Неприятности у попа Сашки, или Акела промахнулся!

Главное, что всё, вроде бы, было хорошо. Александр, молодой поп церкви святого Николая, шёл себе с работы домой. И на работе, вроде бы, было всё без происшествий. И небо было ясное, ничто не предвещало бури.  

А дома – раз! Попадьи нет, а не столе – бумажка, что, мол, Сашка, не жди, я люблю другого человека, тебя бросаю ради любовных утех с ним. Вот так попадья! И ведь всё молчунья. И за что?! Он, что, Александр, её законный муж, пьёт, что ли? Или так уж много у него бывает мелких интрижек с прихожанками? Ну, бывало, конечно… Но ведь не так же с ним, Сашкой, можно подло поступать! И что теперь с работой? Сашка точно не знал, выгоняют ли из попов с работы за развод с попадьёй или нет. Одни говорили так, другие этак. По крайней мере, неприятностей теперь на работе не оберёшься, это точно!  

И за что она так с ним? Александр окончательно расстроился. Полвечера он просидел, сам себя не помня, перед теликом. Наконец, часов в десять вечера стало ему так тошно, что уже только осталось из окна выпрыгнуть. С его пятого этажа. На ночующие внизу «тачки».  

Сашка пошёл в ближайший магазинчик купить пару коньяка. Продавщица, кажется, знала, что он, Александр, – поп, поэтому, казалось Сашке, с удивлением вручила ему коньяк.  

– И что, мне напиться нельзя, что ли?! – не выдержал Сашка.  

– Да мне-то что, – огрызнулась продавщица.  

«Тоже, небось, хорошего человека бросила, курва! » – злился поп на продавщицу, когда шёл домой.  

Коньяк пошёл хорошо. Сашка поспешно вливал в себя чашку за чашкой этой цветной, похожей на чай, жидкости. Мир стал постепенно расплываться. Сначала, после первой чайной чашки (он почему-то пил именно из чашки) ему захотелось женской ласки. Он уже совсем было стал разыскивать телефоны для продажной любви, но тут подоспела очередная чашка. Александр понял, что его попадья – злодейка, потребность в любви отошла на второй план. Ах, как бы он сейчас с удовольствием врезал бы ей по её голубым глазам!  

Полночи Сашка мечтал о расправе с женой. Но после очередной чашки вдруг стало ему так жалко себя! Действительно, вот почему так? Ну, мало ли на свете попадий, и разве все вот так вот поступают?! И почему, ему, скромному, нормальному пацану, так не подфартило в жизни! Почему-то вспомнилось, как в детстве он завидовал одному мальчишке во дворе, что ему родаки купили велик, а у него, Сашки, такого нет.  

Потом он смутно помнил, что было. Кажется, второй пузырь коньяка он уже начал и даже много успел из него попробовать «чая».  

Проснулся Сашка утром, неожиданно. Сказалась привычка вскакивать, чтобы не опоздать не работу. Было так плохо, что стало ясно – без дополнительного допинга работа невозможна. Александр на ходу, одеваясь, из горла (чего уж там церемониться! ) допил вторую бутылку коньяка и радостно побежал на работу. Никогда прежде он не шёл на работу пьяным и даже не подозревал, как это приятно – вот так идёшь, а настроение – море по колено! И ничего не страшно, а даже наоборот! Приду, мечтал поп, настоятелю морду набью. Вообще-то не за что особенно. Ну, ладно, не набью, но скажу!  

