Исповедь. Часть 1.

Поворот. Еще один. Налево, опять налево. Теперь прямо. Кажется, там какая-то решётка, может, наконец какой-то новый коридор или отсек? Завал из груды ржавого металлолома, ноги повязала трясина из гадкой слизи и помоев, равновесие потеряно. Ужасно пахнет, сыро, холодно. Ты весь в дёгте и саже. В каком-то мерзком помёте. Оправившись от падения, продолжаешь бежать в произвольном направлении, задыхаясь от страха и отчаяния. Одежда превратилась в рухлядь, в ботинках дыры, подошвы раскромсало торчащими из земли булыжниками и кусками битого стекла. На руках и коленях кровоточат ссадины и ушибы от беспорядочного метания из стороны в сторону без фокусировки внимания на столкновениях с попутными объектами.  

«Это должно когда-то закончится… Я не смогу бежать всю вечность…»  

У Джинни начинало расплываться в глазах – то ли от изнеможения, то ли от накатывавшихся слёз. Она бежала уже больше сорока минут после того, как внезапно очутилась посреди неизвестного ей заброшенного подпольного микрорайона из многочисленных коридоров, комнат, отсеков и тупиков, с разбросанными останками цивилизации и человеческой деятельности. На пути встречались оставленные мини-штабы из палаток и мелкой обшарпанной мебели, заглохшие автомобили, полуразваленные или совсем убитые в хлам. Всюду валялись грязные, отвратительного вида куски ткани, изуродованная обувь и остатки пищевой продукции, над которой стояли облака из мух. По мере продвижения по нешироким туннелям, едва освещенным старыми светодиодными светильниками, в разные стороны разбегались стаи крыс, издавая противный писк и попадаясь под ноги.  

«Как же я вляпалась во всё это дерьмо? Что же со мной было? Надо… Надо остановиться, и успокоиться…»  

Но стоило девушке хоть на десятую долю сбавить темп, как в душе завывала цепенящая тревога, и ноги начинало трясти от ужаса. Нет, она будет бежать, пока не упадёт в конвульсиях и не потеряет сознание. Это лучше, чем умереть от ужаса посреди какой-то бесконечной канализации.  

«Это всё адреналин. Это испуг, он мешает мне вспомнить, как я тут оказалась».  

Сколько километров она уже пробежала? Наверно, дистанция приближалась к десятку, но понять этого было невозможно. Абсолютно одинаковая обстановка, сопровождавшая единственного человека в этом адском лабиринте, царила что в начале судорожного побега от призраков, что в эту самую минуту. Джинни чувствовала замирание сердца каждый раз, когда в голову приходила мысль, что когда-нибудь силы на самом деле кончатся, и ей придётся остановиться. Когда-нибудь ей придётся понять и смириться с тем, что отсюда нет выхода…  

«Я… всё прекрасно помню… За вчерашний день, но не за сегодняшний… Ссора с мужем. Конфликты с начальником, как я плеснула ему горячий кофе в лицо. Как меня выставили за дверь. Вызов в школу к дочке. Директор, которая грозится оставить Лизу на второй год из-за плохой успеваемости. Школьный психолог, который жалуется на расстройства внимания у моего ребёнка. Я, крикнувшая им всё, что о них думаю, и хлопнувшая дверью. Лизу надо было отвезти к подруге в гости. У них начинаются рождественские каникулы, они с девочками остались на ночевку. Когда я ехала домой, у меня чем-то проткнуло колесо, и я ждала эвакуатор, припарковав машину у какого-то попавшегося по дороге прокуренного паба. Полиция задержалась, и я… С кем-то познакомилась. Я помню, как оплачиваю бутылку виски, а потом мне предлагают пойти в машину и закрыть изнутри двери. Я иду, но не в свой автомобиль… Как раз в тот момент приезжают из 911, но я не в состоянии с ними говорить, и меня отправляют в госпиталь. Но зачем, ведь я всего лишь пьяна… И что стало с моей машиной? »  

Из-за нового поворота с криком повалились пять или шесть летучих мышей, врезавшись бежавшей в лицо и шею. Новое падение, теперь гораздо больнее, чем прежде. Нельзя лежать, надо продолжать путь… Путь, но куда? Куда-то в даль, а может, по очередному кругу. Нет, нельзя думать об этом. Если размышлять, то уйдет надежда на случайность, которая очень маловероятна… Стоп, что?! Только не это! Ногу! Свело ногу… По поясницу, всё словно залили бетоном и припаяли к земле. Только не сейчас, ах!  

