Плутал я ночью по кварталам,
Где мои ноги не бывали.
Средь фонарей, чужих мостов
Среди церквушек и крестов.
Но лабиринт меня запутал,
Подумал я, что дело худо.
Вдали увидел мужичка —
На вид седого старичка.
Его лицо было сокрыто,
Тьмой непроглядною прикрыто,
Он шел с трудом, слегка хромал,
Но в помощи не отказал.
Мы шли, а темнота сгущалась,
Венеция преображалась,
Хоть днем пылала красотой,
Теперь пленила простотой.
За спину руки заложивши,
И поболтать чутка решившись,
Мой спутник много говорил
О том, что лучше раньше жил
Как управляли Византией,
О крестоносцах в Палестине,
О том, как правил Алексей
И не было его мудрей...
На него странно посмотревши,
В душе немного очумевши,
Ему с опаской я сказал:
《Дед, двадцать первый век настал...
Уж нет давно твоих империй,
И умер Алексей твой третий,
Тебя я долго не пойму,
Ну, дед, бывай, а я пойду... 》
Но вдруг на свет он обернулся,
И я невольно ужаснулся.
Но вот, едва сдержавши крик,
Взглянул на его страшный лик:
Худой скелет, давно умерший,
Как кость на солнце потемневший —
Восьмивековый старикан,
И я, застывший истукан...
Авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице.