РХБЗ. Фролищи.

ОТРЕДАКТИРОВАННЫЙ и ИСПРАВЛЕННЫЙ ФОРМАТ,  

МОЖНО прочитать ТУТ https://yapishu. net/book/164160... Ноты шока перемешивались с аккордами трезвучий печальных утрат и неизвестности дальнейших событий. Такая вот музыка играла в их головах и лишний раз напоминала, что все это серьезно. Что они в армии и что здесь погибают...  

Александр Берков.  

РХБЗ.  

Фролищи.  

ПРОЧИТАТЬ КНИГУ МОЖНО ТУТ  

https://yapishu. net/book/164160  

От автора:  

– Это книга посвящается моим армейским сослуживцам, уже не существующей ныне, в/ч 51474, одного из полигонов нашей необъятной и загадочной Родины для страшного по своему назначению рода войск "Радиационной Химической и Бактериологической (РХБ) Защиты" — важного в наши дни аргумента безопасности, силы и независимости в мире, способного своим потенциалом, дать мир всему живому, а еще и уничтожить его совсем. Таинственные и загадочные войска РХБ защиты, имеют способность рождать легенды, под грифом секретности, могут приподнять занавес, как и этот занавес опустить, во имя безопасности, делая вид, что ни чего подобного никогда не происходило.  

Но не смотря на все это и даже получив в свое название "РХБЗ" с припиской места действия "Фролищи", этот роман, посвящается не роду войск, а людям. По крайней мере, именно эта, первая книга из возможной серии в будущем. Всем военным химикам, посвящаю эти слова автора, а остальное, моим армейским друзьям и двум дамам, любителям жанра «чтоб пострашнее": моему приятному другу, вдохновителю в творчестве, а так же просто хорошему светлому человеку Надежде Юшиной (до замужества) и самому не простому, упрямому моему критику во всем что только можно себе представить, моей супруге Берковой Анне  

Главная цель этих трудов – увековечить армейские будни: вспомнить уже подзабываемое и рассказать о людях, замечательных(! ) людях, с которыми мне довелось отдавать свой долг Родине – служить Отчизне. С которыми вместе пришлось пройти через определенные преграды, сложности и обстоятельства.  

Большинство изложенного в книге, абсолютная ПРАВДА! Но некоторые события и несколько персонажей, все же вымышлены. Какие-то воспоминания прошлой, «до армейской» жизни, относятся к литературным персонажам романа, а не к реальным людям. За проявленные ими, в определенных местах сюжета, характеры или действия, прошу их прототипов не обижаться. Это все-таки книга.  

С уважением, Александр Берков.  

Пролог.  

– Больные есть? – офицер, заступающий на службу дежурным по части, обязан был задать этот вопрос. Как обычно, перед ужином, проходил инструктаж, а затем и развод лиц, заступающих на сутки в караул, и прочие де-журства.  

Дежурный по столовой был сразу отпущен к месту несения службы, а у остальных, капитан проверил уровень знаний обязанностей. Особенно это касалось заступаю-щих в караул; караульная служба важна, сложна, почётна и опасна. Знать свои обязанности надо было наизусть. Особое внимание уделялось статьям о применение ору-жия, ведь самое важное не застрелить нарушителя, а до-казать потом, этими заученными статьями, что сделал всё правильно; по уставу. Иначе, посадят. Да и ходить на пост с проверкой лучше к знающему дело часовому, в из-бежание несчастного случая. Мало ли что? Пристрелит ещё?  

После проверки знаний обязанностей, необходимо было задать вопрос о желании заступать на дежурство, о возможности это сделать. Формальность... В случае чего, военнослужащему находилась замена, но такие вещи происходили ещё до построения.  

– Может кто-то себя плохо чувствует? – спросил капитан. Видно было что лично он, страдает похмельем. Про этого дежурного по части( не именно про него конечно, а вообще), спел однажды Борис Гребенщиков:  

– "Когда я трезв, я – Му-Му и Герасим, мама. А так, я – Война и Мир".  

Алкогольное состояние, для него обычное дело и не было ясно, что ждать от него в этом состоянии. Справедливости ради, надо заметить, что был безобиден. Беспредел, жестокость... Это не про него. Он не был похож на бывшего старшину второй роты, прапорщика Мулина, хитрого, жесткого человека, которому, если он выпивал, лучше было не попадаться на глаза. Было дело, угрожал солдатам физической расправой и цинковыми гробами. А в целом, ни чего так мужик! Н-да...  

Капитан был другим. Приняв алкоголь, он вспоминал о службе и хотел напомнить о ней подчиненным. Проверить кого-то, погонять... На первое место приоритетов, выходил Устав.  

А вообще, грустный он. Есть что-то не интересное ему в этом всем, что-то надоевшее. Может та же водка? Может Фролищи? Дыра...  

– Может кто-то плохое письмо получил? – снова спросил капитан.  

Ответом, было молчание.  

– Прошу обратить внимание караула на то, что в новогодние праздники, происходит больше всяких случаев, в том числе и несчастных. Каждый день этих каникул, как новогодняя ночь. Внимательный. Пьяных дураков много. И трезвых хватает. То, что часовой стоит на посту – это уже повод проникнуть на охраняемый объект. Не за портянками, бушлатами, порошками стиральными и прочей ерундой к вам могут залезть на пост, а за вашим оружием. Поэтому внимательней будьте, – он сделал не большую паузу и скомандовал, – Караул!  

Все вытянулись чуть вперед и приподняли подбородки. Наконец то! Скоро это мероприятие закончится.  

– Равняйсь! Смирно! – продолжил капитан, – На пра-во! По местам несения службы, – скомандовал он, привычно проглотив некоторые буквы, для придания своим командам четкости, краткости и ритма, что было обычным делом. Таким образом, более спокойный приказ “Шагом марш”, превращался в резкий, командный:  

– Шго-ом… Арш!  

Суточный наряд, маршируя единым организмом, двинулся по периметру плаца. Обогнув его против часовой стрелки, направился к командирской трибуне, возле которой, приложив руку к фуражке в знак воинского привет-ствия, стоял новый дежурный по части и его помощник. Приближаясь к ним, начальник караула скомандовал:  

– Караул! – все перешли на строевой шаг, выпрямившись, стали поднимая высоко прямые ноги и четко чеканить шаги сапогами.  

– Смирно! – поступила следующая команда начкара.  

Шаги стали четче, кисти согнулись в полу-фаланге и прижались по швам, головы всех, кроме ближнего к ка-питану края, повернулись в его сторону.  

– Вольно! – проводив караул взглядом, скомандовал дежурный.  

– Вольно! – повторил “начкар”, – Левое плечо вперёд, – состав караула повернул направо и двинулся в направлении караульного городка. Остальные, тоже разошлись по местам несения службы.  

Нижегородская область.  

Володарский район.  

Поселок Фролищи.  

в/ч 51474  

1999 год.  

Пост №1  

Зима удалась.  

В прошлом году был вялый, в меру снежный, декабрь. Затем январь трещал 20 – 25-ти градусными морозами, а Февраль оказался снежным аж до середины апреля.  

Нынешняя зима обещала стать такой же.  

Поселок Фролищи – это маленькое местечко в нижегородской области. По сути, здесь ни чего нет, кроме воинской части, нескольких пятиэтажек (человек на двести), маленьких частных домиков, магазинчиков и сгоревшего старого монастыря. Обычный посёлок городского типа. Находился он глубоко в лесу. Зимой, в снегу, а летом, среди песков. А вокруг огромные, могучие и вечнозелёные сосны.  

Командир воинской части Радиационной Химико-Биологической Защиты (РХБЗ), полковник Соловьев, был знающим и отлично понимающим многие вещи человеком. По утрам, на общем построение, он не раз напомнил о своем распоряжении, по возможности, не морозить солдат. Самим солдатам, внимательно относится друг к другу – обморожения в этих краях не редки. Поэтому передвигаться по одиночке запрещалось. Разумеется, опять же, по возможности. Он часто говорил, что все должны вернуться домой. Живыми и здоровыми должны это сделать. Сам человек, не заметит опасности своего обморожения, а если рядом будет товарищ, он сможет вовремя заметить опасный симптом и растереть его.  

Пост номер один, круглосуточного охранял часовой. В такое холодное время его одевали очень даже серьезно. Помимо того, что сам солдат оденет под камуфляж, был положен теплый бушлат, ватные штаны, конечно шапка, валенки, трехпалые перчатки, шинельные варежки и бронежилет. На самом посту, на него накидывали толстый тяжелый тулуп. Все. Часовой готов к несению службы. Мало что видно, столько же слышно и передвижения, в плане ловкости, оставляют желать лучшего. Если случится оступиться на натоптанной тропинке и упасть в сугроб, то будешь как большой жук на спине, не факт, что поднимешься.  

Ринат совершал обход по периметру. Еще каких-нибудь пятнадцать минут и будет смена. Надо на всякий случай натоптать следов и убрать "лежанку" (сооруженное из подручных средств, место для отдыха и сна) из блиндажа. Вряд ли кто придет из проверяющих, но все-таки... Береженного Бог бережет, а подстраховавшемуся, меньше нагоняев.  

Уже виднелись главные ворота. Он двигался между двумя ангарами. Было видно, как обшивка одного из них понемногу редеет. Все больше не хватало медных швов, которые спокойно можно было отнести к Зинке и выменять на разбавленную водку или сигареты. Конечно солдаты этим пользовались. А после долларовых событий 98-го, не только они. Выпить любят все. Да и семьи кормить как-то надо. Интересно, что будет со складом весной? Сильно ли он потечёт?  

Ринат уже увидел свой тайник с партией металла, но совсем не хотелось к нему двигаться. Метель, сугробы... Потом как-нибудь.  

Да и не надо вроде сейчас ни чего. Спиртного хватает. Уже три дня, как наступил новый год и редко увидишь кого из начальства. Разве что замполит иногда наведывается... Но ведь он не дежурит возле Зинки. Если и встретится кто, то какой-нибудь, желающий выпить контрактник. Или прапорщик. Но ведь это не просто новый год! Это год дембеля! В апреле Ринат покинет это, забытое Богом место! А значит, и с прапорщиками, и с офицерами, и тем более с контрактниками, договориться можно. Они ведь все понимают. И выпьют вместе.  

Ринат поравнялся с воротами и повернулся в сторону железной дороги. Именно оттуда должна появиться смена, которая уведет его от сюда. Еще не много...  

Краем глаза, Ринат выхватил из темноты, что-то не привычное. Повернув голову вправо, он чуть не свалился в снег от удивления. Действуя в суете и как можно ловчее (мешал тулуп), ему удалось вскинуть автомат в сторону нарушителя.  

– Стой! Стрелять буду! – крикнул он.  

Варежки были отброшены в сторону, предохранитель снят, а затворная рама передернута. Ринат был готов нажать курок, на любые движение нарушителя, но этот нарушитель никак не реагировал, ни на затвор, ни на команду...  

На всякий случай Ринат проморгал глазами. Не почудилось ли?  

– Слышишь, нет? – он снова обратился к нарушителю, – Я не шучу!  

Нарушитель стоял не далеко, в метрах десяти от Рината. Военная форма, бушлат с поднятым воротником и шапка. Голова была сильно опущена и не давала возможности распознать владельца этого тела. Этого пьяного военного без знаков отличия. Перебравший алкоголя, человек. Просто стоит и спит. Из-под выпавшего снега, уже не было видно его ботинок. Сколько же он здесь уже? Отморозит себе всё, что можно!  

Человек был почти не подвижен. Иногда тело поддавалось порывам ветра и слегка качалось в стороны. Сразу вспомнился случай, произошедший в прошлом году, когда подскочил к небесам курс американского доллара и в России начался (или продолжился) бардак. Подолгу не платили зарплату и один находчивый, пьяный контрактник, взяв на арт-складе гранаты, пришёл в штаб, обменять их на деньги. Неужели еще один?  

С головы нарушителя упала шапка и Ринат различил знакомые черты лица прапорщика Бесчастного. Ну, хоть стало ясно кто это – пьяный кладовщик. Спит там, где никак не должен был находиться в это время. Ринат его раньше и не видел в таком состоянии. Может так и должно быть? Обычные дела?  

Не спуская с прапорщика глаз, пригнувшись, часовой оказался в блиндаже и принялся яростно крутить ручку телефона.  

Караульное помещение.  

Не большой домик с несколькими комнатами назы-вался караульным помещением. Помимо комнаты досуга, отдыха и изучения Устава, за прозрачной пирамидой с оружием, находилась не большая вытянутая комната начальника караула и помощника по ТСО (Технических Средств Охраны) и связи. Сразу от входа тянулся, выло-женный кафелем, пол коридора. Слева от него были пере-численные две комнаты, а справа находился туалет и ку-рилка в одном лице, если это слово уместно в данном ме-сте.  

Прямо по курсу можно было попасть в столовую и сушилку, а из комнаты досуга, в самую темную комнату, комнату сна, с всегда опущенной маскировкой от света и крепко установившемся душком солдатских портянок.  

Караульная служба, протекала в своем привычном режиме. Савилова уже разбудили. Сопя ноздрями и про-тирая глаза, он направился в туалет – надо было подгото-виться к заступлению на пост.  

В комнате начальника караула, на аппаратуре си-стемы оповещения и связи, откинулось маленькое желез-ное окошко – звонок часового с поста №1.  

Старший лейтенант Овчинников напрягся. Он все-гда опасался различных проверок и всегда старался быть на чеку. Желал всегда владеть ситуацией.  

– Слушаю, – ответил на сигнал помощник по ТСО, вставив в разъем за откинутым окошком, специальный шнур.  

– Берыч, тут вроде Бесчастный пьяный на посту, – сообщил Ринат.  

Берыч растерянно повернулся к начальнику карау-ла, которому не пришлось ни чего объяснять – он сразу же выхватил телефонную трубку, поняв, что что-то не так.  

– Что у тебя? – резко и требовательно спросил он часового.  

– Товарищ старший лейтенант, – быстро начал свой доклад часовой, – Проникновение на пост. Бесчастный... Пьяный... Вроде спит, – и добавил, – Ни на что не реагирует.  

– Чего? – прокричал начальник караула, – Повтори.  

– Прапорщик Бесчастный спит на посту.  

– Какого хрена? – разозлился Овчинников, – Клатов, жди!  

Он отдал трубку оператору и позвал разводящего смены:  

– Котляров!  

– Я, – отозвался крепкий парень не высокого роста, войдя в комнату начкара.  

– Тимофей, останешься здесь. Я сам схожу, – пояснил ему Овчинников.  

Он подумал закурить лежащую на столе Приму, но все же передумал.  

– Блин! Что за фигня там?! – со злостью, возмутился он и повернувшись, кивнул головой Берычу в сторону оружейной пирамиды.  

– Давайте, собирайтесь на пост! – рявкнул подчиненным, Овчинников, – Савилов!!!  

– Я! – раздался голос из туалета, что предало звучанию, эхо какого-нибудь тоннеля.  

–Давай быстрей! Чего ты там копаешься?  

Из дверей туалета выбежал Савилов. На ходу, он застегивал сперва штаны, затем китель, при этом, опустив вперед голову и сопя после сна ноздрями, подбородком, прижимал к себе, ремень.  

– Толстый, – позвал его Тимка и показал на валявшуюся пачку Примы, – У тебя упали.  

Савилов развернулся в сторону пачки сигарет и выронил ремень. Тот с грохотом упал на кафель.  

– Савилов!!! – снова крикнул начальник караула.  

– Я, тащстаршлейтенант! – быстро ответил ему караульный.  

– Ну ты все? – Овчинников был на взводе и быстро раздражался. Впрочем, как обычно.  

– Так точно! – предстал перед командиром, упитанный и укутанный как следует от холода, Савилов.  

– Получаем оружие! Выходим заряжаться! – скомандовал начкар.  

Пост №1.  

– Есть, – ответил Ринат и положил телефонную трубку на место.  

Развернувшись в маленьком блиндаже, вернулся наружу. Взял автомат поудобнее и направив его в сторону прапорщика, замер от неожиданности – нарушитель спокойствия… Исчез?! Он только что был здесь! Без сомнений. Часовой посмотрел под ноги.  

– Даже следы остались среди сугроба! – подумал Ринат, – Точно, был тут! Что за ерунда? Куда он делся? Не могло же это все почудиться! Или могло?  

Он повернул голову влево, вправо... Никого. Раз-вернулся назад и застыл, на этот раз, удивившись ещё больше. Прямо перед ним, стоял прапорщик. Лицом к ли-цу. Не шелохнувшись и казалось, не дыша. Все было, как и прежде, за исключением того, что Бесчастных уже не спал. Его лицо было спокойным, бывало подергивался один из его мускулов возле усов, а в остальном, все было тихо и спокойно. Может Ринат и не замер бы на месте от увиден-ного, но прапорщик буквально впился в него своими, аб-солютно белыми глазами. Если в них и был зрачок, то был он таким же белым и это не добавляло жизненности. Зрелище не из приятных.  

Какое-то время часовой не мог отвести взгляда от этой ошеломляющей ночной картины, а когда дернул пле-чом для направления оружия в сторону ночного гостя, как бы разбудил его от этого странного сна. Действия пра-порщика были быстрыми и четкими. Правой рукой он перехватил ствол автомата, а левой, схватил Рината за ка-дык. И это несмотря на то, что часовой за пеленался, как следует. Ветер, достать шею не мог, а прапорщик, сделал это без каких-либо затруднений.  

Попытки высвободиться оказались бесполезными. Спустя ещё одно мгновение, издав не громкое, еле слыш-ное хрипение или шипение, прапор сжал левый кулак и горло часового оказалось разорванным. Ринат схватился за него, упал на колени и очень скоро, повалившись в снег, затих. Последние его движения были слишком слабыми, но он до конца боролся за свою жизнь.  

Прапорщик, или то, что когда-то было им спокойно развернулся и пошел в сторону главных ворот.  

Караульное помещение.  

Неожиданно погас свет. И внутри, и снаружи.  

Система охраны вышла из строя и продемонстри-ровала свой сбой, всеми зажжёнными красным лампочка-ми. Складывалось впечатление о массовом нападении на воинскую часть и проникновении на пост №1 сразу со всех возможных точек. Особенно волновал сигнал о входе на склад боеприпасов.  

Все эти действия длились пару секунд, а потом вновь всё заработало в обычном режиме, но уже на ре-зервном питании, электричество по-прежнему отсутствовало. За это время, начальник караула успел громко выру-гаться.  

– Берков, чего за хрень? Что с аппаратурой?  

– Не могу знать, – ответил тот, – Вроде сейчас в по-рядке всё.  

– Не могу знать, – передразнил Овчинников, – Са-вилов, ты всё?  

– Так точно!  

– Выходим! Котляров, свяжись с часовым. Узнай, что у него там?  

– Есть.  

Когда караул, в составе его начальника, помощника начкара по ТСО и караульного вышли на улицу, увидели, что не один фонарь в части не горит. Абсолютная темнота.  

Старший лейтенант включил электрический фона-рик и дал команду заряжать оружие.  

Никто конечно и не думал всерьёз о нападении. Овчинникова смущало то, что это может быть какая-нибудь проверка комбата. И конечно терзала не понятная история с прапорщиком Бесчастным. Он не пил раньше до такого состояния, чтобы спать на улице. И уж тем более на посту!!! Что-то было не так и хотелось поскорее со всем этим разобраться.  

Казарма.  

Практически мгновенно, после долгожданной встречи с подушкой, молодые солдаты видели сны. Разумеется, только те из них, кому было это позволено.  

Дни были праздничными и потому, расслабляли. Даже молодые бойцы могли выспаться. А те, что не спали, могли получить несколько сигарет, а может даже выпить спиртного. Конечно не все так просто. Если парень с головой, как говорится, "что надо", то не пропадет. Можно получить сигарету за стирку, а можно за то, что постоял "на фишке" (шухере), а можно за то, что всего этого не стал делать. Варианты были.  

Молодой солдатик Дунин курил возле окна тыльной стороны казармы, из которого замечательно просматривалась дорога от штаба. Его боевой задачей было наблюдение за теми, кто по ней передвигается. В случае обнаружения движения к казарме дежурного по части или ещё кого, необходимо было предупредить своих боевых товарищей старшего призыва, использовавших эту ночь по праздничной программе.  

Дунин понимал, что все зря, никто уже не придет. Маловероятно. Дежурным по части, заступил капитан Фролов, а значит легкая праздничная программа, была сейчас и в штабе. Еще когда он приходил на вечернюю поверку от него разило спиртным. Водкой несло. А его помощник по дежурству прапорщик Тимофеев, уже должен был спать, положенные Уставом, часы. В любом случае, он тоже уже побывал в роте и даже если что увидел, сделал вид что не чего не было. Мужик понимающий.  

Был вариант, имеющий не высокие шансы, но все же, шансы эти имеющий, с повторной проверкой казармы и ночного появления пьяного Фролова Но скорее всего, капитан просто ляжет спать, уткнувшись лбом в стол дежурного. Тем не менее, подстраховка "на фишке" должна была быть. Это понимал и Дунин, расположившись поудобней возле окна.  

Иными словами, старший сержант Кожевников мог смело резать колбасу в Ленинской комнате, а рядовой Куракин, вполне мог помочь ему в этом.  

В расположении роты, было еще несколько посиделок. Ребята отдыхали, образовав несколько сборищ. А Дмитрий Кожевников, устав от нудности армейских будней, решил расположиться в тихой и темной Ленинской комнате, с не большой свечкой. Хотелось посидеть, отдохнуть, поговорить... Вовчик из Брянска, оказался в эту ночь в казарме и с удовольствием составил ему компанию.  

У Дмитрия давно уже, что называется, "накипело". Наболело. Хотелось нормальной БОЕВОЙ службы. Чечня, вполне бы подошла для этого, но вместо нее, он получил это глухое место.  

Конечно иногда, и здесь случались различные происшествия. Воинская часть была несколько больше, чем просто место службы. Она была и милицией, и пожарной, и скорой помощью. Местные жители, посещали санчасть, словно поликлинику.  

Был случай вооруженного грабежа. Сначала думали на своих, а потом искали, стреляли, задерживали... а соседство с Мулинским дисциплинарным батальоном, обес-печивало частыми тревогами, особенно по весне, когда военным преступникам били в голову гормоны и подталкивали на побег.  

Летом, тоже не скучали. Вокруг лес, торфяные бо-лота. Вот и катались на лесные пожары.  

И все-таки, основные происшествия совершали са-ми. Или побеги, или угроза штаб подорвать, или еще чего по пьяни... Сам же часовой вскрывал и грабил склад, за который нес ответственность и впоследствии покрывал всю недостачу. Прапорщик Бесчастный был доволен этим подарком. Было дело, пьяный капитан хотел застрелить "доставшего" его, солдата. Пистолет удалось отобрать, все обошлось и "замялось". А сколько случайных выстрелов? В караульном помещении пуля прошла рядом с башкой, на посту, по своим товарищам... Слава Богу, все живы. Оба этих случая – результат баловства с оружием.  

В общем скучно и как-то не серьезно. По-русски. Дмитрий шёл в армию Родину защищать, но его рвения никто не понимал. Разве что, командир роты, старший лейтенант Кравцов, но он ничего не решал, а комбат, в Чечню не отпустил. Прошения не одобрил. Вместо этого, всю часть загонял боевой подготовкой, чтобы больше не у кого не возникало желания просится на войну. Сам он по-воевал и в Афганистане, и в Чечне, и в Чернобыле был, так что знал, о чем говорил, обещая вернуть солдат мате-рям, живыми. Дмитрию пришлось проститься с мыслью о переброске в другую часть.  

И вот сегодня, в один из новогодних праздников, он решил расслабиться. Поболтать по душам с товарищем. Совсем скоро, через каких-нибудь пять месяцев, они уже будут дома. Когда еще удастся так вот посидеть? Мыслями были уже почти дома и в Чеченских буднях, он уже не нуждался. Прошло.  

Вечно улыбающийся Вовчик, за время службы, по-чти не изменился. А вот Димка, возмужал. К его высокому росту, добавились спортивные мышцы. Он не позволял себе расхлябанности и свое свободное время посвящал спорту. Чувство юмора не угасло, Жизненные взгляды окрепли и прибавили в мудрости.  

Дмитрий, во Фролищах – это типичный пример че-ловека, находившегося не на своем месте, но сегодня этот человек решил отдохнуть, несмотря на то, что заступил в наряд дежурным по роте. А может, именно поэтому. Со-всем не давно он нес службу в карауле, а сегодня... Сего-дня, со связкой ключей и парочкой дневальных, бдительно охранял и стойко оборонял имущество роты на этих скучных просторах казармы. Обидно.  

– Гля! Куда ты столько наливаешь? – воскликнул Вовчик, посмотрев в свою железную кружку.  

– Спокойно, Псина, – по-дружески успокоил кино-лога, Димка, – Не дрейфь! Закуска хорошая, водка, тоже.  

– Ни хрена себе! – снова смеясь, ответил Вовка и предупредил, – Окосею! Я давно не пил по полным.  

– А во мне, ты тренированного что ли увидел, бо-ец? – пробасил, улыбаясь Дмитрий, – Я вообще не пью!  

– Гля, гля! Разошелся! Еще не выпили, а ты уже...  

– Чего, "уже"?  

– Ладно, – поднял кружку Вовка, – Давай, за дем-бель!  

– Давай, Собака, – снова без тени злости и чего-то еще, поддержал друга, Димка, – Нам, Вован, домой, скоро, – разделив между собой слова на не большие интервалы, продолжил он. Настроение было замечательным. Он по-смотрел на собутыльника и спросил, – На кого Родину оставим?  

Вовчик, по-прежнему улыбался.  

– Гля! Да, на дневальных твоих оставим! Пусть они теперь ее берегут!  

– Пьем! – скомандовал Кожевников и друзья при-ложились к своим кружкам.  

Осилить их содержимое получилось с трудом. Лица сморщило, дыхание затаилось... Вовчик обратился за по-мощью к банке с тушенкой, а Дмитрию удалось утихомирить не приятные чувства своими силами и маленьким ку-сочком черного хлеба, путем вдыхания носом его аромата. Достал папиросу Беломора, закурил... И хорошо-о-о! В го-лове зашумело, а внутри потеплело. И побежали мысли...  

Вовчик, уже разливал по второй. На этот раз, дозировка была меньше – половина кружки.  

– Куда ты торопишься? – спросил Дима.  

– Гля! Мне еще поспать надо успеть! – ответил Во-ва, удивляясь заданному вопросу, – Ты то, завтра днем вы-спишься.  

– Вот ты, собака! – воскликнул Димка, – Надо было Берыча из караула подождать и с ним выпить. И Ермолов спать захотел сегодня.  

– Хорош, – по-прежнему улыбался Вовка. Он под-нял свою кружку, – Давай за...  

– СПЕЦНАЗ!!! – вставил Дмитрий.  

– Давай лучше, за... – снова попытался произнести тост Вовчик.  

– За Родину! – настроение Дмитрия значительно повысилось. Пришло расслабление.  

– Гля! – негодовал Вовка, – Совсем слова не дает вставить! Хрен с тобой! Давай, за Родину. Еще скажи, "за Сталина".  

Нет, – отрезал Димка, – За Родину! За Родину, товарищ Куракин! И за тех, кто ждет нас дома.  

Они выпили и стало ясно, что дальнейший марафон по питью алкоголя, уже не будет ни куда торопиться. Теперь, нужно было поговорить. Дима рассуждал на различные темы: больные его сердцу и не очень. Вовка слушал и уминал за щеки, тушенку.  

О чем говорят солдаты? А пьяные солдаты, о чем? Конечно они не обсуждают главы воинского Устава. Не проверяют друг у друга уровень знаний различных обязанностей и действий, к примеру, в составе группы быстрого реагирования, поднятой по тревоге или еще в какой группе. В роте химической разведки, не спрашивали друг у друга о химических формулах и путях выявления раз-личной отравы. В роте хозяйственного обеспечения, не собирались выяснять про какие-то свои нюансы службы. "Паяльники", "полигонщики", "дегазаторы" и "дезактиваторы", огнеметчики, и связисты... Специалисты по тепло-вым средствам специальной обработки, по обеззараживанию, по термическим средствам, по дозиметрическому контролю... И так далее. Наверняка они обсуждали "дей-ствия мотострелка в бою" (именно эти действия изучались в РХБЗ) Нет?  

О чем же они говорили? О женщинах, конечно. О доме. О том, как в него вернутся. Ну и о семье, родителях конечно. А некоторые, вроде Кожевникова, еще и о Родине задумывались.  

Караул.  

Тимофей, как не пытался дозвониться до часового, так и не смог этого сделать.  

То, что он не отвечает, совсем не значит, что уже никогда не сможет этого сделать. Причин "тишины", хватало. Может он не слышит звонка. Может занят спящим прапором. Может быть связь не работает, а может "лежанку" из блиндажа куда-нибудь прячет. Да мало ли что? Ско-ро вернется караул и все станет известно.  

Караул передвигался средним темпом. На натоптанной тропинке очень даже легко можно было поскользнуться и отбить себе что-нибудь или штык-ножом, при-ткнутым к дулу автомата, выколоть глаз товарищу. Торо-питься не стоило. Пройдя через старое КПП, надо было подняться на небольшое возвышение, перейти железнодорожные пути и останется совсем не много до главных во-рот территории поста №1.  

Кстати, этот пост был единственным постом с ча-совыми. Пост №2 (техпарк), охранялся сигнализацией, а в ночное время, ещё и собакой. Когда-то был пост рядом с сгоревшем монастырем, но его сняли с охраны из-за не-скольких не понятных случаев, связанных с мистикой. Один часовой, поговорил там с женщиной в белом и по-слушавшись ее, ушел в караульное помещение. Покинул пост! Грубо нарушил Устав! Только потом понял, что про-изошло и наотрез отказался возвращаться туда. Про эту женщину-приведение он уже слышал раньше. Говорили, был прапорщик, который стрелял в нее. Выпустил всю обойму и никакого трупа не нашли. Лишь дырки от пуль в заборе.  

Убрали оттуда пост и старались не посещать это ме-сто. С виду оно было нормальным, полностью сгоревшем местом. Сложно представить степень пожара, который спалил такую большую территорию. Наверное, должно было гореть одновременно во всех зданиях. А может дело было ночью, поэтому некому было вовремя среагировать? В любом случае, наверняка, жертв было много.  

Дело было давним. Но стены и помещения оста-лись. Летом можно было там не плохо прогуляться. Мона-стырь не запрещал это делать. А вот внутри, видя лестницы в подвальные помещения, как-то становилось жутковато и даже при дневном свете не хотелось туда спускаться. Не хотелось тревожить ИХ. Жертв то много было... Мож-но было не верить в мистику, но не один солдат так и не спустился туда, будучи в увольнении. Все-таки увольнения не для этого даются. Но были некоторые прогулки по территории. Монастырь впускал, давал подышать воздухом и послушать тишину, но вот сделать фотографии этих мест, не позволял. Из всех пленок, именно монастырские кадры оказались не годными. Лишь на трех или четырех из них, можно было что-то распознать.  

Старое КПП было уже позади. Караул двигался дальше. Уже переходили скользкие рельсы и оставалось спуститься вниз.  

На этом отрезке пути двигаться было еще сложнее. Помимо равновесия, важно было не шагнуть куда-нибудь в сторону. Можно было запросто оказаться в сугробе при-мерно по пояс и без помощи выбраться будет сложно. По-могал опыт. У большинства за плечами было за пятьдесят караулов, а у кого-то, их количество, приближалось к ста.  

Казарма.  

– Хорошо пошла! – сообщил Дмитрий.  

– Согласен, – подтвердил Вовчик.  

– Никогда не думал, что буду пить такую гадость. Еще и радоваться ей! – заметил Кожевников, – Вернусь домой, напьюсь чем-нибудь поблагородней.  

– Да ладно, – не согласился Вовчик, – Нормальное питье.  

– Эх, Псина! Приземленная ты, субстанция! Везде приживешься.  

– Гля! – смеялся Вовка, – А чего в этом плохого? Наоборот.  

– Давай, наливай! Хватит болтать.  

Вовка принялся разливать алкоголь по следующим порциям, а Димка закурил папиросу.  

– А вот пачку Беломора надо будет и дома иметь. Про запас, – сказал он повеселев. Затем, будто бы очнувшись и вспомнив о чем-то, обратился к другу, – Вован, а чего ты дома будешь делать?  

– Как это чего? Найду чем заняться!  

