовались с вполне приличными рабочими предместьями. Развлекательные, административные и деловые кварталы тщательно отгораживались от гнойных городских язв сложными полосами из полицейских кордонов и разного рода заграждений, начиная от металлических сеток и заканчивая высокими террасами и эскарпами. Особо тщательно охранялись промышленные территории, на коих хранилось много чего такого, что в неопытных дилетантских руках представляло немалую опасность для общества.  

Мои полторы комнаты находились в одном из многоквартирных домов на третьем этаже. Дом когда-то строили именно для вынужденных переселенцев – сложенный из кирпича, без архитектурных излишеств и даже без повсеместной отделки пластиком или каким-нибудь суррогатом, заменяющим дерево. На торце даже имелась пожарная лестница – впрочем, она пребывала в таком ужасном состоянии, что пользоваться ею можно было лишь от очень большой нужды... или в том случае, если вы захотите, чтобы история в лице бдительного фоторепортёра и Пулитцеровского комитета запечатлела вас летящим вниз головой (2). В общем, место для проживания было не самым лучшим, но выбирать было не из чего.  

Я вышел в нескольких кварталах от родной улицы и побрёл по почти безлюдным переулкам. В одном из них я увидел доску объявлений с видеоэкраном. Огляделся по сторонам – кругом глухие стены. Ни одного окна. Для кого, интересно, ведётся вещание? Для собак и кошек? Или для фонарного столба?  

Светловолосая дикторша в розовой блузке извещала зрителей о террористическом акте на одной из марсианских баз, а так же о кем-то спровоцированных массовых беспорядках, что имели место на том же несчастном Марсе.  

Чем окончились беспорядки – я дослушивать не стал, и зашагал дальше.  

Я очутился на довольно широкой подъездной дороге, разветвляющейся на несколько более мелких отростков, ведущих к воротам довольно обширного складского комплекса. Здесь же я увидел кем-то припаркованную модель аэрокара, причём модель была довольно дорогой – такая могла принадлежать только какой-нибудь баснословно богатой шишке. Что, интересно, эта шишка потеряла на нашей окраине?  

Не сверни я на эту дорогу – то, возможно, со мной не случилось бы ничего особенного. Хотя это как посмотреть... ведь я запомнил номер аэрокара и мог бы засвидетельствовать и под присягой, и под детектором лжи – что видел его именно там, где он стоял.  

А ещё я увидел владельца машины, и это был не человек. Или, если быть точным, не подлинно человек в биологическом смысле. Это был высокий, крепко телосложения субъект в мешковатом пальто и надвинутой на лоб шляпе, и его не совсем подлинную человечность выдали лишь сверкнувшие глаза – кошачьи, или, скорее, тигриные.  

Это был так называемый "экзотик" – мутант, человек со сбоем в генетическом коде. Жертва так называемой Грязной войны – странного события сорокалетней давности, подробности которого до некоторых пор были для меня – как и прочих обывателей – скрыты.  

Экзотик проследовал к аэрокару и приготовился открыть дверцу – и вот в этот момент я увидел на крыше ближайшего дома слабый отсвет лазерного целеуказателя.  

Я не служил в армии – ибо Земля ни с кем не воевала. Все земные неурядицы отлично улаживала мета-полиция. Интересоваться оружием я перестал после окончания школы, но всё ещё хорошо помнил – что такое снайперская винтовка и для чего она предназначена.  

Я стоял в тёмном уголке за выступом жилого дома. Меня никто не видел – ни стрелок, ни его предполагаемая жертва... тот самый экзотик. На улице, кроме нас двоих, не было никого, в кого можно было выстрелить...  

Что следовало делать? Молча наблюдать за тем, как точка целеуказателя подбирается всё ближе к жертве?  

Я глянул на выступ крыши. Стрелок был уверен в успехе – он высунулся чуть ли не по пояс. Его лица я разглядеть не мог – больно уж далеко засел...  

В голове у меня царил жуткий кавардак. Я искал тысячу и один способ оправдать своё невмешательство – но ничего путного на ум не приходило. Нет... это никуда не годится. Прозвучит роковой выстрел, не прозвучит, и как происходящее отразится лично на мне... да какая разница?..  

– Ложись!!! – заорал я не свои голосом и ринулся вперёд. Стартовал я довольно неплохо, и в несколько прыжков достиг аэрокара. – Падай! Падай за машину!!!  

Я не видел – сделал ли незнакомец то, что от него сейчас требовалось. Я смотрел только на крышу – туда, где засел снайпер. А он, несомненно, уже навёл прицел на спину экзотика. Или на затылок... не знаю – когда именно он увидел постороннего человека... то бишь, меня, но экзотик был спасён. Это я понял сразу...  

– В тебя стреляют... бере... – это было последнее, что я успел выкрикнуть перед тем, как прыгнуть вперёд и вытянуть руку. Незнакомец получил увесистый толчок в грудь, и, не удержавшись на ногах, или лапах... или что у него там было? – растянулся на обочине.  

А я получил целую серию ударов в корпус – три, или четыре... впоследствии оказалось, что именно четыре. Причём все ранения оказались сквозными. Этим и объясняется то, что я уже никак не мог самостоятельно подняться на ноги, ибо после падения на обочину прожил лишь несколько секунд.  

Я не помню своих последних мыслей. И перед моими глазами не промелькнула вся моя прошедшая жизнь. Я вообще не помню своих переживаний в момент смерти.  

Одно я знал точно – я истекаю кровью, и мне пришёл конец.  

Затем наступил провал... темнота. Холод...  

Я умер.  

1 – В оригинале название следующее – Strategic Acquisition & Research Corporation (SARCorp)  

2 – Герой имеет в виду фотографию Стенли Формана, сделанную в Бостоне 22 июля 1975-го года.