СТРАШИДЛА

В самом обыкновенном сказочном городе появилась на свет Страшидла. Оказавшись в своей уютной кроватке, она выпучила косой глаз на родителей, а ее огромный рот загудел оглушительным басом. Мама Страшидлы, Вера Ивановна, окаменела от ужаса, рассматривая безобразное одноглазое создание, а отец, Жора Петрович, поспешил упасть в обморок и вот уже минут десять имел удовольствие не любоваться своей новорожденной дочуркой.  

В сказках ничего не происходит просто так. Однако, так трудно сразу угадать, зачем такое страшилище на свет уродилось. Голова у нее была, как арбузище – полосатая и огромная. Правая рука сгибалась в обратную сторону, а левая – и вовсе торчала без движения, как кривой прут из дерева. Ноги болтались одна другой короче, а пузо свисало то в левую сторону, то вправую.  

Пока поветуха Зина и мама Вера с разинутым ртом глядели на «девчище», оно притихло, село на попу, по-коровьи зевнуло, снова бухнулось на кроватку и «смачно» захропело.  

Ох, как нелегко придется такому чудовищу жить в сказочной обыденности.  

А сказочная обыденность представлялась самым чудесным образом.  

В городе под названием БЛюк обитали тысяча семей, каждая собой уникальная.  

Тысячу лет назад семья Парящих пролетала над пустыней и младший из семи братьев по имени Люк обратил внимание на призывные движения пузатого деревца. Это был маленький гордый Баобаб. Семья Парящих подлетела к нему, и так им понравилась безжизненная сухая пустыня, что решили они прекратить свои странствия и обустроить город, который назвали в честь Баобаба и Люка – «БЛюк».  

Спустя тысячу лет БЛюк изменился до неузнаваемости. В нем жили тысяча семей, и, хоть, происходили они все от Парящих, но каждая обладала собственным уникальным даром.  

Семья Телепатов читала мысли всех блюкцев. Иногда было забавно наблюдать, как какой-нибудь житель общается с одним из Телепатов.  

– А…, – открывает житель рот, дружелюбно протягивая руку.  

– Нет, я иду из дома, – отвечает Телепат.  

– У….  

– Да вот, надо лопату починить, – спокойно продолжает Телепат.  

– И…  

– Да нет же, все по-прежнему.  

– О…  

– Ну ты даешь. Да ну тебя. Ах вот оно что! Ах вот как! Досвидули! Фу.  

Расстерянный житель продолжает стоять с открытым ртом и протянутой рукой. Видимо, Телепат прочитал те мысли, о которых несчастный и сам не догадывался.  

Другая семья обладала даром исцеления. Надо сказать, что семью Целителей любили все, потому что, хоть город и был сказочным, но болеть иногда приходилось. Однако, Целители успешно справлялись со своим предназначением, и никто долго не хворал.  

Были в БЛюке и такие семьи, чей дар считался сомнительным и даже опасным. Например, семья Огнепуков обитала на окраине города за металлическим забором. Их дом был построен из огнестойкого материала, потому что каждый Огнепук то и дело ненамеренно пукал шаровыми молниями. И если взрослые Огнепуки могли хоть как-то контролировать данный процесс, то новорожденные малыши со всей дури с хохотом и гоготом наслаждались стрельбой из огненных пуков.  

Жила в БЛюке и семья Оборотней, члены которой могли превращаться в кого угодно, что угодно и когда угодно.  

Три пятнадцатилетних брата из семьи Оборотней обажали резвиться на горе всем жителям. Каждый день они превращались в кого только могли придумать их шаловливые головки: в лягушек, собак, змей, лошадей, комаров, леших, блох, циклопов. А однажды они обернулись тремя алыми розами, которые очутились в руках молодой хрупкой особы из семьи Огнепуков. И когда вдруг перед ее носом возникли вместо прекрасных цветов три невоспитанные подростка, она от ужаса выпустила такой оглушительный пук, что он огненным залпом пробил огнеупорную крышу и рухнул на соседский огород семьи Водяных.  

К счастью, Водяные всегда были готовы отражать атаки Огнепуков. И, не расстерявшись, они направили поток подземной воды на тушение катастрофы.  

Зато Оборотни нахохотались от души.  

Но давайте вернемся в семью, где сегодня на свет появилась Страшидла.  

