Крибле - Крабле - Бумс!

– Виктор! Ты не можешь так с нами поступить! – молодая женщина, уткнувшись в лицо ладонями, сидела на диване.  

– С вами? С кем, с вами? – мужчина, в свою очередь, описывал круги вокруг дивана, едва скрывая раздражение.  

– С кем? – женщина вскочила. – Со мной и…С нашим ребёнком, сволочь!  

– Там нет никакого ребёнка, дура!!! – мужчина перешёл на крик. – Там эмбрион, зародыш, яйцо, в конце-концов!!! Тебе что, жалко яйца, которые ты варишь себе каждое утро на завтрак?!  

– Ты просто ублюдок…  

– Это – сколько угодно, Тамара. Это в мою характеристику не запишут. В общем – всё! Вот здесь – деньги на аборт. Завтра же пойдёшь к Вике, это знакомая моя, работает медсестрой в гинекологии – она запишет тебя.  

– А Вику эту ты, наверное, так же к себе привязал, мудень?! Трахнул её и она, расплывшись в женской истоме, теперь прислуживает тебе?!  

– Закрой свою пасть!!! – Виктор был вне себя. – Твоё какое драное дело, что и с кем у меня было?  

– А никакого… – женщина снова упала на диван. – Но знай, никакого аборта не будет!  

– Будет, милая! – мужчина говорил, явно чувствуя себя хозяином. – Иначе… Ты сама всё понимаешь. Об этом узнает твой отец. А уж тогда…  

– Ты просто ублюдок! – повторила Тамара.  

Виктор, не говоря больше ни слова, открыл входную дверь и вышел. Ни одна струна не издала в его нервной системе ни звука. Он поступал так уже в восьмой, а может, и в девятый раз.  

– Папа?!  

– Да, милая?!  

– Пап, я не хочу сегодня читать сказку.  

– А что случилось, Вероника? Ты себя плохо чувствуешь?  

– Не… Пап… Расскажи про Бумса?!  

– Боже мой! Зачем тебе эти страсти на ночь глядя, доченька?  

– Почему страсти? – девочка, для своих пяти лет, была очень и очень смышленой. – Я просто сегодня нашла его среди игрушек.  

Она порылась под подушкой и извлекла оттуда скомканный лист бумаги. – Вот! – как-то торжественно произнесла она.  

Виктор взял из рук дочери листок.  

« Господи! Откуда он взялся??? Я ведь нарисовал это чудовище ещё ребёнком. Да, я всегда таскал его с собой, таскал механически, на автомате, и имел глупость показать его Веронике год тому назад. Но ведь потом я его выбросил. Где она его нашла? »  

– В корзинке с игрушками, папа. – Будто читая его мысли, ответила дочь. – И сразу вспомнила эту историю. Расскажи мне её ещё раз?!  

– Вероника, это просто детская фантазия твоего папы, – попытался отшутиться Виктор. – Никакого Бумса не существует, и существовать не может.  

– А мне кажется – он есть! – задумчиво прошептала девочка. – Расскажи, папа!  

– Ладно, – Виктор сдался. – Давным-давно, когда твой папа был таким же маленьким, как ты, твой дедушка…  

– Это тот, который сейчас на небесах? С ангелами? – перебила его Вероника.  

– Да… – неожиданная слеза скатилась по щеке Виктора, но он быстро взял себя в руки. – Так вот, твой дедушка постоянно говорил папе, что если тот будет себя плохо вести – придёт бабайка и заберёт папу к себе. А папе твоему было очень интересно, что это за бабайка и как он выглядит. И тогда дедушка предложил папе самому нарисовать такого бабайку, чтобы папа смотрел на него и знал, кто его заберёт в случае, если папа будет плохо себя вести. Вот папа и нарисовал.  

– Бумса? – шёпотом спросила Вероника.  

– Да. Бумса. Я не знаю, доченька, почему, но я назвал его – Крибле – Крабле – Бумс.  

Вероника забрала у отца рисунок и развернула его. С обычного листа бумаги, пожелтевшего уже от времени, на неё смотрело чудовище. Виктор и сам не до конца понимал, как и что побудило его детское воображение нарисовать то, что он нарисовал. Чучело, изображенное на рисунке, напоминало пугало. Только страшнее в несколько сотен раз. Виктор иногда думал, может отдать этот рисунок в министерство сельского хозяйства и тогда уж точно ни одна ворона на поле с зерновыми не сядет. Умрёт от сердечного приступа ещё при подлёте. Бывают ли вот только у птиц сердечные приступы?! В общем, с рисунка на них смотрело непонятное существо с квадратной огромной головой, разноцветными (один – зелёный, другой – красный) глазами, ртом, расплывшемся в непонятной ухмылке – оскале, таким же квадратным туловищем и огромными, раскинутыми в разные стороны руками и ногами. Одна рука существа напоминала метлу, пальцы были кривыми и растопыренными в разные стороны, вторая – просто толстый овал, на котором красовались маленькие, похожие на сардельки, пальчики. Ноги – огромные и, опять же, квадратные. Оно было страшным. Действительно – страшным! Но самым жутким в этом «шедевре» было то, что когда кто – либо смотрел на него, создавалось впечатление, что чудовище тоже «смотрит». Прямо в глаза. Виктор никогда не понимал, как у него получилось так живо изобразить страшилище. Да ещё, к тому же, в неполные пять лет.  

– Вероника, давай выбросим его? – Виктор потянулся было к рисунку. – Лучше нарисуй кого-нибудь посимпатичнее.  

– НЕТ!!! – девочка схватила рисунок и быстро спрятала его под подушку. – Ты что, папа? Он рассердится и накажет нас.  

– Кто, доченька? Рисунок накажет? Ты же уже взрослая девочка и должна понимать, что этого просто не может быть.  

– Всё равно не отдам! – заупрямилась Вероника. – Пусть спит со мной.  

– Ох… Ну, будь по-твоему. – Виктор выключил свет, оставив гореть только ночник над кроватью Вероники. – Да, кстати, завтра в садик отведу тебя я, маме надо в поликлинику.  

– Ура! – обрадовалась девочка. – И машинки посчитаем?  

– Посчитаем, – Виктор поцеловал дочку в лоб. – Спокойной ночи!  

– Здорово, – улыбнулась Вероника. – А мама никогда не считает со мной машинки. Всё время по телефону своему дурацкому разговаривает.  

– У мамы такая работа. Ничего не поделаешь.  

Он собирался уже выйти из детской, как вдруг расслышал шёпот дочери:  

– Папа?!  

– Ну что ещё, неугомонная?  

– Бумса точно нет?  

– Точно. Нет его, милая. И быть не может. Спи! – Виктор закрыл дверь в детскую.  

_________________________________________________________  

– Что-то вы сегодня заболтались?! – Марина, жена Виктора, лежала в их постели, читая книгу.  

– Не поверишь, – Виктор снял футболку и лёг рядом, – опять вспомнила про Бумса.  

– Это то чудо-юдо? Твой детский рисунок?  

– Ага, – Виктор вскользь поцеловал жену в щёку и повернулся на бок. – Понятия не имею, что она в нём нашла? Ну, страх ведь Божий. И зачем я ей вообще про него рассказал?!  

– Да ладно, не переживай ты так. Она же ещё ребёнок, вот и фантазирует.  

– Может и так… Ладно, Марин, давай спать. Поздно уже.  

– Давай. Спокойной ночи. Я люблю тебя!  

– И я тебя люблю.  

Сон не приходил. Виктор ворочался с боку на бок, пару раз вставал, заглядывал в комнату дочери. Уж очень был велик соблазн залезть под подушку и выбросить этот рисунок. Но что-то его постоянно удерживало. Виктор снова лёг в кровать и на него нахлынули воспоминания.  

Двадцать два года. Он – только закончивший университет молодой парень, не боящийся ничего и никого. Удачно устроившись по распределению на работу, он съехал с квартиры родителей, сняв себе комнату на окраине города, и стал жить в своё удовольствие. Здоровья у него было хоть отбавляй, он мог преспокойно кутить всю ночь, а потом, как ни в чём не бывало, идти на службу. Чем он собственно и занимался. Внешностью его Господь также не обидел, поэтому он всегда имел успех у противоположного пола. Легкомысленные отношения, конечно, не всегда приносили только положительные результаты. Пару раз он лечился в КВД*, девушкам не раз и не два приходилось прерывать нежелательные беременности от него, но Виктор не придавал этому большого значения. « Молодо – зелено» – отшучивался он. Да и девушки сильно не переживали. Вот только Тамара… Это была последняя, сделавшая от него аборт, девушка. Она искренне влюбилась в Виктора и его слова об аборте стали для неё ударом «под дых».  

– Будь ты проклят! Ты всё равно за всё ответишь! – это были последние её слова, обращённые к Виктору.  

– Да успокойся, Тамара! – Виктор не хотел, чтобы она разнесла по городу их тайну. – Ничего в этом страшного нет. Ты ведь понимаешь, что мы с тобой не смогли бы жить вместе? А ещё и ребёнок.  