Вдруг, погас свет.  

– Чего такое? – посмотрел в окно Димка, – Во всей части, только наша с тобой свеча и горит.  

Когда Дмитрий вышел из Ленинской комнаты, то увидел в расположении роты несколько вспышек зажигалок, огоньков сигарет и услышал несколько возмущенных голосов.  

– Война? Чи шо? – это был один из них.  

Рядовой Щербаков – пухлый, рыхлый тяжеловес с тонким голосом и не растущей еще щетиной. По-детски наивный деревенский парень с большой улыбкой на круг-лом лице, которому мало что было нужно для счастья: курево да еда. Как раз по поводу последнего, он и возмущал-ся:  

– Только собрался похавать! Теперь с голодухи по-мру! – при этом, Щебекинский парень, продолжал что-то запихивать себе в рот. Именно за любовь к еде, в самом начале службы, он получил прозвище "Чампакс". Именно так его назвал сержант Громов во время построения в учебке (Учебном центре). За что конкретно и почему именно так, уже никто и не вспомнит, но прозвище креп-ко прицепилось к нему. Мало кто знал, что зовут его Ан-дрей. Он был "Чампаксом" или "Чампой", или еще кем-то в этом роде. Не унывающий, часто матерившийся деревенский парень, с Щебекинским говорком, дико боявшийся щекотки. Он прекрасно знал устройство своего трактора, а об остальном особо не заботился. Несколько раз он заме-чал: "Вернусь в деревню, буду, наверное, самым умным у нас! "  

– Шевченко! – позвал дневального Кожевников, – Что случилось? "Дувачка" что ли?  

"Дувачкой", называли большую тепловую пушку, расположенную в зимнее время, в казарме. Она не плохо обдувала теплым воздухом "взлётку" (длин-ный коридор с белоснежным линолеумом), но при этом сильно выла и периодически, ее надо было отключать, так как она, своей мощью, выбивала "пробки" в электрощите. Но даже когда это случалось, свет продолжал гореть.  

– "Дувачка", только пять минут работа, – ответил Шевченко.  

– Связь есть?  

– Не проверял.  

– Блин! «Вован, похоже мне трезветь придется, а тебе, спать ложиться», – сказал в темноту Дмитрий и снова повернулся к дневальному, – Шевченко, убери все в Ле-нинской. Наверное, сейчас Фролов заявится.  

В дверях комнаты появился Куракин.  

– Ладно. Потом посидим еще, – улыбнулся он.  

– Наряд по столовой идет, – сообщил Зеваков. "Фишка" сработала и предупредила о движении в сторону казармы.  

– Молодец Зевс, – ответил старший сержант, – Объ-являю тебе благодарность. Иди спать.  

Перед сном, Зеваков решил перекурить. Его задача была выполнена. Покурит и пойдет отдыхать. Эту сигаре-ту он уже часов пять держал в кармане, и она слегка помя-лась. Наконец то, они оба дождались своего часа.  

Место Зевакова, возле окна, оказалось пустым. В него можно было увидеть, как двое солдат возвращаются из столовой, начистив дневную норму картошки. Было видно, как они зашли в казарму. А еще, как следом за ни-ми, кто-то зашел. Видно было, но смотреть, уже было не кому.  

Пост №1  

Пройдя главные ворота и выйдя на пустырь, караул оказался полностью освещенным – все фонари снова ожили. Освещение вернулось и с ним пришло ощущение тревоги, ведь они теперь были как на ладони, а часовой до сих пор не подал ни одной команды. Он никак не отреагировал на их появление.  

– Товарищ старший лейтенант, – прошептал Савилов, показывая в сторону блиндажа. Там кто-то лежал.  

– За мной, – приказал Овчинников, доставая пистолет.  

Он первым подбежал к часовому и перевернул его на спину. Затем резко шагнул назад, присел и стал оглядываться по сторонам, водя стволом Макарова в направлении взора.  

Снег быстро впитал кровь и там, где лежал Ринат осталось большое темное пятно. На лицо часового и его шею смотреть не хотелось. Разорванное горло, куски мяса на нем, застывший страх и ужас на лице. Слишком тяжелое зрелище для не тренированного организма.  

– К бою, – коротко и тихо скомандовал начкар.  

Оба солдата сняли свое оружие с предохранителей и передернули затворные рамы, дослав патрон в патронник.  

Они следили за тремя сторонами, мгновенно перейдя в боевую готовность. Напряженность слишком возросла и можно было начать стрельбу на шорох крыльев ночных птиц или ветвей деревьев.  

– Слушай мою команду, – снова тихо проговорил Овчинников, – Вы вдвоем идете по периметру, по часовой стрелке. Я пойду вам на встречу. Смотрим следы и еще что-нибудь... Нарушитель может быть здесь. Ясно?  

Справа от него раздались не приятные звуки рвоты – Савилов все же не выдержал и дал волю своему желудку. Овчинников раздражался, но понимал. Его самого чуть не вывернуло от увиденного. Берыч же, старался туда совсем не смотреть.  

– Так точно, – ответил он, с трудом поборов не приятные чувства, – Ясно.  

– Берков, что со связью?  

Рядовой просунул руку в блиндаж, покрутил ручку аппарата и приложил телефонную трубку к уху.  

– Тимка, это я. Погоди, – повернувшись к начкару, доложил, – Связь в порядке.  

Овчинников подошел и взял трубку.  

– Котляров, – сказал он, – немедленно соединись с штабом. Нападение на часового. Врача пусть вызывают, – тут старший лейтенант увидел в снегу автомат. Кто-то жестоко убил часового, но не присвоил себе его оружие? Что-то здесь было не так. Еще и Бесчастных! Он то тут при чем? И самое главное, где он сейчас? Жив ли? Что за ерунда?  

– Так, Котляров... – продолжил он, но мысли сбивались, – Связывайся с штабом. Как понял?  

– Понял, товарищ старший лейтенант.  

– Выполняй, – Овчинников положил телефонную трубку и посмотрел на Савилова. Тот, вроде пришел в себя, – Действуйте! Давайте... По периметру.  

Когда они ушли он поднял автомат Рината, проверил патрон в патроннике и двинулся в противоположную сторону.  

Казарма.  

В дверь постучали, и дневальный ее открыл. Наряд по столовой, в количестве двух человек, вошел внутрь.  

– Здесь тоже света нет? – спросил один из них.  

– Нету.  

Как раз в этот момент электричество вернулось в расположение роты и осветило, стоявшего за спинами во-шедших. Дневальный замер, округлив глаза и молча пока-зал пальцем в направлении увиденного.  

Наряд по столовой, обернувшись назад, быстро раз-бежался по разным сторонам, а дневальный так и остался стоять, держась за засов двери. Правда делал он это не долго, может секунду или две?  

Дмитрий находился рядом. Он видел вбежавших ребят, захотел что-то сказать им, но не успел. В следующее мгновение, в двери, буквально верхом на дневальном, проник кто-то лишний. Дневальный, хрупкий парень, не мог оказать должного сопротивления и свалившись на спину под тяжестью напавшего на него, закричал. "Лишний" быстро отреагировал на это: нагнулся к лицу солдата, а когда резко отодвинулся от него, крик дневального стал истеричнее и значительно громче. Его руки схватились за лицо. Оно быстро заполнялось кровью и через руки, кровавым ручьем, эта необходимая для жизни жидкость зали-вала линолеум. Шевченко бился об пол, катался по нему и совершенно не соображая, быстро бил ногами, пытался встать, но снова падал. Не он это делал. Жуткая, страшная, нестерпимая, и не сравнимая ни с чем, боль молодого сол-дата. Его крик превращался в не осмысленное действие. От боли, он почти терял сознание и точно потерял рассудок, захлебываясь собственной кровью.  

"Лишний" обернулся и присутствующие узнали в нем рядового Быкова, заступившего вечером в наряд дне-вальным по техническому парку. Только это был другой Быков. С совершенно безумным видом и абсолютно бе-лыми глазами, лишенными зрачков. Он еле слышно хрипел, будто простудил горло. Кожа его была несколько бледнее, чем обычно. Звериный оскал сморщил нос и ого-лил зубы. Его рот был чуть приоткрыт, нижняя челюсть нервно дрожала и с нее капала кровь.  

Повертев головой по сторонам, он нашел себе но-вую цель. Солдаты пришедшие из столовой отскочили на безопасное расстояние и наблюдали за происходящим от-туда, а дежурный по роте, совершенно протрезвев, находился всего в нескольких метрах. Выбор пал на него.  

"Лишний" Быков сплюнул в сторону. Отскочив от стены, по полу поскакал кусок кровавого хряща с кожей – пожеванный нос дневального. Совершенно не глядя на стонущего раненого солдата, силы которого казалось за-конченными, он наступил ногой ему на шею и надавил. Шевченко стал бить руками по сапогу Быкова, но слишком слабо. Это не удары были, а попытка покарябать сапог – солдат проваливался в туман сознания, пытаясь хоть как-то изогнуть тело, чтобы столкнуть врага. Ничего не полу-чалось. Совсем ни чего. Послышался хруст. Тело вздрогнуло, напряглось и медленно выдохнуло жизнь. Руки плавно опустились на пол и раскинулись в стороны с еле слышным ударом наручных часов. Стало тихо. Только магнитофон, никем не остановленный, продолжал петь.  

Убийца был доволен. Похоже, что именно эти чув-ства передавали не понятные, издаваемые им звуки, нечто среднее между рычанием, хрипом и мурлыканьем.  

Его поза напоминала позицию хищника перед прыжком на дичь. Какое-то время, они так и стояли друг против друга: Кожевников и "другой" Быков. Затем по-следовал прыжок вперед, но Дима был к нему готов, его рука уже нащупала стул. Это тяжелое железо-деревянное оружие взметнулось вперед и словно теннисная ракетка, сбило летящий злобный объект. Правда этого оказалось недостаточно – Быков не испытал боли от удара увесистым стулом. Не достигнув цели и отлетев чуть в сторону, он по-кошачьи быстро, снова бросился на цель. Дмитрий снова махнул своим орудием и на этот раз Быков отлетел назад, но уже вместе со стулом. Дежурный по роте оказал-ся безоружным против какого-то психопата. Сердце колотилось и уровень адреналина в крови зашкаливал, превышая все нормы. Все внимание было отдано чужа-ку.  

А тот, не спешно поднявшись уже стоял на ногах и казалось, хищно улыбался. Что-то ударило его сзади. Это осмелели ребята из столовой, вооружившись гладильной доской и еще чем-то. Но Быков совсем не отреагировал на это, бой с Кожевниковым ему нравился больше и являлся первоочередной задачей.  

Дмитрий тоже "завелся". В нем бушевал и бил по нервным окончаниям заряд энергии, требуя немедленной свободы.  

– Давай, сука! – крикнул он, – Давай!  

Быков открыл рот, растопырил пальцы и с свистя-щим хрипом отпружинил от пола. Кожевников бросился ему навстречу, громко крича:  

– А-а!!!  

Удар его кулака угодил в голову, в височную часть.  

– На! – проорал он в след Быкову, когда тот падал.  

При приземлении, белоглазое существо ударилось затылком об угол и все с тем же противным хрипом опу-стилось на пол. Ущерб затылочной части оказался серьез-ным. От головы Быкова до места прикосновения с углом тянулся кровавый след. Крови было не так много и была она какой-то густоватой, с кусочками чего-то еще; сгустками какими-то. Один из них, остался лежать сверху высокого, с полтора метра, угла-декорации стены. Позже, и он свалился вниз в след за своим хозяином.  

Дмитрий стоял над телом, сжав кулаки и глубоко дыша, наблюдал как белые глаза Быкова, нервно дергаясь, закрываются навсегда. Возле тела почти сразу потянуло тухлятиной и заставило собравшихся около него отойти в сторону. Конечно же в казарме уже никто не спал.  

Пост №1.  

Двое караульных двигались вперед по периметру поста. Делали они это не медленно, но и не спеша. Очень хотелось со всем этим покончить поскорее, так никого и не обнаружив или найдя какие-нибудь следы, говорящие о том, что здесь уже никого нет. Так было бы гораздо спо-койней.  

Дойдя до угла, они ничего не обнаружили. Ни следов, ни звуков... Никакой информации и ни каких улик.  

Мысль о том, что Ринат уже не вернется домой жи-вым, еще не пришла окончательно, а лишь мелькала. Она обязательно накроет их с головой, но не сейчас, а позже. В данный момент, больше интересовало, вернуться ли они сами? Не последуют ли за Ринатом?  

На углу, до которого добрались солдаты, горел фо-нарь, а вот дальше освещения не было: лампочка перегорела давно, но ее так и не поменяли. Никто не принимал ее отсутствие, за что-то серьезное и мешающее жить. Увы.  

– Давай, дальше не пойдем, – прошептал Савилов.  

– Ты чего?  

– Нет там никого, – уверенно ответил Сергей.  

– Откуда ты знаешь? Надо идти, – настаивал Берыч.  

– Ринату, уже ничем не поможем, – не соглашался Савилов, – Думаю, ты не против вернуться домой живым. Я вот, обеими руками "за". Если хочешь, твоим, привет передам, – оба солдата были москвичами. Можно сказать, соседями по районам Юго-Запада. Их бабушки, объединившись, вместе приезжали сюда навестить внуков, – Там света нет. Ни хрена там нет! Иди, если хочешь. Я тебя здесь прикрою.  

Берыч представил, как его ТАМ убивают, а ЗДЕСЬ, прикрывает надежный товарищ. Не смотря на всю мрач-ность ситуации, он не много улыбнулся, краешком губ. Хмыкнул и повернувшись в сторону темного длинного "коридора", решительно шагнул вперед. Больше даже не от желания или отваги, а от негодования по поводу действий Савилова, который попытался еще раз отговорить его не-сколькими фразами, брошенными в спину. Возвращаться обратно было нельзя, да и поздно уже.  

Сердце бешено колотилось. Уши, поглощали абсолютно все звуки. Берыч старался сортировать их, понимая, что от напряжения, готов опустошить весь магазин, до последнего патрона, в абсолютную пустоту.  

Следов до сих пор ни где не было видно. Ровное покрывало снега от тропинки до внутреннего ограждения. До следующего угла оставалось еще метров двадцать. Хотелось быстрее добраться до блиндажа, но мешало отсутствие одной доски в деревянном заборе. Александр двигался между современными ограждениями, оснащенными сигнализацией, но по краю территории, стоял обычный деревянный высокий забор. Раньше, отсутствие одной доски совсем не бросалось в глаза, а вот теперь, стало настоящей преградой. Сердце заколотилось еще сильнее. Казалось, что оно стучит где-то в горле или в висках и скоро вылетит наружу.  

Когда прапорщик Зайцев, балуясь с заряженным оружием и не подозревая об этом, чуть не застрелил его, страшно не было. Пуля тогда, застряла в стене "караулки", не далеко от головы. Но это все случилось быстро: выстрел, звон в ушах, побелка с потолка... Для страха, времени не было. А сейчас, он растягивался, сдавливал и наращивал свои обороты.  

Надо сказать, что Берыч впервые бродил по периметру поста ночью. Делал он это каждый день, но при вечернем или дневном свете. Ночью, в его обязанности входило сопровождение караульного и разводящего на пост, временное принятие под охрану поста, на время сдачи-принятия его часовым. Бывало, приходилось совершать какие-либо действия по устранению проблем со связью или сигнализацией. Так же, он входил в составы кон-трольно-охранной группы и группы быстрого реагирования. Правда, это для различных проверок начальниками. Чаще всего, эти группы действовали на бумагах, в различных отчетах.  

При дневном свете, эта дыра в заборе ни чего пло-хого не демонстрировала, лишь часть зеленого спокойного соснового леса. А вот ночью, да еще и после нападения на часового... Все страх оживали.  

От ветра, доски забора издавали различные звуки, особенно в морозы. Они стучали, бились, угрожая улететь наружу, трещали, выли и жутким образом скрипели. Но все это было ерундой. Все терялось в этом сквозном от-верстие, за которым лес, стал темным и совсем не приветливым. Оно притягивало все больше внимания и различных мыслей.  

Берыч двигался не спеша, не сводя с него своих глаз и ствола автомата. Поравнявшись с этим страшным местом, скорость движения еще больше снизилась. Напряжение возросло, хотя казалось, что дальше уже некуда. Сердце билось слишком быстро. Оно могло выдать своего хозяина врагам, быстрыми и шумными ударами, качающими кровь. Эти враги, очень даже могли быть именно здесь. Где им еще быть? Самое лучшее место для них, за этим отверстием в заборе.  

Солдат двигался вперед, а его все сильнее затягивала эта черная дыра.  

Вот он поравнялся с ней...  

Вот уже оставил не много позади...  

Вот и все... Теперь хотелось ускориться и быстрее покинуть это место.  

Остаток пути, до следующего блиндажа, Александр преодолел быстрее. Возле него нужно было остановиться, перевести дух и успокоить нервы. Он старался дышать как можно ровнее, успокаивая ритм сердцебиения.  

Здесь горел свет, а вот дальше, снова располагалась темнота, которую нельзя было оставить без присмотра. Необходимо было, напрягая все свое, не очень славное зрение, вглядываться и еще раз вглядываться в ночные очертания, самому же при этом, оставаться не подвижным.  

Ни движения, ни хруста снега. Все было тихо. Лишь молчаливые склады. Александр уже не много успокоился. Надо было идти дальше.  

Он сделал шаг вперед и услышал слева резкий ко-роткий звонок.  

– Чтоб тебя! – рухнув на бок, не удержав равновесия от неожиданности и напряжения ситуации, подумал солдат, – Телефон. Блин! Хорошо еще, что никто не видел этого.  

Он влез в блиндаж, взял телефонную трубку и нажал большую кнопку связи, расположенную на внутренней ее части.  

– Помощник начальника караула по ТСО, рядовой Берков, – представился он.  

– Что у вас? – ответила трубка голосом Овчинникова.  

– Никого. И следов ни каких.  

– Ясно. Давай в обратном направлении. Двигайтесь к выходу.  

– Есть.  

Казарма.  

– "Крошка моя, я по тебе скучаю. Я от тебя, письма не получаю", – ритмично извергалось из динамиков магнитофона.  

Дима стоял перед телом Быкова и тяжело дышал, собирая свои мысли в одну кучу и выстраивая их в пра-вильном порядке. Вот перед ним Быков. Он его убил. А перед этим, Быков убил Шевченко. Что же это за фигня такая и как же она так случилась?  

– Вырубите музыку! – крикнул он.  

Кто-то не ловко нажал на кнопки магнитофона и вместо кассеты, заиграло радио, мурлыкающими перели-вами, ставшего популярным, Ильи Лагутенко.  

– Говорю, вырубите! – повторил Дима погромче и магнитофон затих.  

Дмитрий так и стоял на прежнем месте, а возле него собирались и не громко перегона писались между собой сослуживцы.  

– Че такое? – удивлялись они.  

– Диман, ты как? Димка!  

– Я не понЯл. Это шо? Быков?! Чи нет?  

– Е-мое.  

– Залет, пацаны...  

– А как это произошло?  

– Кто первый начал?  

– Дайте курить.  

Закуривали прямо здесь, "не отходя от кассы". Были и те что наоборот, ушли подальше. Где-то слышались рвотные позывы.  

Дима закурил, продолжая ловить свои мысли. Руки не много тряслись. Его действия были автоматическими; карман, сигарета, спички...  

– Стоп! Шевченко! – вспомнил он и повернувшись в сторону своего пострадавшего дневального, сделал несколько быстрых шагов в его сторону. Не надо было при-глядываться, чтобы понять, что жизненный путь этого во-семнадцатилетнего солдата был закончен. Он лежал на спине, раскинув руки в сторону. Отсутствие носа, обеспе-чило полное покрытие кровью лица, в котором еще можно было разглядеть глаза, так и оставшиеся открытыми.  

Дима закурил новую сигарету и сразу же смяв ее сапогом, отправился к тумбочке дневального – надо было доложить обо всем дежурному по части. Совершив не-сколько попыток связаться со штабом, он прекратил это бесполезное занятие, выругался и снова закурил.  

– Дунин! – крикнул он.  

Из умывальника выглянул молодой солдат, совсем не высокого роста и тихо спросил:  

– Чего, Дим?  

– Дуй в штаб. Скажи, что в роте ЧП. Понял?  

– Понял.  

– Иди тогда, – сказал Дмитрий. Дунин побежал за бушлатом, а он крикнул ему в след, – И медицину пусть вызывает!  

Дунин все понял и исчез за дверью, а Дима сел на пол и прислонился к стене. Он все сделал, как надо было. Все правильно. Теперь, пусть это все Фролов разгребает. Пусть Носков потом это все расследует. Дмитрий готов. Если он виноват, то ответит перед законом.  

А в роте, полным ходом шло беспокойное обсужде-ние произошедшего:  

– Дайте сигарету.  

– Покурим?  

– Диман его ухандокал.  

– Мне по буЮ! Не пойду туда. Там мертвяки? Трупы чи нет – по буЮ. Буду здесь сидеть.  

– Чампакс, ты чего?  

– По бу-Ю.  

– Диман.  

– Этот кинулся, а Диман его стулом.  

– Это сначала. Убил то он его, кулаком.  

– А че Шевченко?  

– Все. Отвоевался он.  

– Че за уйня такая?  

– Быков то, когда в наряд заступал, нормальный был.  

– Говорил, что плохо ему. Перепил вчера.  

– Конечно! В одно лицо самогона залил!  

– А это че, белая горячка такая?  

– Да, блин. Белая. Чампа, не тормози.  

– Дима, ты как? Дима! – кто-то тряхнул Кожевни-кова за плечо.  

Этим кем-то, оказался Виталик, с генеральской фамилией Ермолов. Дмитрий посмотрел на него и спокойно ответил:  

– Все нормально, Виталя. Все нормально.  

– Ну и хорошо, – Виталик присел рядом с другом и ободрительно похлопал его по плечу, – Ты молодец. Молодец.  

Караул.  

Берыч с Савиловым благополучно вернулись к воротам ограждения, где их уже ждал начальник караула.  

– Ни каких следов, товарищ старший лейтенант, – доложил Берыч.  

– Держи, – Овчинников отдал ему автомат Рината и полез в блиндаж.  

Савилов мрачно встал в стороне и сопел носом, поглощая кислород и пытаясь не смотреть в сторону убитого часового.  

– Котляров, что со штабом? – спросил Овчинников по средствам связи. Выслушав ответ, начкар выругался, посмотрел по сторонам и продолжил разговор, – Электри-чество есть? – через пару секунд коротко добавил, – Ладно, жди.  

Он вылез из блиндажа и позвал к себе Савилова. Тот быстро подбежал.  

-– Каждые пять минут, выходишь на связь, – сказал ему начкар, – Понял?  

– Так точно.  

Овчинников глубоко вдохнул морозный воздух, посмотрел на мертвого часового и мрачно подумал вслух:  

– Пост сдал...  

Старший лейтенант Овчинников, был не плохим человеком и офицером. Высокий, худощавый блондин. По женским меркам, симпатичен. В общении, весел, с хорошим чувством юмора. С солдатами, строг. С солдатами-второгодками, по настроению. С дембелями, нормально общался, обращаясь по именам. Ну, действительно не плохой человек, тщательно скрывающий это от своих подчиненных. В его лучшие качества, еще можно определить обязательность и пунктуальность. Про юмор уже говорилось, но можно и еще раз сказать. Такой вот офицер заступил сегодня вечером в караул...  

Он забрал автомат часового у Берыча и быстро сказал ему:  

– Пошли.  

Овчинников решил прямо с поста двинуться в штаб. Нельзя было терять времени. Пока не началась суматоха, надо было переговорить с Фроловым. Надо еще кого-то предупредить. Ротного например. Не было сомнений, что достанется от комбата всем. Капитан Бугай получит за связь и сигнализацию. Командир роты, в обязательном порядке. Начальник караула, дежурный по части, еще кто-нибудь... Нападение на часового, смерть военнослужащего... И без того уже много различных ЧП случалось. Одних только побегов сколько! О такой маленькой части, уже был наслышан сам командующий войсками РХБЗ. После такого, наверняка часть расформируют – такого не загладишь.  

Всем достанется. Ни кто не будет забыт и ни что не останется забытым, потому что давно уже "забито" на все.  

Поселок.  

Новогодние праздники – это хорошо. Особенно когда в кармане обналиченный денежный перевод и когда находишься не в стенах части, а за ее пределами, в самоволке то есть. А если самоволка удалась: подобралась хорошая компания, закупились все необходимые товары и нашлось уютное местечко, то это еще лучше!  

Сергей Часовских, хлеборез батальона, бывал здесь частым гостем. В этом доме жили две симпатичные сестренки и обе были всегда рады его видеть. Эта радость была взаимной, Сергей тоже высоко ценил их общество.  

Сегодня была еще и соседка, за которой усиленно ухаживал Влад. Об этой самовольной отлучке, они договорились задолго до этого дня. Сергей мог их совершать часто, а под возможности Влада, пришлось подстраивать планы, корректировать их. После караула, сдав оружие, Влад был полностью в расположении друга.  

Сергей – это веселый парень с открытым взглядом, добрыми глазами и откровенной улыбкой. С круглым ли-цом и совсем не много оттопыренными ушами. Большие карие глаза, широкий лоб и редкие волосы. Человек отзывчивый, мягкий по натуре своей и совершенно не уме-ющий злиться или кричать. Галантный и хорошо воспитанный. Думаю, что он хорошо бы смотрелся во фраке и бабочке. Улыбчивый Джеймс Бонд или Брюс Уильямс.  

Что касается рядового Зорина, то он был такого же среднего роста, как и Сергей. Его сильное искривление позвоночника заставило его ссутулиться.  

Влад – человек резкий. Угловатое лицо с выдвину-той чуть вперед, нижней челюстью, крупным носом и хитрым прищуром не больших глаз.  

Трудно было сказать, что он думает по тому или иному вопросу и каких именно действий от него ждать. Такие как он, не пропадут наверное ни где. Везде найдет какой-нибудь хитрый изгиб и воспользуется им.  

Поужинав, они решили не переодеваться в "гражданку", пошли прямо так, по форме. Все-таки новогодние праздники были у всех и вряд ли кто обратит на них внимания. Их мог бы отлавливать военный патруль, но такого здесь и не было ни когда. Было проще натолкнуться на одинокий трактор, за рулем которого сидел бы какой-нибудь начальник штаба подполковник Карпенко, напри-мер.  

Так вот, не особо опасаясь попасться, друзья добра-лись до этого пятиэтажного дома. Не так давно в этих сте-нах родилась замечательная история. Легенда! Ее еще дол-го потом вспоминали со смехом.  

В этом доме, на втором этаже находится квартира связиста, прапорщика Тимофеева. Именно в его дверь, ошибившись этажом, глубокой ночью, стучался рядовой Быков, ну в очень, о-очень не трезвом состоянии. Когда разбуженный Тимофеев таки открыл свою дверь, услышал не внятное бормотание солдата о том, что он пришел за самогоном. Вместе со словами, солдат протягивал ему деньги.  

– Ты ОХ... ЕЛ?!?! – поинтересовался прапорщик.  

А что еще тут скажешь? Был бы он постарше, отвез бы его в часть, устроил взбучку, при чем не только ему. Поймал бы еще кого-нибудь. Мог бы запереть Быкова на не отапливаемой гауптвахте, трезветь. Или еще что-нибудь сделал бы. Но человеком он был молодым, лет двадцати шести и просто послал Быкова обратно:  

– Пошел в часть! Завтра, тебе устрою! Укокошу! Раздолбай! – и хлопнул дверью.  

Так и вернулся Быков ни с чем в казарму и улегся спать.  

В этом же доме, на последнем этаже, жили и те, ра-ди которых Сергей и Владислав совершили это самовольное оставление части.  

Стандартное расположение квартиры пятиэтажных домов: маленькая прихожая, тесная кухня, совместный са-нузел и две комнаты. Веселая компания расположилась в той комнате, что была больше размером. Если все пойдет как надо, то и маленькая, будет кем-то занята. А именно так и будет. Сергей не сомневался в успехе операции. Его красноречие, юмор, ум и малое количество волос головы, придающее солидности, давно уже пробили дорогу, и к большой, и к маленькой комнатам, при чем не только в этом здании.  

Все было отлично организованно. Девчонки наго-товили и нарезали различные закуски, а ребята принесли спиртное. Короткие юбки, длинные ножки, солдатские голодные глаза... Маленькое лето или весна среди снегов Фролищ.  

Не много мешали звуки за стенкой, издаваемые соседом. Слышимость этих стен поражала. Можно было чет-ко разобрать шаги, удары, кашель и прочее характерное перепившим накануне людям. Так и оказалось на самом деле. Любочка пояснила, что дядя Паша перебрал с само-гоном.  

Выяснилось, что если увеличить громкость магнитофона, про недомогания дяди Паши можно было забыть.  

В разгар веселья друзья решили выйти покурить на лестничную площадку. Там было все подготовлено для этого; рядом с окном стоял табурет на котором лежал ко-робок спичек и располагалась консервная банка, явно из под солдатской тушенки. Мясо в ней было вполне съедобным, да и пепельница потом получалась вместительной. Была и еще одна банка, видом своим, она выдавала свой возраст и стояла на подоконнике второго окна. Если встать на табурет, можно раскрыть форточку этого окна, что позволяло проветривать помещение.  

– Не "спалимся" тут? – спросил Зорин.  

– Вряд ли, – ответил Сергей, – Да даже если и "спалимся"... Не в том возрасте, чтоб не договориться, – пошутил он, намекая на не маленький срок службы.  

– Согласен, – улыбнулся Влад.  

– Закуривай, "дедушка", – предложил ему горящую зажигалку сослуживец. Две примы "Дукат" без фильтра, были благополучно прикурены.  

– В любом случае, это того стоит.  

– Да, – мечтательно вздохнул Влад. Он и не думал спорить, – Она мне понравилась.  

– Конечно понравилась! – Сергей не сомневался в этом с самого начала, – Ты же, как пес с высунутым язы-ком за ней ходишь.  

– Ну, не так уж... – попытался оспорить это Влад.  

– Так уж, так уж, – смеялся хлеборез, – Я же вижу.  

– Значит, не туда куда-то смотришь.  

Сергей посильнее затянулся сигаретой, задержал на какое-то время горькую смесь и выпустил ее на свободу.  

– Девчонка она, нормальная, – сказал он, – Сам видишь. Только будь осторожней со словами про любовь, обещаниями всякими и тому подобное.  

– Почему? – заинтересовался Влад.  

– На "дембель" с тобой соберется.  

– С чего ты взял?  

– Живу давно, – улыбнулся Сергей, – Вижу чуток. Ну и слышу тоже. Были подобные ситуации.  

– С ней?  

– Нет. Я в общем говорю.  

– В моем случае, такого не произойдет, – уверенно заявил Влад, – Зачем ей в Читу со мной лететь? Там холодно.  

– Ты только не забудь ей свой город на карте пока-зать. А то ведь подумает, что это где-то под Москвой, – снова пошутил Сергей. У него было замечательное настроение, – Я тебе серьезно говорю! Они ведь, – сказал он имея ввиду большую часть молодых девчонок Фролищ, – очень даже уверены, что хуже дыры чем здесь, нет. Лучше где-нибудь там, чем среди этих сосен, пусть даже от них воздух чище.  

– Ладно, ладно, – согласился Влад, желавший ско-рее закрыть эту тему, – Буду осторожней, – пообещал он.  

– Ну, – растоптал окурок Сергей, – Я тебя проинструктировал, значит моя совесть чиста. Пошли! – с улыбкой обнял он друга и продолжил шутить по дороге, – А чего? Женим тебя! В столовой свадьбу сыграем! Я тебе отличный салат забабахаю! Вернешься домой. "полноценной ячейкой общества"! Представляешь, как круто?  

Штаб.  

Дунин выскочил на улицу. Не смотря на всю напряженность и важность момента, он успел заметить, что температура воздуха стала вполне приемлемой; потеплело. Но может быть ощущения были обманчивы, опять же из-за важности и напряженности момента?  

В любом случае, рядовой Дунин помчался со всех своих ног в штаб, не забыв при этом про отложенную сигарету и прикурив ее. Всего несколько затяжек никотина и смолы, и он уже возле штаба. Рванул тяжелую, оказавшуюся открытой дверь и оказался внутри. Там было тихо. Шумел сбитой радиоволной, старый приемник и никто не спешил поправить его. Видимо Фролов уснул.  

Рост Дунина не позволял разглядеть капитана через стекло "дежурки".  

– Товарищ капитан, – позвал он его, но ответа не последовало, – точно спит, – подумал солдат.  

Ему пришлось двигаться дальше. Он прошел до лестницы, повернул влево и открыл еще одну дверь, которая вела уже напрямую к Фролову.  

– Товарищ кап... – позвал было дежурного рядовой, но быстро передумал терзать тишину своим голосом. За столом дежурного, упав лбом на сложенные на этом столе руки, будто бы спал, капитан Фролов. Все было похоже на это, за исключением того, что в открытую часть шеи куда-то под затылок, был вогнан нож, по самую рукоятку. Стол был залит кровью. Большая ее часть стекла на пол, образовав лужу, в которой шумел радиоприемник.  

Дунин хотел крикнуть, но не мог. Страх не позволял ему это сделать. Вместо крика, он быстро развернулся, выбежал на улицу и "полетел" в казарму. На бегу, ему удалось даже крикнуть разок что-то громкое, но оставшееся без внимания окружающими. Никто не спешил к нему на помощь. Он был совсем один. Совсем один в этой зловещей темноте. А если тот, кто это сделал не Быков, лежащий в казарме, а кто-то другой? Кто-то, кто спешит догнать его? Догнать и убить! Велико было желание оглянуться, но еще большим было, не делать этого. Надо, только бежать! Только бежать и делать это, не оглядываясь. Бежать…  

необходимое пояснение.  

в/ч 51474  

Большинство солдат и сержантов попали во Фролищи из учебного центра Ногинского района. После "учебки", это место мало им напоминало об армии. КПП, штаб, плац, казарма, архитектурно были такими же, а в остальном, эта была не большая "солдатская деревня", где все знают друг друга. Где можно было зайти в магазинчик при штабе ("чипок") и без денег что-то купить, назвав свою фамилию, которая записывалась в толстую тетрадь, пополняя список должников, а бедолага продавщица бегала потом за ними в дни зарплаты. Было дело, что кто-то из солдат что-то купил себе таким образом, а фамилию назвал не свою, а командира 1-й роты, капитана Белоусова, человека резкого и не замечающего, что через каждое свое слово или два, вставляет одни и те же нецензурные фразы, вызывая потом смех и шутки по это-му поводу у солдат.  

– Я, б..я на..уй, покажу вам, б..я на..уй! Вы, б..я на..уй узнаете, б..я на..уй, что значит б..я на..уй, армия! – говорил он.  

Так вот этому капитану пришлось оплачивать покупку не известного солдата – его поиски остались без результата.  

Маленькая провинциальная армейская жизнь. Хотя, может это так только казалось после "учебки"?  

В показательном учебном центре войск РХБЗ в/ч 19893, поселка Большое Буньково, Ногинского района была серьезная физическая подготовка. На утренних зарядках, даже морпехи "умирали"! Эти ребята в черных беретах, с закатанными рукавами, признавались, что думали отдохнуть в этой "учебке", когда их направляли сюда на какое-то время, повысить квалификацию по разным специальностям. Но они ошиблись. Через пару дней стало ясно, что физические нагрузки, так же высоки, как и у них в морской пехоте.  

– Только у нас на руки нагрузок побольше, а у вас, напор на ноги делают, говорили они, – Вот и отдохнули, елки-моталки.  

Во Фролищах же, утром пели петухи, а вялые со сна солдаты пробегали мимо штаба в спортгородок... Покурить. Некоторые правда, честно делали зарядку. Но и они потом покорялись общей лени, толстели и сгоняли жир уже под "дембель" жимом штанги лежа, перекладиной и брусьями. Все эти вещи находились в расположении роты и помогали скоротать время. Это уже делалось для себя, а не по распорядку дня. А вот утром... Утром, бегали в спортгородок покурить.  

Устав службы значительно отличался. В "учебке" он был, а во Фролищах, отсутствовал. Иногда, отвлекаясь от своих дел и опять не получив зарплату, какой-нибудь офицер, вроде Овчинникова, осложнял солдатскую жизнь на какой-то время; напоминал про "жизнь по Уставу". Еще Устав оживал в присутствии командира батальона, но полковник не мог находиться везде и сразу.  

Преимущество местности Фролищ, в ее глуши. Можно было замечательно проводить различные учения и стрельбы. В такие моменты, часть становилась боевой. Щетинилась, скалилась и рычала, демонстрируя свои шипы. Сдача различных нормативов, строевые смотры и остальное, заставляли встрепенуться. И как правило, в такие моменты, гасилась задолженность по зарплатам, и было что принести домой, женам и детям. Жизнь становилась похожей на жизнь, офицер на офицера, а служба на службу.  

В остальное время, особенно зимой, это была жизнь отдельного деревенского солдатского поселения.  

Если в учебном центре, по плацу, можно было передвигаться только бегом или строевым шагом, то во Фролищах, после кружки самогона, было вполне возможно пройтись по нему не спеша к столовой, напевая песенку, не в любой конечно момент, а, например, в обеденное время. Не заметят. А если и заметят, то смотря кто.  

При всем при этом, в случае чего, это Фролищинское воинское сообщество поселкового типа умело показать клыки и слаженно действовать согласно боевому расчету.  

Когда ходили слухи о закрытии части, подполковник Носков хорошо разъяснил все:  

– Не расформируют нас. Мы – сорняк! Это на розу плюнь, и она завянет, а сорняк, как рос, так и будет расти, чего с ним не делай. Ясно? Можете спокойно себе служить господа контрактники. Как стояла наша часть, так и будет стоят.  

КПП (контрольно-пропускной пункт).  

КПП представлял собой не большое здание возле ворот и шлагбаума, имевшее две комнаты: для посещения и дежурства. С одной его стороны находилась псарня. Силами двух солдат "срочников" и одного контрактника, на ней содержались две служебные собаки. Помимо этого, в зимнее время, кинологи топили кочегарку для караула и КПП.  

С другой стороны, открывался вид на офицерский дом. По утрам, оттуда начинал свой путь на службу комбат. Он мог пройти через КПП, а мог и проскочить за пустующими в зимнее время, летними казармами курсантов военной академии, прямо к штабу. Обычно, наряд по КПП выполнял свою первоочередную задачу – наблюдение за движением начальства, особенно в утреннее время.  

Говорили:  

– "Как комбата встретят, так и день для всех пройдет".  

Если командир не посетил КПП, а проскочил за казармами (что кстати случалось чаще), важно было предупредить об этом дежурного по части по средствам связи. Ну и остальные передвижения начальства, надо было четко контролировать.  

Вечером на контрольно-пропускной пункт заступили двое: сержант Королев и рядовой Соколов. Совершенно не похожие друг на друга люди.  

Евгений являлся представителем славного типа людей, спортсменов. Его не столько увлекали командные виды спорта, сколько развитие своего тела. "Качай железо"! Как шутил балагур Соколов, вспоминая про гири в "Золотом теленке": – "Пилите Шура, они золотые".  

Из Ярославля, в учебный центр под Ногинском, он попал уже достаточно развитым физически, а ближе к завершению службы, стал не плохим культуристом, четко прорисовав физическими нагрузками трицепс, бицепс, грудь, пресс и другие мышцы. Этот сержант мог гордиться своим телом. Это были хорошие результаты его долгого и бесконечного труда. При этом, нельзя было сказать, что он больше ни о чем не думал, что был помешанным на этом занятии. Женя владел гитарой. Умел петь тихим и даже каким-то скромным голосом. По крайней мере, такое впечатление скромности складывалось, когда он говорил. Удивительное сочетание силы, скромности, упорства и не стремления в первые ряды.  

Еще удивительно, как его "забраковали" в "учебке"? К слову, бракованными оказались все военнослужащие этой части, переброшенные оттуда. У всех отбракованных, в заключении осмотра был прописан один и тот же текст с различными отклонениями, как психологическими, так и по здоровью. С такими результатами осмотра не только нельзя было служить в учебном центре, но и вообще, служить в армии невозможно. К примеру, как может служить боец, который "периодически теряет сознание и задыхается в строю" и еще что-то в этом роде? По прибытию на новое место несения службы, как по волшебству, больные становятся абсолютно здоровыми военнослужащими. Все болячки куда-то исчезали. Происходило исцеление! Чудо! Язвенники могли забыть про свои боли, а неуравновешенным психопатом, теперь можно было заступать в караул, они были теперь абсолютно уравновешенными и совсем не психами.  

На самом деле, браковали определенное количество солдат, чтобы продать в другие воинские части. Мол не подходят они для службы в учебном центре.  

К слову, во Фролищи тоже приезжал психолог в звании полковника и проводил свои тесты для солдат, допущенных к караульной службе. Он показывал различные цветные карточки и картинки, задавал различные вопросы, рассчитывая на ответы: да, нет, не знаю. Вопросов было много, и они надоедали. Большинство ответов ставилось "наобум". А в завершении, он попросил придумать и нарисовать животное. Да еще и имя ему придумать надо было.  

Все оказались не годными. Психами, которым нельзя доверять боевое оружие.  

Провел тесты, выдал результаты и уехал, а солдаты благополучно заступили в караул. Надо же кому-то Родину защищать! Кто же виноват, что все допущенные к этому, оказались психологически не годными?  

А что касается Соколова, то жуткое заключение "учёбой", вполне могло сойти за правду. Внешне, очень даже здоровый и не маленький человек, изнутри был напичкан различными трубками. Его тело покрывали множественные хирургические шрамы. Резанный-перерезанный. Несколько раз его забирали в армию, а потом отправляли домой. Попав во Фролищи, Александр хотел спокойно дослужить свой срок и вернуться домой, в Нижний Новгород. Не хотелось больше ни куда призываться.  

То, что он в таком состоянии здоровья попал в ряды российской армии, не являлось чем-то таким уж странным и необъяснимым. В 97-м году, борьба с беспределом военкоматов только зарождалась. Быстрые медицинские осмотры, коррупция и постоянные недоборы молодых солдат, обеспечили армии целую треть набора больных людей, по различным причинам не годных к службе. Они должны были остаться дома, но рабоче-крестьянской армии нужны люди без возможности от нее откупиться. В рядах солдат встречались эпилептики, бронхитный, язвенники и так далее. Плоскостопие, совсем не плоскостопие. Дальтонизм, тоже не проблема. Рядовой Зорин, например, был горбатым человеком. Ему это не мешало, но служить он не должен был. У кого-то остались дома одинокие родители-инвалиды. Это самый ужасный тип новобранцев: кормильцы, опекуны... Как там дома без них? Что они увидят, вернувшись? Как им служить с этим?  

Был случай, что забрали человека по дороге на работу, со всеми бумагами о плохом здоровье. Он успел вырваться, добежать до телефона и сообщить друзьям, чтобы хоть было кому забрать дочь из детского сада. Письма он писал потом из далека, а придя в отпуск, подал в суд на военкомат и обратно на службу не вернулся, выиграв судебный процесс.  

На одной из утренних зарядок "учёбой", стало плохо эпилептику. Сержант естественно не поверил. "Делай раз, я сказал! " Поднял парень все же эту тяжесть и чуть себе на голову не уронил. Забегал вокруг, упал и задергался. Еле выжил. Несколькими днями позже, еще эпилептики обнаружились. Что уж говорить про язвенников и сердечников?  

Нельзя сказать, что Александр Соколов создавал впечатление больного человека. Он был веселым и жизнерадостным.  

Так получилось, что и Королеву, и Соколову, в эту ночь не спалось. Причины были разными: Женя ожидал подругу из поселка, а Соколов... Соколову, просто не спалось. Выспался он. Заняться было не чем, поэтому дневальный по КПП отправился чистить снег. Какое ни какое, а все же занятие. Человек, которому запрещены физические нагрузки, лихо разбегался с большим, широким и тяжелым скребком, и обрушивал всю свою мощь на выпавший снег. Делал это весело, чуть ли не с криками "ура", распевая своим басом различные песни: "Ой мороз, мороз, не морозь меня... ", "Кабы не было зимы в городах и селах, никогда б не знали мы, этих дней веселых"!  

Периодически на крыльце появлялся Евгений. Погодные условия замечательным образом смягчились и было приятно покурить на воздухе. Глядя на сослуживца, он улыбался и начинал смиряться с мыслью, что его подруга не придет – уже было много времени.  

– Сокол, пошли чай пить?  

– С плюшками? – поинтересовался Соколов.  

– Ага, – улыбнулся Женька, – С пряниками!  

– Иду! – Александр в последний раз совершил атаку на сугроб и с очередным воинским кличем вонзил в него скребок.  

– Летайте самолетами аэрофлота! – добавил он вдогонку скребку, умылся снегом, развернулся и пошел на встречу с прекрасным; пряникам и чаю.  

Но на полпути, остановился.  

– Это чего такое? – спросил он.  

Евгений посмотрел туда, куда удивленно вглядывался Соколов. За опущенным шлагбаумом и закрытыми воротами, кто-то стоял. Этот кто-то, был местным жителем, а не служащим части. Неизвестный был одет в светлую одежду, серые джинсы, белые кроссовки и молодежная глянцевая куртка с капюшоном, из-за которого нельзя было разглядеть лицо.  

– Эй, чучело! – обратился к нему Соколов.  

Человек остался на месте и кажется совершенно не отреагировал на это. Просто стоял, опустив голову. Из-под его капюшона были слышны не разборчивые бормотания. Это были не слова, а скорее хрипы.  

– Чудо! – снова воскликнул Соколов, – Явление Христа народу!  

Женя улыбнулся шуткам напарника и подошел ближе к воротам, чтоб разглядеть перепившего "потерянного", с лихвой отмечающего праздники.  

– Афоня, блин! Домой иди! – не унимался Сокол, жонглируя цитатами отечественного кинематографа, а Евгений, все больше веселился от его шуток.  

Настроение поднималось. Нудная долгая ночь была разбавлена этим пришельцем. Александр решил закурить и подошел к товарищу за огоньком.  

– Давно такого чудилу не видел, – сказал он, – Наверное, с тех самых пор, как был дома и смотрел в зеркало. Эй! – снова обратился к чужаку Соколов, – Чудило на букву "м"!  

Возможно незнакомцу не понравились последние слова, потому что он крепко вцепился руками за железные прутья и принялся расшатывать ворота КПП.  

– Придурок! – крикнул Евгений, уже без улыбки.  

В ответ на это, незнакомец вскинул голову, тем самым сбросив с нее капюшон. Сразу стало понятно, что на солдатское КПП явился самый настоящий псих. Его не здоровый взгляд был переполнен безумием и злобой, а безжизненные белые глаза внушали жуткий страх. Он продолжал хрипеть, но уже громче. Через эти хрипы, порою проскакивали еще какие-то звуки, напоминающие бред.  

Его сильно затрясло. Похоже, что нервы били через край. Было ощущение, что через железные ворота, в которые он так яростно вцепился, был пропущен электрический ток. Руки психа не ослабляли хватки, а даже наоборот, стали понемногу гнуть железные прутья. Он уверенно раздвигал их в сторону. Такой силе можно было удивиться. Что только не сделают психи в моменты своих психических припадков!  

Соколов схватил лопату для уборки снега и запустил ее, подобно копью, в незваного гостя. Орудие попало в цель, но психопат так не выпустил из рук добычи и не прервал своих действий. Он и не заметил вовсе этого попадания.  

Тогда Евгений подскочил к воротам и ударил его сквозь разжатые прутья, прямым ударом ноги в грудь. Удар получился приличным по силе и исполнению, и псих отскочил назад метра на три, но при этом, смог остаться на ногах. Сжав кулаки, он не много приподнял их и остался стоять на месте. Это было похоже на вызов, на приглашение к бою.  

– Вот, долбанутый! – удивился Соколов, а Евгений в это время уже направлялся через здание КПП наружу, попутно бросив свою шапку на стол – он принял этот вызов. Его напарник поспешил следом.  

Псих продолжал стоять в своей стойке, не совершая больше ни каких действий, только слегка повернул корпус в сторону вышедшего к нему сержанта.  

Евгений остановился напротив и слегка с пружинил ноги. Сказать, что он злился, это значит ничего не сказать. Он был в бешенстве! Но внешне оставался спокойным. Он старался не смотреть сопернику в лицо, вернее в его белые глаза. Они слишком мешали концентрации. Были не привычны и внушали отрицательные нотки. Дергали нервные окончания и уводили мысли в сторону, а Евгений должен был быть собранным и спокойным.  

Перед собой он видел хоть и психа, но думающего, понимающего обстановку. Совсем не слабого физически и абсолютно лишенного чувства страха. Опять же психа – человека, от которого можно было ожидать, что угодно.  

Если он псих, значит неуравновешен. Если не знает страха, скорее всего не осторожничает, а значит потеряет бдительность и его можно будет наказать за это. С таким можно биться. А такому, доведенному до бешенства сержанту Королеву и подавно.  

Слегка двигаясь возле цели, Женя решил начать с разведки. Шагнув чуть вперед и слегка уйдя в сторону, ударил левой рукой в плечо. Псих оставил этот удар без внимания. Он совсем не создавал впечатление сильного человека, но тем не менее, этот удар его не потревожил. Он даже не пытался среагировать на него. Просто стоял в своей стойке и все.  

Второй удар был сильнее. Разогнув ноги из полуприсяда, мощный удар кулаком снизу, пришелся в челюсть. Псих пошатнулся и как бы обдумывая свое состояние, пару секунд был на ногах, но потом свалился на спину. Помог гололед.  

Шумно упал, спокойно поднялся и снова встал перед Королевым.  

Все это происходило в тишине. Один, молча позвал на бой, другой, молча согласился. Ничего не говоря, один провел серию ударов, а другой, молча принял их. Дело было серьезным и принципиальным. Даже шумливый Соколов, правильно оценил обстановку и тихо наблюдал за происходящим, готовый если понадобиться помочь сослуживцу.  

Быстро двигая правой ногой, Женя нанес два удара: сначала подкосил ногу противника, а затем, с разворота, потревожил и без того беспокойную голову.  

Психопат снова оказался на льду. Что-то прохрипел и опять встал на ноги, заняв все ту же боксерскую стойку. Силен! У этого психа была сила, но он не умел ею пользоваться. Скоро ему надоест оказываться постоянно на льду, и он в бешенстве бросится на врага.  

Женя, разозленный упрямством и стойкостью психа, решил обрушить на него серию ударов. Сначала, прямым ударом ноги, он отправил противника к близлежащему дереву. Сразу же подскочив, нанес несколько ударов по корпусу и в голову. Помимо сбитого дыхания, совершенно точно, у психа должны были сломаться ребра. Завершающий удар ногой разбил ухо.  

И псих, и Женька по-прежнему молчали. Первый, снова оказался в снегу, а второй, приводил в порядок свое дыхание.  

Упавший поднимался на ноги, в очередной свой, упрямый раз. Его настрой, все еще был враждебным. Проигрывал, но отступать не собирался. В правой руке он сжимал подобранную крепкую палку, слегка приподняв ее конец от земли.  

В умелых руках любой предмет может стать оружием. Даже коробок спичек, зажатый в кулаке, способен увеличить силу удара. А в не умелых, эти предметы могут стать бесполезными.  

При обороне, важно уйти от удара в сторону или в момент замаха быстро сблизиться с противником. После попытки психа нанести удар палкой сверху, Женя совершил шаг вперед левой ногой, блокировал удар правым предплечьем и перешел на захват запястья атакующий руки. После этого повернулся на 180 градусов, разворачивая захваченную руку ладонью вверх и перегибая ее через левое плечо, получился болезненный рычаг локтя. Палка выпала и сильный толчок руками снова отправил психа к дереву.  

Евгений не добивал упавшего противника. Он наблюдал за его действиями и не много двигался из стороны в сторону. Псих медленно отодвинулся от дерева, встал на ноги и осторожно шагнул вперед. В его руке блеснуло лезвие ножа. Дело становилось серьезным.  

Увидев в руках соперника нож, важно контролировать свой страх и действовать решительно. На первый план выходит состояние психики. Нужно внимательно следить за рукой с ножом и по возможности, заблокировать ее в момент между замахом и ударом. Важно предугадать действия противника. Если рука с оружием поднята вверх, то скорее всего удар будет произведен вниз. Если же клинок внизу, вероятнее всего выпад-укол или же удар снизу в туловище.  

Удар пошел снизу. Женя ушел с линии атаки, разворачивая корпус и ударил психа локтем в голову. Сразу же перешел на захват кисти с ножом и вывернул ее.  

Внезапно Соколов понял, что наблюдает за схваткой не в одиночестве. В нескольких метрах от него, вышли к свету две женские фигуры. Они были молоды. Легко одеты, будто вышли из дома не на долго, покурить. На обеих были платья, длинною чуть выше колен, а поверх, накинуты не застегнутые кофты. На одной из них были чулки в темную мелкую сетку с какими-то не большими замысловатыми узорами, а на другой, не было ни каких. Дополняли картину, совершенно одинаковые серые валенки, обрезанные в половину высоты. У той, что в чулках, один валенок отсутствовал.  

Их прически были серьезно растрёпаны. Бледные лица не отображали совершенно ни каких эмоций, а руки безвольно висели вдоль тел. Совершенно белые глаза были направлены в сторону дерущихся.  

– Сколько же здесь психов? – подумал Соколов.  

В одном поселке, сразу три психа обнаружилось. Может не местные? Во Фролищах люди были далеки от создания различных сект или клубов по интересам, таких как "клуб мазохистов". Нападающий на спортивного, хорошо обученного сержанта российской армии, мог быть оттуда. Псих-мазохист.  

А глаза? Что же это такое? Очень похоже на розыгрыш, вроде катившегося по полу КПП, муляжа гранаты. Так развлекались офицерские детишки летом. Если бы они не хихикнули тогда, скорее всего солдаты бы успели всполошиться, а не только экспресс методом просмотреть историю своей жизни.  

Соколову хотелось, чтобы сейчас кто-нибудь хихикнул и все это закончилось. Но это был не розыгрыш. Псих снова поднимался на ноги и принимал боевую стойку.  

– Все не успокоишься? – крикнул ему Женя.  

Псих ответил хриплым и резким, но не громким звуком:  

– Хас-р!  

Сержант был вынужден отшатнуться назад от резкого запаха гнили из его рта.  

В этот момент, психопат, неожиданно и слишком быстро активировал свои силы. Он шагнул вперед и совершил короткий взмах рукой. Женя вздрогнул и развернулся к Соколову, слегка согнувшись и держась за сердце. Упав на одно колено, попытался что-то сказать, но не смог. Когда он упал на спину, глазам товарища открылась ярко красная рукоятка отвертки или еще какого-то штыря, торчащая из сердца. Соколов наблюдал за этим не долго. Все произошло слишком быстро. Он может и хотел что-то сделать или сказать, но не успел – две странные подружки, словно по команде, отправили ему такие же отвертки в ту же область тела, что и Евгению.  

Казарма.  

Дмитрию хотелось спать и видеть приятный сон. Он был бы не против увидеть Москву, дом, родителей... Балкон второго этажа, лето, сигарета, свобода... Даже мечеть под балконом, ранее раздражавшая, сейчас была желанным сновидением. Вместо всего этого, перед глазами стояла дурная картина и была она, явью. Кровь, запах, атмосфера... Щербаков еще со своими наивными вопросами, вроде: "У Быкова че, Белая горячка че ли? ". Хотелось, чтобы это было сном. Дурным сном.  

Чем больше выяснять за что можно убить человека, тем быстрее поймешь, что сделать это можно просто так. Если начитаться Достоевского и задаться подобным вопросом, ответ будет примерно таким. Дима еще не дошел до Федора Михайловича и до подобных мыслей, поэтому две смерти требовали объяснений, помимо сочувствия и сожаления. А объяснений этих не было.  

Рядовой Шевченко погиб молодым солдатиком, исполняя свой долг перед Родиной, от рук... От чьих рук? Быкова? А с Быковым что произошло? Он ведь тоже будет "погибшем, исполняя свой долг", от рук... От рук страдающего Кожевникова. Все это, в течение минуты? Двух?  

Никотин не помог разложить мысли Дмитрия по полкам, и он выбросил окурок куда-то в умывальник.  

Внизу громко стукнула входная дверь и послышались быстрые шаги на лестнице, а значит хватит думать. Пусть теперь за Дмитрия, это делает начальство. Шаги приблизились, и массивная деревянная дверь рывком отварилась. Дунин забежал внутрь и спешно задвинул засов. Развернулся, отошел чуть в сторону и прислонившись к стене, сел на пол. Продолжая успокаивать свое сбитое дыхание, он пытался что-то сообщить.  

– Там... Фр... ол... – спешно и сбито рассказал он.  

– Что? Чего такое? – встревожился Дмитрий. Многие подошли ближе и замолчали, глядя на трясущегося солдата.  

– Дуня, успокойся и скажи, – продолжал Кожевников.  

– Фро... лов.  

– Что? Что Фролов?  

– М... М... Мертв он. У... убит.  

Новость была шокирующей.  

– Твою мать, – задумавшись, тихо выругался Кожевников.  

Караульное помещение.  

Сержант Котляров и рядовой Гайдашев молча курили в комнате начкара, периодически отодвигая не много в сторону маскировку окна, вглядывались в темноту. Ночь, сосны, снег... Тревожно. Нервы шалили, "Прима" дымилась, обволакивая пальцы густым дымом, а каждые 3-4 минуты, звонил с поста Савилов и интересовался, когда к нему придут? Когда заберут Рината и стало ли что-то известно? Хоть что-то! Со своего поста, он видел все ту же, ночную картину страшного спокойствия: людей не видно, техники не слышно... А на посту, к тому же с "отдыхающим" уже, Ренатом, более остро ощущалось одиночество, которое так и стремилось залезть в голову, чтоб занять в ней как можно больше места. Пляшет с гитарой адреналин, сперва натягивая, потом дергая нервы, слова струны. И танец то, какой бешеный! И музычка мрачная...  

– "Все громче пульс стучит в висках!  

И померая, медлят стрелки на часах...  

Страх... " (Берыч)  

Ответить Савилову, было не чем. Ни какой определенности не было. Оставалось курить и ждать, вспоминая своего несчастного товарища, переживая его страшную смерть. Неожиданную смерть... Страшную. И совсем рядом с ними. Вот ведь, "погиб при выполнении боевой задачи". Отдал "долг Родине"...  

Котляров с Гайдашевым, не были изнеженными людьми. Зам. ком. взвода (заместитель командира взвода или просто "замок") Тимофей Котляров, имел что-то общее с ротным писарем Дмитрием. Оба были вполне самостоятельными, уверенными грустинкойими. Хорошо сложенными физически. Димка, просто обладал здоровым организмом, с небольшим пивным животиком, а что касается Тимофея, то его можно было уверенно считать спортивного сложения. В последнее время, Дмитрий все больше налегал на штангу, можно и в этом аспекте считать их схожими. Были они, людьми не глупыми, с тихими, но твердыми голосами.  

Тимка – крепыш из Воронежской области. Любящий пошутить и умеющий это делать. Он с удовольствием пошутит сам и с таким же удовольствием, от души посмеется над шутками других. Может и пофилософствовать, поддержать умную беседу, будь то научные глубины или более скользкие воды внутреннего мира, психологии, переживаний, мыслей, в общем, все то, что можно назвать душевным разговором двух человек. В армии, к этому все располагает: люди взрослеют, что-то обдумывают, размышляют, умничают... Тимофею, все это удавалось великолепно. Наверное жизненный опыт помогал. Он мог внимательно выслушать собеседника и ответить ему чем то точным и коротким. При этом, совсем недавно, он мог весело смеяться с друзьями и казалось, совсем не располагал к каким-либо серьезным разоворам. Тимка легко переходил из одного состояния в другое без каких-либо скачков. Быстро, чётко и уверенно. При этом, и в серьёзных делах, и в веселье, все же был одним и тем же. С определённым выражением лица шутил и тем же самым выражением, говорил о серьезном. А если посмотреть ему в глаза, то можно увидеть, что его слова идут к тебе прямо из души.  

Человек, совершенно не умеющий злиться. Не способен на это. Абсолютно! Внешне, уж точно не даст в этом усомниться.  

Блондин. Не высокого роста. С добрыми приветливыми глазами и кажется, пирамидыто грустинкой в них. С открытый взгляд, крепкие широкие скулы. предающие мощь, если можно так выразиться, его лицу.  

Дмитрий, родом из славного города Смоленск. Его лицо, тоже было крупным. Средний рост, среднее телосложение. Немного сутулился. Тоже был не против шуток и смеха, но в отличие от Тимофея, который говорил не громко, делал это ещё тише его. Стеснительней что ли шутил? Зато смеялся не стесняясь ни кого.  

Была некая особенность в его вспыльчивости. "Заводился", как говорится, с полоборота. Его можно было легко вывести из себя, но надо заметить, успокаивался он, " остывал", так же быстро.  

В свое время, от жизни ему досталось тумаков и в армию он попал, уже вполне подготовленным к трудностям, человеком. Человеком стойким и самостоятельным. Готовым принять любые жёсткие правила игры и дать им отпор. Кое-какое образование в этой области, дала улица, опять же, в своё время.  

В общем, они оба были положительными, добрыми людьми, способными отражать удары жизни. Они могли по-разному относиться к рядовому Клатову, кто-то знал его больше, кто-то меньше, но оба понимали, что Ринат должен был еще жить и жить. Что не должен был так уходить. Что эту гибель, ни кто из них не должен пропускать мимо, а должен пропустить сквозь себя. Понимали, что они оказались не готовыми к такому сюжету. Ноты шока перемешивались с аккордами трезвучий печальных утрат и неизвестности дальнейших событий. Такая вот музыка играла сейчас в их головах и лишний раз напоминала о том, что все это серьезно. Что они в армии и что здесь погибают. Что на месте Рината, мог оказаться любой другой солдат. Тот же Димка например.  

Вот вам и "Служу Отечеству"...  

Металлическое окошко на аппаратуре связи откинулось со своего места и с не громким ударом, свесилось вниз. Тимофей посмотрел в сторону аппаратуры и сообщил:  

– Савилов.  

Подошёл, взял телефонную трубку, лежащую на столе Берыча, воткнул шнур коммутатора в открывшееся окошком, гнездо и ответил часовому:  

– Да, толстый. Чего хотел? – выслушав что-то от Савилова, ответил, – Серега, все без изменений. Жди.  

Затем вернул телефоннцю трубку на стол, разъединил соединение с часовым... И тут же, раздался резкий, громкий звонок, давно ставший секретным сигналом о проверке, во время которой, надо было все выполнять по уставу караульной службы. Обычно звонок на калитке не трогали, а пользовались ручкой связи. Сама связь не работала, но окошко на аппаратуре срабатывало – откидывалось вниз. Становилось ясно, что пришли свои и можно спокойно было открывать. А когда звучал звонок, это было равносильно тревоге. Надо было получать оружие, под все тот же резкий звонок оружейного шкафа. Такой резкий, что его почти всегда отключали, возвращая его в рабочее состояние, лишь в подобных случаях. Получить оружие, занять каждый свои места... И прочее, прочее... Как при любой проверке. Бывало и в войнушку играли, отражая нападение противника с предположительной стороны – все согласно боевому распорядку, обязанностям, уставу...  

Димка присел у окна и не заметно заглянул за маскировку.  

– Носков, – быстро сообщил он, – Один.  

Ребята были опытными бойцами и прекрасно знали, что и как надо делать. Взять ключи, включить звук тревожного сигнала вскрытия оружейной пирамиды (о котором уже успел поведать), вооружиться и со всем полагающимся службой, вниманием, выправкой, докладом, о своем дежурстве, встретить заместителя командира части по воспитательной работе, подполковника Носкова. По всей видимости, который еще ни чего знал о произошедшем на посту. Он как обычно, стоял возле калитки и улыбался, своей замполитовской улыбкой, которая могла нести в себе все что угодно. И казнь, и премию.  

– Придется испортить ему настроение, – подумал Тимофей, открывая оружейную пирамиду.  

Резкий звонок открытия пирамиды, напомнил добротный советский будильник, только очень, очень громкий, звуки которого, казались громкими и на улице, возле калитки.  

Штаб.  

Дорога к штабу, как и в караульный городок, вела через старое КПП, где надо было протискиваться между сцепленными цепью, массивными железными воротами. Для экономии времени, чаще поступали именно так. Редко возились с замком. Разве что во время ночной проверки. После КПП надо было уйти с натоптанной караулом, тропинке и двигаться по редко использующейся, к этому времени, уже достаточно занесенной снегом, широкой дороге, ведущей прямиком к штабу.  

Старший лейтенант Овчинников шел первым. Шел он быстро, своим широким шагом, держа в правой руке автомат Рината -его погибшего солдата. Солдат погиб, а преступник ещё не найден и не обезврежен.  

– Скорее всего спугнули, – рассуждал на ходу Овчинников, разогнав в голове мысли до бешеной скорости, – Иначе, вряд ли бы он оставил оружие, – офицер бросил взгляд на автомат Рината, словно обратился к немому свидетелю происшествия для подтверждения правильности рассуждения, – Да. Оружие, он бы не оставил там, – уверенно продолжил Овчинников, – Спугнули его. Убежал в лес. Может растерялся? А если... Убил часового, а потом испугался сделаного? Нервы и прочее? Может не захотел "вешать" себе статью о хищение оружия? Нет. Это уже бред. Вряд ли он успел бы об этом задуматься при таких обстоятельствах. Да и в чем тогда смысл нападения на часового? Цель какая? Убить, ради самого убийства? Так что ли? И убийство то какое...  

Вспомнив тело Клатова, Овчинникова слегка передернуло судорогой. Тот кто это сделал, не человек. Зверь. Бешеный зверь. Сложно было представить себе такого лихого безбашенного убийцу во Фролищах. Не просто убийцу, а очень жестокого. Может больного на голову. Психа? Может и не местного. Скорей всего, именно так. Не местный он. Возможно сбежал откуда то, потом бродил по лесу... Потом оказался здесь. Может и не один он тут? Несколько таких же?  

Овчинников шёл не сбавляя темпа и периодически оглядывался назад, проверяя, не отстал ли от него Берыч. Солдат старался держаться рядом.  

– Неужели Бесчастных? – не унималось в голове офицера, – Его так и не обнаружили на посту. Куда он пропал? Что он там вообще делал? Да и ОН ли это был? Бред. Хрень какая-то...  

Как поверить, что прапорщик, каким-то образом был причастен к смерти часового? К тому же Бесчастных?! Это было невероятно. Невероятно, но тем не менее... Факт – штука упрямая, а в данном случае, ещё и не ясная совсем, для разного рода предположений, "непаханное поле". Если в двух словах...  

– Твою мать!  

Впереди виднелся штаб. Сейчас, начнется... Надо поднять тревогу, организовывать патрули на поиски... Доложить командованию о проишествии, а они, сделают тоже самое, начальству повыше и далее, по цепочке. Завертится механизм... Доложить, встревожить, вооружить, распредедить, принять меры, усилить... Что-то еще надо сделать... Время уходит. Голова начкара уже начала слегка блуждать среди предстоящих действий. Надо было отбросить все лишнее. Отбросить и действовать согласно инструкциям. По Уставу. А значит? Значит надо "доложить о происшествии дежурному по части", а у Фролова, есть свои инструкции на этот случай. Все по Уставу. А эмоции, надо оставить на потом – не время сейчас. Сейчас надо быть военным. Все уже произошло. Овчинников не мог вернуть жизнь солдату. Все, что мог и что от него еще требовалось, он сделал, делает, и ещё сделает. Сил не пожалеет. Лишь бы найти гадину! Убийцу! Для совести, для долга... Пока этого не случилось, будут закрадываться различные мысли. Правильно ли он поступил? Вовремя ли? А что если? А вдруг?  

– "Доложить дежурному по части", – успокаивая ураган вопросов, повторил про себя строчку из караульного Устава, старший лейтенант.  

Берыч спешил за начкарам и в его голове бродили мысли иного характера. Совсем недавно, в "курилке" они с Ринатом вспоминали "учебку", их 6-ю роту, тамошнего ротного Куделина, зверюгу Руденко и других. В очередной раз представляли они себе свой скорый дембель, делились мечтами, мыслями, идеями по этому поводу. А теперь... Теперь его нет в живых и домой он не вернется, по крайней мере, не так как он себе представлял это. И совсем уже не тем.  

Так они и двигались, пребывая каждый в своих мыслях, пока не оказались перед штабом. Овчинников дернул за ручку дверей и вошёл внутрь, почти не удивившись, что оказалось не заперто. Подошел к стеклянной перегородке, хотел позвать Фролова, но вместо этого, перевел автомат в боевую готов-ность, сняв его с предохранителя. История была не окончена, она продолжалась. Команду "к бою" можно было не подавать – Берыч уже прижался спиной к стене, с автоматом наизготовку. Овчинников приложил палец к губам, в знак соблюдения тишины и осторожно уступая, двинулся вглубь штаба. Солдат шагнул за ним, но сразу замер – железные подковы на каблуках сапог (отребут внутри солдатской жизни, "дедушки") звонко цокнули о плитку пола и казалось чуть ли не эхом понеслись по темным коридорам штаба. Начкар обернулся и по его взгляду стало понятно, что он крайне не доволен этим обстоятельством. Берыч тут же приподнялся на мыски и у него получилось сделать несколько шагов почти без звука.  

Они находились в коридоре при входе, перед "т-образным перекрестком": кабинеты слева, кабинеты справа, а прямо перед ними, лестница на второй этаж. Справа находился магазинчик, несколько кабинетов связистов и кабинет нач. фина. Преступник или несколько преступников, вполне могли находиться там, но гораздо важнее было, обследовать сперва левую часть коридора, где могли быть жизни. Несколько жизней, которые должны были быть сейчас там на дежурстве.  

Пройдя несколько запертых дверей, они остановились в самом конце коридора, возле большого окна. Здесь были две двери, друг против друга. Они сейчас волновали больше, чем дверь магазина. Справа дежурил связист рядовой Мамуленков, а слева, в комнате отдыха, должен был находиться помощник дежурного по части, тоже связист, прапорщик Тимофеев. Согласно распорядку, сейчас было время его сна.  

Овчинников показал Берычу следить за противоположной стороной, на случай если преступники все еще здесь и прячутся там, а сам тихо открыл дверь слева. Как и всегда, в комнате отдыха было темно, но и без света можно было сразу определить, что здесь что-то произошло. Старшего лейтенанта встретила перевернутая кровать, закрывшая проход. Когда глаза не много привыкли к темноте, появились очертания человека. Это был Тимофеев. Хмурый весельчак сидел у стены, протянув ноги и низко наклонив голову. Все что было ниже головы, рассматривалось с трудом, так как... Не имело граней. Оно смешалось со всем остальным. Было, то ли разрезанным, то ли раздробленным, то ли разорванным... В любом случае, было не живым. Можно не проверять. Прапорщик Тимофеев, как и капитан Фролов, был убит.  

Было понятно, что стоило ждать от комнаты напротив. Ни чего хорошего. В нее не хотелось заглядывать, но надо было убедиться.  

В маленьком помещении, уронив голову на стол, перед большой аппаратурой связи, сидел рядовой Мамуленков. Закончилось его последнее дежурство связиста. Здесь, с позывным "волокуша", он должен был дежурить до утра. Чайник, книга, тетрадь, ручка...  

Все было практически так же, как если бы он спал на службе, за исключением какого то штыря, торчащего из шеи. Арматурой насквозь...  

– Кто-то знал, что он здесь, – сделал вывод Овчинников, – Зашел и убил. Хотя... Да. Мамуленков спал. В этой позе и получил арматуру. Склонил голову на руки, уснул, а дверь не запер. А кто мог знать про него и Тимофеева? Про то, что здесь кто-то есть? Только свои, – ответил сам себе старший лейтенант и вернулся в коридор.  

Берыч все понял, но на всякий случай, шепотом спросил:  

– Убит?  

Овчинников кивнул. Он был очень сосредоточен. Все стало гораздо серьезней, чем было. Четыре трупа. А может и больше? Какой-то маньяк отмечает праздник? Где он побывал еще? А если в офицерский дом заглянет? Там жена, дети...  

– Посмотри, что со связью? – кивнул он Берычу в сторону Мамуленкова.  

Солдат вошел в комнату связи и ему стало не по себе от "спящего" Мамуленкова. Поборов не приятные чувства и стараясь не смотреть на мертвого сослуживца, он попытался сдвинуть его в сторону. Тяжесть собственного бронежилета и вес безжизненного тела, прибавили действиям Берыча не ловкости. Тихо оттащить связиста в сторону не получилось, тело с грохотом упало рядом со стулом. Овчинников уже не обращал внимания на нарушения тишины. На не ловкие действия солдата, никак не отреагировал. Ему уже хотелось, чтобы враг вышел на этот шум и оказался у него на прицеле. Неизвестность сильно беспокоила нервы, хотелось хоть не много разгадать все эти страшные ночные загадки. Но никто так и не появился. В штабе ни кого не было.  

Берыч совершил несколько попыток связи с некоторыми объектами и не добился положительного результата. Вышел в коридор и доложил командиру:  

– Аппаратура в порядке, но связи нет.  

– Ясно, – ответил Овчинников.  

В этот момент, на улице послышались выстрелы.  

– За мной! – не громко скомандовал начкар и поспешили к выходу.  

Караульное помещение.  

Получив оружие, Гайдашев проводил до выхода Котлярова и в готовности отразить возможное нападение, занял место в предбаннике, за маскировкой окна, находясь между двумя дверьми: внутрь и наружу. Так велел встречать гостей "Устав караульной службы", особенно тех из них, кто заявился с проверкой.  

Дверь открылась и проверяющий службу замполит, увидел вышедшего к нему со связкой ключей сержанта.  

– О! Котляров? – удивился он и как обычно, с улыбкой, шутливо поинтересовался, – Открывает тот, кто самый трезвый?  

Это был полувопрос, полуутверждение. Было очевидно, что Носков совсем не ожидал ни каких происшествий, а уж тем более таких серьёзных, как нападение на часового да ещё и с смертельным исходом. Он еще не знает ни чего об этом, пока еще не доложил ни кто. Это было странно. Все-таки, пост, часовой... Но учитывая разные обстоятельства местности, климата или чего то ещё, а после добавив новогодние праздники... Видимо это было вполне нормально.  

Носков, как обычно, был весел, хитёр и улыбчив. "Лис в погонах" с видимостью "своего пацана", заместитель командира части по воспитательной работе. В данный момент, явно спешил выполнить служебные обязанности, добросовесно проверив службу и поставив свою закорючку в журнале начкара: приходил, проверял, выявлено, не выявлено, дата подпись... Выполнить долг перед Родиной и... Вернуться к столу или ещё куда — праздники же.  

– Презнавайся. Куда начкара дел? — опять шутливо поинтересовался он.  

Тимофей ответил серьёзным (какие уж теперь шутки? ) и хмурым тоном, перейдя сразу к сути, начав доклад на ходу.  

– Товарищ подполковник, – от такого серьезного Котлярова, подполковик будто получил удар, ему даже показалось, что он слегка дернул головой получив словесный ушиб. Улыбка исчезла, взляд стал изучающим, даже любопытным, но даже тени тревожности не появилось. Он пришел, улыбнулся, задал вопрос... А в ответ, что то вроде загадки получил.  

Звякнув связкой ключей, Тимофей безошибочно (ещё бы! Сколько уже караулов за плечами) нащупал пальцами ключ от калитки.  

— Произошло нападение на часового, — Начальник караула с группой реагирования сейчас... — он замолчал и тут же, — НИ ХРЕНА СЕБЕ!!! — выразил эмоции криком удивления. Не все конечно, выразив. Их стало тогда слишком много. Одной фразой вряд ли можно было обойтись, но выразился Тимофей, очень точно. Он увидел то, что именно этим, "НИ ХРЕНА СЕБЕ!!! " и было, особенно учитывая, уменее Котлярова быть спокойным, не давать волю эмоциям. И то что раньше крика от него ни кто не слышал здесь. А тут...  

Он застыл на месте так и не дойдя до калитки. Выпученными глазами уставился куда-то в темноту за спиной Носкова и подняв голову чуть выше его.  

На одной из многочисленных сосен за ограждением, всего в нескольких метрах от калитки, на корточках, сидел человек с взъерошенной прической, нервным оскалом и жуткими белыми глазами, не закатившимися назад, а обычными: сумасшедшими и дикими глазами без зрачков. Они были хорошо видны в темноте. Эти жуткие белые пятна, иногда бросали отблеск и на какое то мгновение, становились злобными огоньками. Этот человек, был чем то похож на облезлую обезьяну, местами поленявшую, приличными клоками шерсти. Или это была обезьяна, похожая на человека? Человека, местами заросшего шерстью? Какое то существо... Кто то... Кто то чужой... В чем можно было не сомневаться, так это в том, существо это опасно. Замерев на дереве, как хищник на охоте, по кошачьи сдерживаясь, выжидал момент для прыжка. приведя в готовность все свои навыки охотника, был собран и азартен. Пригнувшись телом вниз, замерев и спружинив мышцы, это существо было готово совершить атакавать.  

Подполковник быстро обернулся, в поисках того, что так поразило сержанта, но не успел разглядеть предмет такого удивления. Было темно, зрение не очень... К тому же, быстро как-то получилось все это, неожиданно. Секунда, может три? Вот Носков развернулся, посмотрел в темноту, спросил Котлярова, что именно и где оно, это самое "ни хрена себе"... Помотал головой по сторонам... Он даже успел заподозрить Котлярова в розыгрыше или его галлюцинациями от таксикомании. Заподозрил не мыслью, а наверное своими инстинктами замполита. Не вояки, который привычен отнимать чужую жизнь, чтобы сохранить свою, а именно, замполита — того, который ни кому не может позволить дать себя перехитрить. На этих инстинктах, он даже слегка успокоился. Успел заподозрить розыгрыш и уже разворачивался обратно к калитке, даже успел состроить хитрое лицо с прищуром одного глаза. но так и не успел встретить взгляд сержанта. Резко, практически беззвучно, лишь слегка колыхнув ветви дерева, существо бросилось вперёд, атакуя добычу. А в тот момент, этой добычей оказался именно он, замполит. Это существо сбило свою жерву с ног с такой силой, что ударившись головой об один из столбов ограждения, Носков слегка поплыл, теряя равновесие и разбив свои очки. А уже в следующее мгновение, шея подполковника оказалась свернутой резким движением рук (не лап, а именно рук) нападавшего. Крупное тело замполита дернулось, затихло и вскоре лежало возле калитки, так и не открывшейся сегодня перед ним, как открывалась раньше уже много лет. Все это случилось быстро. Секунды...  

Добыча повержена. Ещё секунда... Мягкий прыжок силуэта и это странное существо, расположилось верхом на нем. Худое старческое тело, седая взлохмаченная голова и отсутствие одежды. Безумный взгляд и зловещие, не громкие хрипы. И эти страшные белые глаза... Сидел он почти в той же позе, что недавно на дереве, только теперь на спине поверженного Носкова, а взгляд хищника, уже нашел себе новую жертву – Тимофея.  

Дверь караулки раскрылась и на ее пороге появился Гайдашев. Как и учили, выстрелил парными (по две пули за раз) целясь в существо. Сперва попал в дерево, а вторым выстрелом, в шею. Существо визгливо вскрикнуло и держась рукой за больное место, поднялось на ноги. Из раны, сквозь его пальцы, не текла, а выползала густая тёмная жидкость. Следующие две пули попали в точно голову и существо, дернувшись, рухнуло в снег недалеко от замполита.  

И слева, и справа, между деревьями замелькали какие то фигуры, штуки четыре. Котляров тоже перевел свое оружие в боевую готовность и прицелился в темноту.  

– Стой! Стрелять буду! – громко предупредил он.  

Казарма.  

– Мертв?! – переспросил Дунина, Кожевников, – А Мамуленков? Тимофеев? Они где? С ними, что? – завалил он вопросами солдата, – Да не молчи же!  

– Я не знаю, – ответил Дунин, – Убежал я.  

Солдат был напуган. Очень. Под военной формой, все его тело подвергалось ударам нервных окончаний. Дунина лихорадочно трясло, особенно это было заметно по его рукам, они дрожали, а время от времени, резко дергались, получая угол нерва от пережитого в штабе. Психика молодого солдата требовала сбавить обороты, хотя бы в количестве задаваемых вопросов. Понимая это, Дмитрий сделал небольшую паузы, прокрутив в голове свои выводы.  

– Блин! Блин, блин, блин, – подумал он, – Быков? Перед тем как прийти сюда, он зашел в штаб? Быков? – предположил Дмитрий и взглянув на Дунина, снова обратился к нему, стараясь говорить более спокойно, на сколько это было возможно в такой момент.  

– Дуня, – позвал он не громко.  

Солдат поднял голову и посмотрел на сержанта, сперва как на своего командира. Через пару секунд, встретившись с уверенным, сильным взглядом Дмитрия, не лишенного понимания и даже сострадания к нему, взгляд несколько изменился, видя перед собой не только дежурного по роте но и своего старшего товарища. Сильного и спокойного.  

Дав эту паузу и дождавшись когда Дунин чуть успокоится, Кожевников продолжил вопрос, напомнив перед этим, что в данный момент, ни какая опасность, уже не угрожает.  

– Спокойно ответь, – поймав взгляд собеседника, сержант крепко держал внимание солдата, не позволяя тому вернуться к прежнему состоянию, – Что конкретно, ты видел?  

Спросил не спеша и тут же напомнил:  

– Спокойно.  

– Там... – Дунин тяжело взглотнул ком в горле, – В дежурке... Фролов... У него нож торчит... Кровь там, Шумно дыша ноздрями ответил он и слегка поддавшись панике, добавил, – Много... Крови! Диман, там ее много очень!  

– На, – прервал его Кожевников и протянул дымящую сигарету, – Покури и успокойся.  

Дунин взял сигарету... Нет. Он в нее вцепился обеими руками! Всеми своими мыслями и действиями, весь полностью, погрузившись в курение, в частые глубокие затяжки никотином, почти не замечая при этом, самого процесса курения. Это была не сигарета, а его защита. Щит. Купол. Это было не просто курение, а некое действие, совершенно незаменимое, позволяющая спрятаться, побыть наедине, ни куда не уходя. Укрывшись, солдат замолчал. Сам не осознавая этого, был очень рад и благодарен что в данный момент, его "солдатскую душу", оставили в покое. Стресс. Сильный стресс.  

– Тяжело, но не смертельно, – сделал мысленно вывод Дмитрий. Он взглянул еще раз на своего дневального, достал из кармана чуть помятую пачку Примы с несколькими сигаретами и протянул ее ему. Вспомнились логичные слова, железобетонное утверждение из репертуара Егора Летова о том, "что нас не убивает, то нас, делает сильней". Вслух, все же не стал их произносить. Не сейчас по-крайней мере, а чуть позже, наверняка они дадут сил Дунину-солдату.  

Сигареты протянул молча и услышал серьезное негромкое мужское сильное и короткое...  

– Спасибо.  

– На здоровье, – ответил Дмитрий.  

Стало очевидно, что солдат быстро придет в себя.  

Телом он мал, пусть даже очень мал, но духом... Силен. Наверняка, до армии был не последним парнем в районе. Вряд ли был трусом. Их призыв, земляков нижегородцев, хоть попал сюда с одного города, очень близкого Фролищам на карте области, но был не велик числом. Они может и сами сюда просились, не все, а может кто то из них или их родители, рядом с домом все-таки. Может взятки давали... Ни каких учебок, сразу же во Фролищи, в "карантин": курс молодого бойца, изоляция от других солдат, присяга... Все это здесь во Фролищах. Дружно им было, земляки опять же... Но их было мало. Десять или чуть больше? После распределения на разные хозяйственные точки, осталось в казарме и того меньше? Силы не хватило бы для ответа физически, физического давления к тому же не было, психикой давили, словами, званиями... Редко когда можно было ответить кулаком. Не физически, а гордостью, умом, смелостью или еще чем, можно было в каких то моментах, считать себя победителем, даже проигрывая. Тяжело им было. В роте, на каждого такого бойца, приходилось четыре или пять а иногда, даже шесть старших "солдат-дедушек". Тяжело. И "дедам" было видно кто из них, что из себя примерно представляет, уже через несколько дней. Были тихие молчуны, при этом и гордые молчуны, были те, кто не боится, даже в чем то держит себя на равных со старшим призывом. Такие даже могли выполнить что-то не очень приятное для них, но остаться все равно высоко. Потому что не было страха. Они не боялись. Кто-то юморил, кто-то молчал и хмурился в своем мире, кто-то... Кто-то давал слабину, были среди них и такие. Позже, кто-то из этих молодых солдат, мог обратиться к "деду" с вопросом помощи, что-то вроде "по дружбе", а кто-то, с просящей что-то жалостью. Классификация и сортировка... Ни чего нового.  

Дунин был тем, кто не боялся и ценил свое достоинство. Если взять других, таких же смелых его собратьев, то они физически были достаточно... Средние или крупные были. А Дуня... С таким маленьким ростом, чуть пухлой фигурой, был безусловно самым смелым из них. В общем, готовый будущий сержант.  

Рассказ Дунина напряг слух остальных. Кто-то что-то услышал и передал дальше. Все быстро собирались возле входа.  

– Слышь Диман? Чего такое? – спросил сержант Киреев, с обычной для себя, наглой интонацией.  

– Фролов убит, – как-то спокойно ответил Дмитрий, сам удивившись этому.  

– Че, в натуре? – "зэковские" замашки Киреева и его уважение к уголовной жизни, ее законам, периодически проскакивали в его поведение и лексиконе.  

– Нет, блин, шучу! – резко ответил Кожевников.  

– Это Быков его что ли? – продолжил расспрашивать Киреев.  

– Пацаны, а что Мамуля и Тимофеев? – спросил, по-дойдя к ним, Щербаков.  

Естественно всем было не до сна. Спящие просыпа-лись, пьющие трезвели. Нервные курили, а мыслящие, думы думали. Ну и курили тоже. Иными словами, все бодрствовали, курили и думали думы.  

Два мертвых тела так и лежали на своих местах, где они упали и перестали дышать. Никто не решился сдвинуть их, оттащить куда-нибудь. Все обходили их стороной. Кто-то, проходя мимо, спешил потом в туалет, зажимая ладонью рот.  

Запах Быкова распространялся быстро. Он становил-ся более едким, нежели в начале. Гниль и еще какой-то рез-кий запах, от которого, как от лимона, чуть дергались веки. Что-то протухшее... Складывалось впечатление будто трес-нул сосуд, внутри которого хранилась эта вонючая смесь, давно доведенная до нужных показателей противности.  

Все галдели, спорили и о чем-то расспрашивали Ду-нина. Звучали разные версии произошедшего, но мало кто знал, что делать. Спокойствие Кожевникова сменилось нерв-ным хождением взад-вперед и постоянным курением. Никто и никогда не инструктировал его о том, что должен делать дежурный по роте, в случае появления в казарме двух тру-пов, если докладывать об этом некому, в связи с неожиданной смертью дежурного по части.  

– В этом случае, должен доложить помощнику дежурного, Тимофееву, – размышлял Кожевников. – Сейчас он должен был быть в штабе в комнате отдыха. Кто еще есть? Так, так, так... Прапорщик Антонюк, – вспомнил он старшину, – Он дежурит в столовой, а Овчинников сейчас в карауле. Да! Овчинников! Точно!  

В гражданской далекой жизни, вызывают в подобных случаях милицию, а в армии, караул. Мысль о начальнике караула была спасением в этом путанном клубке – все-таки первое правильное вроде решение найдено.  

– Тревогу надо поднять. А кнопка где? Не знаю. Сообщу Антонюку, Овчинникову, Тимофееву, они может знают.  

Эти быстрые, можно сказать скорострельные и лихорадочные размышления прервали выстрелы.  

– Тихо! – крикнул Дмитрий, – Тихо!!! – еще громче повторил он.  

Все замолчали.  

Где-то вдалеке послышались еще выстрелы.  

– Слышали?  

– Это че? Выстрелы?!  

Караульное помещение.  

Берыч еле поспевал за Овчинниковым. Они бежали по занесенной снегом дороге к караулке. Выстрелы отчетливо слышались именно оттуда.  

Старший лейтенант уже мог разглядеть очертания людей возле караульного ограждения и понял, что это были свои: Котляров и Гайдашев. Они находились возле крыльца караулки и присев на одно колено, сканировали стволами АКМ (Автомат Калашникова Модернизированный) ночное пространство, в направлении караульного городка. Тот, кто их потревожил, мог быть еще здесь.  

Овчинников залег и Берыч сделал тоже самое, практически рухнув в снег от неожиданности маневра, не далеко от командира. Начкару не хотелось напугать своим появлением ребят и получить за это автоматную очередь. Лучше сперва приглядеться, что здесь и к чему.  

Возле калитки что-то виднелось. Что-то в военной форме.  

– Что там еще? – раздраженно подумал Овчинников.  

Среди темноты, ни каких движений не наблюдалось. Начкар уже решил крикнуть Котлярову, обозначив свое при-сутствие, но в это время, Тимофей расстрелял тишину и па-ру деревьев со стороны, все того же, караульного городка. Все четверо вооруженных участника события направили свое внимание туда. Наступили все те же томительные и нервные секунды ожидания. Ничего не происходило. Котляров что-то сказал Гайдашеву и они быстро скрылись за две-рью помещения.  

В это время, справа мелькнула чья-то тень и Овчин-ников перевел ствол в ее сторону. Он уже не мог отреагировать на нападение слева. Напавший ударил его по голове чем-то тяжелым, а потом вогнал нож в левое плечо. Овчин-ников вскрикнул и попытался ответить, но тщетно. Резкая боль в плече, шум в голове и плавающее изображение не да-ли сконцентрироваться на цели. Он смог надавить на курок и отправить несколько пуль лишь в ближайший сугроб.  

Следующий выстрел был со стороны Берыча. Он вы-пустил половину магазина и некоторые пули вылетели не зря – напавший на начкара упал. Вслед за ним, медленно сполз вниз и Овчинников, он держался за раненое плечо и морщился от боли, гул в его голове не проходил и был мучи-тельным. Он увидел Беркова и услышал его вопрос, звучав-ший как внутри большой трубы с легкой металлической начинкой:  

– Товарищ старший лейтенант, вы как?  

– Нормально, – его голос звучал также. Кивнув в сто-рону напавшего, он спросил солдата, – Готов?  

– Т-так точно, – Берыча слегка била мелкая дрожь. Это нервы.  

– Хорошо, – слегка расслабился начкар, – Это хоро-шо.  

На их выстрелы выскочили караульные.  

– Кто здесь? – громко спросил Тимка.  

Берыч встал на ноги и захотел крикнуть ему в ответ, но промолчал. Замер, не зная, как быть. И слева, и справа, и прямо перед ним молча стояли человеческие силуэты, спо-койно выпуская пар изо рта. Солдат медленно переводил взгляд с одного из них на другого. Они по-прежнему стояли чуть на расстоянии. Он даже смог узнать одного из них, а за-тем и мертвого опознал. Это были кочегары. Всегда пьяные и шумные, они вдруг затихли. Каким-то образом они пре-вратились в боевых обезьян или доберманов, напали на нач-кара и до смерти напугали своим присутствием, окруженного солдата. Было четкое ощущение того, что если кто-то даст команду, они разорвут его на части и то, что эту команду обязательно дадут, тоже ощущалось.  

Овчинников все понял хоть и не видел врагов, и мед-ленно потянулся к пистолету.  

Когда уровень нервов превысил допустимые нормы, Берыч собрал все свои эмоции и выбросив их разом в крике, поднял оружие и провел длинной очередью вокруг себя. Двое упали, а потом, тот что слева стоял, спустил курок Макарова, который прихватил у мертвого прапорщика Тимофеева. Попасть с такого расстояния было просто. Труднее, не попасть. Пуля вошла точно в висок, заставила выронить ав-томат и упасть в снег, словно подкошенного. Может он даже и не понял, что умирает?  

Вооруженный кочегар произвел и второй выстрел, на этот раз в лежащего офицера. Овчинников тоже успел выстрелить и пробить ему насквозь шею. Он видел, как пуля нанесла это ранение и как кочегар отшатнулся в сторону... Увидеть больше, уже не удалось. Его сознание провалилось в пустоту. Так закончились еще две жизни, исполняя еще два служебного долга.  

Был и четвертый выстрел и пятый, а ещё длинная автоматная очередь. Оставшихся двоих нарушителей застрелили. Позже, они были проверены на предмет жизнедеятельности, контрольными выстрелами в голову.  

Поселок.  

У Сергея и Влада случился второй перекур. На этот раз он был расслаблен и разбавлен алкоголем – cпокойней был.  

Расположившись на площадке между этажами, им составила компанию старенькая гитара, которую так усердно мучил Влад, вытягивающий из нее дребезжащие звуки струн. А еще, на этот раз, с ними была прекрасная боевая подруга с расстегнутыми пуговицами блузки – светловолосая хозяйка квартиры. Люба. Любаня. Любовь! Старшая сестра своей младшей сестренки. И поодиночке, и вместе, они вдвоем, представляли великолепное сексуальное орудие массового поражения. Сражали наповал своим разнообразием, великолепными фигурами, стройными ножками, красивыми глазками, приятными разговорами. В их компании можно было действительно отдохнуть, как говорится: "и душой, и телом", не опасаясь разговороа о чем то... Напрягающем... О замужестве например... Даже если бы Сергей сам заговорил с ними об этом, совсем не факт, что одна из них согласилась бы уехать с ним или зажить в браке здесь, во Фролищах – и так все устраивало. Вполне.  

Но было бы очень не правильно думать о них плохо. Скорее всего я не правильно подобрал слова к описанию сестёр, скомкал их наверное. Это не разгульные дамы, ветренные барышни, не дуры... Далеко не каждому, сёстры раскрывали свою дверь и уж тем более душу. Они были действительно хорошими, интересными, приятными и не глупыми девушками. Сильными, уверенными личностями.  

– Сыграй, – смеясь и выдыхая никотин, Люба кивнула в сторону гитары в руках солдата, предлогая продемонстрировать свои способности в музыке.  

– Не умею, – честно ответил Влад, прислонив гитару к стене.  

– Я умею, – заявил Сергей, – Могу исполнить "Полет шмеля". "Кузнечика" могу.  

– Музыкант! – восхищенно подтвердила Люба, – Я так понимаю, что ты можешь все! – кокетливо улыбнулась она.  

– Спасибо, – обнял ее Сергей, – "Родина знает своих героев", – в шутку, гордо пояснил он Зорину.  

– "Шмель"... Это который "на душистый хмель"? Который "Мохнатый"? – все так же шутя, поинтересовалась девушка.  

– Нет. Это другой шмель, сколькоулся музыкант, – Летающий. Который потом посадку совершил.  

– Ну, тоже ни чего так, – улыбнулась Люба своей прекрасной улыбкой.  

В её фигуре, хоть и присутствовали не много лишние килограммы в области бедер, живота, некоторых других местах, ни сколько ей не мешали. Фигуру не портили, а даже наоборот, украшали её. Она действительно хорошо выглядела. Была пластичной женщиной, лет двадцати пяти с длинными красивыми ногами. Из-под расстегнутых пуговиц рубашки, завязанной узлом на животе, слегка выглядывала не большая, даже может и маленькая, но очень симпатичная аккуратная грудь. Она так и манила умелые Сергея протянуть руки, проникнуть в это замечательное убежище. Она чуть выглядывала наружу, но удерживалась, продолжая сохранять приличия.  

Помимо рубашки, на ней были светлые легкие шорты. На ногах, белые носочки и мягкие теплые тапочки серого цвета, еще не успевшие разноситься. Все это выглядело аккуратным и домашним. Желанным и не доступным.  

Ее серые глаза, с которыми так и хотелось поговорить, были четко прорисованы тушью. Они всегда, так здорово понимали Сергея! С такой легкостью, они это делали! Во многом поддерживали его, в чем то направляли, помогали...  

– Сколько смотрю в эти глаза, – мягко сообщил Сергей, – столько хочу в них утонуть.  

– Честно, честно? – поинтересовалась Люба, проникая взглядом в самую душу и подчиняя себе целиком собеседника.  

– Он никогда не врет, – подтвердил Влад, – Даже когда говорит не правду.  

– Удивительно. Я думала они уже вымерли, – продолжая держать Сергея взглядом, заметила Люба.  

– Динозавры? – поинтересовался он..  

– И они тоже, – девушка затянулась сигаретой, – Но я, говорю о честных людях. Была уверена, что уже не встречу таких.  

– Что могу сказать? – ответил Сергей, слегка смущенно и скромно демонстрируя свою персону, пошутил, – Один таки, выжил!  

– Э-э! Два! – показал два пальца Влад, – Двое выжило!  