Вера Ивановна и Жора Петрович Плаксы обладали удивительным даром плакать драгоценными камнями. Весь дом семьи Плакс был усыпан драгоценностям. Сапфиры, изумруды, алмазы, рубины, александриты сводили с ума всех жителей БЛюка своим многокрасочным мерцанием.  

Самыми драгоценными алмазоми сыпал, рыдая, Жора Петрович. Хотя, надо сказать, что сорок лет назад, когда ему исполнилось три года, он перестал плакать, поэтому сохранилось всего 400 экземпляров камней.  

Вера Ивановна «заливалась» рубинами. Три десятилетних сына Плакс: Иван, Олег, который был младше Ивана на три минуты, и младший Димочка разбрасывались соответственно александритами, изумрудами и сапфирами.  

Размеры камней зависели от величины и глубины выплакиваемой печали. Чем больше была обида и скорбь на душе у Плакс, тем крупнее выходили камни. Появлялись они также по-разному: то фантанировали от истеричного плача, то выползали с трудом из-за депрессивного настроения, то сыпались мелкозернистым водопадом, то просто падали. Бывали, конечно, и смешные случаи.  

Однажды Вера Ивановна тихонько горевала в своей комнате, и как раз в тот момент, когда из правого глаза наполовину выполз огромный рубин, в комнату забежал Ванюша и весело чмокнул маму в щечку, после чего ей плакать расхотелось, а половина красного рубина так и осталась торчать вместо глаза.  

Так она промучилась недели две, пока не появился следующий повод поплакать.  

Один раз вся семья Плакс отправилась в легендарный магазин игрушек. Мальчикам было тогда по четыре годика и они впервые увидели сказочное многообразие игрушечного БЛюка. Надо признать, что игрушки в БЛюке были самые что ни на есть блюкские. Каждая семья вот уже на протяжении более 500 лет изобретала свой уникальный вид игрушек и приносила в магазин для продажи.  

Тут были и самовозгораемые игрушечные животные от семьи Огнепуков, которые не пользовались большой популярностью, потому что хватало их на один раз, который мог стать последним не только для самой игрушки, но и для всей семьи, рискнувшей ее приобрести.  

В отделе Оборотней продавались игрушки, меняющие свой облик каждые пять минут. Всего в этой диковинной штуке было запрограммированно один миллион преображений, после чего игрушка исчезала. Однако, как заверяли представители семейства оборотней, игрушка превращается в конце-концов в молекулу воздуха, а не исчезает.  

В отделе Водяных бурлила мокрая действительность: кудрявые фонтанчики, многоцветные пузыри, водяные мячи, игрушечные пистолеты из сладкой газировки. Завершало все это бурлящее великолепие огромная радуга, парящая по самым потолком.  

Настоящее безумие творилось в отделе Телекинетиков – семьи, члены которой умели силой мысли перемещать в пространстве предметы. Посреди отдела располагалась внушительных размеров шахматная доска с бодро шагающими по ней фигурами. Сражение происходило настолько реалистично, что некоторые родители опасались приближать своих детей к боевым действиям. Кроме того, в отделе все вертелось, скакало, кувыркалось, летало, гудело, лопалось, сыпалось.  

Этот отдел доставлял больше всего хлопот обслуживающему персоналу, потому что то и дело приходилось дружно носиться по всему магазину за прыгающими футбольными и теннисными мячами, скакать за игрушечными лягушками и даже ловить сачком плюшевого летающего дракона. Изможденные под вечер работники магазина передавали пост ночным сторожам, которые обреченно приступали к ловле игрушечных драконов, мячей и лягушек.  

Как раз в этот отдел и наведалось семейство Плакс.  

Тут же старшему Ванюше влетел в лоб теннисный мяч, от чего тот с истеричным воем брызнул во все стороны мелкими александритами.  

Средний сын Олежка с восторгом ухватил за хвост плюшевого дракона, махнул пухлой ручонкой очумевшим родителям и с протяжным «Жжжжжжжж» рванул под потолок.  

Только младший Димочка спокойно оставался сидеть на коврике, заливисто гоготал и получал искреннее удовольствие от наблюдения происходящего.  

Очухавшись, Вера Ивановна бросилась с Ванечке, который утопал в груде голубовато-зеленых александритов, подхватила его на руки и начала успокаивать.  