Тамара, молча развернувшись, ушла прочь.  

« Да и хрен с тобой! – подумал тогда Виктор. – Ишь ты, принцесса Турандот выискалась».  

Двадцать семь лет. Его отправили на курсы повышения квалификации в Москву. И там он встретил её. Марина. Только увидев её на первом занятии, Виктор понял, вот она – его женщина! Наверное, со всеми так случается хоть раз в жизни, когда накатывает невиданное ранее чувство, которое полностью захватывает и разум, и сердце. И она, спасибо Господи, ответила ему взаимностью. А вскоре они вместе перебрались в Москву, и Марина родила ему дочь. Теперь у Виктора появилось две самых дорогих ему девочки. В дочке он души не чаял и никаких мыслей об аборте в его голове даже не возникало. « Повзрослел я, что-ли?! – думал Виктор. – Ну и хорошо, хватит гулевонить! ».  

* КВД – кожно-венерический диспансер.  

И вот сейчас, в свои тридцать два, он ворочался в постели и… считал.  

« Боже мой! Вероника, это ведь мой восьмой, или девятый даже ребёнок! Что же я натворил-то?! Каким ублюдочным скотом я был» – мысли пожирали его изнутри. Он только одного не мог понять. С каких это щей, его совесть решила проснуться именно сегодня?!  

«Надо сходить в церковь, – неожиданно для самого себя, подумал Виктор. – Исповедаться и поставить свечи за упокой нерождённых детей. Всех. Не только моих. Завтра же схожу. Хорошо, Марина ничего не знает». Подумав так, Виктор провалился в неспокойный, тревожный сон.  

– ВЕРО… – это Марина.  

– НИКА! – Виктор.  

Они давно уже взяли в привычку таким образом будить дочь. Из детской раздался звонкий смех, а потом по квартире разнёсся топот босых детских ножек. Вероника забежала в спальню родителей и сходу заскочила к ним под одеяло.  

– Доброе утро, мама! – крепкий поцелуй в щёку матери. – Доброе утро, папа! – то же в щёку отца.  

– Доброе утро, Вероника! – хором ответили Виктор с Мариной. – Э, нет! Давай-ка не тули сюда свои ножки, пора вставать.  

– Буки, – девочка смешно надула губки и вылезла из-под одеяла. Она и впрямь была очень смышленой и самостоятельной для своих пяти лет. Вздохнув, направилась в ванную.  

– Не дочь, а золото! – улыбнулся Виктор.  

Они все вместе позавтракали и стали собираться на выход. Марина в поликлинику, на плановый медосмотр, а Виктор с Вероникой в детский сад. «Хорошо, что я в отпуске, – подумал Виктор. – Сейчас дочку отведу, и тут же в церковь». Ночные мысли не давали ему покоя.  

– Ой, я совсем забыла взять кое-что, – Вероника бегом устремилась в свою комнату, – вот. Сегодня мы идём в садик с Бумсом!  

Виктор с Мариной переглянулись.  

– Доченька, – Виктору было не по себе от того, что дочь так прицепилась к этому рисунку, – возьми лучше кого-нибудь из своих зверят или кукол.  

– Не хочу! Пошли, папа, опаздывать ведь нехорошо?!  

Ну что тут поделаешь? Виктор вздохнул и вслед за дочерью стал спускаться вниз, на улицу. Погода была прекрасная. На дворе стояло типичное «бабье лето».  

Считать машинки – это была излюбленная забава Вероники по дороге в детский сад. К этому её полтора года тому назад приучил Виктор. Он думал, что так его дочь быстрее освоит устный счёт. И оказался прав. Суть игры была проста. Вероника считала автомобили, которые двигались им навстречу; Виктор – те, что двигались в противоположную сторону. Сегодня, как это ни странно, у них вышла ничья. Двадцать шесть – двадцать шесть. Но Вероника, на то и была она смышленой не по годам, заявила, что она выиграла.  

– Почему это? – с наигранным удивлением спросил Виктор.  

– Папа! Ну ты даёшь! Да потому, что в мою сторону проехало два больших автобуса и пожарная машина!  

– Хитёр бобёр! – засмеялся Виктор. – Ладно – сдаюсь.  

Зайдя в раздевалку группы Вероники, они наткнулись на Викторию, ту самую знакомую Виктору медсестру из гинекологии. Вика была в разводе и воспитывала сына – Стёпу. Стёпа был жизнерадостным ребёнком, вот только выразить свою радость ему было тяжело. Он был немым. С рождения. С Виктором Вика была знакома давным-давно, ещё со школы, но ничего, кроме приятельских отношений, их не связывало. Правда, Вика помогала ему пристроить своих пассий на аборт без очереди, но никогда его не оправдывала. А сейчас она была рада тому, что Виктор, наконец, остепенился.  

– Привет, Витя! – радостно воскликнула Вика, помогая сыну снять обувь.  

– Здравствуй, Викуля. Как жизнь? Вероника, иди, переодевайся.  

Они с Викой перекинулись парой ничего не значащих фраз, как вдруг Виктор почувствовал, что дочь дёргает его за рукав.  

– Что такое, доченька? – спросил Виктор, нагнувшись к Веронике.  

– Папа, – шёпотом произнесла девочка, – почему так тихо? Почему никого нет?  

Виктор, до этого как-то не обративший особого внимания на окружающую обстановку, действительно заметил, что вокруг как-то уж чересчур тихо. Даже зловеще тихо. Будто никого кроме них в саду нет. Мёртво. Его даже пробрал незнакомый до этого озноб.  

– А ведь правда, – сказала Вика, – почему такая тишина? Я что-то и не поняла сразу, всё в мыслях у себя. Витя, сегодня не выходной, случаем?  

– Какой выходной? Среда. – Виктор прошёл в группу. Никого. Ни воспитателя, ни обслуживающего персонала, ни детей в группе не было.  

– ЭЙ!!! Куда все подевались? Есть тут кто? – ответом Виктору была тишина.  

– Чушь какая-то, – вслух подумал Виктор. – Вика, посмотри за Вероникой, я на улицу выйду. Может, там кто есть.  

– Папа, не уходи! Мне страшно. – Дочь вцепилась в него мёртвой хваткой.  

– Ну что ты, милая! – Виктор поднял дочку на руки и крепко прижал к себе. – Я быстро, туда и обратно. Если нет никого, пойдём домой. Там будем думать, что могло произойти.  

– Только давай быстрее, – умоляюще взглянула Вероника.  

Виктор вышел в вестибюль, упёрся рукой во входную дверь. Заперто! Что за бред?! Виктор надавил сильнее, потом упёрся в дверь плечом, толкнул. Никакого результата. Виктор пнул дверь ногой. Ноль эмоций!!!  

– Чего ты там гремишь? – раздался голос Виктории.  

– Не поверишь – дверь не открыть! – отозвался Виктор. – Захлопнулась что-ли?!  

Он вернулся в раздевалку. Вдруг, неожиданно и заставив всех вздрогнуть, захлопнулась дверь, ведущая в группу. Виктор подскочил к ней, подергал, что было сил, и убедился, что и эта дверь, каким-то чудом, заблокирована.  

– Ничего не понимаю, – тихо сказал Виктор. – Что происходит?  

Вика прижала к себе детей и с ужасом смотрела на Виктора. Открытой оставалась только одна дверь. Дверь в помещение музыкального зала.  

– Давайте туда! – сказал Виктор.  

БА-БАХ!!! Люминесцентные лампы дневного света под потолком разом взорвались, обдав их дождём из осколков. Виктор подскочил к дочери и инстинктивно прикрыл её своим телом. Вокруг воцарилась тьма. Свет из зала для музыкальных занятий не проникал ввиду плотно закрытых жалюзи на окнах.  

– Не поранило никого? – спросил Виктор. – Вика?  

– Нет, всё в порядке. Что здесь происходит, в конце-концов? – Вика начинала впадать в истерику, чего никак нельзя было допустить. Имея на руках двух детей и женщину в состоянии прострации, Виктор никак не смог бы вывести их отсюда.  

– Вика, спокойно!!! Я сам не копенгаген, что происходит. Только не истери! Возьми себя в руки! Давай, пройди к окнам и открой жалюзи. Я детей возьму, – с этими словами он подхватил на руки Веронику и Стёпку.  

Виктория на ощупь пробралась к верёвкам, которыми открывались и закрывались жалюзи, и открыла их. Открыла, и чуть не упала в обморок. Вместо сияющего солнечного света, в зал проникли серые сумерки. Виктор, стоящий посреди зала, чуть не выронил детей из рук. То, что он увидел за окном, не поддавалось никакому вразумительному объяснению. На улице… Шёл снег! В начале сентября! Снег!!!  

– Витя! – в голосе Вики ничего, кроме ужаса, не было.  

Виктор подскочил к ней, поставил детей на пол, крепко обнял. Дети прильнули к ним. Чувствовалось, что они дрожат от страха.  

– Что же это такое, Витя?  

– Не знаю. Но ты присмотрись! Снег идёт только над детским садом. Присмотрись.  

Действительно, снег шёл лишь над территорией детского сада. За забором, который отделял сад от внешнего мира, ярко светило солнце, сновали туда-сюда прохожие.  

– Отойдите от окна, – велел Виктор. – Я попробую открыть его и позвать кого-нибудь.  

Открыть окно оказалось невозможным. Как только Виктор взялся за ручку, она внезапно отвалилась и упала к его ногам. То же самое произошло и с остальными ручками.  

– Чёрт подери! – выругался Виктор. – Да что же это такое?  

Он огляделся. В зале, помимо фортепиано, стоял ряд маленьких детских стульчиков. Схватив один из них, Виктор с силой швырнул его в окно. Стул отпружинил от стекла, словно это и не стекло было вовсе, а какой-то пластик. Виктор едва успел пригнуться, и стул просвистел в миллиметре от его головы. Всё – ловушка!  

Он вновь огляделся. Вика с детьми забились в угол. Вероника что-то яростно искала в карманах; Стёпа, засунув в рот палец, плакал; Вика тупо смотрела на Виктора. Он подошёл к ним. Как можно спокойнее.  

– Вика, у тебя труба с собой? – спросил Виктор. Никакой реакции. – ВИКА!!!  

Девушка, словно выйдя из комы, подняла на него взгляд.  

– Труба с собой?  

– Да.  

– Звони в полицию, пожарным, спасателям! Вызывай всех!!! Надо как-то выбираться отсюда!  

Вика дрожащей рукой достала мобильный телефон.  

– Связи нет…  

– Набирай сто двенадцать! На него и без покрытия сотовой связи можно звонить! – прикрикнул Виктор.  

– Папочка?! – раздался полный ужаса голос Вероники. Виктор метнулся к дочери.  

– Что? Что такое, малышка???  

Вероника закончила поиски в своих карманах. Теперь она дрожащей рукой протягивала отцу листок. Тот самый рисунок. Крибле – крабле – бумса. Виктор взял листок из рук дочери, развернул его и вновь чуть не лишился чувств. Рисунка не было! Зато через весь лист корявым почерком было написано: «Я уже иду! ».  

– Сто семнадцатый! Дежурный вызывает! Сто семнадцатый, ответьте! – рация на «торпеде» патрульной машины тараторила взахлёб.  

– Сто семнадцатый на связи! Слушаем!!!  

– Игорь, ты?!  

– Я!  

– Вы где сейчас территориально находитесь?  

– Индустриальная. Недалеко от школы. Или это детский сад?!  

– Детский сад, – рация захрипела. – Тут вызов странный поступил. Женщина, вся не в себе, утверждает, что она, двое маленьких детей и мужчина, оказались блокированы в музыкальном зале этого сада.  

– Не понял? – патрульный постовой очень удивился. – Она не сумасшедшая?  

– Да кто их знает, Игорь?! Может и сумасшедшая, может наркоманка, а может просто от нечего делать. Но судя по голосу, она действительно не шутит! Так что зарулите – проверьте. Отреагировать-то мы обязаны. Потом сразу сообщи!  

– Вас понял, выполняем! – полицейский махнул рукой водителю, тот кивнул и направил автомобиль к детскому саду.  

– А может, это сон? Может, галлюцинация? Может, по вентиляции газ какой-нибудь пустили, а мы надышались и видим это всё? – Вика дрожала в объятиях Виктора. Они сидели, прислонившись к стене, на коленях Виктора мирно посапывали дети.  

– Вика, не дури! – Виктор был вне себя от страха, но пытался всеми силами мыслить трезво. – Это вот тогда что?  

Он, в который уже раз протянул Вике листок с исчезнувшим рисунком.  

– Что тут было? Что тут было нарисовано?  

– Страшилище. Жуть несуществующая. Это – мой детский рисунок. Я нарисовал бабайку, который должен был меня забрать, если я не буду слушаться отца с матерью.  

– Зачем? Для чего ты его нарисовал, Вить? – Вика снова задрожала, и Виктор прижал её к себе сильнее.  

– Я приставал к отцу, чтобы он сказал мне, как выглядит бабайка. А он предложил мне самому его нарисовать. Может быть в шутку предложил, у мёртвого уже не спросишь. А я вот нарисовал.  

– И ты хочешь сказать, что рисунок ожил?  

– Ничего я не хочу сказать! Сам ничего не понимаю. Ждём полицию. И не шуми, пусть дети лучше спят.  

– Витя?! – шёпотом спросила Вика. – Как ты думаешь, почему прохожие ничего не замечают? Ведь мы-то их видим?! А они, получается, нет?  

– Вика, я точно так же как и ты, ничего не могу объяснить. Не донимай меня ненужными вопросами. Ведь прекрасно понимаешь – я на них тебе ответа не дам.  

Зашевелилась Вероника:  

– Папа?  

– Да, доченька?!  

– Папа, я хочу в туалет.  

Виктор в сотый раз оглядел помещение зала. Ничего подходящего под функции унитаза, ну или, на худой конец, горшка, в зале не наблюдалось.  

– Ты не можешь немножечко потерпеть, Вероника? Скоро приедут дяденьки полицейские, и мы поедем домой.  

– Не могу, папа. Очень хочется, – в голосе девочки были слышны слёзы.  

– Ладно. Пойдём просто в уголок. Ничего страшного, – Виктор погладил дочь по голове.  

– Я сама могу, – Вероника поднялась на ноги. – Я не маленькая уже.  

Виктор знал, что противоречить дочке – дело глухое. Она очень гордилась своей самостоятельностью и старалась проявлять её во всём.  

– Ну хорошо, – сказал он, – иди сама. Только аккуратнее, не споткнись ни обо что.  

Девочка пошла в противоположный от них угол. Пошла вдоль окон, там было светлее. В какой-то момент она бросила случайный взгляд за окно.  

– Папа!!! – закричала Вероника и тут же упала в обморок.  

– Господи, – Виктор вскочил и подбежал к дочери. Схватив её на руки, поднял с пола и стал тормошить. – Вероника!!! Что с тобой, девочка моя?!  

Он встал, с дочерью на руках и невольно посмотрел в окно. Дар речи у него тут же пропал, Виктор как-то нелепо и судорожно икнул и автоматически стал отступать от окна, пока не упёрся в стену.  

– Что там, Витя? – полный ужаса голос Виктории не сразу дошёл до ушей Виктора.  

– А? – он повернул голову.  

– Что там, Матерь Божья? – переспросила Вика.  

– Бумс, – только и смог прошептать Виктор и осел на пол.  

– Дежурный! Сто семнадцатый вызывает, ответьте!  

– Слушаю тебя, сто семнадцатый.  

– Вызов по детскому саду – ложный. Наверное, и правда ненормальная звонила. Там всё в ажуре. Мы с заведующей беседовали, в зал тот самый музыкальный ходили. Всё чисто и цветёт. Так что, отбой.  

– Понял тебя, сто семнадцатый.  

– Номер определили, откуда вызов поступал? Может владельца проверить?  

– Определить-то определили, да вот только есть ли смысл проверять? Если она и вправду не в себе, не наша компетенция, а того гляди скажет, что телефон потеряла или украли. Бог с ней, с дурой. Если ещё будет трезвонить – придётся отыскать её. А так… Продолжайте патрулирование!  

– Так точно. Продолжаем. Отбой!  

Вика бросилась к окну. Её сын так и не проснулся. Виктор сидел напротив, у стены, качал дочку, постоянно что-то нашёптывая себе под нос. Вика осторожно выглянула во двор детского сада.  

Снег усилился. Хлопья его становились всё больше и больше, а потом Вика заметила, что среди этих хлопьев появились какие-то, похожие на мыльные пузыри, капсулы. Они тихо, как снежинки, опускались на землю, лопались, и из них вылезали маленькие существа. Вика присмотрелась внимательнее.  

«Не может быть! Господи! Пресвятая дева Мария, это ведь… – Вика отказывалась верить глазам. – Это ведь человеческие эмбрионы. Маленькие, человеческие зародыши! Точно такие, какие оставались после прерывания беременности. Боже – это дети! Неродившиеся дети…».  

Ошибиться она не могла. По специфике своей работы в гинекологии она не раз присутствовала на операциях по прерыванию беременности, и не раз видела то, что остаётся после них. А оставались вот такие вот маленькие, несформировавшиеся ещё, люди.  

Викторию вырвало. Капсул стало падать с неба всё больше, пока, наконец, они не заменили хлопья снега полностью. Снегопад превратился в нечто другое, не имеющее названия. С неба потихоньку спускались нерождённые дети. Тысячи, миллионы нерождённых детей. Вика прокашлялась и снова, как завороженная, уставилась в окно.  

«Бог ты мой, а это что? »  

От калитки, через которую они с сыном сотни раз уже проходили в детский сад, шагало существо. На огромных квадратных ногах, с такой же огромной квадратной головой, на которой зловеще светились два разноцветных глаза (один – красный, второй – зелёный), с раскинутыми в разные стороны абсолютно непохожими друг на друга руками и со страшной, навсегда застывшей на лице, ухмылкой. Существо шагало медленно, а зародыши, падающие с неба, пропустив его вперёд, устремлялись следом.  

– Боже!!! – раздался сзади крик Виктора. – Как это возможно? Это же просто рисунок!!!  

Вика едва не лишилась чувств от этого крика. Виктор, с бешеными глазами, не видя ничего вокруг, вскочил и, захлопнув дверь (ту самую, которая осталась открытой последней), придвинул к двери фортепиано. Откуда у него на это взялись силы, так и осталось неизвестным.  

– Что ты делаешь? – закричала Вика. – У нас и так выхода никуда нет, так ты и последнюю дверь…  

– Заткнись! – заорал Виктор. – Ты что не понимаешь? Он идёт сюда не просто так. Он идёт сюда за мной! Это ведь мой бабайка!!! Мой Бумс!!! Я, мать твою через три коромысла, его создал!!!  

Виктор стал закрывать жалюзи. Зал погрузился в полную тьму.  

– Вика, – шепотом сказал Виктор, – бери Стёпку и ползи к нам. Спрячемся здесь в углу, за цветок.  

Вика понимала, что Виктор не в себе и поэтому спорить с ним бессмысленно. Она вместе с сыном доползла к нему.  

– И что теперь?  

– Где же полиция? – Виктора трясло. Вероника так и не пришла в себя, Стёпа спал. Вика даже завидовала сыну, ей тоже хотелось уснуть.  

ТРАХ!!! Фортепиано отлетело от двери, будто было полым внутри и совсем ничего не весило. Ярко загорелись все лампы под потолком и в зал зашло оно. Или он. Или она. К какому полу принадлежало существо, его гендерное происхождение, Виктор в своё время не обозначил. Вика, прежде чем потерять сознание, успела заметить, что существо было плоским. Словно вырезанным из бумаги. Больше она не увидела ничего. И никогда. Сердце не выдержало нервных потрясений и остановилось навсегда. Виктории не стало. А Виктор остался один на один с дитём своего детского воображения.  

– Марина Владимировна? – звонила воспитательница Вероники.  

– Да, Елизавета Матвеевна, я слушаю.  

– Вы приболели? Почему Вероника не в саду?  

– Как не в саду? – Марина только вернулась из поликлиники, не успев даже понять, есть кто-нибудь дома или нет. – Муж повёл её утром, мне на медосмотр нужно было попасть.  

– Странно, Марина Владимировна, но их не было в саду, – воспитатель говорила не на шутку взволнованным голосом. – А они не могли, к примеру, передумать и вернуться домой? Или пойти, допустим, в парк аттракционов?  

– Навряд ли, – Марина начала переживать. – Подождите секундочку.  

Марина отвела телефон в сторону и крикнула: «Витя! Вероника! Вы дома? ».  

Ответа нет.  

– Нет, Елизавета Матвеевна, дома их точно нет. Позвольте, я перезвоню Вам позже?!  

– Конечно – конечно, Марина Владимировна! Не волнуйтесь только. Простите, надо было мне…  

– Ничего страшного, – Марина старалась скорее закончить разговор. – Я перезвоню Вам.  

– Я жду! – воспитатель первой повесила трубку.  

Марина быстро набрала номер мужа. И услышала весёлое тренканье его мобильника, доносящееся из спальни.  

«Опять телефон не взял, забываха! Ну и как мне вас искать теперь?! Где же вы заблудились, родные? » – Марина положила телефон на тумбочку, прошла на кухню и, выпив стакан воды, села на табурет возле кухонного стола. Что делать, она не представляла.  

Виктор, прижав к себе дочь, сидел у стены. Тело ходило ходуном, зубы непроизвольно отбивали «чечётку», а взгляд Виктора был направлен на существо. Существо, которое он сам когда-то давно создал. Вероника не приходила в себя, Стёпа, ко всему прочему, наверное, оглох.  

– Вика?! – снова судорожно икнув, позвал Виктор.  

– Она не сможет тебе ответить. Никогда. Она – мертва, Витя. А я пришёл поговорить с тобой. Здравствуй! – голос существа был ужасен. Мало того, что от интонации его Виктора бросило в пот, так он ещё и раздавался сразу внутри головы. Как будто это был внутренний голос.  

– А чему ты удивлён?! – существо закрыло за собою дверь. – Я и есть твой внутренний голос. Ты ведь создал меня. Я – часть твоего воображения. Только вот рисуя меня далёких двадцать семь лет назад, ты и не представлял, что рисуешь себе возмездие. Ты уже тогда, на подсознательном уровне, хотел избежать наказания за свои грехи. Ты ведь и в детстве был не особо-то прилежным ребёнком, ведь так?! И ты решил, что создав меня, все наказания за твои проступки останутся на этом листе бумаги.  

Виктор встал и, прижав к себе Веронику, стал пятиться вдоль стены в противоположный угол зала.  

– Некуда бежать, – снова раздался голос внутри головы. – Отпусти дочь, Виктор. Она ни в чём не виновата, наказания заслуживаешь только ты. И, что самое интересное – ты сам себе судья. Уже с ранних лет.  

Существо стало приближаться. Ухмылка – оскал на его «лице» вызывала нечеловеческий ужас. Глаза горели, словно огни светофора в ночи. Виктор опустил бесчувственную Веронику на пол.  

– За что? – кое-как выдавил он из себя. – За что ты хочешь меня наказать? Я тебя создал, а значит, я смогу и уничтожить.  

Существо захохотало. Дико, страшно и зловеще.  

– Нет, Витя! Во-первых, это не я хочу тебя наказать. Это ты сам хочешь, причём уже давно. Ты в ответе за восемь покалеченных жизней. Жизней, которые благодаря твоей воле и уверенности в собственной безнаказанности, даже не успели начаться. Ты убийца, Виктор! Детоубийца!!! Во-вторых, нарисовал меня ты – это так. Но вот к тому, что я здесь, ты никакого отношения не имеешь. Это – заслуга твоей дочери. Это она, силой своего необычайного воображения вытащила меня на свет с того рисунка. Сама того не подозревая, она свершила праведный суд. Пусть и над родным отцом. Но, рано или поздно, Виктор, приходится отвечать за свои поступки.  

Терять было нечего. Виктор кинулся к существу и попытался ударить. Кулак будто наткнулся на стену. Взвыв от боли в кисти, Виктор отскочил назад.  

– Ты ещё, оказывается и глуп! Ты хочешь уничтожить своё воображение? Как самонадеянно, Витя. Как самонадеянно…  

Виктор заплакал. Он ничего в происходящем не понимал. Единственное, что его теперь волновало, это чтобы Вероника или Стёпка вдруг не пришли в себя. Не верить словам существа о том, что Вики больше нет, оснований не было.  

– Что ты собираешься со мной сделать? – тихо спросил Виктор.  

– Я ничего с тобой делать не буду. Тебя накажут те, перед кем ты в ответе. Твои дети. Я ведь не один, или ты не заметил?!  

Виктор расслышал какое-то невнятное царапанье за дверью зала. Существо медленно, словно пытаясь дать Виктору время о чём-то поразмыслить, подошло к двери и распахнуло её. Виктор закричал от ужаса. По полу, словно стая каких-то неведомых насекомых, навстречу ему двинулось целое полчище маленьких человеческих зародышей.  

– Ты виноват перед ними! – раздался голос в голове. – И они не смогут тебя простить! Приговор окончательный и обжалованию не подлежит!  

Виктор попытался выскочить из зала через дверь. Давя ногами эти маленькие эмбрионы, он стал прорываться к выходу. Виктор ничего уже не понимал, он забыл даже об оставшихся в зале Веронике со Стёпой. Видя перед собой только дверной проём и неистово крича, Виктор не заметил, как одна из рук Крибле-Крабле-Бумса перехватила его за горло.  

–Некуда бежать! – вновь повторил голос в голове. В глазах Виктора потемнело, и он упал на пол. Последнее, что он почувствовал, это тысячи маленьких, но острых как бритва зубов, впившихся в его плоть со всех сторон. А ещё он успел увидеть два глаза, один – красный, другой – зелёный, смотревшие на него. И эти глаза, как ни невероятно, были определённо живыми.  

Стук в дверь повторился вновь. Очень неуверенный, слабый стук. Марина решила поначалу, что ей показалось. Но, тем не менее, она решила проверить.  

– Кто там? – спросила Марина, одновременно посмотрев в дверной глазок.  

– Мама…  

– Господи, Вероника!!! – Марина быстро открыла замок и распахнула дверь.  

– Мама…  

Марина зажала ладонью рот. Перед ней стояла её дочь. Полностью седая…  

Октябрь 2018 года.