– Точно, – согласился Сергей, – Извини. Забыл, о том, как мы с тобой вдвоём выживали. Одни. Совершенно одни, среди этого болота лжи и предательства. Опасности и соблазны поджидали нас, буквально на каждом шагу!  

Все улыбнулись.  

На лестничной площадке, в одной из соседских квартир вдруг что-то грохнулось. Судя по звуку, что-то массивное. Возможно шкаф.  

– Ни фига себе! – удивился Сергей, – У вас соседи по ночам Фен-Шуем занимаются? Мебель передвигают?  

– Серега, скорее всего, перекидывают, – заметил Влад.  

– А-га, – улыбнулся Серега, – Точно.  

– Это сосед, – пояснила Люба, – Болеет.  

– Решил что-то поменять в своей жизни и начал со шкафа. А как часто он болеет?  

– Бывает.  

– Хм, – хмыкнул Влад, – Я удивляюсь местным жителям, – он затушил сигарету о консервную банку и показал в окно, – Смотрите.  

Картина за окном была разбавлена праздничными красками или вернее, последствиями праздничных дней. Атрибуты Нового года. По снегу, через двор, не спеша двигался мотоцикл с коляской, управляемый пьяным мотоциклистом. Может не был он пьян, а просто захотел спать, уронилОнолову вперед и уснул. Смысла, это не меняло. Мотоцикл греб колесами сугробы без помощи седока – "всадника без головы".  

Местные жители действительно поражали. Один "феншуйничает", другой спит за рулем мотоцикла... Да еще и зимой! Он все же добрался до ближайшего глубокого сугроба и зарывшись в нем, заглох – приехал. Мотоциклист так и остался в седле. Его руки лежали на руле, а голова, все так же свисала вперед. " Спят усталые игрушки"... Отморозит себе чего-нибудь и своей вины не признает потом!  

Ну, и Бог с ним.  

– Это вроде, Петрович? – Люба присмотрелась к всаднику внимательней, – Ну, да. Вроде он, – подтвердила она, – Куртка его... Точно. Электрик наш. Я не помню его трезвым, – потом задумалась и добавила, – И на мотоцикле, его не помню.  

Она посмотрела еще раз в окно, но уже каким-то другим взглядом... С изящной грустинкой.  

– Только пожив здесь какое-то время, привыкаешь, – не громко сказала она, не отрывая задумчивый взгляд от окна, – Я уезжала отсюда на полгода, а когда вернулась... Отвыкла. Не думала, что тут все ТАК... Отдельное Лесное Государство со своей местной жизнью, – девушка слегка улыбнулась, повернувшись к ребятам, – Вы же помните недавние выборы мэра поселка? МЭРА, блин! – улыбка увеличилась, потянувшись уголками губ, но в сочетании с глазами Любы, стала слегка печальной, – Сантехник вашей части баллотировался. Помните?  

– Ну, да. К нам они в клуб приходили поочереди. Мы же тоже избератели. Хоть и временные  

– Демократия. Знаетее, – Люба затянулась сигаретой, – У нас говорят: "Все равно кто у власти. В лесу грибы и ягоды расти не перестанут. Чай проживем уж как-нибудь, не помрем". Н-да...  

– Логично.  

– Знаете, если бы не было здесь вас, в смысле, вашей части воинской, был бы полный аут. Это ведь практически единственное место работы здесь для людей. Ну... Можно, как мы с Танькой, на почте трудиться. Ну, несколько магазинчиков еще. И все. Такие вот они, Фролищи. Если бы не воздух дивный и не детство, здесь проведенное, не вернулась бы наверное, – Люба хотела затянуться никотином, но ее сигарета уже истлела и уже начала плавить фильтр. Пришлось избавиться от противного окурка и прикурить новую сигарету.  

– Любань, – подбодрил ее Сергей, – не грусти. Новый год! – напомнил он, – Наша часть здесь стояла и стоять будет. Значит все будет хорошо.  

– Точно! – поддержал Влад, – Надо пойти и поднять за это бокалы.  

Люба быстро сбросила с себя негативные мысли, перестроилась на нужный лад и повеселела.  

– Вот, чего вы меня не остановили? А? Говорю, говорю всякую ерунду... Новый год! А вы меня слушаете. Уж давайте, следите за настроением девушки. Что за безобразие, то-варищи солдаты?  

– Больше не будем, – пообещал Сергей, – То есть, будем. Будем следить за настроением прекрасной дамы.  

– То-то же. Раз обещали бокалы, тост, так пошли, – сказала Люба и побежала вверх по лестнице.  

Влад поднялся на ноги, а Сергей затушил сигарету, подгоняемый пустыми бокалами. В это время, дверь беспокойного "болеющего" соседа резко открылась и на лестничную клетку выбежал мужик лет сорока, в одних серых трусах. Присутствующие еще не успели толком удивиться его появлению, а он уже принялся ударом ноги, с разбега, выламывать дверь квартиры напротив, которая с первого же удара треснула. Весовая категория мужчины позволила со второй попытки преодолеть преграду – последовал новый треск дерева и дверь упала внутрь квартиры, увлекая за собой взломщика. Все это произошло быстро: вот выбегает мужик, со-вершенно не замечая никого вокруг, вот он бьет соседскую дверь, еще раз... И вот его лысый затылок исчезает внутри взломанной квартиры. Испуганная Люба сразу вернулась к ребятам. Из квартиры раздался женский крик. Сергей посмотрел на Любу с немым и скорее всего глупым вопросом: "Так и должно быть? ". По ее испуганному выражению лица, сразу же понял, что ситуация не стандартная.  

– Стой здесь, – сказал он ей и побежал вверх по лестнице вслед за лысым мужиком, на помощь соседке -- обладательнице женского крика.  

Влад поспешил за ним. Несколько вышедших на шум людей, все же предпочли остаться возле своих квартир, ища глазами, рядом с собой кого-то посмелее, а некоторые из них поспешили сразу же обратно домой, в "хату скраю". Самые смелые соседи вытягивали шеи и напрягали слух держась за ручку своей двери. Вышли на шум и две другие подруги солдат: Татьяна, младшая сестра Любы и Вика. Владу с трудом удалось отправить их обратно. Пришлось подтолкнуть слегка.  

Пока он этим занимался, Сергей уже вбежал в ту самую, потревоженную квартиру. Оказавшись внутри, солдат не услышал звука возни, драки, ругани или еще чего-то такого. Ни чего. Тихо было. Пока в комнате, вдруг не упало что-то. Сделав несколько уверенных шагов вперед, Сергей увидел лежащую на полу женщину с разбитой головой. Рядом с ней валялись большие наушники из которых слышались звуки классической музыки. В такой тишине из них можно было расслышать симфонический оркестр. Стало понятно почему женщина не кричала о помощи сразу же – просто не слышала ни чего. А теперь вот лежит.  

Половина ее симпатичного лица была залита кровью, ручейки которой спешили убежать в тень и улечься на паркет. Сергей узнал ее. Недавно он покупал тетрадь в одном магазинчике канцтоваров. Она ему продала его тогда.  

-- Да. Это она, -- убедился Часовских.  

Ему еще тогда понравилась ее прическа: короткая с длинной челкой. Она очень подходила ей. Женщина производила впечатление. В ней чувствовалась элегантность и воспитанность. Некая графиня. Красивая...  

Сейчас, ее челка растрепалась и в некоторых местах слиплась с кровью. На уровне груди и живота заканчивался упавший шкаф. Он явно не являлся причиной смерти женщины, а то что она мертва, сомнений практически не было, умерла видимо чуть раньше, от расколотого черепа. А шкаф? Лишь, на ней лежал сейчас. По какой-то причине, этот "феншуист" опрокинул его.  

Женщина была одета в потертую временем ночнушку -- собиралась лечь спать, послушав на ночь музыку. Судя по скромной обстановке в квартире, она действительно любила ее, музыку. Наушники и музыкальный центр – это самое дорогое, что было в доме. Все остальное, слишком обычное и блеклое. Стол, стулья, телевизор, шкаф с CD дисками... Еще была небольшая кровать. Около нее, женщина и лежала мертвой. Психопат-"феншуист", тоже был рядом и был... Уже БЕЗ ТРУСОВ?! Без трусов? Без трусов.  

Похоже, что соседка, не давала шанса остаться равнодушным. Она ему явно нравилась. Видимо очень возбудила в нем энергию и определенные желания, особенно теми своими частями кожи, что лишь частично, так изящно открывала ночнушка. Разбитая голова, как и мертвое тело, психа совершенно не смущало. Наверное из-за этих своих желаний он и ворвался сюда. Убил. Зачем-то опрокинул на нее шкаф, а потом, взяв за ноги, решил вытащить из-под мебели к себе? Видимо не очень получалось. Логичнее было бы тащить в другую сторону, но не в этом случае. Психопатическом случае, не нормальном... А еще логичнее, было бы снять сперва этот шкаф с нее! Но логика отсутствовала. Ее тут не было. Псих Фен-Шуй прекратил свои бесполезные попытки и (горюя? ) стал гладить руками ноги женщины. Казалось заплачет, но не плакал. Съест, оторвет? Не ел, не отрывал. Отрешенный взгляд. Сник, стих и отключил эмоции. Стоит, молчит, держит женщину за ноги и поглаживает их. Слегка... Еле заметно.  

Что мог подумать Сергей в такой момент?  

-- ТВОЮ МАТЬ!!!  

А что еще подумаешь тут? Подумал. А вслух...  

– Эй, козел! – крикнул он психопату, но тот, казалось не замечал и не слышал ни чего вокруг, продолжал стоять, прижимая их к себе ноги убитой женщины. Словно впервые видел такое чудо природы, впервые касался его, любовался им, удивлялся ему... Может так оно и было на самом деле? Может давно мечтал дотронуться до соседки, но не получалось. Может не один год вынашивал в себе желания?  

– Урод! – крикнул Сергей еще громче, – Оглох? Слышь?  

Подоспел на помощь Влад и широко раскрыв глаза, с удивлением уставился на происходящее.  

Вдруг руки психа разжались и ноги жертвы упали. с грохотом ударившись об пол. Он повернулся на голос и сразу рванул в атаку на своего нового врага, "отнявшего игрушку" в такой трогательный, такой важный момент.... Помешавший его радости. Скорее всего, этот пришедший враг, решил забрать эту "игрушку" себе. Его "игрушку"! Себе? Не бывать этому!!!  

Расстояние между ними было не большим, но Сергей успел бросить под ноги психу деревянный стул, оказавшийся под рукой. Это творение было хрупким, но смогло запутать ноги атакующего. Споткнувшись на полном ходу, он потерял равновесие и завалившись в сторону, ударился головой о стену. Сильный удар получился. Псих присел на одно колено, помотал головой и шатаясь, вновь поднялся на ноги. Он посмотрел своими белыми зрачками на солдат и угрожающе, захрипел. Сипло и не громко. Не сговариваясь, скорее от страха зрелища, друзья обрушили на соседа серию ударов в корпус. Отчаянно работали кулаками, а взавершении, несколько раз ударили по голове остатками сломанного стула. Они это делали бесконтрольно, продолжая бить и бить. Делая все, для того чтобы он больше не смог подняться на ноги и посмотреть на них этим своим взглядом. Этими глазами...  

Им удалось. Они еще не успели осознать этого, а сосед уже не отвечал на их удары. Не пытался подняться или защититься. Друзья тяжело дышали и раскрыв глаза, внимательно следили за мертвым телом, не решаясь что-то сказать, тем более сделать что то. Хоть один шаг в направлении психа.  

Сергей пришел в себя первым.  

– Ни хрена себе! – он вытер со лба выступивший пот.  

– Серега, ты... Ты глаза его видел? – тихо спросил Влад.  

– Видел.  

– Они же белые! – вскричал удивленно Зорин, – Он лунатик что ли? А? Серега?  

– Да не знаю я, – тихо ответил Сергей, думая о чем-то своем, – Может просто псих. Может он в припадке. В обострении каком-то... Блин! Он же мертв!!! – сказал он более эмоционально, но при этом тише, словно вспомнил об этом только что, – И женщина... Тоже, – ещё сдавленней и еще тише напомнил он, не желая привлекать внимание. Пришло понимание того, что они с Зорином "влипли".  

В это время, где-то на улице раздался женский крик, полный ужаса. Влад подошел к окну и всмотрелся в темноту двора.  

– Серега, – быстро проговорил он, – Там еще труп.  

Сергей подбежал и тоже уставился в окно.  

Какая-то девушка кричала возле лежащего в снегу мужчины, с оторванной или отрезанной, или еще какой, рукой, из окна было не осень хорошо видно. Сложно предположить, что там произошло. Не похоже на участие в этом какого-то транспорта; дорога была в стороне. Что же произошло? Почему этот мужчина оказался без руки? Было много крови. Мужчина не шевелился, а девушка продолжала громко и истерично кричать во все стороны, надеясь, что кто-то придет на помощь. Кто-то услышит... Истерика наюирала силы.  

Помощь пришла в виде трех пожилых людей: двух бабушек и одного дедушки. Они очень резво подошли к женщине. Видимо чистый воздух сосен и активный образ жизни помогали старикам держать форму.  

Пенсионеры подошли к ней с трех сторон и... Оторвали ей голову. Удивляло, с какой легкостью они это делали. Обычная какая-то ситуация получилась: пожилые люди хотели тишины, поэтому очень слаженно оторвали нарушительнице покоя голову. А сосед? Пришел к симпатичной соседке и убил ее. Все, как и должно было быть? Чему тут удивляться? Обычные дела?  

Столовая.  

Прапорщик Антонюк, а если точнее, старший прапорщик (разницы по сути не было) уже улегся на кровати в комнате дежурного по столовой и раскрыл книгу когда погас свет. Шаря в темноте руками, он выбрался из комнаты и перекличкой установил местоположение солдат. Удалось отыскать и фонарик.  

После недолгих размышлений он отправил бойцов в казарму, сказав что ждет их завтра в пять утра. Если свет вернется, то могут приходить в шесть. А если электриче-ство так и не восстановится, завтрашний день станет сует-ным. Это будет тяжелый день. Придется организовывать работу полевой кухни. Н-да... Ее еще откапать от снега надо, прежде чем организовывать! ьГде-то надо брать дров! Но не стоило забегать вперед, ведь если электричество восстановится, ни чего этого не понадобиться.  

Телефон дежурного по части не отвечал.  

Антонюк накинул бушлат и собрался дойти до шта-ба или хотя бы до роты, как вдруг, свет вернулся и заста-вил зажмурить глаза. Все в порядке.  

Прапорщик повесил бушлат на место и вернулся к своей книге.  

Это был один из самых уважаемых солдатами начальников. Старшина второй роты. Настоящий "батя". Совершенно не умеющий злиться. Любитель пошутить и часто подходил к делу с юмором. Улыбался проблемам.  

Его коллега из первой роты, старший прапорщик Бондаренко, был по сути очень тихим и мягким челове-ком, но это тщательно скрывал на службе, перед солдата-ми. Ко всему происходящему в казарме относился с серь-езностью. Даже порою с излишней. Переживал за то, за что нес ответственность. Часто нервничал, шевеля тол-стыми усами, за что был посвящен солдатами, в "тарака-на". Мало кто знал, что вне казармы он был совершенно спокойным человеком. А вот его коллега, везде был самим собой.  

В казарме, они великолепно дополняли друг друга.  

Когда то Антонюк служил в этой части солдатом, познакомился с девушкой и не вернулся в Украину, а остался здесь. Женился. Потом появился сын. Не так давно ему исполнилось восемнадцать лет и он ушел служить на флот. Прапорщик мог выхлопотать для него службу здесь или в другом месте, поближе к дому, но не стал. Зачем? Пусть нормально послужит. Домашние стены только ме-шать будут. Пусть станет мужчиной! И это было их общим решением.  

Мировой мужик! Батя. Не только солдаты его ува-жали, но и офицеры тоже. Да и сам командир части. Встречаясь, они были всегда рады его видеть. Всегда улы-бались ему и с добрыми чувствами называли Петро, делая ударение на последнем слоге.  

Казарма.  

– Это стреляли ведь?  

– Вроде.  

– Не вроде, а точно стреляли.  

– Может петарды, ракеты или еще что-нибудь? Мо-жет салют?  

– Ага, на Красной площади! Какой, на хрен, салют?  

– Это были выстрелы, – уверенно заявил Дмитрий.  

C различными промежутками времени обстановка быстро менялась. Нападение, драка, трупы, смерть Фроло-ва, выстрелы... Может это на посту? Может кто-то напал на контрольную группу? А может нападение на караулку?  

И опять же тишина. Ни кто не бежит, не поднимает тревогу или хотя бы машет руками с нецензурной бранью. Воинская часть вымерла или впала в спячку.  

– Что с караулом? – думал Дмитрий, – Даже если не они были участниками этой стрельбы, была большая веро-ятность увидеть их возле штаба. Они ведь должны были отреагировать на эти выстрелы, выслать группу быстрого реагирования. Наверняка пытались связаться с дежурным, но без результата. Где же они, вооруженные и опасные? Вряд ли Овчинников мог плюнуть на свои обязанности, не тот он человек. Скоро караул появится перед штабом.  

Но его не было.  

– Нельзя просто так сидеть и ни чего не делать, – твердо решил Кожевников, – Пора действовать. Тебе же самому надоела эта вялость. Вот она, серьезность! Куда уж серьезней. Что-то надо делать, – он затушил сапогом оче-редной окурок и громко крикнул:  

– Рота, строиться в расположении!  

От неожиданности все замерли и ни кто, даже из молодых солдат, не выполнил команду.  

– Чего стоите? – проревел Дима, – Строиться!  

Несколько человек направились к месту построе-ния. Потом и остальные подтянулись туда. На месте остал-ся лишь Киреев.  

– Че ты разорался? – резким и наглым тоном спро-сил он у Кожевникова, – Раскомандовался! Че ты тут из себя строишь?  

В другой момент Дмитрий бы поспорил с ним, но не сейчас. Не было ни времени, ни желания что-то ему объяснять. Вместо этих бесполезных объяснений, он вы-шел к построившимся малочисленным ротам. Каждая из трех рот напоминала взвод или всего лишь отделение. От второй роты осталось лишь несколько человек, остальные заступили в суточный наряд. Третья рота, в большинстве состояла из контрактников, солдат срочной службы насчи-тывалось всего шесть человек. Основная часть построив-шихся на "взлетке", была первой ротой, состоявшей из тридцати человек.  

– Становись, – тихо произнес Дмитрий, подойдя к ним, – Без равняйсь и смирно говорю вам пацаны. Ситуа-цию сами знаете. Связи нет. Есть трупы. Есть стрельба. Мы обязаны что-то сделать, – он повернулся к сидевшему на стуле, Кирееву, – Не время погонами мериться и еще чем-то, – оглядев внимательно слушавших его солдат, продолжил, – Как дежурный по роте, в отсутствии коман-диров, принимаю командование на себя, – он снова по-вернулся к Кирееву, – И всю ответственность, тоже.  

Сергей кивнул в знак согласия и примирения. По-нял, что его действия были не к месту. Он среагировал на действия Кожевникова как то автоматически. Конечно же дежурный по роте был прав.  

– Виталик, – обратился Дмитрий к Ермолову, – вскрываем вашу пирамиду с оружием.  

– Ты чего? – удивился Киреев. Виталик же отреаги-ровал спокойно, словно ждал именно такого решения.  

– У тебя есть другое предложение? – обратился к Кирееву Дмитрий, – Ты слышал выстрелы? Хочешь туда без оружия пойти?  

– Просто вскрытие "оружейки" – это слишком!  

– Если на сигнал о вскрытие кто-то примчится, бу-дет не плохо. Но я знаю и ты знаешь, что ни чего не про-изойдет. К сожалению.  

– Статья...  

– Я же сказал, что всю ответственность беру на се-бя.  

– Смотри сам, – предупредил Киреев, – Передачи тебе носить не буду.  

– Пацаны, да хватит вам спорить, – вмешался Щер-баков.  

– Чампакс прав, – поддержал его Ермолов, – Диман, давай к делу. Время идет.  

– К делу... – повторил задумавшись Кожевников, – В "оружейке" два ящика с патронами на два караула. Ящик третий роты открывает Виталик, ящик первой, открою я. Надо определиться, кто будет вооружен и отправлен в раз-ведку. Может удастся найти кого-нибудь из начальства. Там может быть нужна кому-то наша помощь.  

– Ты – дежурный по роте, – тихо сказал Киреев, – Тебе здесь надо остаться, – он уже окончательно переварил сложность и важность сложившейся обстановки, – Давай, командуй. Я возьму несколько человек и мы пойдем, – поднял глаза на Дмитрия и добавил, – Согласен?  

– Согласен.  

– Кто пойдет со мной? – спросил Киреев перед строем, – Или Диман назначит?  

Громкий стук в дверь заставил вздрогнуть. За ним последовал еще один. Ни говоря ни слова, Дима снял рыв-ком вверх заглушку спинки солдатской кровати – изуми-тельное железное оружие, загнутое с двух концов и ду-шевно прозванное среди солдат "душкой". Она наиболее эффективна при использовании на манер бейсбольной би-ты. Железная снаружи и полая внутри, она легка в исполь-зовании и опасна для здоровья противника. Солдатский стул тоже был не плохим увесистым оружием и пару че-ловек вооружились именно им. Остальные последовали примеру дежурного по роте. Боязливо, но сплоченно, все двинулись в сторону стучащей двери. Кто бы за ней не был, если попытается сделать что-то не хорошее, ему не поздоровится. Одним трупом меньше, одним больше... Лишь бы самим не сложить свои жизни на этот линолеум.  

Перед дверью, Кожевников остановился. Посмот-рел по сторонам и увидев одобрительный кивок Ермолова, не много успокоив нервы, принял окончательное решение открыть дверь, не смотря в большой глазок, чтобы не ис-портить момент неожиданности.  

Сделав несколько шагов вперед, его рука потяну-лась к засову. В этот момент за дверью послышалось воз-мущение:  

– Епона мать! Кожевников!  

Дима был безумно рад слышать этот голос с хри-потцой. Такой груз свалился с плеч, что руки чуть не вы-пустили душку.  

Хорошо, что именно этот прапорщик оказался здесь и оказался живым. Он обязательно во всем разберется и сделает так, как надо.  

Дима быстро открыл дверь, приложил руку к ко-зырьку кепки и доложил:  

– Товарищ старший прапорщик, во время моего де-журства...  

– Кожевников! – перебил его Антонюк, быстро входя внутрь. Его легкий говор не много смягчал оконча-ния фамилии. Получалось "Кожевникоув", – Почему не спим? Что за запах? Екарный бабай, что... – тут он увидел труп Шевченко, – Ё... Что случилось? Ах, ты ж... – увидел он и второй труп.  

– Быков, – спокойно ответил Дмитрий, кивнув в сторону мертвого виновника противного запаха. Узнать его было уже сложно, – Он напал на Шевченко, – после-довал кивок в сторону убитого дневального, – А потом, Быков умер. Помог ему в этом я.  

– Екарный баБАЙ! – крик старшины был похож на разбег и прыжок на последнем слоге.  

– Связи нет, – продолжил доклад дежурный по ро-те, – Капитан Фролов обнаружен мертвым.  

– Что?!  

– Дунин бегал в штаб.  

– Мертв?!  

– Мертв.  

– Е-мое...  

– Совсем недавно слышались выстрелы. Думаю, это караул. Возможно, Фролова убил Быков, а потом пришел сюда. Он будто не в себе был. А вот выстрелы... Это мо-жет быть нападением.  

Прапорщик слушал Кожевникова и двигался по "взлетке", осматривая все вокруг в поисках еще чего-то та-кого, не стандартного и не обычного, а Дмитрий шел за ним.  

– Я хотел выдать оружие и отправить группу в раз-ведку.  

– Чего?! Я тебе дам "выдать оружие"! – крикнул Антонюк, – Сдурел?  

– Товарищ прапорщик, – по-прежнему спокойно ответил Дмитрий, – Это ведь все всерьез. Не шутка это. Вы подумаете и сами придете к такому же выводу.  

Похоже, эти выводы прапорщик уже сделал.  

– Надо то, надо, – проворчал он и громко добавил, – Но надо было мне сообщить! Сложно было меня позвать? Это же оружие! Где Дунин?  

– Здесь я, – поднялся со стула солдат с болезненным видом. Совсем недавно его рвало в туалете.  

– Епона мать, – посмотрел на него старшина, – Сядь на место. Ты видел Фролова?  

– Так точно.  

– Мертв?  

– Так точно.  

– Ох, ты ж, Господи.  

– Надо что-то делать, – не унимался Кожевников, но делал это как-то спокойно. Сам себе удивлялся, – Стре-ляли.  

– Стреляли. Я тоже слышал, – прапорщик посмот-рел Дмитрию в глаза, – Ты то как? – спросил он.  

– После Быкова? – уточнил дежурный по роте, – Нормально. Выхода у меня не было.  

– Надеюсь, что так. Строй роты.  

– Строиться в расположении! – взревел Кожевни-ков, – Бегом, бегом! Приводим себя в порядок! Заправить-ся!  

По казарме разнесся топот солдатских сапог, звуки застегивания блях ремней и мелкие разговоры. Антонюк ждал завершения построения и смотрел на убитого солда-та. Недавно, Шевченко мог быть раздавленным большой глыбой угля, при разгрузке вагона. Угль был замерзшим и откалывался большими кусками. Ему очень повезло, что он успел проскочить, а вернее прокатиться с горки по уз-кому коридору и целым оказаться снаружи.  

– Эх, Шевченко, Шевченко, – еле слышно произнес он. – Надо спешить, – добавил он и быстро направился к месту построения.  

Поселок.  

– Ну что там? Нормально все? – девушки из ново-годний компании, сразу принялись засыпать ребят вопро-сами, как только они не торопливо вышли из чужой и аб-солютно тихой квартиры.  

– Какой там нормально? Посмотри, на них лица нет. Сереж, что случилось?  

Когда до Сергея дошли эти фразы, он понял, что это все не про оторванную во дворе голову. Они этого не ви-дели. Их интересовали соседи, о которых Сергей, чуть ли не забыл, после увиденного в окне.  

Он обернулся назад.  

– Это все правда? – стучало в его голове.  

Увидел нервничающего Влада и понял, что все все-рьез.  

– Сережа не молчи, – снова донеслось до его слуха. На помощь пришел Зорин. Он быстро разобрался в ситуа-ции, буквально насильно отправил подруг обратно домой, помогая себе руками и короткими, но настойчивыми фра-зами.  

– Идите, идите, – говорил он, – Да. Да, все серьезно. Потом. Все потом. Идите.  

Когда дверь в квартиру закрылась, Влад повернулся и спросил:  

– Ты ведь это видел?  

– Видел, – тихо ответил Сергей.  

– Чего будем делать? – Влад закурил и предложил сигарету другу, было заметно как его руки не много дро-жат. Сергей взял сигарету автоматически, совершенно не думая закуривать.  

– Что делать? – переспросил он, – Даже если ото-рванная голова, была нашей общей галлюцинацией, мы все равно "попали", – Сергей кивнул на дверь из которой они вышли, – Там то, два трупа. И одного из них, грохну-ли мы.  

– Да. А наши рожи уже "срисовали", – помог с мыс-лями Влад.  

– Прятаться, хитрить и отсиживаться не будем. Этих психов, отрывающих головы, надо обезвредить. Они еще кого-нибудь убить могут.  

– Согласен.  

– Предлагаю выйти, оглядеться и валить в штаб. Пусть связываются с Ильино, вызывают ментов. Или они в Центральном есть?  

– Понятия не имею.  

– В любом случае, где-то они есть. Хоть из Нижне-го пусть приезжают и пакуют этих уродов.  

– Да мы и сами справимся.  

– Правильно. Поднимаем химбат и...  

На площадку выскочила Люба.  

– Сережа...  

– Иди обратно, – оборвал ее Сергей и добавил, – Пожалуйста.  

Люба остановилась, медленно развернулась и по-шла в обратном направлении.  

– Не выходите из квартиры пока, – сказал ей вдо-гонку Сергей, – Так надо.  

Девушка исчезла за дверью.  

– Пошли? – спросил Влад.  

– Побежали, – ответил Сергей.  

Они на какое-то время зашли к девчонкам и вышли полностью одетыми. Теперь на них были бушлаты цвета хаки и зимние головные уборы, шапки-ушанки с завязан-ными сверху ушами.  

Несколько жильцов дома вышли из своих квартир и поинтересовались у пробегающих мимо солдат, все ли в порядке и что это был за шум такой? Видимо ни кто из них не видел того, что видели ребята в окне той квартиры. С каждым этажом они ускорялись, периодически бросая успокаивающие фразы, вроде: "все нормально", " не вол-нуйтесь". Когда хлопнула дверь подъезда и они оказались на воздухе стало не много легче.  

Людей не было. Где то лаяли собаки. Перед тем как обогнуть здание и выйти на задний двор к обезглавленно-му телу, Сергей остановился.  

– Очень хочу чтоб это был сон, – пробормотал он.  

– Взаимно, – согласился Влад, – Не будем рассуж-дать. Пойдем и посмотрим.  

– Да. Пойдем.  

Легкой рысью, забежав за угол дома, они снова не увидели скопления возмущенных или испуганных людей. Все было, как обычно: миролюбиво и тихо. Можно пове-рить в коллективные галлюцинации. Или в то, что солдат мастерски разыграли.  

Не слишком торопясь на узкой тропинке, они все ближе подбирались к предполагаемому месту преступле-ния. По-прежнему не было ни каких людей вокруг и раз-глядеть что-либо, пока не представлялось возможным. Справа, в снегу, виднелось что то темное. Позже, эти очертания стали четче и превратились из чего-то неопре-деленного в чей-то ботинок. Наверное с окна выбросили, сложно представить, что кто-то шел и потерял его здесь. Хотя... Рядом с ним, разрыхленный снег отображал какие-то действия. Может все-таки кто-то потерял?  

Влад оступился и упал, нащупал рукой свою шапку, и побежал за Сергеем, которого начали одолевать мысли о том, что это происходит все-таки на самом деле – впереди виднелся силуэт человека. Конечно надежда оставалась, что это пятно было чем-то другим, но с каждой секундой она таяла. Это был человек и у этого человека отсутство-вала голова. Уже можно было разглядеть серую куртку с капюшоном, наполненный чем-то белый пакет, светло-синие джинсы... Голову. Все это уже можно было разгля-деть и почувствовать новый прилив не приятных ощуще-ний, подходящих к горлу. Солдаты среагировали, как по команде; одновременно остановились, отвернулись от слишком залитой кровью картины и сели друг против друга. Сергей облокотился о ствол дерева, а Влад присел на одно колено.  

Пришла новая волна нервов и страха. Казалось, что это ужасное зрелище под названием "оторви голову", сно-ва разыгралась перед ними, но на этот раз в десяти метрах от них. Ощущение реальности этого новогоднего шоу сдавливало горло, мешая говорить и ровно дышать.  

Вокруг, по-прежнему ни кого не наблюдалось. Все так же, где-то лаяли собаки, где-то вдалеке играла музыка.  

Белой стеной, сыпал снег, осложняя видимость.  

Где-то проехал грузовик. Кто-то крикнул, что-то вроде "Эй! " или другое что-то. А может это был не крик вовсе?  

Где-то рядом, возле соседнего дома, взвизгнула псина, но по-прежнему не наблюдалось ни каких движе-ний.  

– Серега, рванем в штаб? Мы, как минимум, свиде-тели убийства.  

– Да, Влад. Да, – Сергей хотел закурить, но он пе-редумал. Не стоило привлекать к себе внимания да и вре-мя терять тоже.  

Сразу за домами был резкий подъем вверх. Можно было пробежать вдоль него метров сто пятьдесят и подъем станет проще, но солдаты помчали напрямки; слишком сильно хотелось хоть не много сэкономить время.  

Подъем был действительно не простым, особенно зимой. Хорошо еще, что не скапливалось на нем больших сугробов; их сгоняли вниз ветра.  

Половина подъема прошла резво. Даже наверное слишком. Именно поэтому, вторая его часть, оказалась упрямей. Уже у самого верха, где-то за спиной, друзья услышали женский крик и обернулись, но ни чего подо-зрительного не заметили. Не много погодя, они двинулись дальше и теперь за их спинами послышался звон стекла. Сергей обернулся и увидел завершающий маневр, молча падающего тела в светлом платье.  

– Е-мое! – крикнул Влад, – Он ее выбросил! Это он!  

Сергей посмотрел туда, куда так эмоционально по-казывал друг.  

– Видел мужика на пятом?  

Сергею удалось разглядеть темный силуэт в разби-том окне последнего этажа, в доме, соседнем с тем, в кото-ром они были. Силуэт маячил из стороны в сторону, махал руками, что-то поднял и пустил вслед за бедной женщи-ной. У ребят сжало сердце. Летящий вниз предмет кувыр-кался в воздухе, мелькая разноцветными тряпками и изда-вал вопль грудного ребенка, прекратив его в снегу, рядом с молоденьким деревом.  

– Сука! – заорал Влад, но силуэт в окне не обращал на это ни какого внимания. Наверное он решил начать но-вую жизнь; следом за ребенком, полетел телевизор и что-то еще.  

– Вот тварь! – не унимался Влад, – Тварь!  

Где-то рядом залаяла собакТварье поддержала еще одна.  

– Сука!  

– Надо идти, – тихо сказал Сергей, – Что-то тут не так и надо с этим разобраться.  

– Он в окно выбросил... Просто взял и выбросил... – на эмоциях, речь Влада сбивалась. Злость мешала догово-рить, – Что тут разбираться? Мочить надо!  

– Все верно Влад. Все правильно. Поэтому, мы со-вершим марш-бросок на максимальном ускорении, под-нимем наших, вернемся сюда и пристрелим эту гадину, – В Сергее, тоже говорила злость, но именно она успокоила его речь. Эта злость, четко поставила ему цель разобраться с этими происшествиями и наказать виновных, – Пошли Влад. Пора. Мы там оставили девчонок. Мало ли что... Нужно торопиться.  

На возвышении они побежали между старенькими частными домами и заснеженными огородами. Отсюда был хороший обзор. Во многих местах поселка горел свет. Кто-то развел для каких-то целей костер. По-прежнему, где-то далеко слышалась музыка и лаяли собаки.  

На возвышении обдувало ветром. Летящий на встречу снег, не много мешал, попадая в глаза и тем са-мым ухудшая видимость, но задача солдат была макси-мально проста – бежать и бежать как можно быстрее, не разбирая дороги. Поэтому снег не был слишком большой проблемой.  

Слева и справа оставались новые и старые частные дома, а некоторые их сторожа взрывали тишину своим громким лаем, реагируя на солдат и провоцируя своих коллег, присоединиться. Где-то впереди, несколько собак буквально надрывались лаем, пока одна из них, взвизгнув, не затихла. После этого, не сразу, но замолчали и осталь-ные. Поравнявшись с этим местом "замолчавших собак", солдаты сбавили темп – на их пути что-то лежало; темное и не большое. Когда приблизившись, они смогли опознать в этом темном лежащем пятне мохнатую дворнягу, слева послышался звон стекла. Освящения не было, но и при свете Луны можно было определить три, а может четыре силуэта, периодически мелькавших в проеме разбитого окна старенького дома. Вместе сними мелькали какие-то предметы: стулья, различная бытовая техника... В абсо-лютной тишине, то есть молча, они перетаскивали их с места на место, били этим об пол, а что-то выбрасывали в окно.  

Солдаты затаились и наблюдали.  

– Воры? – спросил Влад, приводя свое дыхание в порядок.  

– Странные воры, – ответил, тоже тяжело дыша, Сергей.  

Звеня разбитым стеклом, из окна вылетел телевизор и мягко приземлился в снег. Справа завыла соседская со-бака, совсем не настраивая солдат на нужный лад, а из ка-литки напротив, опираясь о палку, вышел старик и что-то бормоча себе под нос, отправился к дому со странными ворами.  

– Ишь ты! – возмущался он не громким и слегка охрипшим голосом, – Им ужо и телевизер не нужОн стал. Эй! – крикнул он, – Вы чего там? Гриня, хорош бузить! Пошто стекла бьете, телевизерами швыряетесь?  

Ему не отвечали.  

Он остановился на середине пути и стал всматри-ваться в темноту, насколько это позволяли старческие гла-за.  

– Слышь аль нет? Кому говорю?  

Снова ни кто не ответил. Снова что-то грохнулось, что-то разбилось в темноте беспокойного дома.  

Старик еще не много постоял, видимо размышляя идти ему дальше или нет и побрел не спеша к себе.  

– Вот алкаши то, – вздохнул он, продолжая гово-рить, но уже самому себе, – Дураки. Завтре прибегуть: "Выручай дядя Мить", "Помираем, дядя Мить. Дай похме-литьси. " А потом ешо вспомнять, что стекла поразбивали, ироды. Опять свое "Выручай дядя Мить" затянут. Дурачье. Тьфу. Замерзнут же на хрен к утру без окон, – старик снова обернулся к соседям, – Померзните говорю! – крикнул он, вздохнул и продолжил путь домой.  

Сергей увидел краем глаза чью-то мелькнувшую тень. Кто или что это было, разглядеть не удалось. Как он не старался, но вычислить дальнейшее ее движение тоже не получилось. Стремясь не выпустить не одной детали, все внимание солдата было приковано к этому дому. Он застыл и превратился с столб. Зорин же беспокойно вертел головой по разным сторонам, ожидая опасность ото всю-ду. Ему хотелось как можно скорее покинуть это место.  

Из темноты вылетел какой-то предмет, устремив-шись в сторону старика. Летел он быстро и без проблем нагнал пенсионера, заставив того резко выгнуть свою старческую спину. В этом не естественном состоянии, старик вскрикнул и выронив свою палку, замер. Затем он вяло задергал руками в надежде ухватиться за торчащий в спине предмет. Хотел развернуться назад, но у него полу-чилось лишь не много повернуть корпус, слабые ноги подкосились и дед Митяй упал. Лежа, он еще дернул ка-кими-то нервными окончаниями и успокоился. В дорож-ной колее, его тело хорошо освещалось Луной и можно было разглядеть, рукоятку, судя по всему серьезно зато-ченного топора. Металл этого оружия глубоко вошел вдоль шеи жертвы. Скорее всего были задеты, и голова, и позвоночник. Выяснять подробности солдатам не хоте-лось, достаточно было увиденного. Появилось желание снова бежать, но уже ни где не останавливаясь.  

Все было очень даже понятно. Поселок Фролищи чокнулся, вернее чокнулись его жители. Не все конечно. Три-четыре человека или побольше, были наверняка при своем уме, по-крайней мере пока. На точный подсчет не было времени, надо срочно поднимать тревогу в части и сортировать жителей уже в процессе.  

– Да что же это? – раздраженно прошипел Влад.  

– Валим, – коротко ответил Сергей.  

Его слова стали долгожданной командой к дей-ствиям. Пригнувшись, солдаты вышли из своего укрытия и понемногу оставили мертвого старика позади. К той минуте, дед Митяй был уже не один. Автор удачного броска топора стоял рядом и с удовольствием разглядывал творение своих рук. Нагнулся и с приятным его сознанию хрустом вынул свое метательное оружие из жертвы. От-крытую рану заполнила кровь. Она хлынула как жажду-щий свободы ручей, уже без преградившего путь камня. Этот образный ручей оказался не маленьким, кровь стари-ка быстро выходила наружу, освобождая безжизненное те-ло.  

Похоже, не бритому мужчине в тельняшке и чер-ных джинсах это зрелище тоже понравилось. Он даже улыбнулся краем губ. Или это только казалось? Этот чело-век в грязной тельняшке стоял возле деда Митяя, капая с топора его кровью на снег. Нижняя челюсть временами резко дергалась в сторону. Его нос был сильно изодран. Сложно предположить что именно с ним произошло, но он практически лишился своей формы. Среди кровавых кусков мяса белела кость. Его щеки дергались от резкого дыхания, а абсолютно белые глаза наблюдали новую жертву и даже не одну – двое солдат стремительно удаля-лись от него. Что-то прохрипев, он поспешил за ними и почти сразу же к нему присоединились двое его дружков, с такими же белыми глазами.  

Солдаты не теряли времени. Они все дальше и дальше удалялись от увиденного. Бежали молча. Говорить на бегу – сбивать дыхание да и привлекать внимание к се-бе. К тому же мешало чувство стыда за свой страх: солда-ты бегут. Убегают, даже не проверив пульс старика. По-нятно, что проверять там было не чего, но дела это не ме-няло. Могли бы подойти. Могли бы узнать, кто его убил. Могли задержать его или попытаться. Но ни чего этого они не сделали.  

Плотные ряды домов редели, а значит оставалось еще не много. Примерно километр вдоль сосен до хоздво-ра, а от него, по территории полуразобранных генераль-ских домиков, еще столько же до забора части. Можно от хоздвора пробежать по дороге в обход домиков и добрать-ся до старого КПП. Именно так и предлагал поступить Влад, а Сергей хотел отправиться напрямик, и с централь-ного КПП связаться с дежурным по части.  

– Стой, Серега. Давай лучше, как я говорю, – настаивал Влад.  

– Но так же короче, – не согласился Сергей.  

Они остановились совсем не на долго, но этого вполне хватило для трех белоглазых жителей поселка, они были уже не далеко. Мягкими, стремительными прыжка-ми охотников они настигали свои жертвы. Хруст снега под ногами выдавал их, зато шум ветра все сглаживал; в низине, где остановились солдаты, он завывал, заставляя скрипеть высокие сосны. Этот ночной скрип значительно отвлекал внимание, был способен и напугать.  

– Ладно, – согласился Влад, – Давай, как ты гово-ришь, только прямо сейчас. Не нравиться мне здесь. Побе-жали.  

Сергей успел его остановить, схватив за руку.  

– Смотри, – кивнул он подбородком в сторону близлежащих сосен.  

Там кто-то стоял. Кто-то в пятнистом бушлате, в по-зиции напоминающей футбольного вратаря: его ноги бы-ли широко расставлены и слегка спружинены, а руки под-няты в стороны. Покрытые инеем большие усы не могли скрыть его улыбки или оскала, не ясно точно, что именно это было. Исподлобья смотрели белые, какие то Лунные, глаза. Он всем своим видом демонстрировал готовность не пропустить солдат дальше, но при этом, выражал жела-ние, чтобы они все же попытались это сделать.  

Прапорщик Бурбеза и в обычном своем виде, по-троша личные вещи солдат, гоняя их по чем зря из-за веч-ного скверного настроения, не был подарком, а уж сей-час... Ни чего хорошего эта встреча не предвещала.  

Бурбеза медленно поднял правый, запачканный кровью кулак, разжал его и поманил к себе провинивших-ся солдат. Здоровяком он не был. Таких вообще можно списывать смело на пенсию, но связываться с ним не хо-телось. Так же, не говоря ни слова, Сергей покачал ему в ответ головой, в знак не согласия с его приглашением.  

Зрелище белых глаз оказалось тяжелым для воспри-ятия. Сергей искал на чем зафиксировать взгляд, чтоб не напарываться на них, а все внимание Влада занимали движения прапорщика.  

– Кабздец какой-то! – не сдержав нервы выкрикнул он и быстро посмотрел по сторонам в поисках чего то, что могло бы сойти за оружие защиты. Не найдя ни чего под-ходящего, он снова собрал свое внимание на Бурбезе, ко-торого, похоже устраивало это. Забавляло и радовало. Для полного ощущения счастья надо было оторвать головы двум самовольщикам. Близость исполнения этого жела-ния, так и подталкивала броситься вперед, но он не спе-шил. Или растягивал удовольствие, или не хотел спугнуть.  

Медленно и осторожно он начал движение к цели, солдаты сделали тоже самое, но в обратном направлении.  

– Товарищ прапорщик? – не уверенно попытался начать диалог Сергей, но понял, что это было напрасным занятием, Бурбеза не отреагировал. Он все так же хрипя, продолжал попытки сократить расстояние до цели.  

– В обход? – спросил друга Влад.  

– В обход.  

Отступая назад, они уже сделали несколько шагов, сохраняя дистанцию. Сергей краем глаза взглянул вправо; все спокойно.  

– Если что, сразу валим, – прошептал он Владу, – Вроде, все чисто.  

– Понял, – краем губ, тихо ответил Зорин, не сводя глаз с Бурбезы. Казалось, прапорщик одержим до такой степени, что не слышит и не видит ни чего вокруг, кроме солдат. На их перешептывания, тоже не реагировал. Про-сто продолжал угрожающе наступать, слегка похрипывая и дергая время от времени мышцами лица. Под его рас-стегнутым нараспашку бушлатом, виднелся такой же не застегнутый китель, одетый на голое тело.  

Сзади хрустнула ветка. Солдаты сразу же оберну-лись на звук и увидели белоглазого человека в тельняшке, а с ним, и еще двоих. Он был у них за вожака, держался ближе к добыче и ему явно не понравилось, что о их появ-лении стало известно. Он стал часто и шумно дышать, и прямо-таки свирепел, напоминая избалованного ребенка, у которого отняли игрушку, даже не дав поиграть с ней. Ко-нечно он не рыдал и не звал маму, но всерьез щетинился, а кровавые следы на его одежде, уверяли, что он не шутит.  

Солдаты не успели ни чего подумать, а уже отско-чили на несколько шагов в сторону, отдалившись и от че-ловека в тельняшке, и от прапорщика. Направление рывка или правильнее сказать, рефлексного скачка, было выбра-но правильно: и прапорщик, и "моряк", и остальные двое теперь были перед ними, что позволяло держать их на ви-ду, а за их спинами оказалась, огибающая сосны и другой лесной массив, дорога, которая выводила к старому КПП, и значительно расширяла возможности их маневров. Эти действия солдат еще больше разозлили человека в тель-няшке. Он открыл рот и издал что-то вроде крика, но хриплого и свистящего, от этого, и не громкого. В его ру-ке, блеснул металлом топор. Как то сразу стало понятно кто стоит перед солдатами и что это за топор. И как то стало совсем не по себе.  

– Ты кто? – продолжая отступать, спросил Сергей. Понемногу, они становились все ближе и ближе к дороге, – Тебе чего надо?  

Ответом ему, стал еще один крик, более свистящий и режущий слух, за которым последовал скачек преследо-вателя в сторону и бросок топора. Увернуться от тяжелого оружия не получилось, но Владу повезло; хоть удар полу-чился и сильным, но не как деду Митяю. Топор не много сорвался во время броска с руки и ударил тыльной сторо-ной в плечо, которое сильно пострадало. Левая рука по-висла вдоль туловища и после каждой попытки двинуть ею появлялась резкая боль, стреляя в мышцы. Влад вскрикнул, держась за ушибленное место, упал в снег, но быстро поднялся и отскочив к ближнему дереву, присло-нился к нему спиной.  

– Сука! Больно то как! -– крикнул он.  

То, что произошло дальше, стало полной неожи-данностью. Бурбеза, в несколько прыжков добрался до це-ли и напал на бросившего топор. Казалось, что он защи-щает солдат, но это было не так; опрокинув на снег чело-века в тельняшке, он обернулся и посмотрел на Сергея, помогавшего подняться на ноги другу и этот взгляд не обещал ни чего хорошего. Действия прапорщика были направлены на демонстрацию силы пришедшим охотни-кам. "Это моя добыча", как бы говорил им он. Напарники человека в тельняшке были не против уступить, а вот их предводитель, поднявшись на ноги, готов был предъявить свою претензию.  

Два соперника стали медленно кружить по не большому радиусу, глядя друг другу в белые глаза. Шипя, хрипя и рыча друг на друга. Остальные белоглазые стояли в стороне и не вмешивались в поединок. Ждали результа-та.  

Сергей, воспользовавшись тем, что о них на время забыли, помогая Владу опереться о свое плечо, понемногу уводил его к дороге.  

– Надо уходить. Ты как? – тихо спросил он.  

– Жить буду, – морщась от боли, ответил Влад. Его главной задачей, было не вскрикнуть от нового прилива боли. Нельзя было привлекать внимание. Оставалось тер-петь.  

– Тогда отходим. Ме-едленно... Споко-ойно...  

А тем временем, на "арене" уже решили покончить с прелюдией. Существо в тельняшке сделало выпад впе-ред, пытаясь обеими руками вцепиться в голову соперни-ка. Сделал это с растопыренными пальцами, как кошка. Наверняка метился в белые глаза, но Бурбеза успел уйти в сторону, предав нападавшему ускорение толчком в спину, а оставленная на пути нога, обеспечила "морячку" полет на не большой промежуток времени.  

Упав в снег, существо обиделось. Это было заметно по брошенному в сторону прапорщика, злому и безумному взгляду. Конечно же он снова поднялся и сжав кулаки, принял боксерскую стойку. Про солдат, уже казалось ни кто и не вспоминал, чем они и поспешили воспользовать-ся, не заметно отойдя метров на десять от своего прежнего места, двигаясь спиной вперед, осторожно ступая по глу-бокому снегу.  

"Моряк" предпринял еще одну попытку атаки, пы-таясь ударить прапорщика в лицо. От первого удара Бур-беза успел уклониться. Отбил он и вторую попытку, а вот третий удар, слева в челюсть, все же достиг цели. Развивая успех, "морячок" провел удар ногой в корпус, отправив соперника в снег. Разбежался, чтоб посильнее ударить в третий раз, но Бурбеза откатился в сторону и удар пронзил воздух, от чего нападавший не удержал равновесия и зава-лился на спину.  

Через пару мгновений прапорщик был уже около "морячка" и произвел захват его шеи сзади. Существо в тельняшке начало было сопротивление, но вскоре убеди-лось, что это бесполезно. Бурбеза крепко зажал шею, слов-но взял ее в тиски и не давал сопернику ни малейшего шанса выбраться, постоянно усиливая давление, придушая его. Когда "моряк" испробовал несколько попыток достать руками до прапора, он решил попытаться встать на ноги и продолжить сопротивление, уже из положения стоя. Бур-беза чувствовал, что его соперник, собрав последние силы и начав подъем, понемногу уходит из-под захвата и не стал испытывать судьбу, а просто свернул ему шею. Сде-лал этот легко, будто занимался подобным каждый сво-бодный вечер.  

Все. Битва, обещавшая стать долгой, зрелищной и кровавой, не выполнив своего обещания, быстро закончи-лась.  

Дружки "моряка" горевали не долго. Они вообще этого не делали. Во время схватки, следили за происходя-щим без каких-либо эмоций.  

Прапорщик отпустил безжизненное тело в тель-няшке и проследил за его падением. Покончив с соперни-ком, он метнул взгляд туда, где должны были находиться солдаты и злобно закричал что-то не понятное от обиды, увидев их уже совсем не больших размеров – они убегали по дороге, отдаляясь все дальше и дальше. Прапор бросил-ся вдогонку, продолжая кричать что-то хриплое и грозное. Друзья "моряка" последовали за ним, сменив себе предво-дителя.  

– Серега, – крикнул на бегу Влад. Боль в плече, пе-редававшаяся чуть ли не всему организму, продолжала се-рьезно его мучить. Опираясь о плечо друга, он замедлял его движение.  

– Серега.  

– Чего?  

– Надо расходиться. Может и уйдем.  

– Хватит болтать. Уйдем!  

Расстояние между ними и преследователями со-кращалось.  

– Нет, – настаивал Зорин, – Не уйдем.  

– Влад, я тебе сказал "уйдем", значит уйдем. Не сда-вайся, главное. Понял?  

– Понял, – ответил Владислав и с силой оттолкнул-ся от Сергея. Сделал несколько прыжков в сторону и ку-барем, терпя жуткие боли, покатился в глубокий овраг.  

Сергей выругался и подбежав к краю, посмотрел вниз. Он уже хотел было рвануть за другом, но увидел, что с ним все в порядке; он удалялся вглубь оврага, мелькая между соснами.  

– Он уйдет, – подумал Сергей и посмотрел на пре-следователей, – Эй! – крикнул он им, – Товарищ прапор, догоните!  

Три темных силуэта двигались в его сторону. Все, как и надо было Сергею. Он развернулся и побежал, уводя их за собой. Уже через минуту или меньше, белоглазые оказались на том самом месте, где дороги солдат разо-шлись. Совершенно не сговариваясь, за Сергеем побежал только прапорщик, а двое других, скатились в овраг за свежими следами Зорина.  

Оставалось не так уж и много до химбата. Впереди виднелись дома. Их будет не много, а за ними, с километр, а может даже и меньше, вдоль железной дороги. Скоро Сергей будет у своих.  

Неожиданно, ему пришлось сбавить темп. На его пути, на корточках, сидел какой-то человек, обхватив свои ноги руками и медленно покачиваясь взад-вперед, словно успокаивая себя, убаюкивая.  

– Еще один? – подумал Сергей.  

Почему то именно сейчас к нему пришел страх. До этого преобладал адреналин, а вот теперь стало страшно. Больше всего пугала неизвестность. Этот, похожий на уморешенного, человек, сидящий в снегу на дороге... Что ждать от него? Как лучше поступить? Быстро проскочить мимо или обогнуть чуть в стороне, через сугробы? Решать надо быстро – где то за спиной были хрипы погони.  

– Рискну, – подумал Сергей и не сворачивая с доро-ги, побежал дальше, не сводя глаз с сидячего человека, приближаясь все ближе и ближе к нему. Тот по-прежнему покачивался взад-вперед и казалось, ни чего не видит и не слышит. Но это было не так. У него действительно в голо-ве царил полнейший бардак, но ему лично, это не мешало.  

В определенный момент, он резко оторвал свою го-лову от колен. Спустя еще пару секунд, открыл глаза и как будто выстрелил в Сергея их белизной. Напряженному до предела солдату, много ли надо было? Пара убийств, по-гоня и выстрел белых глаз в ночи в исполнении психа на его дороге. Этого было достаточно чтобы чуть не потеряв равновесие, все же остаться на ногах и замереть на месте.  

Из дома неподалеку вышла компания, как оказалось таких же белоглазых и не торопясь, даже как-то монотон-но, отправилась к Сергею. Четыре темных силуэта с свет-лыми глазами. Нельзя сказать, что глаза их блестели. Нет. Они просто слишком бросались в глаза.  

Теперь солдат и не думал прорываться дальше. Впе-ред бежать нельзя, а сзади слышалось дыхание погони. Ждать, подерутся ли они между собой, как случилось до этого – только время терять. Нужно было быстро найти решение и оно пришло сразу же.  

Другого выхода и не было. Сергей оказался зажа-тым в ловушке со всех сторон, кроме одной: справа, чуть в стороне, стояла массивная стена сгоревшего когда-то мо-настыря. Это был выход из положения. Сергей подбежал к ней, подпрыгнул, подтянулся, зацепившись за кирпичи и вскоре оказался в частично разрушенном большом проеме. Далее следовало спрыгнуть вниз и побежать по террито-рии монастыря к какому-нибудь укрытию.  

Так он и сделал. Укрытием стало одно из зданий, которое было ближе всего. Солдат вошел в него с главно-го входа, где когда то была массивная дверь и очутившись в большом помещении с высокими потолками, располо-жился там, где когда то было окно и стал наблюдать.  

– Блин! – подумал он, – Следы!  

Среди совершенно белого снежного поля, видне-лись четкие глубокие следы. Значит надо быть готовым к смене места дислокации. Помещение в котором он нахо-дился было просторным и если эти существа не видят в темноте, как волки, то можно отыскать себе надежное убежище. Мест для этого хватало. А слева, было еще тем-нее от уходящей вниз лестницы. Но даже в этой ситуации Сергей воспользовался бы ей, лишь в крайнем случае. Все-таки она тоже пугала и не меньше этих существ. Мало ли что там?  

– Так, соберись, – сказал себе солдат, – Если что, ухожу вправо. Там, в окно и в соседнюю постройку. За ним, вроде старая пилорама есть. Она хоть и заброшенная, а все же может помочь вооружиться чем-нибудь. Отлично. Вари котелок дальше. Стоп! – прервал он свои мысли, – Почему то ни кто за мной не идет.  

Это было действительно странным. Прошло уже достаточно времени, а погони не было видно.  

– Они не могут сюда забраться? Вряд ли. В любом случае, они могут найти вход попроще, – продолжил мыс-ли солдат, тщательно сканируя темноту глазами, – Где же они?  

Преследователи стояли возле стены и не предпри-нимали ни каких попыток пробраться внутрь. Кто-то ши-пел, кто-то хрипел, но не один не предпринимал ни каких попыток следовать за солдатом.  

– А-хр! – громко прорычал один из них. Это был прапорщик Бурбеза. Он прошел через кучку собравшихся, быстро вскарабкался на стену и исчез в темном проеме. Остальные существа затихли и даже отошли назад. Кто-то из них отвернулся и ушел. Тот самый псих, снова сел на корточки, обняв колени и покачиваясь, успокаивался.  

Бурбеза, шумным мешком свалился вниз. Расчетли-вого прыжка не получилось. С места падения были хоро-шо видны следы. В Лунном свете, они одиноко блестели на пустующей территории монастыря. Бурбеза поднялся и пошатываясь двинулся по ним.  

Увидев прапорщика, Сергей сильно занервничал. Он уже и не ждал кого-то из погони, а тут вдруг, Бурбеза. Вот же упертый! И видно, сил у него предостаточно. От-куда только взялись? С его отдышкой, желудком, печенью, возрастом... Он довольно быстро передвигался по глубо-ком снегу.  

План дальнейших действий уже был разработан. Сергей быстро побежал вглубь здания, а потом свернул вправо. Вскочил на развалившийся большой проем окна и прыгнул вниз. Метров десять по снегу и он уже был в сле-дующем, очень длинном здании. Наверное когда-то это был корпус для личных комнат или больничный корпус: длинный коридор с одной стороны и различные помеще-ния с пустыми дверными проемами с другой. Может быв-шая столовая или склад? Сложно сказать. Внутренних стен практически не было. Пол покрывал различный строи-тельный мусор. Все нормальное, или поразобрали, или уничтожило время.  

Возле первого же бывшего окна Сергей присел и стал внимательно следить за передвижениями прапорщи-ка, бежавшего по сугробам. Он не стремился высоко под-нимать колени и был похож на бульдозер, продвигающий-ся и пинающий с яростью снег, разбрасывая его вокруг и делая дорогу шире. Такой малоэффективный метод снижал скорость и отнимал много сил у одержимого Бурбезы.  

Все действия прапорщика Сергей мог хорошо раз-глядеть из своего нового укрытия. Кроме Бурбезы за ним ни кто не бежал. Это было уже хорошо! Солдат просчитал следующие свои действия. Делал это, уже спокойней. Во-первых, было время, во-вторых, один преследователь – это не три, четыре и т. д. Можно попробовать дать бой. Очень кстати, под рукой оказался какой-то не большой железный прут. Он крепко сжал его в руке. Масса колотого кирпича под ногами, могла тоже сгодиться. Сергей нащупал пароч-ку из них, выбирая поувесистей, и положил не далеко от себя.  

Слева что-то шелохнулось. Сергей дернулся и за-мер. Пробежал ветерок, разбудив мурашки по всему телу. Сергей резко повернулся, но ни чего опасного не увидел. Его сердце совершило прыжок и казалось колотило где-то в горле. В голове зашумело. Солдат вжался в стену и уси-лил зрение на сколько это было возможно. Как же он не проверил это здание? Расслабился. Нельзя было этого до-пускать.  

В помещение ворвался ветер и пронесся легкой ме-телью вдоль помещения. Покружив и потревожив мелкий мусор, он успокоился и осел на пол.  

Темнота, оставалась темнотой. Ни кого. Показа-лось? А может и нет. Вдруг он все же здесь не один? Вдруг эти белоглазые уже тут? Может они уже были тут до него?  

Все это крутилось в голове Сергея. Осматривая внимательно пространство вокруг себя, он все же старался не выпускать из вида прапорщика, который уже прибли-жался к первому зданию, свирепея и поднимая ноздрями пар. Ему оставалось еще метров десять, как вдруг, перед ним что-то мелькнуло. Что-то светлое. Оно появилось на несколько долей секунд и исчезло, будто и не было вовсе. Будто бы показалось. А сразу за ним, от какого-то таин-ственного и невидимого толчка, Бурбеза отправился в глубокий нокаут, пролетев в обратном направлении, мет-ров пять.  

Сергей больше ни чего наверное не слышал и не видел. Он застыл от увиденного. Бурбеза продолжал ле-жать в снегу, не совершая попыток подняться. Его серьез-но вырубило.  

Вспомнилось, как Бурбеза, во время одной из своих проверок солдатских тумбочек, хохмил и издевался всяче-скими фразами возле личных вещей Берыча – в тумбочке обнаружилась не большая, меньше ладони, иконка Иисуса Христа.  

– А это что еще такое? – ухмылялся прапор, – Кто это тут "алахакбар" устроил? Кто этот сектант? Чья тум-бочка?  

Так вот вам, товарищ командир первого взвода. Получите и распишитесь.  

Сергей несколько раз проморгался и осел вниз. До него дошло где именно он находится. Где нашел защиту и кто за него заступился. Отбросив в сторону железный прут, он несколько раз, спешно перекрестился. На старой, практически полностью облетевшей штукатурке, еще со-хранились маленькие фрагменты росписи. При дневном свете были видны части Святых образов. Сейчас, Сергей их видел и в темноте. Узоры, лики... Кусочки различных фрагментов краски складывались в единое. Светлое и Святое.  

Сергей достал свой маленький крестик на веревоч-ке, поцеловал его и снова перекрестившись, убрал обрат-но.  

– Спасибо, – прошептал он.  

Где-то послышались выстрелы.  

Казарма.  

Отводя в сторону не привыкшие к такому, глаза и задерживая на время дыхание, мертвые тела отнесли в комнату быта. Кровавые места на линолиуме и стенах, как могли, затерли тряпками.  

Все находившиеся в казарме, кроме четырех, пяти наблюдателей, были построены в две шеренги в располо-жении роты.  

– Все? – спросил старшина у Кожевникова.  

– Часовских и Зорин отсутствуют, – ответил де-журный по роте. Скрывать это уже было бесполезно да и не та ситуация.  

– Гуляют?  

Вопрос прапорщика остался без ответа.  

– Гуляют? Пропали? Или еще что? – громко и быстро повторил Антонюк.  

– Гуляют.  

– Остальные значит, все здесь, – подытожил стар-шина.  

– Так точно.  

Прапорщик посмотрел на построившихся солдат, молча стоявших по команде вольно.  

– Я так понимаю, что добровольцев сбегать в офицерский дом нет, – сказал он.  

Ему ни кто не ответил.  

– Ясно. Я назову фамилии. Названные, выдут из строя на два шага вперед. Ермолов, Виноградов, – названные солдаты покидали свои места в строю, – Сорокин, Градволь, Аксенов... Пока хватит. Названные, на пра-во! Бегом марш! Получаем оружие! Кожевников, открывай пирамиды! Остальным, не расходиться.  

Поставленные задачи четко исполнялись. Механизм заработал.  

– Все делаем быстро, – добавил прапорщик, – воз-можно нужна наша помощь.  

Солдаты старались ускориться. Про выстрелы, предположительно караула, с последними событиями кто-то уже успел подзабыть. Возле окон, во все четыре сторо-ны дежурили назначенные наблюдатели, но им до сих пор не удалось заметить какого-либо движения.  

На резкий громкий звонок сигнализации, к сожале-нию, так ни кто и не отреагировал. Ни какого звонка из штаба. Ни каких криков по поводу не санкционированно-го вскрытия оружейной комнаты. Ни чего.  

Пятеро назначенных военнослужащих быстро во-оружались.  

– Получаем автомат, штык-нож, подсумок и мага-зины.  

Все перечисленное быстро хваталось с пирамид. Каждый брал свое и выходил с этим к тумбочке дневального. Здесь, ни кому не мешая, экипировались. Прапор-щик тоже получил свой пистолет Макарова и кобуру.  

– Виноградов, Градволь, выносите боеприпасы, – скомандовал он и повернулся к Кожевникову, – Значит так. Ты здесь старший. Тебе остается еще штук семь бое-комплектов. Если выдать по два рожка, сможешь воору-жить четырнадцать человек. Сразу говорю, не обязательно это делать. Понял? Это я тебе на всякий случай говорю. Я тебя знаю... Понял?  

– Так точно.  

– Точно понял?  

– Понял, понял.  

– Мы уходим. По своему усмотрению, вооружи двух-трех человек для охраны казармы. Чтоб без глупо-стей! Без самодеятельности. Справишься? Или другому поручить?  

– Справлюсь, – заверил Дмитрий.  

– Вот и отлично. С Богом.  

Они оба вышли из "оружейки" и Антонюк осмотрел свою вооруженную группу. Вроде все было в порядке.  

– До штаба идем вместе. Далее, группа номер один: Аксенов, Сорокин, Градволь; отправляются на КПП и в офицерский дом. Старший – Сорокин.  

– Есть.  

– Находите кого-нибудь из командования, докла-дываете о происшедшем. Ясно?  

– Так точно, – почти вместе ответили солдаты.  

– Виноградов и Ермолов, выдвигаетесь со мной в караульное помещение. Вопросы есть? Вопросов нет. Или кто-то не может? Не желает?  

Сержант Ермолов ни как не отреагировал на ска-занное. Он был очень серьезно настроен. Аксенов переми-нался с ноги на ногу, нервничал, но идти не отказывался. Рядовые Виноградов и Градволь, младший сержант Соро-кин вели себя спокойно. Все были готовы.  

– Раз все готовы, на выход, – скомандовал Анто-нюк, – Бегом, бегом, бегом! – поторапливал он. Перед тем как скрыться за дверью, он посмотрел на Кожевникова.  

– Осторожней тут. Оружие все-таки на твоей ответ-ственности. Дверь запри. И Дима, – напутствовал он сер-жанта, – приглядывай за молодыми.  

Караул.  

– Серега, – сказал в телефонную трубку Тимофей, – Я ни чего не знаю. Жди. Мы вдвоем, с Гайдашевым оста-лись, – часовой что-то ответил и Тимка продолжил, – Ты понЯл, что я тебе сказал? Нас, двое осталось. Ты – третий. ПонЯл? Берыч и Овчинников убиты. Да. Гоню. Конечно придумываю тут сижу с тобой. Все всерьез. Жди. Да. До связи.  

Димка оторвал взгляд от окна и затушил сигарету в железной блестящей пепельнице. Не было ни чего удиви-тельного, что он нервничал. Нападение, бой, смерть... Сперва они, с Тимкой планировали занести тела погиб-ших внутрь, но не стали этого делать. Стало совершенно ясно, что смерть их забрала и уже не отпустит, и ни какая помощь уже не поможет. Уже было не важно, где лежать. Тела Носкова, Берыча и Овчинникова отнесли в курилку на территории караула и накрыли одеялами от падающего снега. Куски синего одеяла еще виднелись, но скоро, если осадки не прекратятся, пропадут и они. Тела напавших со-бирать не стали.  

– Где же все? Где помощь? Где тревога? Где хоть кто-нибудь? – возмущался Димка, закуривая новую сига-рету. Он не мог усидеть на месте и поэтому постоянно двигался, – Где?  

– Не знаю, – спокойно ответил Котляров.  

– Сколько нам еще тут... У тебя есть хоть какие-нибудь мысли по этому поводу? Что это такое было?  

– Откуда ж я знаю.  

– И ведь до сих пор, ни кого, – Дима снова посмот-рел в окно, – Что делать то?  

– Не знаю.  

– Нельзя сидеть просто так.  

Дима снова принялся изучать обзор окна, а Тимка попробовал еще раз связаться с Фроловым. Бесполезно.  

Он вынул штекер из гнезда с надписью "штаб" и вставив его в "пост √1", резко покрутил ручку коммутато-ра.  

– Серега, ты чего-нибудь в округе видишь? Ну, хоть что-то? Какие-нибудь движения? – Тимка выслушал ответ, – Понятно. У нас тоже тихо. Думаем, что делать. Ты это... Потерпи. До связи.  

– Надо в штаб идти, – сказал Димка, затушив оче-редной окурок.  

– Надо, – согласился Тимофей, – а "караулка" как? Ее ведь не оставишь. Разве что...  

– Сходить кому-то одному, – снова оторвав взгляд от окна, закончил мысль за друга, Дима, – Я сгоняю. Надо было это сразу сделать. А то сидим тут... В неизвестности.  

– Думаешь?  

– Уверен.  

– Хорошо. Я буду на улице, наготове. Если что не так, выстрелишь двумя парами. Блин, какими парами? Торможу. Просто стреляй и я приду.  

– Договорились.  

– Только давай еще разок попробуем связаться с кем-то. Может с тех. парком? Вдруг ответят?  

Очередная попытка связи осталась без результата и разработанный план действий входил в стадию старта.  

– Ну, Димка... Удачи тебе. Смотри там, осторожней. Может эта "тишина" эфирная, смертью пахнет. ПонЯл?  

– ПонЯл. Ты тоже будь аккуратней.  

– Само собой.  

Они вышли на улицу. Вдохнули свежего воздуха, молча пожали друг другу руки и разошлись. Тимка присел на ступеньках крыльца, а Дмитрий побежал в штаб, по пу-ти проверяя готовность к бою своего оружия. Он очень быстро пропал из виду, затерявшись меж могучих сосен.  

Поселок.  

Отсидевшись некоторое время в убежище стен мо-настыря, Сергей стал пробираться к стене, за которой находилась старая пилорама. Внимательно разглядывая ее из пустых окон монастыря, он не увидел ни чего опасного и перекрестившись, спрыгнул с осколка стены в снег. За-мер. Прислушался. Вроде ни кого. Можно идти дальше.  

Пройдя несколько шагов вперед, он окончательно убедился, что здесь ни кого нет и давно уже не было. Чуть позже, отыскав бытовку и отгребая от нее снег, он спугнул собаку. Это была единственная обитательница этих мест. Тихое заброшенное местечко, с несколькими ржавыми шпалами, вросшим в ландшафт бульдозером и еще какими то конструкциями, стало ее домом. Увидев солдата, она поджала свой хвост и быстро убежала куда-то в темноту.  

Заглянув в бытовку, убежище этой собаки, Сергей обнаружил сухое, не продуваемое ветрами место, с не-сколькими выходами наружу. Быстро пробежав глазами, он нашел, что искал. Увесистая ржавая труба сильно при-мерзла к металлическому столу, а вот не маленький молот с деревянной ручкой, лежавший на мерзлой земле, вполне подошел.  

– Какое, ни какое, а все же оружие, – подумал он.  

Близился рассвет. Надо было идти в часть. Сергей шагнул было в сторону замерзшей реки Лух, по ней он думал быстрее обогнуть жилой сектор и выйти к химбату, почти сразу за постом, но остановился. До сих пор не было слышно сигнала тревоги, шума с дорог от разбуженных БТРов или еще какого-нибудь движения... Ни чего. Где Зорин? Дошел ли он?  

Придя к этим вопросам, Сергей не долго раздумы-вал. Он решительно повернул в сторону своих свежих следов и по ним, отправился в обратный путь, осенив себя крестным знаменем.  

В монастыре по-прежнему было тихо. Ни кто из этих белоглазых больше не посмел сюда пробраться. Сер-гей спокойно пересек территорию монастыря и оказался возле стены, через которую пришел сюда в первый раз. Совсем не много постоял, успокоился и пришло ощуще-ние присутствия еще кого-то. Сергей был уверен, что сле-ва от него кто-то стоит и наблюдает за ним. Вздохнув, солдат резко повернул туда голову, затем обернулся назад... Ни кого. Вспомнилась обитательница и защитница этих мест, "женщина в белом". Возможно, именно она за-ступилась за него. Сергей оглядел монастырь, перекре-стился, поблагодарив за защиту и попросив благослове-ния, скрылся в темном проеме широкой стены.  

За стеной, все оказалось тоже тихо. Ни кого не бы-ло. Или ни кого не было видно.  

Пригнувшись, Сергей пробежал короткий участок, до первого попавшегося убежища, коей явилась ржавая, разобранная почти до последнего болтика, грузовая маши-на ЗИЛ. От нее осталась лишь кабина без сидений, дверей, конечно же двигателя и капота, но этого вполне хватало для укрытия от чужих глаз. Его действия остались ни кем не замеченными. По-прежнему все было спокойно. Психи разошлись по домам? Их психоз вступил в фазу сна? Или что то еще. Как то очень тихо стало.  

Время не собиралось ждать, подгоняя стрелки ча-сов. Хотелось услышать долгожданные звуки завывающей тревоги, но их не было. Определенно, с Зориным что-то не так и надо было спешить. Сергей выглянул из укрытия и увидел крутой спуск в овраг, в котором исчез Влад. Еще раз быстро повертев головой по сторонам, солдат рванул к нему и на копчике скатился вниз, не много ободрав руки и щеку. Встал и прислушался. Вокруг все было тихо. В сто-рону части, между деревьями, вели следы нескольких че-ловек. НЕСКОЛЬКИХ! За ним была погоня.  

Не опасаясь быть замеченным, в открытую, Сергей побежал по этим следам, стараясь не выпускать из внима-ния все происходящее и уже произошедшее вокруг.  

Долго бежать не пришлось. Зорин нашелся. Он си-дел возле высокого дерева, обратив свой последний взгляд к небу. Он все еще смотрел в него, но уже мертвыми, за-стывшими глазами. Значит они его догнали. Сбили с ног. Справа, чуть сзади, судя по взрыхленному снегу, была возня. Владу удалось еще на несколько метров оторваться от них, но на этом все. Дальше, ни каких следов в сторону части не было. Они все заканчивались возле дерева, во-круг которого, все было слишком красным. Кровавые сле-ды говорили о том, что Влада либо тащили, либо он смог отползти чуть сторону, где и находился сейчас. На его ли-це застыла гримаса боли. Еще бы! Его тело подверглось серьезным испытаниям. Различные порезы, ушибы... Была серьезно повреждена правая кисть, а точнее ее пальцы. Они были вывернуты в не естественные позы. На ногах солдата, лежали его внутренности. Часть из них ушла вме-сте с кровавыми следами куда-то в сторону поселка.  

Какое то время Сергей смотрел на друга, сжимая кулаки, потом решительно подошел к нему и закрыл его глаза.  

– Спи, – сказал он, – А мне пора химбат будить.  

Он знал, что непременно разбудит и направит на этих упырей. На этих психов и маньяков. На этих... Сам Сергей конечно будет в первых рядах и ни кому не усту-пит свою возможность поучаствовать в расправе над ни-ми.  

– Ну, суки, подождите.  

Послышались выстрелы. Теперь Сергей мог точно утверждать, что были именно они. Что-то подобное он слышал еще в монастыре. Ни новогодние салюты, ни пе-тарды, а именно выстрелы.  

В штаб.  

Выстрелы. Радоваться им или нет? Все-таки, какая ни какая, а все же активность, действия... Может теперь то что-то сдвинется? С другой стороны, выстрелы, сами по себе, ни чего хорошего в себе не несли, а наступившая и продолжавшаяся после них тишина совсем не настраивала на нужный лад. По-прежнему, не ревели БТРы, не скрипе-ли по снегу сапоги. Тревоги не было. Хотя, может и не обязательно поднимать тревогу сиреной? Может решили объявить команду сбор? Может пристрелили пришедших в химбат психов и делу конец? Зачем тревогу то поднимать? Да! Именно! При чем здесь тревога? Они ведь не видели того, что видел Сергей. Чего тревожиться?... А может это и не выстрелы были вовсе?  

Подобные мысли не отпускали от себя Сергея. По кровавым следам в поселок очень хотелось, но это глупо и не правильно. Он обязательно туда попадет, но позже. Сейчас надо продолжить движение в часть, но осторожно – батальон мог хранить сюрпризы. Эти психи могли быть уже там. А если вспомнить Бурбезу, так они и не уходили от туда. Разве что не надолго погулять по поселку?  

Сергей выбрался из оврага не далеко от генераль-ских домиков, в самом конце жилого сектора. Далее начи-нала свой путь железная дорога, пролегавшая между по-стом №1 и батальоном. По извилистой дороге вдоль нее, он спокойно добежал до старого КПП, чуть раздвинул сцепленные цепью с висячим замком, железные ворота и слегка присев, протиснулся между ними.  

Оглядевшись, солдат не заметил ни чего странного и тревожного. Все, как обычно.  

Перед ним виднелись несколько следов, тянувших-ся в сторону штаба. По ним, он и отправился дальше.  

Возле штаба  

– Стой!  

– Стоять!  

– Стрелять буду!  

– Стоять!  

Все орали, находясь в напряжении, щелкали за-творными рамами и целились в неприятеля. Странно, что ни кто так и не спустил курок.  

– Отставить! – крикнул Антонюк, – Отставить! Ти-хо! Опустили оружие, – пытался он всех успокоить.  

Его боевая группа подчинилась. Они уже тоже смогли разглядеть во враге, рядового Гайдашева. Тот, в свою очередь, вглядевшись в засевшие за крыльцом штаба, лица, удивился:  

– Товарищ прапорщик?!  

– Гайдашев, ты?  

– Я, – ответил рядовой и окончательно опустил оружие. Он предполагал, что нападение на караул не останется не замеченным и он может увидеть вооружен-ных солдат, Фролова или еще кого. А вот старшину, ни как не ожидал сейчас здесь встретить.  

– Докладывай, – крикнул ему старшина, – Что у вас?  

Дмитрий покинул свое снежное укрытие не далеко от штаба и подошел к прапорщику. Свой доклад он начал на ходу, получилось не очень официально, но просто и по делу. Может даже слишком просто и буднично звучало:  

– Произошло нападение на пост и "караулку". Ов-чинников убит. И Носков, тоже.  

– Что?!?! – глаза Антонюка округлились от полу-ченной информации. Такого он ни как не мог ожидать. То, что он был удивлен, это мало сказано.  

– Котляров остался в караулке, а на посту, Савилов. Ну, и я. Больше ни кого не осталось.  

– Что за хрень? – не выдержал Аксенов. Он заметно нервничал.  

– Тихо, – резко скомандовал прапорщик, – Кто напал?  

– Кочегары.  

– Я сплю, – понял Ермолов и сообщил об этом.  

С чего вдруг чумазым пьяницам кочегарам напа-дать на караул? Да и как они могли убить столько воору-женных людей?  

– Они убиты, – продолжил Гайдашев, – Тот, кто напал на пост и... – Дима сглотнул слюну, – И убил Кла-това, ушел. Ренат вроде видел на посту пьяного Бесчаст-ных... Не понятно все. Может эти кочегары и на пост напали.  

Он хотел еще что-то сказать, но резко развернулся и навел оружие куда то в темноту. Остальные, сразу же под-держали сослуживца и повторили его действия.  

– Тихо, тихо, тихо, – быстро донеслось из темноты, – Свои.  

На освещенное фонарем место, с поднятыми вверх руками, медленно вышел Часовских. Антонюк, до этого момента, более менее спокойный, вдруг сильно разозлил-ся. Наверное сказалось долгое напряжение. Лишнее при-целивание в темноту и возможность еще одной, уже слу-чайной, смерти солдата-самовольщика, дало волю эмоци-ям, пусть и не долгим.  

– Часовских, курва! Пристрелю счас жа, – он стре-мительно направился к объекту своего раздражения, – Ты, значит, со столовой не в казарму пошел, а на гулянки?  

– Товарищ прапорщик, – солдат примиряюще про-тянул вперед руки, – Не в этом сейчас дело. Не только в карауле смерть, – быстро проговорил он, – В поселке что-то ужасное творится. Там людей убивают. Ребенка ма-ленького из окна выбросили. Деда убили. Психи какие-то! Зорин...  

Сергей замолчал.  

– Что? – Антонюк подошел в плотную.  

– Убили его.  

Столько разной информации заставили замолчать на какое-то время. Полученная информация, обрабатыва-лась. Солдаты стояли, оглядываясь по сторонам, под по-дающим мягким снегом и ждали дальнейших распоряже-ний.  

Виноградов подошел к Часовских и тихо сказал:  

– Там, в казарме... Тоже... – так и не договорив, он отошел в сторону.  

– Трое суток ареста, – тихо проговорил Антонюк, находясь в своих раздумьях. Он повернулся к своей груп-пе, остановился и снова посмотрел на Сергея, – Не понял. Трое суток ареста! – повторил он громче.  

– Товарищ прапорщик, в поселке маньяки-убийцы!  

– Я сказал...  

– Есть, трое суток ареста, – обреченно подтвердил полученную команду солдат.  

– Марш в казарму.  

– Разрешите с вами. Я покажу...  

– В казарму!  

– Есть.  

– Скажешь Куракину, чтоб шел в "караулку" с кем-нибудь... С Киреевым пусть идет. Буду там их ждать.  

– Есть, – ответил Сергей и хмуро побрел в казарму.  

– Остальные, за мной, – тихо скомандовал старший прапорщик.  

***  

ХИМБАТ.  

Он ни когда бы не подумал, что такое может слу-читься, но это произошло. Старший прапорщик попал в ситуацию, которая требовала не только быстрых решений, но и решений правильных. Помимо поимки преступни-ков, дело касалось человеческих жизней. Именно от его решений сейчас многое зависело. К тому моменту, как во-оруженный отряд подошел к караульному помещению, Антонюк уже примерно знал свои дальнейшие действия.  

Возле калитки прапорщик увидел, лежащие в су-гробе, тела. Они уже были прилично засыпаны белыми хлопьями зимнего неба и чтобы понять, кто именно это, надо было слегка разгрести. Антонюк хотел так и посту-пить, но его остановил голос:  

– Лучше не надо, товарищ прапорщик. Воняют очень, – пояснил он с грустью и даже с какой-то отрешен-ностью.  

Прапорщик повернулся и увидел Котлярова, сидя-щего на ступеньках крыльца перед "караулкой". Он был мрачным и серьезным, что совсем на него не походило. Казался опустошенным. По-крайней мере, он не думал о возможности еще одного нападения. Просто сидел, курил и думал. Его автомат смотрел куда-то в сторону.  

– Открыто, заходите.  

Антонюк так и сделал, остальные последовали его примеру. Тимофей поднялся на ноги и вышел навстречу. Только сейчас он удивился появлению старшины роты. Где Фролов? Где Тимофеев? Где ком. роты Селиванов?  

– Тимофей, – подошел к нему прапорщик, – собе-рись. Соберись давай. Еще не закончилось, – тихо и настойчиво сказал он.  

Котляров посмотрел старшине в глаза. Уже через секунду, это был собранный в кулак боец, выпрямивший-ся и взявший автомат в положение "на ремень".  

– Товарищ прапорщик, за время дежурства, неиз-вестными лицами, было совершено нападение на пост№1. Рядовой Клатов...  

– Можешь не продолжать. Гайдашев уже доложил Таким ты мне и нужен сейчас. Таким вот собранным. По-нял?  

– Так точно.  

– Вот и отлично. Вот и славно. Там наши? – кивнул прапорщик в сторону заснеженных тел в курилке.  

– Наши, – ответил Котляров и не торопясь перечис-лил их, не много погодя, – Овчинников, Берыч и Носков.  

Антонюк не на долго задержал взгляд на погибших, вздохнул и повернулся к сержанту:  

– Давай внутрь, там поговорим. Сорокин, Аксенов, сидите тихо здесь и наблюдайте.  

– Есть.  

Старшине, его задачи были примерно ясны: органи-зация обороны, разведка, доклад вышестоящему командо-ванию, возможно и поимка преступников, а так же, не приведи Господи, ведение боевых действий. Важно было, как можно скорее что-то узнать. Хоть что-то и поскорее. Надо разобраться в событиях поселка и оказать помощь его жителям, если в этом есть необходимость. Если то, что рассказал Часовских, правда и там все на столько серьезно, то надо спешить. Но для начала, требуется оскалиться. Во-оружиться и насторожиться. Волновал пост№1, а именно склад боеприпасов.  

Начать следовало с караула. Именно здесь в первую очередь требовалось наладить службу. Следовало усилить пост; отправлять двух человек вместо одного. Савилова пора менять, пока он там себе зад не отморозил. Хотя в та-ком тулупе...  

Мысли старшины слегка разбегались, но он старал-ся не давать им далеко убегать.  

– План действий такой, – сказал старшина в "кара-улке" перед построившимися солдатами и сержантами, – ждем Куракина и выдвигаемся на пост, в составе четырех человек; помимо меня и Куракина, пойдут Градволь с Ви-ноградовым. Усиливаем посты, как по тревоге. Котляров, остаешься за начкара.  

– Есть.  

– Меняем Савилова. Градволь и Виноградов засту-пают на пост. Каждые пять минут выходить на связь. Всем все понятно?  

– Так точно.  

– Тимофей, позвони на пост, предупреди.  

– Есть.  

– Вы, – прапорщик посмотрел на Аксенова с Соро-киным, остаетесь в карауле. Следующая смена на посту, ваша.  

– Есть.  

– Пока мы будем на посту, подготовьте переносные радиостанции. Здесь их две?  

– Так точно.  

– Одну заберем с собой, когда в офицерский дом пойдем. Если что, сразу же доклад. Выстрел в воздух – то-же средство связи. При случае, не медлить.  

– Есть, – ответил Котляров, теперь уже исполняю-щий обязанности начальника караула.  

– Ермолов.  

– Я.  

Со сложностью ситуации, прапорщик стал не при-вычно серьезным. Даже окончание фамилий стал произно-сить правильно.  

– Пойдешь со мной.  

– Есть.  

– Еще Киреева возьмем и двинем. Где они с Кура-киным?  

Гайдашев, все это время наблюдавший из-за маски-ровки окна за окрестностями, не отрывая внимательного взгляда, ответил:  

– Бегут.  

– Отлично. Градволь, Виноградов, Ермолов... Вы-ходим.  

Четверо вооруженных людей вышли на улицу, на встречу взъерошенному Куракину и спокойному, хмурому Кирееву.  

– Товарищ прапорщик, вызывали?  

– Вызывал, Куракин, вызывал. Пошли на пост.  

Прапорщик открыл калитку и первым вышел за пе-риметр караульного городка. За ним проследовали осталь-ные. В обычном случае, они делали это проверив и заря-див оружие, но это в обычном случае. Сейчас оружие сол-дат давно было переведено в боевую готовность и постав-лено на предохранитель.  

– Фадеев где? – спросил старшина Куракина о его сменщике, – В кочегарке его нет. Я трогал батареи в кара-уле – его там и не было.  

– Я не знаю. Может на собачнике? – предположил Вовка.  

– Ну-ка, стоять! – подошел к нему в плотную пра-порщик. Тут же, солдат машинально сделал шаг назад, – Пил курва?  

– Ни как нет.  

– Я тебе дам, "ни как нет"! Приведи себя в порядок. Твой Рекс то тебя узнает такого? Не сожрет?  

– Каким меня только Рекс не видел, – подумал Вов-чик, а вслух ответил:  

– Товарищ прапорщик, я в порядке. Ни кто меня не сожрет...  

– Жаль, что не сожрет, – ответил прапорщик и по-вернулся к остальным, – Далее, соблюдаем тишину. Штык-ножи в ножны. Не чего блестеть ими. Патрон в патрон-ник, оружие на предохранителе. Без команды, ни кому огонь не открывать. Всем ясно? Хорошо. Котляров, пока мы будем там, перенесите тела наших... На гауптвахту что ли? А этих, – он бросил взгляд, полный ненависти, на трупы работников кочегарки, – не трогайте. Только снег с них сметите не много, чтобы было, что начальству демон-стрировать. А то будем потом весну ждать... Н-да. "Залет", так "залет".  

– Сделаем, – ответил Котляров.  

– Все. В направлении поста, бегом марш.  

Уже через две или три минуты вооруженный отряд пересекал железнодорожные пути. С них можно было раз-глядеть позицию часового. Он стоял возле ворот, повер-нувшись лицом к ним, внимательно разглядывая идущих к нему. Распознать лица, он естественно не мог, слишком большим было расстояние между ними, да и темно еще, но кто к нему "вышел" ему уже сообщили по средствам связи.  

Первые ворота открылись и отряд оказался между двумя ограждениями. Антонюк подбирал ключи ко вто-рому замку, а остальные спокойно ждали.  

– Товарищ прапорщик, вы? – спросил часовой.  

– Нет, блин, не я.  

Ворота открылись и прапорщик ступил на террито-рию поста.  

– Савилов!  

– Я, – ответил часовой.  

– Расстрелял бы тебя! Какую команду ты должен был подать?  

– Стой! Кто идет?  

– Теперь уже поздно. Не вздумай.  

Прапорщик подходил все ближе и ближе, дойдя до того места, где когда-то стоял Бесчастных, остановился.  

– Чьи следы? – спросил он. Следы эти, были уже не так заметны, но они все же были и вели к калитке внут-реннего ограждения, за которым расстался с жизнью Кла-тов.  

– Не могу знать, – ответил Савилов, – Ренат гово-рил о прапорщике Бесчастных что-то. Точно не знаю.  

– Ясно. Куракин!  

– Я.  

– Иди, отстегивай свою псину. Пусть след берет.  

– Чего!? Как? Он же не обучен. Да и вроде надо ка-кую-то вещи давать нюхать... По снегу, мы и сами можем все увидеть.  

– "Вроде, не вроде"... Что ты за кинолог такой? – спросил Антонюк, – Что он у тебя может? Брехать?  

– Гля! Товарищ прапорщик, что вы от меня хотите? У нас кинолог таскает собакам пожрать со столовки, топит в кочегарке караул и машет кистью, молотком и еще чем-то на "собачнике". Да и поздно уже с ними заниматься.  

– Ладно. Все с тобой понятно. Зачем только брал тебя? Где Клатов? – спросил старшина часового, но уже сам увидел убитого на боевом посту солдата. Он раскрыл очередную калитку очередного ограждения и зашел к Са-вилову, – Тулуп скидывай.  

Сергей повиновался. В этом ему конечно помогли, тулуп действительно был тяжелым.  

– Бронежилет, тоже снимай.  

– Бронник?  

– Давай, снимай! Время идет! А вы, – обратился он к новым часовым, – принимайте пост. Осмотрите все. Проверте. Ждать вас не будем, если что, доложите по связе Котлярову. Пройдите по периметру и отзвонитесь с каж-дого телефона.  

– Есть.  

– Есть.  

Савилов избавился от тулупа и отдал бронежилет Виноградову.  

– Все. "Пост сдал, пост принял". Уходим, – скоман-довал Антонюк, – Осторожней тут, ребята, – сказал он на прощание часовым. Какое-то время постоял возле Рената и помолчал. Уносить его тело сейчас, не было смысла. Ему уже, увы, торопиться было не куда, а вот им, есть еще чем заняться.  

С поста, отряд так же отправился бегом. Следую-щей задачей было должить о ЧП вышестоящему началь-ству. Пусть оно просыпается, объявляет сбор или тревогу, или еще чего. Караул усилен, служба организована. Теперь на доклад.  

Вернув Савилова в "караулку" и оставив последние напутствия Котлярову, прапорщик с Ермоловым, Кире-евым и Куракиным отправился по узкой тропинке к КПП. Вскоре, слева показалось старое потрепанное здание "со-бачника" и Куракин был отправлен туда на поиски своего коллеги Фадеева.  

– Бери его и идите на КПП. Там будем вас ждать. Заодно проверим... Кто у нас там?  

– Королев с Соколовым, – ответил Киреев.  

– Королев – это хорошо.  

Вовчик свернул в сторону "собачника" и вскоре ис-чез за старой, скрипучей, деревянной дверью, а остальные двинулись дальше.  

Тихий, миролюбивый КПП не предвещал ни чего опасного. Все было спокойно. Все так же мягко падал снег. Еще вчера мела метель, а сегодня царило умиротво-рение и красота зимних пейзажей, которую конечно же не было времени разглядывать.  

Уже подойдя совсем близко к КПП, прапорщик за-мер и показал рукой остальным, последовать его примеру. Он всматривался в странный предмет, лежащий на широ-кой дороге. Что же это такое? Это... Рука? Человеческая рука!!! Чем ближе они находились к дому офицеров, тем спокойнее как-то становилось. И вдруг... Рука. А в трех-стах метрах от нее, виднеется дом, тот самый, с которым все должно было быть в порядке.  

Прапорщик мысленно отругал себя, за непозволи-тельную, пусть и не большую, расслабленность. Он не имел на нее ни какого права. От его действий сейчас мно-гое зависело, жизни солдат например. Он повернулся к ним и приложил палец к губам. Солдаты застыли на месте.  

– К бою, – прошептал старшина.  

Отряд прапорщика не видел того, что так насторо-жило их командира, но ситуация была такой, что позволя-ла быстро переходить в боевое состояние по хрусту ветки, не задавая лишних вопросов и ни чуть не удивляясь этому. Их вчерашняя, в меру спокойная жизнь, за одну ночь пере-скочила, пусть и не в "горячую точку", но в какой-то тре-угольник Бермудов. Фролищинский параллелепипед.  

Пригнувшись, тремя тенями, отряд двигался к КПП. Они очень старались не шуметь и желательно стать не видимыми для возможного противника, возможно скрывающегося на пропускном пункте. Нервы снова натянулись и превратились в тонкую струну. Сердца заби-лись с чрезмерным старанием. Шаг и они ближе. Еще шаг и еще ближе. За их спинами скрипнула дверь и от туда вывалился Вовчик.  

– Товарищ прапорщик! – закричал он, продолжая барахтаться в глубоком снегу.  

Прапорщик с солдатами быстро отскочил за угол КПП, ожидая возможной атаки или других каких-то дей-ствий, реакций на голос Куракина, потревожившего ти-шину. Вовчик это увидел и понял, что кричать не следова-ло. По выражению лица и различным жестам прапорщика, стало понятно, что рядовой Куракин должен был замол-чать, а лучше испариться куда-нибудь. Находясь по пояс в снежном сугробе, он застыл, смешавшись с ночным пей-зажем и даже старался не дышать. Сейчас могло произойти что-то не хорошее. Что-то очень не хорошее.  

Ожидания томили и казались излишне долгими. Ни хруста снега, ни разговоров, ни других каких-либо звуков не было. По-прежнему, было тихо и спокойно. КПП тоже оставалось не тронутым различными звуками, но это не делало его менее опасным и не снижало внимания к нему.  

Антонюк показал свою ладонь, двигая ей сверху вниз, будто вдавливал что-то в снег. Это был знак Кура-кину и дальше оставаться не замеченным. Потом он по-вернул голову вправо и объяснил план действий своему малочисленному отряду:  

– Поочередно, короткими перебежками, движемся на КПП. Один прошел, присел, замер. Второй пошел, при-сел, замер. Видели наверное в кино. Понятно?  

– Так точно.  

– Тогда, вперед.  

Он первым выпрыгнул из укрытия и полуприсев, замер, став не подвижной частью ночного пейзажа, вни-мательно оглядывая окрестность глазами, и держа писто-лет, целясь в дверь пропускного пункта. Она по-прежнему была лишь приоткрыта. Из нее, совсем в не большом ко-личестве пробивалась полоска электрического света.  

Старшина показал жестами, кому за какой стороной наблюдать и ребята его поняли. Мимо прапорщика пробе-жал Киреев, обогнул крыльцо и замер по примеру своего командира, но направив оружие в сторон офицерского дома, и не выпуская из внимания темноту за шлагбаумом. Теперь и он смог увидеть лежащую человеческую руку, оторванную по самое плечо. Похоже, была она женской.  

За спиной Киреева пробежал Ермолов и присел прямо напротив двери. Почти сразу же за ним последовал старшина и рванув дверь КПП, ворвался внутрь. Виталик вбежал следом и юркнул в дверь слева, ведущую в комна-ту посетителей. Почти сразу же вышел от туда и быстро произнес:  

– Чисто.  

– Здесь, тоже, – ответил задумчиво старшина. На КПП царила мирная обстановка. Все было на своих ме-стах, за исключением исчезнувших солдат.  

В дверях появился Киреев.  

– Я что-то видел там, – он указал за ворота.  

Дверь, ведущая наружу, оказалась тоже не запертой, чего не должно было быть. Через нее, вооруженная группа оказалась на внешнем крыльце и вскоре обнаружила тела убитых. Сперва увидели Соколова. Антонюк присел возле него, пощупал пульс и не нашел его пульсации.  

– Наверное около часа лежит. Тот, кто это сделал, уже ушел, – сказал он, – Вот только куда? В "караулку"?  

– Женек, – мрачно сообщил Киреев, показав подбо-родком на свою находку. Он так и остался стоять и смот-реть на Королева.  

– А с воротами что? – Ермолов показал на серьезно погнутые, железные прутья, – Это чего? Разогнули? Или что?  

– Товарищ прапорщик, – донесся шепот Куракина, – Пацаны! Вы здесь?  

– Иди сюда Куракин, – позвал его Антонюк и уви-дел, как Вовчик, радостный этому приглашению, быстро забежал на КПП, – Фадеев там?  

– Там...  

– Мертв?  

– Да. Живот прямо разорван... Кровь...  