Жора Петрович схватил сачок и с воплями «Сыноооооооок! Держииииииись! » погнал галопом по всему магазину за плюшевым дракончиком.  

Напряжение росло. Уже целый час Жора Петрович скакал по магазину за пархающим сыном, который как-то умудрился вскорабкаться на спину игрушки. Димочке становилось скучно. Вера Ивановна никак не могла успокоить Ванюшу, с ужасом таращась на шикарный шишак пурпурного цвета, да и сама она из последних сил сдерживала приступ истерии.  

И вот, у всех разом наступило отчаяние. Даже Олежка начал похныкивать, проносясь в очередной раз над изможденным папой.  

Секунда – и Вера Ивановна взрывается залпом рубинов, ей в догонку следуют выстрелы александритов. Димочка решает не отставать от старшего брата и бахает сапфирами, а Ванюша завершает атаку изумрудной очередью.  

После такого штурма всё замерло. Плюшевый дракончик с Олежкой свалился на голову Жоры Петровича. Покупатели и работники магазина, кто с фингалами, кто с выбитыми зубами, кто просто с синяками ошалело глядели друг на друга.  

Семья Плакс, тем временем, поспешила удалиться, дабы самим не стать битыми.  

Вот в такой чудесной семье в городе БЛюке и родилась Страшидла.  

Под звуки раскатистого храпа своей дочурки Вера Ивановна размышляла, как могло случиться такое чудовище у таких миловидных родителей. Ведь всю жизнь Вера Ивановна считалась первой красавицей в городе, но это уже неважно.  

Вдруг очнулся Жора Петрович и аккуратно заглянул в кроватку к малышке.  

– Дааааааааа…., – задумчиво протянул Жора Петрович, – пусть будет Настенькой.  

– Ничего себе – Настенька! – взвизгнула Зина.  

– Не твое дело, – заступился за дочь Жора Петрович, – мы ее будем любить любую.  

Так и начали жить. Днем Настенька выла, а по ночам храпела. Двигаться она толком не могла из-за физических недостатков, не улыбалась и глядела на всех огромным неморгающим глазищем.  

Когда Настеньке исполнилось три месяца, с ее лысой головы исчезли черные змееподобные полосы.  

– Ну хоть что-то, – вздохнула Вера Ивановна.  

– Все отлично! – подбадривал супругу Жора Петрович.  

Затем Настеньку поволокли к Целителям. Все члены уважаемого семейства долго-долго осматривали детское тельце и самое большое чудо, которой смогли учинить – это удалить прыщ на попе.  

Все жителил БЛюка постепенно узнали о горе семьи Плакс. Реагировали по-разному. Одним было все равно, другие посмеивались, третьи боялись, остальные сочувствовали.  

Однажды в дверь Плакс постучался мальчик лет десяти из семьи Краскопультов, который обладал способностью изменять любые цвета чего бы то ни было. Дверь отворила Вера Ивановна.  

– Здрасьте, Вер Иванна, – задорно отчеканил Пашка Краскопульт.  

– Здравствуй, Паша, – равнодушно ответила Вера Ивановна.  

– Давайте я сделаю волосы Настеньки красными!  

– Она лысая.  

– Ну, тогда правую руку – зеленой! Или нос – фиолетовым! Или уши – оранжевыми! Или глаз – желтым! Или…  

Вера Ивановна молча закрыла дверь прямо перед носом малолетнего пустозвона.  

***  

Прошло несколько лет, и до сих пор оставалось загадкой, каким драгоценным камнем плачет Настенька. Да-да, за шесть лет своей жизни она не проронила ни одного камушка. В основном она мычала и храпела.  

Передвигалась Настя кое-как, перескакивая с одной короткой ноги на другую длинную. Левая рука по-прежнему торчала, как сухая корявая ветка, а правая сгибалась в обратную сторону. Кушала Настенька за четверых. Огромным ртом она пылесосила все съестное на своем пути. Приходилось ее останавливать, чтобы и без того пузатое тело не превратилось в бесформенную желеобразную массу.  

К десяти годам Настенька произнесла первое слово – «попа». И начала толдычить его повсюду: в магазинах, на улице, в гостях. Заметит птичку на дереве – «попа», увидит солнышко в небе – «попа», встретит знакомую тетю – «попа», таракан – «попа», муха – «попа», мама – «попа», папа – «попа».  

