Серые будни офисного планктона

Ника сидела за столом в своём офисе и пила чай. Чай в офисе – это святое. Именно благодаря чаю иногда удаётся всерьёз с симпатией посмотреть в офисе вокруг себя. Оглянитесь, Никея Алексеевна! Вот ваш стол с компом, будь он не ладен, вот сосед Пашка сутулится за соседним столом, вот снег идёт за окном. И только благодаря горячему сладкому чаю с печенками удаётся думать, что всё это не навечно, что, может быть, когда-нибудь, всё это переменится. А что, собственно, переменится, встряхнулась молодая женщина… Переменится в какую сторону?  

Бывали и бывают в жизни такие перемены – никакой катастрофы больше не надо, итак жуткое днище! Нет уж! Офис – тюрьма, но из этой тюрьмы всё же иногда выпускают. Выпускают бедную бабу переночевать, забежать в магазин и поцапаться с мужем, ежели оный в наличии, или напиться в кабаке с любовником, если оный любовник ещё не превращён по мановению не существующей волшебной палочки в мужа. Особенно, почему-то, муторно идти по коридорам огромного офисного здания – серые, беспросветные стены с нелепыми вывесками-плакатами. Кажется, вообще никаких отличий от тюрьмы. Хотя Ника никогда, тьфу-тьфу-тьфу, в тюрьме не бывала.  

А ещё, конечно, руководство, не к ночи будь помянуто … Ну вот не было у Никеи Алексеевны Простодушновой, к примеру, ещё ни одного непосредственного руководителя (все – мужики, что характерно), который бы…гм…не позарился, так сказать, на её великолепные формы. Все приставали, сволочи! Да, чёртовы маразматики, у Ники не то шестой, не то седьмой размер бюста! Угу, и с талией всё в порядке, как и, так сказать, с кормой… И мордашка, если совсем не с похмелья, то очень даже ничего. Особенно, если крашеные свои псевдоблондинистые волосики Алексевна распустит да уложит! Ну не про вас же, чёртовы престарелые вечно женатые властители столов-компутеров, это делается, нет!  

Это делается, это делается… Ника с головой ушла в свои офисные статистические обязанности и как-то отвлеклась от своей офисной философии… Это делается для… Для самой себя – вот для кого это делается! Чтобы подойти к зеркалу, взглянуть на свою красоту неписаную и мысленно или вслух сказать, типа, дааа, Никея Алексеевна, вы – класс! Ах, какая фигура, какая мор…какое личико! И как вам идёт эта замечательная кофточка с грациозной юбкой! Нигде, никто, никогда так элегантно не одевается, не одевался и не будет одеваться!  

Чушь, конечно, собачья… Никто, нигде… Эх, девушка, вы достаточно обычная молодуха, жаждущая замужества. Пройдёт лет пять-десять – и будете старой-старой. Уй ты, пуси-куси, старенькой-старенькой! С клюкой по офисным ступенькам будете подыматься и беззубым ртом шамкать под насмешливые взгляды офисного молодняка!  

Ника не выдержала и прыснула от собственного издевательства над самой собой! Ох, и дура ты, Никея! Накликаешь себе раннюю старость. Впрочем, эти козлы-мужики в наше время умудряются любить и старух. Так что ничего страшного в беззубой старости нет. Кто-нибудь и старушку приласкает! С них, чёртовых похотников, станется!  

– Ты чего смеёшься? – окликнул Нику сосед Пашка, – Настроение хорошее?  

– Да плевать мне, Павел, на настроение! Ты вот, – она перешла на шёпот и приблизила своё лицо к Пашкиному, – Ты вот, герой, закрутил девушку, довёл до любви… Ууу, негодник!  

Она картинно-жеманно погрозила ему пальчиком. Все мужики – козлы, чего тут ещё рассуждать…  

С Пашкой у неё было. Закрутилось по пьянке – и не раскрутить. Зря она с ним связалась. Надо было сразу требовать, чтобы женился, и наплевать на его гнусные желания. Ах, Пашенька хочет свою Никусю! Ах, как же это, как же можно самому Павлу Тимофеевичу, нашему нестарому распутнику, не уступить! Не можно, не можно! Вот, дура ты, Ника, дура и есть! Надо было прямо так и бухнуть ему в глаза его бесстыжие:  

– Женись на мне, Пашка!  

– Ты чего, девушка, – тревожно вскинул на Нику глаза Паша, – Ты же знаешь… Как это…  

– Не бойся, Тимофеич, я пошутила. Нужен ты мне, прыщавый… Губу раскатал.  

За окном валил с серого-серого неба белый-белый снег. Никее Алексеевне вдруг захотелось запеть давно забытую тоскливую песню старых дев:  

Хороша, я, хороша!  

Да плохо я одета!  

Никто замуж не берёт  

Девушку за это!  

Нет, одета ты, Ника, хорошо. Просто ты волшебных каких-то слов не знаешь. Вот статистику ты знаешь, учила, выучила, диплом получила, а вот тех волшебных таинственных слов не знаешь! Каких слов? Вот что надо ему… им, мужикам, сказать, чтоб замуж взяли, что?  

Пока тоскливые мысли одолевали девушку, подошло время обеда. Ника нехотя встала из-за своего электронно-вычислительного друга, и пошла объедаться в буфет булочками с кофе.  

Офисная жизнь – это вечное ожидание. Ждёшь перерыва на чай, ждёшь обеда, ждёшь конца рабочего дня, ждёшь выходных, ждёшь отпуска, ждёшь пенсии. Нет, вот старости и смерти в офисе не ждёшь, старости и смерти ждёшь уже на пенсии. Если от безработицы не сдохнешь, конечно. Так что паши, Никея, верти попкой, чтоб не сократили. Продли свои офисные ожидания-надежды. А замуж… Да и чёрт с ним, с этим замужеством, достали, козлы вонючие!