Коленька, Колья

История, невольным свидетелем которой мне случилось стать, невесёлая. Чем она закончилась для ее участников, я не знаю, но в душе надеюсь, что, все же, хорошо. Исходя из этого, выводы в конце повествования делать не буду.  

Случилось мне как-то лететь из Штатов в Россию. Выхожу в зал на посадку. Народу совсем немного. Но больше половины пассажиров-дети. Сел рядом с двумя женщинами-наши, соотечественницы. Разговорились. Оказалось, что они воспитатели детского дома откуда-то из средней полосы и возвращаются назад в Россию со своими детьми. Была в то время программа, по которой дети, которых выбрали американские семьи для усыновления, приезжали пожить в эти самые семьи в Штаты на все лето и там присматривались друг к другу. Воспитательницы же наши жили в доме у организаторов этой программы и все лето путешествовали с ними, навещая своих подопечных, общались с ними и с их потенциальными родителями, составляя подробный отчёт о пребывании каждого ребёнка в каждой отдельной семье. Ну, и в конце совместная комиссия делала уже окончательный вывод: давать добро семье на усыновление или нет.  

Американским родителям и членам их семей аэропорт дал разрешение проводить детей до самого самолёта. В итоге, наши дети играли со своими будущими братьями/сёстрами, родители общались между собой. Веселье, шум и гам.  

Наши детишки были разодеты, как куклы, с кучей дареных игрушек в руках. И, тем не менее, детдомовских детей выдавали их глаза и, одинаково короткие, стрижки. Что у мальчиков, что у девочек.  

Сразу вспомнил своё детство. Я вырос в районе Закамск, в Перми. Был у нас там маленький кинотеатр «Экран». По воскресеньям мы с пацанами ходили туда кино смотреть. Очень часто на сеанс приводили детей из местного детдома. Все, как один, одетые в какие-то блекло-серые или коричневые одежды. В одинаковых мальчикОвых ботинках. И с одинаковыми короткими стрижками. Девочек от мальчиков отличали только подолы платьев, что торчали из под пальто. Но самое главное-глаза, печальные и выцветшие глаза. Дети всегда ходили строем в колонну по двое.  

Я в такие моменты чувствовал себя отвратительно. Щемящая жалость к ним и, почему-то, чувство собственной вины перед ними не покидали потом меня долгое время.  

Вот и сейчас те же самые ощущения охватили меня.  

Напротив нас сидела молодая пара-муж и жена. Они сидели на полу, как это принято у американцев, скрестив ноги по-турецки. Между ними стоял маленький мальчик лет семи-восьми. Все вместе они строили крепость с помощью кубиков из конструктора. Своим делом они были увлечены настолько, что не замечали никого и ничего вокруг.  

Уловив мой взгляд в их сторону, собеседницы оживились: «Коленька наш! Вся семья на его глазах в автокатастрофе погибла, он единственный, кто чудом выжил. Родни не оказалось. Определили его в наш детдом. Год молчал, ни с кем не разговаривал. Сидел в одиночку, обняв своего игрушечного медведя (все, что осталось от прошлой жизни).  

Были несколько семей в России и две американские семьи, которые пытались его усыновить. Ничего не получилось. На контакт ни с кем не шёл. Ни Диснейлэнд, ни подарки никакого воздействия не оказывали. Возвращали с подобных программ с формулировкой: «полная психологическая несовместимость».  

Без особых надежд повезли в третью семью. Ребята молодые, лет под тридцать. Оба программисты, работают из дома. Кто-то им подсказал, может, или сами додумались, но купили они Коле конструктор и стали с ним собирать крепости, замки и тд. Работали сами по ночам, днём с Колей конструировали. Когда спали, непонятно. И чудо случилось: Коля ожил и даже заговорил с ними. Как они друг друга понимали, об этом история умалчивает. Но факт остаётся фактом: за лето они стали одной семьей».  

По микрофону объявили посадку и все стали собираться. Колина семья собрала все кубики в коробку и уложила в маленький чемодан. Кроме конструктора и каких-то личных вещей мальчика, в чемодане больше ничего не было. Родители стояли перед ним на коленках и плакали, пытаясь сквозь слезы что-то сказать ему по-английски. Коля, обняв обоих одновременно за их шеи, что-то им говорил по-русски. Наверное, утешал. Сам не плакал. Нет.  

Наши дети выстроились во всю ту же колонну по двое и двинулись в самолёт. Колины будущие родители шли рядом и кричали: «Колья, Колья! We will come for you very soon! (Мы за тобой скоро приедем)».  

Коля молча катил за собой чемоданчик, к которому был привязан его медведь.  

Летели мы в разных салонах. Из самолёта я вышел в числе самых последних и группу тех детей уже не застал.  

Так бы и забыл я про эту историю, если бы в конце декабря того же года не услышал из новостей, что американцам закрыли возможность усыновлять российских детей....