Волк

Волк. Посвящается всем пропавшим грибникам.  

Машина остановилась на краю леса.  

Каждый сентябрь в далеких, непролазных коми болотах растет необыкновенно много клюквы, а в лесах рядом растут белые грибы, из которых можно сварить удивительно вкусный суп. Далеко не все сейчас, в 21 веке, потянутся туда за этим, скорее купят у бабки банку на трассе втридорога или просто сходят на рынок.  

Однако мужик знал, что там качество совсем плохое, ведь самое лучшее собиратели забирают себе и делают себе морс, который пьют вечерами после ужина. Он уже многие годы здесь бывал, знал лес, как свои пять пальцев, хоть иногда и мог потеряться. Для этого он специально взял с собой кучу бинтов и скотча. Стратегия такая. Он идет и клеит бинт на каждое дерево, а на нем пишет номер маркером, и таким образом, он точками ставит свой путь от машины в самую глубокую чащу. На кромке леса толком ничего не соберешь, может лишь бруснику, а вот далеко, там, на болоте, есть все, и в таком количестве, что собирай, пока спина не заболит. Посреди болота стоит остров, туда даже животные толком не заходят, но жажда наживы понесет человека в самые гиблые места.  

Он вздохнул и направился вглубь, потихоньку набивая свою корзинку грибами. У него был компас на всякий случай, старый, советский, доставшийся еще от его отца, на ремешке, который носят на руке, как часы. Он постоянно сверялся, смотрел, где север. Он достал свой охотничий нож и начал резать гриб за грибом, не забывая и о том, чтоб уже начинать ставить метки на деревьях. Лучше поставить как можно выше, от болота источается сильная туманность, можно просто не заметить белые полоски. Мужик поставил корзинку и полез на дерево. Поставил метку. Раньше он подсаживал своего сына, но теперь он один. Вот и сейчас, спустившись, он вновь вспомнил. Присел под деревом и начал курить. Сын полез сам на остров, но не дошел и утоп в болоте, а он не смог его вытащить, слишком там топко и глубоко. Он доверился тогда, думая, что его взрослый сын уже на многое способен, но увы. Лес утащил за собой ещё одну душу. Однако прошел год и нужно снова собирать грибы и ягоды. Ничего не поделаешь. Лес – он такой. Он может дать, все, что хочешь, но в один момент потребует такую цену, которая будет для человека очень дорогой, дороже всяких грибов и ягод, и дороже жизни любого животного, живущего здесь.  

Он затушил сигарету о ствол дерева и посмотрел на небо. Облачно, нет солнца. Весьма тускло. Он поднялся, отряхнул штаны, подтянул сапоги и смирно пошел в сторону болота, словно предоставляя свою жизнь во владение леса. Он даже как-то надеялся, что его там ждут на болоте, что его родной человек просто потерялся и не видит сигналов. Он прошел несколько километров и пошел дождь. Он вновь поднял голову к небу. Холодные капли падали на лицо, отчего он поморщился. Надел капюшон. Хорошо, когда куртка водоотталкивающая и можно не бояться таких вещей. Минус лишь в том, что его метки теперь стало гораздо хуже видно, а значит стоит полагаться только на компас. Он знал, что автомобиль находится на юго-западнее, на 240 градусах, и не сильно беспокоился по этому поводу.  

Вскоре он вышел на то самое болото. Вдалеке виднелись сосны. Это был остров, а вокруг него топкое болото. Прямо у кромки уже росли огромные, сочные гроздья клюквы, которые он незамедлительно начал собирать и заходя все дальше. Перед этим он срубил ножом себе длинную толстую палку, чтобы перед собой мерить глубину. Часто бывают обманки, кажется, что это кочка, покрытая мхом, наступаешь и проваливаешься. А болото засасывает не хуже зыбучего песка. Сложно вытащить ногу. Теперь, когда деревьев больше нет, он начал подвязывать бинты на веточки, на кустики. Здесь уже не до номеров.  

Он прошел около километра, к счастью никуда не попал и даже почти не набрал в сапоги воды. Вот везение. Раньше он давал сыну бродни, это такая обувь, когда ее верх находится не на голени, а почти на тазу. С такой обувью можно куда угодно пролезть. Теперь у него не было броден, и он принципиально отказался покупать новые. Что движет человеком в эти моменты? Ведь бродни практичнее сапог. Какая-то людская упрямость.  

На половине пути он остановился. Корзинки почти заполнились. Он смотрел на остров, вздымающийся невдалеке. Сосны казались очень близкими, а под ними немеряный урожай лесных даров. Он задумался. Ему в принципе уже хватит, но ведь остров, он так близко. Он так манит своими сокровищами, словно подзывает к себе, просит наплевать на опасности и собрать то, что может дать природа. Он посмотрел назад. Вдалеке была еле видна последняя метка. Ветер усилился, и теперь она дрыгалась смешно на ветке. Он снял кепку и почесал голову. В нем боролись чувство самосохранения и чувство приключения. Он давно не ходил на остров, ограничиваясь своим стандартным путем. Мужик проверил впереди дорогу палкой. Вроде неплохо, вроде не топко. В итоге эта мелочь и переборола в нем сохранение своей жизни. Он уверенно направился навстречу неизвестности, оставив заполненные корзинки на месте и приготовив лишь только туес.  

