Нечеловеческий Новый год.

Мэри замерзла. Летучие мыши плохо переносят холод. Мороз щипал руки даже в перчатках, ног она практически не чувствовала, нос жутко болел, но девушке было плевать. Она стояла, тупо уставившись на витрину сувенирной лавки, радостно мигавшую золотистыми огоньками. Глотая подступающие слезы, она разглядывала милого пухленького Санту, окруженного почему-то не оленями, а столь же милыми белыми щенками.  

«Знаешь, Санта, я ведь опять одна… Ха-ха, да чё я тебе жалуюсь, я ведь всегда одна! Будь прокляты эти гребанные границы! Будь проклят этот мерзкий лживый мудак! Ненавижу Хищников! ».  

Сегодня в кафе Валли сказал, что у них с женой будет ребенок. И убрал руку, когда Мэри попыталась прикоснуться к нему. И виновато отвел глаза, уверяя, что они, конечно же, будут видеться, что ничего не меняется, просто сейчас «нелегкое время», и «надо немного подождать». Двумя неделями ранее они переспали, тогда он был, как обычно, несчастен и жаловался на стерву – жену.  

– О. Ну поздравляю. Знаешь, я пойду, мне пора, – она дрожащими руками застегивала пуховик. В груди болело.  

– Ну ты там не пропадай, пиши, – Кот пытался делать вид, что всё в порядке, – а лучше, знаешь, я сам тебе напишу, ок?  

Мэри молча кивнула и шагнула в мороз.  

Чувствуя, что вот-вот разревется прямо на улице, девушка заставила себя отвести взгляд от витрины и побрела к дому.  

«Что ж… Вот и всё. Это должно было закончиться»  

Вокруг прохожие оживленно спешили в последний день старого года еще раз пробежаться по магазинам. Динамик на углу тренькал новогоднюю мелодию. Облака выхлопных газов проезжающих машин застилали глаза сизой пеленой. Мэри не замечала никого вокруг, ей казалось, что она застывает изнутри.  

«Интересно, что было бы, если бы я умерла?.. Обо мне кто-нибудь вспомнит?.. Я… Умирать – больно? Да неееет, вот я глупая! Это сейчас больно, а после смерти будет легче! Ха-ха! Аахахахах! »  

От мыслей стало смешно, в теле появилась странная легкость.  

«Да… Вот что надо сделать! »  

Стараясь не расплескать это удивительное ощущение невесомости, она направилась к проезжей части. Повинуясь зеленому глазу светофора, по дороге в четыре ряда неслись машины, сигналя и оставляя после себя сизые облака.  

«Я тоже оставлю облако, надо только…»  

– Стой, мать твою!!! – что-то грубо рвануло её назад, на тротуар.  

Ошеломленная, Мэри очнулась. На смену воздушной легкости пришли боль в руке и запах алкоголя откуда-то справа. Чьи-то большие руки, красные от мороза, с силой сжимали её локоть.  

– Ты совсем ку-ку или да? Ты чё на красный свет..! Спишь, что ли? – высокий парень без шапки, с лохматой каштановой шевелюрой, внимательно смотрел на неё и тяжело дышал.  

– А… Привет, Ян.  

– Ага, блин, давно не виделись! – Пес всё еще крепко держал ее за руку, будто боялся, что она снова кинется на дорогу, – Ты это… Нормально всё? – нахмурился он.  

– А… Да, все в порядке. Да я, просто, что-то задумалась, бывает, – Мэри окончательно пришла в себя и пыталась высвободить руку из цепких пальцев, – спасибо, я пойду, мне пора, пока.  

«Блин, вот дура! Что я пыталась сделать?! А если бы меня по правде…»  

– Да подожди ты, куда бежишь! – Ян мягко отпустил руку, – я ж тебя с осени не видел, ты как вообще?  

Перед глазами промелькнули события трехмесячной давности. Их расставание нельзя было назвать гладким. Накатило чувство вины.  

«Если бы я тогда отказала Валли… Если бы не кинулась в постель к этому мудаку, если бы отнеслась к Псу по-человечески, если бы… Я сама всё испортила…»  

Мэри окинула взглядом высокую фигуру. Растянутые грязно – серые спортивки. Потрепанные, совершенно не подходящие к погоде кроссовки. Поверх толстовки накинута кожаная куртка с принтом в виде оскаленной собачьей пасти – эмблемой псов. Растрепанные каштановые волосы, румяные морозные щеки, веселые пьяные глаза.  

«Блин, как же он без шапки? И без перчаток! Да он совсем сдурел?!»  

– Да у меня нормально все, а вот ты… Накинь хотя бы капюшон, ты же простынешь!  

– Нееее, мне не холодно! Меня любовь греет! – опять эта белоснежная беззаботная улыбка.  

«А, так у него кто-то есть…»  

Не успела Мышка додумать мысль, как явно забавляющийся Пес извлек из-за пазухи наполовину пустую бутылку пива и нежно приложил ее к щеке.  

– Любииимая моя, – прижал он к груди свое сокровище.  

Несколько минут назад Мэри ненавидела мир и хотела умереть, а теперь она смотрела на этого растрепанного клоуна – алкаша и смеялась. Ян смеялся вместе с ней, тепло, как давний друг, знающий ее вдоль и поперек. Вместе с воспоминаниями об их совместных вечерах на диване перед телевизором, о его ожидании в позе лотоса у порога, о мягкости его волос после душа в девушке постепенно зарождалась надежда.  

– Артист, блин, – сдержала она последние позывы смеха, – слушай… Я так рада была тебя увидеть…  

– Мэри, а ты сейчас одна?  

– А?..  

– Ну, в смысле, у тебя кто-нибудь есть? – Пес перестал смеяться и смотрел серьезно и внимательно.  

– Ну, допустим, нет, а что? – она старалась отвечать равнодушно, но от глупой надежды колотилось сердце и кружилась голова. Сегодня определенно было слишком много переживаний.  

– Вот и хорошо! У меня тоже никого нет! Нафиг нам еще кто-то, правда? – Ян задорно хлопнул ее по плечу, отхлебнув пива, – о, побежали, там зеленый!  

Выдыхая белые облачка пара, они перебегали дорогу, держась за руки.