Замок

У реки стоял старый Замок. Вокруг него сгрудились домики, разбавленные акведуками и площадями. Издалека казалось, что это какое-то сказочное королевство. Меж домов сновали люди-муравьи, слышался городской шум: брань, выкрики торговцев на площадях, объявления глашатаев, звон колоколов... И только приблизившись к разводному мосту, ведущему в Замок, путник начинал чувствовать себя неуютно.  

Если от въезда в Гоппельхейм странника сопровождали яркие краски, громкие звуки, постоянное движение и живые, постоянно меняющиеся лица!.. То, чем ближе подбирались шаги любопытствующего гостя к замку, тем тусклее становились краски, тем тише звуки, и тем меньше на улицах было людей.  

Около самого моста, любого путника, забредшего в Гоппельхейм, поражал ступор. Он просто стоял и смотрел на серые высоты замковых стен и башен. И, поражаясь невозможной тишине, просто думал о своём. И больше никогда не возвращался в этот искусственно весёлый и яркий город.  

Итак. На мощной реке Грездин стоял город Гоппельхейм. Река делила его на две части: слева от реки на холме стоял Замок, а по пологому склону спускались каменные заброшенные дома трущоб. Иногда покинутые, иногда ставшие прибежищем для бездомных, они нагромождались, один на другой, нависая козырьками, кровлей и надземными коридорами над улицами, они создавали ощущение монолита. От Левобережья через реку шёл всего один мост. Большой, построенный с любовью, он возвышался над грохочущим Грездином статуями, красивым орнаментом и ажурными перилами. На правом же берегу стоял Настоящий Город. Построенный поквартально, с красивой набережной, широкими и чистыми мостовыми, с цветастыми аккуратными домиками о трёх этажах, Правобережье поражало своей кукольностью. Люди там были всегда чистыми и умытыми, они часто улыбались, искренне смеялись и разговаривали друг с другом. Там всегда кипела жизнь, но... Она была одинаковой. Всегда.  

Путник, задержавшийся в городе больше чем на неделю, вдруг увидел бы, что все жители славного Гоппельхейма напоминают заводных кукол. В шесть утра они выходят на улицы и делают каждый своё дело. А к девяти вечера они все расходились по домам, и даже в тавернах сидели одни и те же люди. Всегда.  

Но, вернёмся к Замку. Он оттеснял своей серо-чёрной громадой все окружающие его красоты. Ни лес, ни горы, ни реки и озёра не могли притянуть взгляд путника сильнее, чем Замок. Десятки высоких и толстых башен, три-четыре донжона, пять сотен метров замковых стен, высотой в тринадцать метров, и, конечно же, сам Замок... Пирамидальное ступенчатое сооружение, увенчанное башенкой с рваным чёрным флагом. Сотни больших окон, навечно занавешенных изнутри, готические химеры и гаргульи, смотрящие с высоты на вялотекущую жизнь. Но Замок был Мёртв. Ни одного стражника не ходило по стенам, ни одного слуги не сновало по замковому двору, и никогда в окнах и бойницах не мелькал отсвет свечи. Навечно запертые двери, навечно остановившиеся часы на главной башне.  

Гельмут, юноша лет двадцати, с острой бардовской бородкой и мандолиной за спиной, вышел на холм. И ему открылся потрясающий вид на вечерний Гоппельхейм. Вход в город был только с Левого Берега. И парень, насвистывая простенький мотив, направился к воротам.  

Его встретила пара угрюмых стражей с пиками, в блестящих шлемах и ярких шароварах. Он прошёл по главной улице, остановившись у красивого памятника на площади.  

На каменном пьедестале без надписи стояла высокая бронзовая статуя. Она изображала молодого князя. Статный молодой человек, в элегантных одеждах и плаще. На поясе висела тонкая шпага, а верхние пуговицы камзола были фривольно расстёгнуты. Волевой взгляд весёлых глаз в даль, узкие усики и острая бородка, как у Гельмута. «Красивый был человек! – Подумал бард. – И, наверное, очень великий! »  

Ещё немного полюбовавшись бликами закатного солнца на блестящей бронзе, и весенним переливом цветов на клумбах, парень отправился искать себе ночлег.  

Зайдя в первую встречную таверну, в портовой части города, Гельмут окунулся в табачный кумар. Он будто бы плыл в густом тумане, до барной стойки. Сытно поев, и сыграв пару песен завсегдатаям таверны, он отправился спать.  

Бард пришёл в этот город случайно. Он даже не знал, что Гоппельхейм существует, его, вроде бы, даже не было на карте! Он держал путь к своей невесте, в Крейгзиг, столицу Империи. Но, обнаружив на своём пути такой красивый город, он не преминул возможностью заглянуть в столь красивый город!  

С самого утра он отправился гулять по городу. Но вот, что странно... Все, кого он не спрашивал, с охотой отвечали на любые вопросы о городе, но... Никто не сказал ему ни одного слова о Замке и Князе. Горожане уклонялись от ответов, под любым предлогом.  

