Ещё одно фэнтези. Часть 3

Крыша дышала ночным воздухом, наполняя лёгкие через огромные дыры. Они открывали чудесный вид на затянутое тучами ночное небо. Обвалившийся дёрн образовывал небольшие кучки, покрытые слоем травы. Редкие капли моросящего дождя поливали зелёный покрой и покрытый соломой пол чердака.  

В месте, где раньше была труба от печи, а теперь стоял самодельно сложенный на скорую руку из закопчённых кирпичей камин, горел огонь. Дым, с яркими искорками вылетал в черноту небес, коптя небо. Изредка языки пламени сворачивались в удивительные спирали и тянулись к темноте, чтобы осветить её. Но разочаровавшись в нежелании тьмы отступить, огонь возвращался и снова весело танцевал в хороводе пламени. Хороводы менялись, кружа, и костёр разгорался всё ярче, и всё больше освещал самый тёмный уголок чердака, куда был направлен камин. Огонь дышал, на мгновение затихая, и в сию же секунду вздымая свои языки ввысь. Пламя складывалось в удивительные образы. Вот оно напоминает человека, летящего по небу, словно птица. Вот огонь изображает весёлую компанию, сидящую у разваленной башни. Компания медленно тает, каждый исчезает по очереди, всё ближе смыкаясь к центру. А на лицах всё те же беззаботные улыбки. И вот последний начинает смеяться, он остался один. Неловко встав, оперевшись рукой о каменную стену, он хромая пошёл вперёд. Пройдя совсем немного, человек остановился, и спокойно улыбнувшись, исчез. А огонь всё также дышал, освещая сидящего в плаще человека в самом чёрном углу чердака. Тот, укутавшись в плащ и сняв с ног грязные сапоги, протянул пятки ближе к пламени, иногда шевеля пальцами. Достав из-за пазухи маленькую трубку, с коренастой резной ножкой и набив её табаком, он поднёс её к огню и, зачерпнув свободной рукой немного пламени, разжёг её, втягивая в лёгкие лучший Акровский табак. Притянув к себе ноги, он сел ближе к огню, продолжая держать в зубах трубку.  

–Эх, чертяка, вспоминает, – грубый голос постоянно курящего человека исказился, пугаясь нежности слов. Человек протянул к огню руку, с короткими, твёрдыми пальцами и легко погладил свернувшегося, спящего феникса. Тот чихнул во сне, брызнув искрами из носа на голые ноги. Человек испуганно дёрнулся. И засмеялся, наплевав на тишину и таинственность ночи.  

***  

С королевой, как бы ни говорила чародейка, Галвину встретиться не удалось. Но он не слишком удивился не оказанному ему вниманию. Королева – это королева, а он всего лишь менестрель.  

Вечер прошёл спокойно, подрались только несколько близких родственников, но их быстро выпроводили выяснять отношения в более подходящим для них месте – свинарнике. Под конец, когда гости наелись и напились, камергер одними лишь глазами показал, куда Галвину сесть и начинать развлекать гостей. Галвин сделал всё быстро, и только успел заметить тень удивления на лице Дрендана, как коснулся струн. Он не старался привлекать много внимания, просто наслаждался музыкой, изредка вплетая в мелодию слова, дополняя смысл мелодии. Пел он тише, чем были слышны разговоры в зале, но ему было всё равно. Лютня и вправду оказалась весьма сносной заменой его потере. Струны слушались малейшего касания, а дерево спокойно лежало в руке.  

Иногда оглядывая начинавших прислушиваться гостей, Галвин цеплял взглядом кресло чародейки, расположенное слева от обеденного трона королевы. Они тихо переговаривались. Эния держала себя свободно, но Воробью на секунду показалось, что она с томленьем ждёт мнения королевы о нём.  

Закончив очередной напевный мотив, Галвин затих. Он уже знал, что завладел вниманием подавляющего большинства. Ему было ужасно приятно это чувство – чувство трепетности и ожидания. Он косо посмотрел на Энию. Та уже перестала тихо переговариваться с королевой и, держа в левой руке бокал, закинув ногу на ногу, старательно отводила взгляд. Галвин усмехнулся одним лишь движением кончика губ и коснулся струн. И запел.  

Голос осторожно прикасался к мелодии, окутывая звуки. Медленно и несмело, он разрастался и вился вокруг замолчавших гостей. Стихи легким ритмом как по ступенькам проникались смыслом, и легко проникали в голову.  

Песня закончилась и гости замолчали. Галвин тихо вздохнул. Он не любил выступать у королей, потому что как бы он ни старался, приближённые его не заметят.  

Молчание затягивалось, поэтому камергер тихо открыл задние двери залы, пропуская к гостям труды повара – десерты. Снова застучали вилки, и гости лишь изредка бросали взгляд на менестреля, с интересом обсуждая неповиновение крестьян.  

Галвин и без Дрендана понимал, что ему пора удалиться. Тихо встав со скамьи и взяв лютню, он тихо вышел из залы, чувствуя затылком колкие взгляды и тяжёлым наконечником вонзившийся в спину властный полувзгляд королевы.  

Переговорив с камергером, Галвин узнал, что его задача оставаться при королевском дворе до тех пор, пока его не обременят заданием. Дрендан с тенью жалости посмотрел вслед менестреля, уходящего по каменным коридорам к башне чародейки, и быстрым шагом зашагал на кухню.