Беззвучие

Где нибудь, в подворотнях и переулках. Тёмным вечером. Похолодевшим прохожим внутри себя, поймёшь, что всё. Вот и всё. Некуда, больше идти. Что давно топчешься на месте. Протоптав в своём уме тропинки, проложил трассы, построил дороги, купил авто и будку, и бегаешь собачкой на поводке своего ума. И везде уже был. Понимаешь, некуда больше идти. И эти оставшиеся несколько шагов. Туда или сюда.. Какая разница?. Неважно. Хочется, какого то лёгкого, личного безумия.. Сорваться с поводка. Не думать. Не быть..  

И ум подсказывает, — Да вот же! Здесь, за углом, и сейчас ещё нет двадцати двух.. и можно успеть. Поднять температуру. Загреметь на всю эту шуршащую и звенящую мелочь в кармане. Где нибудь, в дельте блюза, у речки Миссисипи… Или в любое другое место. Визы не нужны, попутчики не обязательны. Границ не существует. Пограничники в самоволке. Пусть фонарь вместо солнца, луна вместо прожектора. Три аккорда, хватит на двенадцать тактов. Сердце в ритме четыре четверти. И можно слушать дождь, и днём и ночью, и среди жёлтой травы.. Надо только закрыть глаза. Открыть горло. И потом,. потом, махнуть на всё рукой, и в солнечную Калифорнию, на виниловой пластинке, на 33 скорости..  

И не срабатывает. Теперь я просто жду ночь. Лечь и уставиться в сумерки окна. Прислушаться. Не думать, не действовать. Не шевелиться. Не быть..  

Поймал себя на мысли, что писал последнее время, с каким то расчётом. С оглядкой.. Это плохо, это мертво. Как отражение в зеркале. Будто пришёл на вечеринку и причёсываюсь перед зеркалом. Ах, ах.. Гавно. Это не нужно. Мертвечины и причёсанной нормальности полно..  

Гоген, от этого уезжал два раза из Франции. Его друг Винсент, попал в сумасшедший дом. Кем, было отрезано его ухо, спорят.. Первый, мне ближе по неудачливости. Неудачник как я. Второй тоже не далеко. Конечно, когда они были живы, а не бессмертны. Картины Винсента мягче. Гоген ярче, громче. В настоящие картины будто входишь. Представляю, если увидеть оригинал.. Рисовать я не умею, пытаюсь записать, передать на лист свою беззвучность, которая сегодня внутри. Чтоб её различать, включил трубача в наушники. Кто там? Ага. Чет Бекер. Неплохо..  

У Ван Гога, при жизни купили одну картину. А сейчас цена..Сейчас купили бы его мочку уха, не подари он его шлюхе. Хранили бы под стеклом, и сигнализацией. Это нормально. Нормальность, – латентное безумие. Нормальность, сжатая пружина сдерживаемая законом. Норма, — это соглашение безумцев. Что считать белым, что чёрным. Нормальность произрастает из чернозёма выгоды. Сплошь и рядом. Обязательно умереть, тогда бесплатный фрагмент закончится..  

Гоген приплыл на острова южных морей, в надежде не обнаружить там цивилизацию, и наткнулся там на лавки европейских торговцев. Даже там, уже в то время. И тогда и сейчас, для того чтобы существовал личный, крохотный островок безумия, необходимо быть нормальным, и трудится по восемь часов в день..  

Пытаюсь найти что нибудь в своей жизни, но моя жизнь сплошь рутина. Ртуть разбитого градусника разбежалась серебряными сферами на бильярдном столе. В углах паутина. Голова пуста как труба, и звучит так же. Её золотистый цвет раньше всегда перемешивается с розовым восходом, и пёрышками облаками. Утро зелёного дня, с голубым. Контрабас, гуляющий ум в переулках. Бредёт, домой качаясь пустынным утром, до первых трамваев. Джазовые аккорды гитары, лужи на подсыхающих улицах. Соло-мечта.. Звук фортепиано, срывается каплями с карнизов..  

Сны, единственные мои приключения последнее время. Мало что заботит в беззвучии. Будто на нейтралке.  

Жду ночь. Прислушаться отрезанными, забинтованными ушами. Не думать, не действовать. Не шевелиться. Не быть..