Прогуляв весь день по тенистым и зелёным древним улочкам, он к вечеру снова вышел к памятнику. Снова он смотрел на него и думал. А потом, в смятении чувств отправился спать.  

С самого утра он вознамерился отправиться к Замку, однако... Город, его жители, будто узнали о его желании. Всё воспротивилось его движению! Торговцы буквально хватали за руки, завлекая в свои лавки, красивые девушки так висли на его шее, а стражи так и норовили проверить его документы. К комендантскому часу Гельмут, к Замку так и не добрался.  

И так ещё три дня юноша пытался добраться до моста на Правый Берег. Но на четвёртый день, удача-таки ему улыбнулась.  

Гельмут прорвался через кольцо куртизанок и ступил на отполированный булыжник моста. Горожане же столпились у самой границы, где заканчивалась брусчатая набережная и начинался мост. Он на всю жизнь запомнил их взгляды. В глазах людей так и читалось: «Он уже мёртв». Через пару мгновений они уже потеряли интерес к барду, и разошлись, каждый по своим делам.  

С опаской кинув последний взгляд на красивые дома, парень пошёл по мосту, осматривая статуи, венчавшие его. То ли каменные изваяния изображали древних святых, то ли местных значимых личностей, этого он так и не понял.  

Через пару минут юноша уже был на той стороне, на другом берегу. Тут же, только он ступил на грязную, разбитую мостовую, его окутала мёртвая тишина. В ней были слышны только его шаги, и поскрипывание обветшалых зданий. Он шёл по улицам, не зная, какая из них центральная, то и дело сворачивая в дворы и проулки. Правый берег строился хаотично, в отличии от своего отражения на противоположном берегу.  

Периодически Гельмут слышал тихий шёпот, видел крыс, перебегающих дорогу, и как захлопывались прогнившие ставни. Иногда он даже замечал засаленные полы камзолов и платьев исчезающие в черноте дверных проёмов.  

Правый Берег производил удручающее впечатление. Несмотря на самый разгар весны, в нём от чего-то было холодно. Сумрак улиц навевал тоску, а серые громады домов с отвалившейся штукатуркой чем-то даже пугали и нагоняли апатию.  

Но наконец-то, спустя час или больше, блужданий он добрался до рва. Теперь оставалось только двигаться вдоль него, и он выйдет к разводному мосту.  

Мост был также, как и последние пару сотен лет, поднят.  

Бард стоял в смятении перед рвом, полным зловонной воды. Он был в некотором отчаянии. Ведь он так долго добирался сюда, и что теперь? Уходить обратно?  

Гельмут вздрогнул. Гигантские ржавые цепи пришли в движение, и мост начал медленно, с леденящим душу звуком, опускаться. Когда махина моста грохнула о земь у самых ног барда, он, будто под гипнозом, одеревеневшими ногами шагнул на него.  

Очутившись в замковом дворе, наваждение будто сдуло, и юноша мог осмотреться. Его окружали серые громады каменных стен, обвитых диким плющом, давно не метённая площадь, и хозяйственные постройки с пустыми глазницами окон. Прямо перед ним возвышалась громадина Замка. Высокие двери из морёного дуба были приоткрыты, и из-за них веяло морозом.  

Превозмогая страх, Гельмут решился, и направился внутрь. Зайдя в Замок, он очутился в длинной галерее, увешанной истлевшими картинами и гобеленами. Повсюду был иней, но нигде не виднелось ни единой пылинки, или паутины. Гулким эхом отдавались его шаги, отражаясь от нависавших над ним сводов.  

Он долго бродил по пустым коридорам и галереям, заглядывая в комнаты, любуясь украшениями, чей блеск давно померк в патине. Спустя пару часов, – или дней? – он наткнулся на первые не истлевшие двери внутри здания. С минуту он стоял в нерешительности перед ними, и всё-таки дёрнул за дверное кольцо.  

Дверь без скрипа поддалась, и Гельмут вступил в Тронный Зал. Высочайшие потолки, колонны, статуи, шторы длиной в три метра, витражи, истлевшие ковры... И трон. Он стоял в тени, и парень мог разглядеть только подножье. Словно зачарованный он шаг за шагом, медленно, будто в киселе, шёл к Трону.  

Подойдя вплотную к нему, бард ахнул. На троне сидел истлевший старик, с белой бородой до пола и жидкими седыми волосами, ниспадающими на спинку трона.  

Голова старика дрогнула, и медленно поднялась с груди. Глаза сверкнули холодным, голубым светом.  

– Гость. – Прохрипел Князь. – Замок любит Гостей.  

Юный торговец по имени Юргенс, в красивой одежде и с пышными усами вышел на холм. И ему открылся потрясающий вид на вечерний Гоппельхейм. Вход в город был только с Левого Берега. И парень, насвистывая простенький мотив, направился к воротам...