В один момент он настолько забыл, что идет по болоту, что не проверил палкой, что же там впереди. Настолько его манила эта идея. Мозг работает совсем по-другому в такие моменты. Жажда найти больше губит весь страх и переживания оказаться мумией в болоте. Ведь где-то здесь, совсем недалеко, и сын его год назад утоп. Но ему казалось в этот момент, что может быть, он там, на острове, ждет своего отца, хочет поздороваться и показать все дары леса. Прошел уже целый год, но надежда все равно не угасла, пусть она и была совсем призрачной. Он словно двигался к своей мечте.  

Но вот он наступил сапогом в обманку. Мох добровольно принял его ногу в свои объятия, трогательно окутал его и направил вглубь. Он попытался вытащить свою ногу, но так, чтоб не потерять сапог, ведь как он пойдет дальше? Сапог терять нельзя, даже ценой своей жизни. Тут в него хлынула холодная, подлая вода, еще сильнее утяжеляя сапог, что его теперь было совсем трудно вытащить. А остров был всего в ста метрах. Он сел, провалился ещё рукой, и тоже судорожно начал ее вытаскивать. Он начал громко кричать и материться. Руку тоже начало засасывать, а ведь как назло, у него вчера ремешок компаса перестал нормально застегиваться и тот на руке держался на одном лишь честном слове. Была мысль положить его в карман, но ведь это неудобно. Еще он забыл последнюю метку поставить, и теперь было совсем не видно, откуда же он шел. Набрал вот он кучу ягод и грибов, а как теперь выйти, как выбраться? Он собрался с силами и вытащил руку из болота, но компас утоп в пучине. Он слез с руки, пока мужик ее вытаскивал и, увы, теперь совершенно непонятно, где же этот чертов юго-запад, где эти проклятые 240 градусов. Тем не менее, паника была быстро преодолена. Он спокойно сел и начал медленно тащить руками сапог, опираясь на палку, которая стояла на твердой кочке. После пары минут усилий, мох, сильно сопротивляясь, все же позволил ноге выбраться, и даже вместе с сапогом, хоть он весь уже и связался тиной, словно болото, как живое, окутывало медленно его ноги, стараясь зацепить его водорослями, всеми силами утянуть незадачливого путника.  

В этот раз человек смог перебороть природу. Он достал новую сигарету, взял палку и двинулся далее, уже проверяя каждый метр на своем пути. Наконец-то ровная поверхность. Щедрый, щедрый остров. Богатый всем, чем только можно. Словно грибы и ягоды сами лезут в туес. Он посмотрел назад. Из-за дождя и тумана лес совсем не было видно. Лишь только одно сплошное болото. Метки еще забыл расставить. Он вздохнул. Видимо придется идти наугад. Он буквально за пять минут набил до отказа свой туес и сел под сосну. Куда теперь идти? Считать по считалочке?  

«Шел котик по лавочке,  

Раздавал булавочки.  

Шел по скамеечке –  

Раздавал копеечки:  

Кому десять, кому пять, –  

Выходи, тебе искать! »  

Он там показывал по всем четырем сторонам света. Вышла одна из них. Он пожал плечами, взял палку и пошел туда. Теперь и корзинки не найти. Хотя в такой ситуации себя бы вытащить из леса. Он зашел в злополучное болото и начал ходить, искать свои метки. Ни одной, ни единой, ни обрывочка ни одного. Ничего нет. Может, ветер снес их? Места все одинаковые, одно от другого не отличишь. Движения с каждой минутой становятся механическими. Организм устает, изнашивается, теряется концентрация и внимание, можно так и снова сапогом очутиться в болоте. Но ему везло. Он снова вышел на землю. Вытер пот со лба. Неужели вышел? В тумане он не знал даже куда идет, в какую сторону, прямо или нет. Уже не говоря о сторонах света.  

Он побежал проверить. Увы. Он был снова на острове. Он вернулся назад, словно никуда не уходил. С другой стороны было все то же болото. Тогда он пошел в другую сторону. Через час он снова был на проклятом острове. Лес принял его в свою сокровищницу, но не отпускал ни на метр. Не давал ему уйти. Он сделал еще две попытки, но вновь поражение. Начало смеркаться. В Коми в сентябре в Коми уже начинает рано смеркаться, вечера становятся темными, уже не говоря о ночах. Он выбился из сил, не только физических, но и духовных. Он сел под дерево, посмотрел снова в небо. Дождь перестал идти, но шел достаточно, чтобы мужик чувствовал пронзительный холод. Он укутался посильнее и вложил руки в рукава. Зябко.  