Честно говоря, Александр пришёл на работу совершенно пьяным, и выглядело это со стороны огого как! Он плохо понимал, с каким недоумённым презрением от него отшатывались церковные бабы из приходских ведьм. Настоятель, взглянув на пьяную Сашкину фигуру, злобно покраснел. Впрочем, как показалось Сашке, службу он, поп Александр, провёл неплохо. На самом деле всё выглядело совершенно отвратительно, но заменять пьяного попа в данный момент было некем и Николаевская церковь в очередной раз пережила позор пьяного богослужения. Конечно, это случалось не так уж редко, но всё же…  

Понятно, что после службы настоятель затащил Сашку в свой кабинет и стал на него орать. Ему, старому служаке, было наплевать на сбежавшую попадью! Короче, рубанул мужик, я тебя убираю от нас. Позорище-то какое, позорище! Александр стремительно, на глазах трезвел. Конечно, храм святого – не бог весть какая работёнка, но как-то он не понимал, чего же дальше делать в жизни. Мало ему сбежавшей жены, так теперь и без работы он остался…  

Совсем отрезвевший и в полной прострации несчастный обманутый муж и почти бывший поп пошёл переодеваться. Потом он долго сидел на скамейке в скверике перед церковью. Похмелье, горе от убежавшей жены и раскаяние из-за потерянной работы окончательно раздавили его. И чего он, дурак, связался с этим коньяком! Не выпил бы, может, его не сразу бы турнули с работы… Было невыносимо горько на душе. Сашке захотелось пойти и покаяться перед настоятелем – ведь и его, этого строгого и молчаливого, но не такого уж и плохого мужика, он, Александр, подставил.  

Александр побрёл обратно в церковь. Внутри было пусто. Церковные бабы, они же приходские ведьмы, куда-то попрятались по закоулкам, но какие-то звуки, казалось, доносились из-за алтаря. Наверное, там настоятель. Надо пойти извиниться перед ним, может ещё на работе всё же оставит. Сашка направился прямо в алтарную часть.  

Когда он вошёл в это невидимое из основного помещения церкви пространство, то увидел зрелище, которое он запомнил на всю жизнь. Боком к нему стоял настоятель. Перед ним, почему-то на коленях, стояла одна из приходских ведьм и держала в своей ладони… в общем, напрягшийся «тайный уд» (как говорили в старину) настоятеля, который торчал у него вытащенный из-под подрясника. Было понятно, что эта не старая ещё церковная баба ублажает настоятеля прямо здесь, в особом церковном месте!  

Настоятель со своей женщиной так увлеклись любовью, что не успели спрятаться от Сашки, да особенно и прятаться-то было негде. Они только беспомощно повернули голову в сторону изумлённого Александра. Потом все ужасно засуетились. Настоятель поспешно спрятал своё «хозяйство» в одежду и стал лихорадочно поправлять подрясник. Блудливая приходская ведьмочка, пряча глаза, поспешно вскочила и убежала.  

– Александр, – заискивающе заговорил настоятель, – нам надо договориться.  

– Вы в таком месте этим занимаетесь?! – вырвалось у Сашки – Да ведь за такое… за такое…  

Настоятель поспешно потащил Александра к себе в кабинет.  

– Пойми, Саша, – неожиданно ласково говорил настоятель, усаживая Сашку и наливая обоим невесть откуда взявшийся коньяк, – пойми, у нас с Олей всё серьёзно, пойми.  

– Да за такое! – начал Сашка, – Вас же с позором! Из церкви! Оля! Её Оля зовут?  

– Да. Не погуби, благодетель, – елейно рассыпался перед Александром настоятель, – не погуби. А я тебя отблагодарю. За молчание, то есть. Ты не думай, мы тебя уже не увольняем. Ну и ты тоже – никому ни-ни, а?  

Настоятель отчаянно подлизывался к молодому человеку.  

«Эгеге! », думал, пьянея от настоятельского коньяка, Сашка, «А Акела-то промахнулся! ».  

Всё шло как нельзя лучше. Александр обещал настоятелю никому ничего ни-ни. В благодарность Сашку никто никуда не увольнял, только попросили его постараться пить чуточку меньше, чтоб прихожане не жаловались благочинному. Только-то и всего-то!  

Радостно-пьяный Александр, только что восстановленный в своей непыльной работе поп, испытал неподдельную радость, обнаружив дома неожиданно вернувшуюся к нему попадью – она передумала бросать Сашку. Наверное, любовник всё же её не устроил, молодой поп не стал выспрашивать у жены такие подробности.