«Нет, нет, нет! Пусти! Пусти меня!!! » – кричала Джинни, но никто её не слышал, потому что никто не держал. Она была там одна, и была обречена на осознание своей безвыходности.  

«Что же это такое…» – девушка села, схватившись за голову. Из глаз брызнули слёзы, человек не выдерживал этой дикой усталости и тоски по свету, по нормальному миру. Клаустрофобия…  

«Боже, что же это такое… Что это за наказание?!» – прокричала Джинни, с гневом шлепая руками по каменному полу, на десять сантиметров покрытому зеленоватой густой жидкостью с примесью грязи и мелких твердых частиц.  

О чём же подумать сперва? Сон ли это? Нет. Наркотический припадок, галлюцинации? Когда, где… Нет. Смерть, преисподняя?  

Джинни не ответила на свой последний вопрос, потому что вспомнила. Вспомнила, где была с утра в этот день. Вспомнила, что в госпитале её из палаты интенсивной терапии, где в течение шести часов проводили реанимационные мероприятия по причине алкогольного отравления, перевели в палату психиатрического отделения. На утреннем осмотре врач поставил диагноз, который, однако, не требовал госпитального режима, но обязывал являться на процедуры гипнотерапии и психотропного лечения каждые три дня. Какая-то разновидность психоза… Джинни не запомнила сложный термин, только вспомнила, что по пути домой попросила таксиста остановить её возле католической церкви, в которой её муж последние 5 лет работал священником. Бывший муж… Они поругались из-за очередного пустяка, но после того, как Джинни узнала об измене супруга через день после этого, у них произошёл настоящий скандал с дракой. Итогом его стало решение развестись после праздников, разделить имущество, а ребёнка оставить с тем, кого сочтёт нужным ему для воспитания суд.  

«Я невротик… Я больная на голову, и это будет знать адвокат, не мой. Но паршивец Дэвид ещё хуже. Я может быть и сумасшедшая, но я люблю свою дочь, а он нас всех ненавидит. Его интересует лишь его собственный статус, он работает только на свой имидж… И женщина ему нужна лишь как аксессуар, для полноты его почетной роли в этом грешном мире, где он не такой, как все. Бедная моя Лиза, что с ней станет… Я обязана её увезти из страны, сменить нам имена, и сделать это как можно быстрее… Но… зачем же я пошла в эту церковь?!»  

Джинни ударила себя по голове. Досада и отчаяние взрывали всё изнутри, буквально расплавляли и так болевшую от несладкой жизни душу.  

Накануне она подумала, что, возможно, никогда не могла понять мужа и до конца простить его странности, потому что не поддерживала его выбор в профессии, даже не вникая в его жизнь как священника. Они поженились, когда он ещё не изменил кардинально своё направление, быв студентом в инженерно-ракетном университете. Родив дочь, он не мог оставить жену с ребенком, будучи неработающим. Тогда же Джинни узнала, что до университета Дэвид окончил семинарию, о чём прежде ей никогда не рассказывал. Пройдя непродолжительные курсы, он смог устроиться там на работу, и стал приносить доход. В начале всё было спокойно, семья не нуждалась, и не было никаких поводов для разрушения гармонии. Однако со временем родителям всё тяжелее давалась совместная жизнь, пока их сладкая идиллия не превратилась в перманентный ночной кошмар.  