Дрожащими руками он достал пачку сигарет. Начал судорожно подкуриваться, но зажигалка не давала огня. В таких случаях, у него был коробок спичек. Однако когда он сидел на мху, коробок намочился, и теперь спички пришли в полную негодность. Размашистым движением он их выкинул вместе с сигаретой. Засунул лицо в куртку и вздохнул, снял туес, начал есть клюкву так. Уже все равно. Темнело быстро, прямо на глазах.  

Но тут он начал чувствовать нечто странное. Это чувство в самой острой форме появляется, когда человек редко живет в городе и часто проводит время на природе. За ним смотрели. Будто кто-то наблюдал, что это за гость неведанный пришел в чащу и что же здесь забыл. Как-то раз он так почуял присутствие животного невдалеке от избушки и приказал детям остаться дома, а сам достал ружье и медленно следил. Животные прячутся очень хорошо. Нетренированный глаз с трудом может увидеть, где же оно прячется, откуда смотрит. Если оно не настроено агрессивно, то не выйдет и будет смотреть. Однако лучше все равно быть наготове, ведь оно может быть голодно, а может быть не одно.  

Он начал осматриваться. Кусты затрещали. Мужик резко подпрыгнул на месте и быстро встал. Из-за кустов вышел большой серый волк. Один. Он шел не так, как если они охотятся, он шел, словно собака домашняя, помахивая хвостом. Мужик отступил, хотел было залезть на дерево, но ноги слишком замерзли и перестали слушаться. Также и руки, он был совсем неспособен сопротивляться хищнику. Воле подошел совсем близко и посмотрел разумными глазами. Мужик сел. Животное повернуло голову и моргнуло. У него были знакомые, до боли родные глаза. Мужик начал думать, что это галлюцинация и просто осел, в бессилии свалившись наземь. Лишь глазами он видел, как кроме одного волка, приходят еще несколько больших и пара маленьких.  

«Ну вот и все, пришла моя кончина. Сейчас подерут, всю одежду разорвут, заживо будут есть, а я от холода и не почувствую ничего».  

Волки собрались вокруг мужика кругом. И тут тот умный, самый большой, лег мужику в ноги. За ним легли остальные, стараясь согреть каждый участок тела, высушить, впитать в себя весь холод. Волчата легли перед головой, а один облизал ему лицо и устроился у руки, отчего он почувствовал мягкую густую шерсть. От такого резкого тепла его мигом разморило, и он быстро уснул.  

Проснулся он от сильного света солнца. Был уже рассвет. Красный, красивый рассвет. Ни одного животного не было рядом. Лишь в десятке метров сидел тот самый, большой волк. Мужик встал. Волк помахал хвостом и раскрыл пасть, облизнулся. Мужик пошел ему навстречу, но тот, помахивая хвостом, пошел в сторону болота. Когда мужик остановился, то остановился и волк, словно его ожидая. Он все понял и взял палку. Они пошли по болоту. Волк удивительно хорошо знал, как идти, он, конечно, тоже проваливался, но упорно шел вперед, а за ним следом и мужик, точно также медленно проверяя, куда он идет. Было тепло, он адаптировался к северному ветру. Так он вскоре вышел к тем самым кустикам, на которых еле держались его метки, которых почти уже снесло ветром. Волк не приближался ближе, чем на десять метров и каждый раз, когда мужик уставал и останавливался, он смирно садился и ждал. Через пару часов они вышли к лесной кромке. Мужик вздохнул и присел к дереву. Он был истощен и изможден. Волк куда-то пропал. Главное, тем не менее, он вышел из пут болота. Он быстро нашел свои метки, оставленные на деревьях и продолжил путь, уже не обращая внимания на то, сколько было внизу грибов и ягод. Корзинки так и остались на болоте. Хоть туес остался, полный грибов и клюквы.  

Он собрался с последними силами и изо всех возможностей своего организма пошел по направлению к своей машине. Путь назад всегда дается легче и быстрее, чем вглубь чащи. Кажется, будто сам ветер, языческий бог, тебя несет обратно на дорогу. Послышался вдалеке шум машин. Значит, он уже близко.  

Следующее воспоминание он обрел уже возле машины. Он не стал сразу в нее садиться. Он повернулся в сторону леса. Посмотрел на него. Вдалеке, метрах в двухста, там сидел все тот же волк с умными, до боли знакомыми глазами, и наблюдал. Он все это время за ним наблюдал, но не показывался из-за кустов.  

Мужик встал и сделал поклон в сторону леса.  

– Спасибо тебе, сынок, спасибо.  

Он подумал немного и скинул туес, а затем положил его на пень. Посмотрел на него немного, а потом побрел в сторону своего уазика.