пока цветные кошки серые

И ты хоть умри — не увижу!  

Молчи — я не слышу,  

И не скажу ничего.  

В этой давно придуманной игре они всё время трое на одного  

А у неё глаза-то красивые. Ты всегда говорила, что можешь смотреть в них почти чёртову вечность, погружаясь, будто в болото. Оно затягивало постоянно, каждую минуту, каждую секунду, когда приходилось туда смотреть. Немудрено, что и глаза у неё странные, карие такие, тёмные, отдают лёгкой зеленцой; тебе действительно кажется, что это то самое болото, от которого по-хорошему и бежать надо, и прятаться, а не идти навстречу, раскинув руки: «обнимай меня». Но бежать не получается — ты уже одной ногой в нём, во всей этой грязи, тебе не справиться с этим.  

Поэтому ты, Анечка, смотришь в эти самые глаза. Кажется, влюбляешься в них уже третий? четвёртый? да не важно, какой раз. Они тебя завораживают. Смотри, давай же, не бойся, смотри. Ты можешь сейчас это делать, только не трогай, ладно? Это никому не позволено, и ты хорошо это знаешь.  

— Анечка? Ты снова здесь?  

У неё голос такой мягкий-мягкий, приятный, немного детский даже. Ты любишь её слушать обычно, но сейчас в её словах есть пугающие нотки. Нет, не злость, это и не ярость, просто… разочарование? Она ведь говорила, что нельзя сейчас приходить. Настоятельно просила не трогать её сегодня, завтра, послезавтра и всю оставшуюся неделю. Пожалуйста, Анечка, не надо, не приходи, я устала, мне надо восстановиться.  

А ты всё равно здесь. Смотришь на неё и улыбаешься; Ари такая уставшая, думаешь, ей надо дать отдохнуть. Но не знаешь, для чего сюда пришла ты. Нет никаких причин, совершенно. Все дела переделаны, и у неё есть законный выходной, чтобы отдохнуть от всех. Совсем всех, и ты, дорогая, не исключение, а скорее такое же правило.  

— Ты ведь знаешь эту песню, а, Ань? «И ты хоть умри — не увижу! »  

Киваешь, потому что прекрасно всё знаешь. Боже, да, от этих строк по коже проходят мурашки и ты, кажется, всхлипываешь. Ловишь свои какие-то ностальгические моменты. От этого хочется выйти и покурить; ты остаёшься в комнате, на том же самом месте, и смотришь. Знаешь, что сейчас в её руке почему-то будут иголки и зажигалка. Вопрос «а зачем? » как-то проходит мимо тебя, хотя это и непонятно ни для кого.  

У неё красивые глаза. Карие, завораживающие. И только сейчас ты осознаёшь, что её взгляд полностью расфокусирован. Она никуда не смотрит, а ещё несколько минут назад казалось, что всё-таки на тебя. И тебе становится немного страшно. А вообще, нет, очень страшно. Что с твоей Ари? Что с этим человеком не так?  

В этой комнате веет страхом. Твоим и её, это чётко ощущается, и это не то, что должны ощущать люди в данной ситуации. Истерику, панику, безумие, да что угодно, но не то, что сейчас, нет. Аня, не надо. Стой. Успокойся. Смотри. Она ведь хорошая, она умная, она должна успокоиться, да? Ты сейчас подойдёшь, заберёшь иглу и встанешь на место.  

Но ты-то хоть себя не обманывай, ладно? Ты ничего не сделаешь.  

— Ари? Всё хорошо? Ари?  

Не реагирует, совсем никак, всё также смотрит в свою всепоглощающую пустоту своими странными глазами. И ты понимаешь, почему. «Молчи — я не слышу! »  

Тебя словно саму ударили по ушам металлическими тарелками, из-за чего ты едва ли не упала на пол. Ты прекрасно понимаешь, из-за чего это. Что всё это значит. Это не нормально, Аня. Мозг тебе подсказывает просто уйти. Убежать. Делать, что угодно, не стоять на месте. Давай же.  

Бери, пока цветные кошки серые! Беги.  

— Чтобы не сдаться и как они не стать.  

Ари говорит тихо, почти неслышно, и становится понятно, из-за чего. У неё дрожат руки, но игла всё-равно пронзает сначала нижнюю губу, потом верхнюю, и так несколько раз. Ты смотришь на то, как нитка скользит по кровоточащим ранам и просто плачешь. Она вымученно улыбается, стирая дрожащими руками кровь с подбородка. Ты хотела бы спасти её, но просто стоишь и смотришь.  

Тело опускается на пол, и только сейчас ты можешь сделать несколько неуверенных шагов вперёд. Сесть рядом и, наконец, обнять её. Плевать на окровавленные руки, плевать на всё.  

Ты просто хочешь это сделать.  

Наконец-то ты можешь позволить себе свободу действия, да?  

— Всё будет хорошо! Всё пройдёт, сейчас я вызову скорую и тебя спасут, — ты почти беззвучно бормочешь эти слова, понимая, что Ари тебя не услышит. Но в твоём кармане не оказывается телефона. И нигде в этом доме не оказывается телефона.  

Как и дома. Ты видишь только голые стены. Только кровь на полу. И себя, заплаканную, отразившуюся в искажающем реальность зеркале.  

Может, ты, наконец, проснёшься?  

Ты всё-таки точно такая же, как и они. Уже стала. Потому что в зеркале твой взгляд расфокусирован. Ты не слышишь никакого шума. Твои губы склеены.  

Кошки здесь никогда не обретут цвет.