Вера Ивановна и Жора Петрович уже измаялись зваться «попами» и всячески старались научить дочку другим словам: «мама», «папа», «Дима», «Ванюша», «Олежка». Это было тщетно.  

Надо признать, что старшие братья искренне любили Настёну, и защищали при любом удобном случае. Они незадумываясь бросались на обидчика и лупили его на глазах у сестренки. Она лишь тыкала пальцем в сторону боевых действий и довольно мычала: «Пооооопа».  

К пятнадцати годам у Настеньки начало проявляться сознание. Она стала говорить, размышлять, понимать все происходящее и осознала, что отличается от обычных блюкцев. Это ее расстроило.  

Вся семья старалась утешить ранимую душу девочки, но как можно было полюбить и принять себя такой страшилищей?  

Однажды Настенька поковыляла к старому мудрому Баобабу, который прижал ее к себе огромным мягким корневищем, отчего девочка впервые в своей жизни навзрыд разревелась. Тут же из ее глаз посыпались небесной чистоты и красоты камни красного алмаза – самого дорогого и ценного камня во всей вселенной.  

Настенька сперва растерялась, а затем, обрадовавшись, схватила горсть бесценных камней, поцеловала от всей души Баобаб и рванула вприрыжку домой.  

Родители изумились красоте алмазов. Никогда в их семье ни в одном поколении никто не творил такое великолепие.  

Камни были идеальной формы. Бесподобные переливы кровавого оттенка затейливо флиртовали с многоцветием окружающего мира. Казалось, что камни шепчут какую-то сокровенную тайну. Хотелось просто стоять и долго-долго любоваться ими и прислушиваться. Вдруг они все-таки позволят услышать что-то самое важное.  

Очнувшись от воздействия алой магии, родители обняли Настеньку и расчувствовавшаяся Вера Ивановна выдавила пару тяжелых рубинов.  

Всю ночь Настенька сидела и любовалась на красоту красных алмазов и гордилась, что способна сотворить такое чудо. «Значит, не зря я на свет появилась», – размышляла она.  

Вскоре весь БЛюк разузнал, какую красоту может созидать Настенька. К Плаксам стали толпами наведываться блюкцы просто для того, чтобы прикоснуться к алмазам, почувствовать их нераскрытую магическую силу, послушать перешептывание. Камни были настолько чудесны, что даже сорванцы-оборотни не могли точно воспроизвести их облик, как ни старались.  

Настенька стала самой известной и любимой одаренной девочкой в горде. Ее боготворили и считали посланием небес.  

Через некоторое время всеобщее внимание начало утомлять семью Плакс. Доходило до того, что гости приходили ночью, потому что днем не могли пробиться.  

Однажды в доме у Плакс появилась девочка из семьи Телепатов – Катюша. Это была маленькая худенькая девочка с пучком огненно-рыжих кудрей на голове. Малютке было всего четыре года, однако, она создавала впечателение умудренного опытом старца.  

Всегда спокойная и молчаливая Катюша возникала неожиданно, отчего приходилось вздрагивать от испуга, когда она бесшумно выходила из-за чьей-либо спины. Она никогда не улыбалась и постоянно теребила в руках огромного засохшего таракана.  

Катюша была самым сильным телепатом в семье и ее появление всегда приносило удачу.  

В этот вечер спокойную атмосферу нарушило пронзительное «Ой! » Веры Ивановны, которая обнаружила Катюшу, робко вышагнувшую из-за ее спины.  

– Как же ты меня напугала, дорогая, – выдохнула Вера Ивановна.  

Катюша даже не обратила внимание на женщину и молча направилась к Насте, которая сидела за столом и любовалась алмазами.  

Катюша приблизилась к камням и, уставившись на них, застыла.  

Настенька, в свою очередь, продолжала сидеть, не шелохнувшись. Она желала чуда.  

Прошло пять минут, потом – десять, затем – час, два, три, четыре… А Катенька все стояла и стояла, смотрела и смотрела.  

Вера Ивановна и Настенька из последних сил старались не заснуть. Сначала они прыгали, бегали и приседали. Катюша все стояла. Когда силы закончились, то они начали писть кофе – чашку за чашкой. Катюша все стояла.  