«Может, мне нужно хоть раз в жизни исповедаться, прежде чем идти на такой ответственный поступок? » – подумала в то утро Джинни, направляясь в храм. Её мать была глубоко верующей, но сама девушка наотрез отказалась поклоняться Богу, когда в 14 лет её кошку переехала машина. Потеряв надежду на высшую силу и вселенский закон любви и благодати, подросток дал себе клятву, что не станет верить в того, кто допускает боль и смерть невинных. Конфликты с матерью вынудили девочку сбежать из дома в 16 лет. Обладая единственным навыком – жарить картофель, чему её научил родной дядя, Джинни пристроилась в одну из только что открывшихся компаний быстрого питания в Бруклине, на чем смогла заработать на жилье в общежитии при инженерном университете. Там же она познакомилась с Дэвидом. А теперь, когда ей предстояло развестись с тем, кто когда-то спас её, нищего подростка посреди мегаполиса, от голодной смерти, и полюбил такой, какая она есть, да ещё и взял в жены, всё не могло решиться так сразу. Нужно было хотя бы попробовать ослабить пыл и посмотреть на ситуацию с другого ракурса…  

«Господь да будет в сердце твоём, чтобы искренно исповедовать свои грехи от последней исповеди…» – с той стороны кабинки послышалась тишина.  

«Святой Отец, это моя первая исповедь» – наконец сказала Джинни с пересохшим горлом, еле проглатывая комок сомнения и тревоги.  

Пожилой мужчина молча вышел и попросил девушку поговорить с ним лицом к лицу.  

«Вы не причастились Святым Таинством. Чтобы стать сестрой во Христе, вам нужно пройти обряд посвящения. Я смогу вас крестить только в субботу, до этого момента, пожалуйста, не приходите в церковь. У нас такие порядки»  

«Порядки? У вас в Библии есть порядки? »  

«Мэм, не всё так просто. Дабы избежать непростительного греха экуменизма, а также отклонения от доктрин, многовековыми советами было принято…»  

«Святой Отец, помогите мне! У меня очень сложная ситуация, мне просто не к кому обратиться… Мой муж… Он здесь работает, с вами, и наша семья на грани раскола… А у меня восьмилетняя дочь, которая очень переживает за нас обоих. Но развод с человеком, которого я люблю, это ещё не самое страшное. Он изменил мне, о чём я узнала буквально только вчера, и я не знаю, как мне с этим жить. К тому же, он уже не относится к нам как прежде, он изменился, и постоянно меняется, не в лучшую сторону… Я боюсь за него, и боюсь за ребёнка. Я хочу, чтобы мы были вместе, и были счастливы, но всё валится из рук, и я просто хочу сдаться. Работа не идёт, в школе у Лизы проблемы, деньги муж тратит на свой частный бизнес, оставляя нам буквально на самое необходимое, чего далеко не хватает девочке, её растущему организму. А сегодня утром мне поставили психиатрический диагноз, что потребует дорогостоящих визитов к специалисту в течение полугода… Я просто не знаю, как связать всё воедино… Я не хочу так жить! Пусть они лучше отдадут Лизу в интернат, а меня запекут в психушку или колонию, но только не с Дэвидом… Он уже не тот, кем был раньше…»  

–Ты хочешь вернуться туда, откуда всё началось, и попробовать снова? – раздался шепчущий голос откуда-то со стороны макушки, и Джинни, вздохнув от неожиданности, перенеслась из воспоминаний в настоящее.  

–Тебе не нужно стараться исправить непосильное. Хватит, я знаю, что тебе это не одолеть. Я приглашаю тебя на свидание. Это всё, что от тебя требуется. Сегодня в пол седьмого, я хочу тебя видеть в должном образе около деревянного колодца. Чтобы найти его, ты должна отгадать головоломку, которую я для тебя придумал. Не переживай, она не сложная, но тебе придётся поторопиться. И не забудь привести себя в порядок, Джинни, я не люблю неопрятных собеседниц.  

Голос из пустоты исчез. Показалось? Ногу отняло. Девушка встала и оглянулась. Куда-то подевались все крысы и другая живность. Похоже, здесь точно кто-то был. На часах было без пяти шесть. Это слишком страшно, чтобы быть неправдой. В конце концов, в парализующем сознание закрытом пространстве больше не остаётся выбора. Бежать дальше. Искать отгадки на несуществующие тайны о том, чего нет и никогда не было. Игры разума? К чему приводят исповеди…