После двадцатой кружки кофе под утро в комнату заглянул Жора Петрович. Ему стало интересно, чем это все закончиться и присоединился к ночным экспериментам. Он предложил играть в слова, но когда все мыслимые и немыслимые слова закончились, Катюша продолжала все также крепко стоять на своих хрупких ножках.  

– Ну даёт, – поражался Жора Петрович.  

– Ага, даже не моргает, – изможденно вздохнула Вера Ивановна.  

– Давайте опять прыгать, – предложила Настя.  

Так они бегали, скакали, пили кофе, играли в слова, опять – бегали, скакали, пили кофе, играли в слова, снова – бегали, скакали, пили кофе, играли в слова и снова, и снова, и снова… А Катюша все стояла и стояла.  

На вторые сутки к ним присоединились братья. Началось какое-то безумие. Вся семья прыгала, бегала, играла в слова, пила кофе, прыгала, бегала, играла в лова, пила кофе, прыгала, бегала, играла, пила. А Катюша все стояла и стояла.  

Наконец, на третьи сутки, когда вместо слов у всех Плакс получались бессвязные звуки, типа не «пылесос», а «ысооосос», не «ведро», а «елоло», не «баобаб», а «бубубу», Катюша указала сушеным тараканом на камни, тихо произнесла: «закопать» и удалилась.  

Плаксы замерли, ничего не соображая, а затем грохнулись, где стояли, и отрубились от реальности на трое суток в глубочайшем сне.  

Когда все пришли в себя после трехдневной спячки, начали припоминать заветное слово.  

– Раздавить! – уверенно выкрикнула Вера Ивановна.  

– Сожрать! – выпалил Димка, – да-да, точно, сожрать!  

– Кого сожрать? – испуганно спросила Настенька.  

– Да нет же, – самодовольно возразил Жора Петрович, – «покусать»!  

– Удирать! – кричал Ванюша.  

– Пугать! – подхватывал Олежка.  

– Забодать!  

– Помахать!  

– Убежать!  

– О! Я понял! – все с надеждой уставились на Жору Петровича, – «интернационализировать»!  

– Чё это? – скривился Дима.  

– Ну, может, я немного ошибся, – неуверенно произнес глава семейства.  

Затем некоторое время всеми овладела молчаливая грусть.  

– Ладно, пойду посажу яблоньку, – прервала тишину Вера Ивановна, – дорогой, помоги пожалуйста выкопать ямку.  

– Закопать!!! – завизжала Натенька, – она сказала «закопать»! Это точно! Я вспомнила! Камни закопать!  

Звучало это, конечно, странно. Такую красоту закапывать и в голову никому не пришло бы. Но, если Катенька указала, значит, надо делать.  

Приняли решение закопать камни около Баобаба. Настенька видела в этом что-то символическое. Всего было двадцать алмазов, которые все до единого положили в ямку и присыпали землей.  

– Может, полить, – усмехнулся Жора Петрович.  

– Ага. И удобрением присыпать, – подхватил Ваня.  

– А если собачка пописает? – разволновался Димка, – или покакает…  

– Ладно! Все домой, – скомандовала Вера Ивановна.  

И вот, Плаксы стали ждать чуда. И оно случилось.  

На слудующее утро никто не мог найти Настеньку. Дома ее не было, у соседей тоже, а когда Плаксы направились в город, то издалека их внимание привлекла толпа зевак у Баобаба.  

Когда Плаксы подошли ближе, то в изумлении разинули рты. В метрах пяти от Баобаба, как раз на том месте, где были закопаны красные алмазы, раскинулось дерево невиданной красоты. Оно, как будто, парило над БЛюком, обволакивая город алым бархатом. Изумрудные ветви нежно баюкали гроздья красных алмазов.  

Зрелище было потрясающим.  

В тот момент, когда Жора Петрович, Вера Ивановна, Дима, Ваня и Олег приблизились к невиданному дереву, оно, как будто, встрепенуло изящным тельцем и потянулось к ним развесистой кроной.  

– Настёна… Ты, что ли? – тихо и неуверенно поинтересовалась Вера Ивановна.  

Дерево кивнуло. Все ахнули, а у Веры Ивановны из глаз посыпались рубины.  

Прошло некоторое время, и Плаксы поняли, что лучшей судьбы и невозможно было придумать для их любимой дочурки. Теперь она и Баобаб будут охранять покой сказачного БЛюка на благо всех его чудесных жителей.