– Слишком много, – задумчиво сказал старшина, – Много смертей. С кем же мы имеем дело?  

– Диверсия? – предположил Ермолов, – Американ-цы? Японцы? Может подобное, сейчас не только в нашей части творится?  

– Какие, на хрен, американцы? – не согласился прапорщик, – Ты Быкова видел? Видел, что он сделал? А кочегары? А если вспомнить, что рассказал Часовских, то появиться масса вариантов и ни чего не понятно. В посел-ке что-то происходит. Может местные, а может кто-то в гости приехал. Кто-то...  

– Кто-то не слабый, – заметил Киреев. Посмотрел еще раз на гнутые ворота и задумчиво повторил, – Кто-то не слабый.  

– Да, – старшина быстро собрал свои мысли, отки-нув лишние раздумья. Что да как, он еще успеет узнать. Пока еще есть чем заняться. Очень хотелось рвануть в по-селок и посмотреть, что там за обстановка и как там его супруга, все ли с ней в порядке? Но служба, прежде всего.  

– Значит так, – сказал он не громко, – Киреев.  

– Я.  

– Серега, приказываю тебе взять под охрану и обо-рону КПП. Куракин, останешься пока с ним.  

– Есть.  

– Если что, отходите в казарму или к караулу.  

– Есть, – с решимостью в голове и холодом в голо-се, ответил Киреев. Видимо нажалась та самая "кнопка" когда он стоял возле убитого Королева. Так отвечают лю-ди, всячески желающие повстречать тех негодяев, которые это устроили и кем бы они не были, отстрелить им что-нибудь важное для их жизнедеятельности.  

– Внимательней здесь. И... Уберите ребята куда-нибудь в сторону пока.  

– Уберем.  

– Ну, давайте мужики, не подведите.  

– Кто же это такие? – тихо спросил сам себя Кура-кин.  

– Разберемся, – ответил ему старшина, – Разберемся.  

Оставив Киреева с Куракиным на КПП, прапорщик с сержантом Ермоловым, осторожно проследовали к дому офицеров. Хотелось надеяться, что там все будет иначе. Как было до сегодняшней ночи. Что все будет хорошо или хотя бы нормально.  

Командира части нет и не будет еще несколько дней. Носков убит. Надо поднять Кувалдина или Карпен-ко. Да хоть кого-нибудь там увидеть, уже было бы не пло-хо – до сих пор, так и не удалось встретить живых. Одни мертвые.  

И майор Кувалдин, и подполковник Карпенко, жи-ли во втором подъезде. Двор возле дома был тихим и спо-койным, и военнослужащие без труда пересекли его, направляясь к цели.  

Перед тем как открыть дверь подъезда, Антонюк сделал паузу, чтобы послушать обстановку. Было стран-ным, что в нескольких окнах горит свет, где-то включен телевизор, но при этом, ни каких голосов. Тишина. Нет пьяных криков: "С новым годом! ", "Ура! "... Нет громкого смеха. Все слишком тихо.  

Этот дом ни чем не отличался от обычных граждан-ских домов. В чем-то напоминал общагу. Офицер живу-щий с семьей – это одно. Молодой офицер, которого под-селили к веселому контрактнику и прапорщику продо-вольственной службы ( или другого какого-то подразделе-ния. Особой роли не играет) – это другое. Это дым, пере-гар, вечный праздник, больные головы, бардак и поиски взаймы.  

Второй подъезд был аккуратен и чист. Еще бы! Тут живет командир. Начальник штаба подполковник Карпен-ко – его сосед слева. Квартиры в этом доме располагались, по четыре на каждом этаже, разделенные по парам и вы-ставлявшие свои двери под прямым углом друг к другу. Майор Кувалдин, принимающий дела у готовившегося к пенсии Карпенко, жил напротив комбата, но этажом ниже.  

"Второй подъезд был аккуратен и чист"... Это обычно он был таким. Открыв его внутреннюю дверь, Ан-тонюк испачкался в какой-то жиже. Не надо было приню-хиваться, чтобы понять, что и здесь творится или уже тво-рилось что-то не хорошее. Запах гниения, чего стухшего... Что-то еще, отчего мутило организм.  

Сразу при входе, на первой же ступеньке, лежала крыса, жизнь которой очевидно прекратилась с внезапной потерей головы. Где была эта голова не известно. По-крайней мере не рядом с телом.  

Разноцветные мелкие стеклышки елочных украше-ний предательски хрустели под ногами когда они осто-рожно поднимались по ступенькам. В некоторых местах были видны следы. Рельеф обуви хорошо прорисовывала чья-то кровь. Следы направлялись к выходу. Что-то ждало там, от куда они вели. Какую-то очередную смерть, оче-редную кровь.  

Любопытство, нервы и злоба брали верх над осто-рожностью и подъем с первого этажа на второй оказался намного быстрее. А вот на втором этаже, двигаться дальше не хотелось. Практически вся лестничная клетка была за-пачкана кровью, успевшей к этому времени слегка под-сохнуть. Помимо поломанного деревянного стула, стекл, кухонного ножа и другие предметов, обнаружилось сразу шесть тел. Среди них, был неизвестный с разорванной ще-кой, а так же майор Кувалдин со своей супругой. Она ле-жала, неестественно вывернув ноги, слегка оголив скры-тое под банным халатом. Не далеко от нее, на ступеньках, прислонившись к стене, сидел ее муж в одних трениро-вочных штанах и мертвой (во всех смыслах) хваткой сжи-мал, шею того самого неизвестного с разорванной щекой. Трое других лежали практически друг на друге. Под од-ним из углов обзора удалось распознать офицеров первой роты: старшего лейтенанта Кравцова и лейтенанта Пано-ва. Был еще пожилой человек в сером костюме. Возможно родитель кого-то из них, приехавший отметить новогод-ние праздники. О чем-то подобном рассказывал Кравцов, планируя рождественский отдых.  

Проверять пульс было делом бесполезным. Пра-вильнее было идти дальше, время все изучить и рассмот-реть еще будет. Но одна деталь бросалась в глаза. Из шеи Панова торчала ярко-синяя рукоятка отвертки. Прорисо-вывалась связь с КПП. Это был уже след. Хоть какой-то.  

Следующий этаж оказался не менее кровавым. Еще на лестнице их встретило тело шестилетней девочки, до-чери Кувалдина. Она лежала на животе с вывернутой ше-ей, глядя большими испуганными глазами прямо в глаза прапорщика, а он смотреть в них не мог. Шагнул в сторо-ну, прислонился к стене и глубоко втянул ноздрями этот противный воздух. Он попытался еще раз разглядеть за-пачканную кровью светлую пижаму с изображением по-левых цветочков, сжатые в маленькие кулачки ладошки и наполненные ужасом глаза, но не смог, и снова отвернул-ся.  

Вот когда понимаешь, как сжимается сердце.  

– Какая же тварь это сделала? – тихим сдавленным голосом проговорил он.  

Ермолов ни чего ему не ответил. Да и не ему адре-совал свой вопрос старшина. Виталик стоял неподалеку и следил за следующим лестничным пролетом. Не потому, что он его беспокоил, а потому что смотреть на мертвое детское тело да еще и продолжавшее смотреть своими глазками, очень тяжело и совершенно не нужно. Да и не только детское... Слишком много их. Слишком. Где еще такое увидишь? Разве что на войне? А за одну ночь, мож-но сказать от новогоднего стола, оказаться в "горячей точ-ке" – штука не простая. Штука ужасная и печальная. А еще и тошнотворная. И когда, если так можно выразиться, привыкаешь к мертвым, появляется некий иммунитет, но и его не достаточно, когда видишь зверки убитую малень-кую девочку. Маленькую, не в чем не повинную... Да еще и зверски...  

– Пошли, – мрачно сказал Антонюк и они двину-лись дальше.  

На третьем этаже обнаружилось еще несколько еще несколько мертвых тел и раскрытая настежь дверь в квар-тиру Карпенко. Подполковник оказался дома, в своем удобном кресле перед телевизором, с проломленной голо-вой. Его супруга, милая добрая женщина, уже планиро-вавшая тихую, спокойную, их с мужем пенсию в соб-ственном доме, построенном своими, а не как у других, солдатскими, руками, лежала рядом, на полу, в луже соб-ственной крови.  

Несколько тел обнаружилось и на следующих эта-жах и все они были без своих жизней. Ни кто из них не мог даже намекнуть на то, кто бы мог это все сделать.  

Удивил первый подъезд. В нем повсюду виднелись кровавые следы, но не было тел. Там ни кого не было. Ка-кие то двери были раскрыты, а в какие-то звонили в поис-ках живых, но результат был отрицательным. Ни кого. Не мертвых, не живых.  

Эта загадка разрешилась в последнем, третьем подъезде, сразу же на первом этаже. Там были кучей нава-лены погибшие в первом и третьем подъездах, зачем то собранные здесь, при входе. Прапорщик узнавал знако-мые, искореженные смертью, лица. Офицеры, прапорщи-ки, их жены и дети... Все были в одной большой куче, как в каком-нибудь 41-м, на оккупированной Германией тер-ритории.  

Пройти через них не представлялось возможным. Помимо тошнотворного мертвецкого запаха, просто физи-чески не получалось пройти через эту преграду. Через это живое ограждение. Надо было разгребать, растаскивать тела мертвецов или идти прямо по ним. По телам тех, кого знали при жизне, карабкаться вверх, на второй этаж. По кровавым телам, кишкам, головам...  

Зачем понадобилось переносить тела в одно место? И почему во втором подъезде, мертвые остались на своих местах? Какие-то маньяки готовились к какому то ритуа-лу, но не успели? Или что? Складывалось впечатление, что конфликт в Грозном заглянул и во Фролищи. Чечен-ские боевики? Или все же маньяки-психопаты, заразившие своей бешенной слюной Быкова и кочегаров? Вирус? Мо-жет здесь сами все друг друга поубивали? А кто их тогда сложил здесь и опять же, зачем? Про вирус и психов зву-чало бредово, но... Какие еще варианты?  

Ермолов раскрыл дверь и вышел на воздух – его рвало. Еще бы! Столько держался, справляясь кое-как с беспокойством организма, но это уже слишком. Старшину тоже мутило, но еще держался. Столько мертвых тел и их кусков... Он тоже вышел на улицу к бледному, приходящему в себя сержанту. На часах, начи-нался шестой час – скоро рассветет.  

– Ты как?  

– В норме, – тяжело дыша, ответил Ермолов.  

***  

Из окна казармы Дмитрий наблюдал за пыхтящим тепловозом. Обычно в это время, на обозначенной оста-новке, были пассажиры. Кто-то из них спешил на работу, а кому-то просто надо было в город, но сегодня, похоже машинист поедет один. Хотя нет. Перед самым отходом этого маленького составчика в два плацкартных вагона, Дмитрий увидел бегущую бабулю с большой сумкой. Она очень спешила. Кое-как вскарабкалась в вагон и поезд тронулся в сторону Ильино, через поселок Центральный.  

Дмитрий старался что-то разглядеть ближе к посту, но напрасно. Каких-либо четких действий разглядеть от сюда не возможно. И расстояние, и угол обзора не благо-приятствовал этому.  

Серега Часовских рассказал жуткую историю своей самоволки. Если всего лишь половина из этого является правдой, то дело дрянь и дрянь не понятная.  

Новых выстрелов не было, но и Антонюка с ребя-тами, тоже. До сих пор ни каких новостей, ни каких сирен и ни какого начальства. Когда Щербаков криком сообщил о приближении Антонюка, Дима подскочил со своего ме-ста и через несколько секунд оказался возле него. Щерба-ков показал ему в сторону штаба. От туда двигались три фигуры. Старшину можно было узнать сразу, а двое дру-гих были опознаны чуть позже. Не сказать, что они торо-пились, но и не медлили.  

– Интересно, где остальные? – подумал вслух Ко-жевников.  

– Куракин шо-то несет, – заметил Щербаков.  

Действительно Вовчик что-то нес за спиной, на ма-нер рюкзака. Что-то тяжелое. Рация! Скорее всего из кара-улки. Зачем? Чтобы держать связь с караулом до подхода начальства, военных прокуроров и кого-то еще. А осталь-ные, кого не хватает, остались в усилении. Может все и так.  

Вскоре старшина поднялся в казарму и Дмитрий сразу же подошел к нему.  

– Товарищ ст...  

– Без происшествий?  

– Так точно, – ответил сержант.  

– Хорошо, – старшина оглядел собравшихся возле входа солдат, – Где Часовских?  

– Я здесь.  

– Бери троих и отправляйся в столовую. Наряд бери и... Еще кого-нибудь. Отвечаешь за завтрак.  

– Есть.  

– Сразу думай и про обед. Наверное это все затя-нется.  

– Товарищ старший прапорщик, в поселке такое творится! Туда надо сейчас же! Разрешите участвовать. Не могу я в стороне быть, понимаете?  

– Отставить. Задача тебе уже поставлена. Корми людей, думай про обед, – прервал его старшина и добавил, – Я зайду за тобой, когда надо будет.  

– Есть, – расстроился Сергей. Ему хотелось как можно скорее поквитаться с психами за Зорина. Да и дев-чонки там остались совсем одни.  

– Разрешаю взять один АКМ. Аккуратней с ним на кухне. Он вам на всякий случай. Положишь в "дежурке".  

Данное разрешение показывало, что ситуация, дей-ствительно не шла к развязке. Если в столовую шел во-оруженный человек, то это далеко не типичная ситуация. Батальон переходил на боевое положение.  

– Товарищ прапорщик, что там? – тихо спросил Кожевников и все разом смолкли, не сводя глаз со стар-шины.  

– Потом, – отмахнулся тот, – Все потом.  

Ермолов прошел в умывальник и поставив автомат на пол, облокотив стволом о стенку, принялся поласкать свое лицо, обильно поливая его ледяной водой (другой не было).  

– Куракин, бери себе Карнавского и топайте в ав-топарк. Посмотрите что там да как и заберите собаку. По-сле завтрака, оба в караул. Где Карнавский?  

– Карнавыч!  

Из положения роты выскочил худощавый молодой солдатик с бритой головой.  

– Я!  

Старшина поманил его к себе и отошел с ним в сто-рону.  

– Ты кроме караульных штучек чего-нибудь зна-ешь? Ну, видел когда-нибудь что делали Мамуленков с Берковым?  

– Мне показывали как сигнализацию на посту ре-гулировать. Видел как чинили ее...  

– По связи в части что-нибудь знаешь?  

– Не. Ни как нет.  

– Ясно, – вздохнул прапорщик, – Ладно, иди соби-райся – с Куракиным пойдешь.  

К этому времени, Виталик закончил водные проце-дуры и присев на скамейку, закурил. Было видно, что его сигарета не много дрожит в руке. Он продолжал курение, ни чего не говоря и практически не реагируя ни на что во-круг.  

– Виталя, – присел рядом Кожевников, – Там что-то серьезное?  

Виталик утвердительно кивнул головой.  

– Где остальные?  

– В карауле, – тихо ответил Ермолов. Он закурил еще одну сигарету и быстро сделал три затяжки горького дыма, искореняя приступы тошноты.  

– А что в карауле? Усиление что ли? Там все в по-рядке?  

– Там только Савилов, Гайдашев и Котляров.  

– Остальные...  

– Убиты.  

– Как? Кто это сделал? – вскипел Дмитрий, но Ви-талик не ответил ему, а снова жадно впился губами в си-гарету, совершая частые большие затяжки.  

– У тебя выпить осталось чего? – спросил он позже.  

– Есть но...  

– Разрешаю, – подошел к ним старшина.  

Когда то Виталик был скромным молодым челове-ком. Однажды, в тесном вагоне метро он увидел девушку, которую запомнил на всю жизнь. Улыбчивую рыжеволо-сую девушку с книгой в руках. Они держались за один и тот же поручень, но на разных его сторонах. Люди между ними толпились, толкались, пробирались к выходу и наоборот, боролись за то, чтобы остаться в вагоне, чтобы зайти в него, а он видел среди этого всего только ее при-ятное лицо.  

Он так и не совершил ни одной попытки протис-нуться и встать рядом с ней. Если ее глаза встречались с его глазами, он сразу же отводил их куда-нибудь в сторону и жутко смущался.  

Постепенно людей становилось все меньше, но Ви-талик так и остался на своем месте. Стоял и смотрел на нее. А потом... Потом она вышла на проспекте Вернадско-го, а он поехал дальше, даже не дернувшись к выходу. Че-рез окно он продолжал следить за ней и увидел, как она обернулась и улыбнулась именно ему. Именно ему! Он за-помнил это ясно, будто случилось это вчера. Надо было подойти. Он должен был это сделать! Но был скромным молодым человеком. Тогда. Еще до того, как присягнул на верность Отчизне в "учебке". До того, как попал во Фро-лищи. И уж конечно, до сегодняшней ночи. Жуткой, нервной, долгой ночи. Теперь он пил водку со старшиной, поминая всех погибших. Ему очень хотелось вернуться в тот вагон метро. Хотелось подойти, взять ее на руки и от-нести на этот проспект Вернадского или еще куда-нибудь, чтобы что-то повернуть в судьбе и не попадать сюда. Остаться с той девушкой, которую помнил до сих пор.  

С приходом в организм алкоголя, его руки переста-ли подрагивать. Он смог унять свою дрожь и не много успокоиться. Мысли о вагоне метрополитена отошли, те-перь хотелось поквитаться за ребят.  

В тех. парке ни чего нового не обнаружилось, кроме двух мертвых тел – дежурный по парку и рядовой Ковалев были найдены в комнате отдыха. До завтрака успели наведаться и на кочегарку, но она оказалась совсем пу-стой.  

Все произошедшее требовало осмысления, но вре-мени на это не было. С каждым найденным мертвым те-лом или его частями, этого времени становилось еще меньше. Прапорщик боролся с нестерпимым желанием помчаться в поселок, добраться до дома и найти там свою супругу целой и не вредимой. Желание было большим, но необходимо было держаться. Нельзя действовать в спешке. От его действий зависела не только его жизнь и жизнь его супруги, но и жизни солдат, а возможно и масса жизней граждан поселка. Ошибок быть не должно. Надо все сде-лать правильно и он справиться с этим. Обязательно спра-виться.  

После завтрака, личный состав был разделен на группы и каждая группа получила задание. Приоритет-ным, было охрана казармы и своевременное реагирование на сообщения караула. Не менее важным и на много более трудным было и другое задание: группа солдат, во главе с Ермоловым, должна будет провести зачистку мертвых тел. Наверное зря они завтракали. Все найденные тела надо было перенести в одно место. Так как больше всего тел находилось в доме офицеров, решено было именно туда отвезти и остальных. Следовало сложить их где-нибудь за домом или перед домом, на детской площадке.  

Уже перед самым выездом за территорию на коман-дирском УАЗике, старшина увидел беззаботно едущего в санях, запряженных пожилым конем, рядового Анненко-ва. Он как обычно двигался на завтрак, прихватив не-сколько пустых ведер для пищевых отходов, идущих по-том на корм живности хоздвора. Было понятно, что ни о чем произошедшем ночью солдат не знал, не смотря на то, что хоздвор, где проходил его остаток службы в полгода, находился в поселке.  

Старшина остановил машину, а следом за ним остановился, идущий следом бронетранспортер.  

– Анненков! – крикнул он, выйдя из машины.  

– Здравья желаю товарищ прапорщик! – ответил с улыбкой солдат.  

– В Багдаде все спокойно?  

– Так точно. А у нас че, тревога че ль?  

– Поедешь к столовой, увидишь Ермолова. Ска-жешь, что направил твои сани ему на помощь. Понял?  

– Так точно.  

– Он объяснит, что надо делать.  

– Есть! С новым годом вас, товарищ старший пра-порщик!  

– Да уж, – проворчал старшина и захлопнул дверь УАЗа. Пару раз опробовал педаль газа и продолжил свой путь в поселок. Хмурый, грозный, рычащий и оставляю-щий черный выхлоп БТР, двинулся следом.  

Вася посмотрел им в след, предполагая, что могло бы произойти в части, но понял, что лучше все узнать у Ермолова, к которому он был направлен или еще у кого-нибудь. Запрыгнув в сани, щелкнул поводьями и старый конь тихо зашагал дальше.  

Вася Анненков был человеком добрым и веселым. Улыбка редко сходила с его открытого лица. Его не высо-кий рост и спортивное сложение хорошо дополняли друг друга. Светлые волосы, открытый понимающий взгляд... Добрый человек. Человек, которому можно было дове-риться. У которого не было и не могло быть врагов. В сто-рону которого, ни кто не мог сказать что-то не хорошего или подлого. Это же Вася! У себя в деревне Белгородской области, он был точно таким же дружелюбным веселым парнем. Временами, робким и тихим.  

Когда он заезжал через КПП, его встретил воору-женный Киреев.  

На плацу в это время, солдатская жизнь уже во всю кипела. Все роты были объединены в одно подразделение и поделены на группы. У каждой такой группы, было свое задание.  

Сержант Ермолов, разъяснял одну из таких задач нескольким молодым солдатам.  

– Смотрим в оба. Не отвлекаемся, – наставлял он, – Мало ли что. Задача нам досталась не из легких.  

Оружие было только у него. Остальные солдаты, получили на всякий случай саперские лопатки. В умелых руках, это тоже было оружием, но в молодых полугодич-ных ручках, они были всего лишь лопатками, болтающи-мися в тряпичном чехле на поясе.  

– Виталь, а чего делать то? – тихо спросил Зеваков по кличке "Зевс".  

Виталя вздохнул. Когда речь заходила о задании, он старался глубже дышать, прекрасно зная недавнюю реак-цию своего организма.  

– Задача тяжелая, – медленно начал он, – но важная. Кроме нас, ни кто ее не сделает.  

Солдаты ждали ответа, но сержант не торопился с ним.  

– Нам предстоит убрать... – начал было он, – Мы должны позаботиться о погибших.  

Теперь стало понятно почему старшина выдал им перчатки хим. защиты, противогазы и деревянные носилки для мусора.  

– Занятие не из приятных, но очень нужное, – быстро добавил Виталий, – И напоминаю, все еще может быть не оконченным. Не забываем про бдительность. Если что, даем сигнал друг другу. Ясно?  

– Так точно, – вяло и не слаженно ответила четвер-ка солдат.  

– Я спрашиваю: Ясно?  

– Так точно!  

– Отлично. Начинаем с казармы. Далее идем в ав-топарк, в штаб... Всех вобщем несем к дому офицеров. Во двор.  

– Виталя, привет! – крикнул со своих саней Вася.  

Виталя махнул ему в ответ рукой. Вася притормо-зил возле него и спрыгнул на снег.  

– Шо тут у вас произошло? Меня к тебе Антонюк отправил, – улыбаясь сообщил он.  

– Отлично.  

– Только надо позавтракать, – все так же улыбаясь, добавил Вася.  

– А вот этого, – слегка ухмыльнувшись, ответил Ермолов, – я бы тебе не советовал.  

В это время, за окном УАЗа, мимо прапорщика пробежали знакомые, но пустоватые места. Пустые улицы, дома, магазины... Тревожное состояние еще больше охва-тило его, когда он проехал мимо каких-то разбросанных вещей и нескольких кровавых пятен. Он остановился и несколько раз крикнул в пустоту, но ни кто так и не отве-тил.  

– Товарищ старший прапорщик, – из БТРа к нему шагнул Серега Часовских, поправляя на плече АКМ, – Вон за тем домом, – показал он в сторону зеленоватой крыши, – есть спуск в овраг. Там Зорин.  

Антонюк хмуро кивнул в ответ.  

– Туда мы еще успеем, – сказал он, – Лезь обратно в "Бэтэр". Скажи, чтоб были готовы вступить в бой. Дви-жемся на... – ему очень хотелось направить машину к себе домой, вбежать по лестнице и обнять супругу, убедившись в ее безопасности и здравии, но... Служба, – На телеграф.  

– Есть, – ответил Сергей и мельком глянул в сторо-ну зеленой крыши. Резко развернулся и побежал испол-нять приказ.  

Антонюк вернулся за руль командирского УАЗа и боевая колонна продолжила движение.  

Телеграф находился в самом сердце Фролищ, перед просторной площадью, давно уже ставшей торговой. Здесь всегда были люди. Даже ночью можно было кого-то встретить. Но сейчас, двигаясь вдоль молчавших муници-пальных жилищ, Антонюку не удалось встретить даже бродячей собаки.  

Возле телеграфа ситуация не изменилась. По-прежнему все было слишком тихо и пусто. Утренний снег перед входом ни кто не убрал и свежих следов на нем не оставил. Двери телеграфа оказались закрытыми, а на стуки в них и звонок ни кто не ответил. Пришлось повозиться с замком перед тем как он, сломанный, был брошен в снег.  

Войдя в пустующее помещение, прапорщик пере-брался через прилавок и снял трубку с телефона, потом сделал тоже самое и с несколькими другими аппаратами. Услышав в трубках абсолютную тишину, несколько раз понажимал на рычаги и вскоре оставил свои попытки хоть с кем то связаться – по-прежнему, в динамиках телефонов царила таинственная тишина.  

Находясь в раздумьях, он не торопясь вышел обрат-но на крыльцо и встретил встревоженное лицо солдата. Снятый временно с караула для этого патруля, Виногра-дов, заметно нервничал.  

– Товарищ старший прапорщик, – по обыкновению тихо, сказал он и указал подбородком куда то в сторону, – там.  

Антонюк посмотрел в указанном направлении и не сразу заметил засыпанное снегом человеческое тело. По-дойдя ближе, он смог разглядеть, что это тело мужчины, но кто именно, затруднился ответить из-за сильного по-вреждения лица. Пробежав глазами по сторонам, прапор-щик заметил еще несколько подобных снежных бугорков чуть дальше.  

Развернувшись, он стремительно направился к БТРу.  

– Передать по рации, чтобы была усилена бдитель-ность! – громко распорядился он, – Максимально усилить! В одиночку по территории части не передвигаться. Во-оружаться всеми подручными способами. И...  

Он не договорил. Напряжение, терпение, волнение и все, что только можно превысили все допустимые нор-мы. Он больше не мог сдерживать желания броситься бе-гом в сторону дома. Он больше не мог быть в неведенье о состоянии супруги.  

– Ждите здесь, – проговорил он, – Часовских.  

– Я, товарищ прапорщик.  

– Если не вернусь через полчаса, – мрачно добавил старшина, – меня не ждите, отправляйтесь в часть.  

С этими словами, он сразу же сорвался с места и побежал вдоль все тех же молчаливых домов. Уставшее сдерживать себя сердце, с каждой долей приближения к цели, увеличивала темп и громкость своего биения.  

Прапорщик пробежал мимо еще одного мертвого тела. То, что жизни в нем не осталось, не подвергалось со-мнениям – слишком не естественной была его поза. Чуть дальше валялись чьи-то ботинки и куртка, а уже возле сво-его подъезда, старшина увидел брошенную сумку с рассы-павшимися по дороге мандаринами.  

В несколько прыжков он преодолел лестничные пролеты и оказался на втором этаже, перед своей дверью. Она была приоткрыта. Именно это заставило прапорщика вспомнить все не хорошее, что успела нафантазировать его голова, а сердце буквально выпрыгивало из-под пят-нистого бушлата.  

Он не решался открыть эту приоткрытую дверь и найти там то, что... Что-то не хорошее он мог там найти и боялся этого. Стоя перед дверью, он оттягивал этот мо-мент, но пришлось взять себя в руки и наконец сделать то, для чего он здесь и находился. И сделал он это быстро: рывок двери, два быстрых шага, взгляд влево, взгляд вправо, еще шаги и... Стоп. Вот она.  

Сидя на полу, его задушенная супруга облокотилась спиной о кресло. Руки безвольно лежали на ее разноцвет-ном кухонном фартуке, а голова была откинута назад, от-крывая обзор на синий широкий след удушения.  

Антонюк стоял и смотрел на нее, не в силах сделать шаг. Его нижняя челюсть слегка подрагивала, а глаза наполнялись слезами. Он не решительно, сделал несколько маленьких шагов и рухнул на колени. Его ноги сами под-косились от нежелания двигаться дальше. Еще несколько движений на четвереньках и он мог дотянуться до жены, но руки не слушались – дотронуться до нее, означало по-лучить подтверждение того, что это не дурной сон, что она умерла и уже ни что ее не вернет. Он водил ладонями возле ее тела, все не решаясь на этот шаг, но наконец лицо супруги оказалось в его ладонях и слезы буквально брыз-нули из мужских глаз. Он гладил ее лицо, пытался что-то сказать, но ему мешали слезы и сильная дрожь. Он оказал-ся совершенно не готовым к этой тяжелой потери.  

Не много успокоившись, он аккуратно, словно бо-ясь сделать больно, поднял супругу на руки и отнес ее на кровать. Быстро утерев лицо рукавами, он огляделся по сторонам. Все вроде было как и прежде. Через открытую дверь был виден огонь газовой плиты. Видно давно уже горит. Хорошо, что не погас. Прапорщик выключил его и открыл все окна, выпуская на улицу комнатную температуру. Сел на стул в нескольких метрах от супруги и в полной тишине смотрел на нее "спящую".  

Выходя из квартиры, он обреченно смотрел себе под ноги. Поднял голову и пустым взглядом огляделся во-круг. Еще раз посмотрел на свое жилище и закрыл дверь. Все. Прежняя жизнь была закончена. Ее конец остался там, за дверным замком.  

Соседская дверь напротив оказалась тоже приот-крытой и явно там ни чего хорошего не ожидалось. У пра-порщика уже не было ни какого желания проверить это.  

Неожиданно раздалось шипение. Это был сосед-ский ощетинившийся и изогнувший спину серый кот. Он стоял на верху лестницы и угрожающе шипел на предмет своего недовольства.  

Антонюк медленно поднялся к нему и увидел сидя-чего на ступеньках человека с опущенной головой. На нем был пятнистый камуфляж, берцы и бушлат с двумя звез-дочками на погонах.  

– Бессмертный, ты что ли?  

Человек в бушлате ни чего не ответил. Он по-прежнему сидел на ступеньках, не поднимая своей головы с рукавов.  

Ее поднял Антонюк, окончательно убедившись в том, что перед ним находился прапорщик Бесчастный. Его голова безвольно падала вниз. Поиск пульса на шеи окон-чательно убедил, что он не жилец. Внимательно осмотрев его, прапорщик так и не нашел явной причины смерти. На Бесчастном не было видно каких-либо ран, а вот бушлат был сильно запачкан кровью.  

Уставший от всего, Антонюк обреченно сел на кор-точки, облокотившись спиной о стену. Загадки смертей остались не разгаданными, а после смерти жены, ответы уже и не были так уж нужны. Они практически потеряли смысл. Единственное, что хотелось бы узнать, жив ли тот, кто сделал это? Ходит ли еще по земле тот, кто лишил жизни его супругу?  

Внизу хлопнула дверь подъезда и на ступеньках по-слышались чьи-то осторожные шаги. Вставать на ноги и занимать боевую позицию, прапорщик был не в состоя-нии. Его хватило лишь на то, чтобы достать пистолет и навести его в сторону возможной угрозы.  

Шаги приближались и были уже совсем рядом. На лестничной клетке они остановились и на какое-то время наступила тишина.  

– Товарищ прапорщик, – прошипел не уверенный шепот, – Вы здесь?  

– Я же сказал, ждать на месте, – ответил Антонюк, убирая оружие в кобуру.  

– Товарищ прапорщик, – обрадовался окончаниям опасных поисков голос. Послышались быстрые шаги и перед прапорщиком возник плечистый парень с растерян-ными глазами. У него они и раньше казались такими. Не много круглыми на фоне квадратного лица.  

– Там, – продолжил солдат, – Это... Котляров на связь вышел!  

Антонюк быстро поднялся на ноги.  

– Значит так, Попов, – сказал он, – Будь здесь. Я к тебе сейчас подошлю кого-нибудь. Надо будет прапорщи-ка Бесчастных, – он кивнул подбородком в сторону сидя-чего мертвого тела, – перенести вниз.  

– Есть, – ответил Попов, а прапорщик, направился к выходу.  

– Что там? – сразу же раскрыв двери на улицу, спросил он.  

– Котляров, товарищ прапорщик, – доложил Серега Часовских, протягивая наушник от радиостанции.  

Антонюк быстро надел их, нажал тангетку и прого-ворил:  

– На связи.  

Эфир молчал своим шипением.  

– Котляров, это БТР. Прием.  

После некоторого молчания, рация все же ответила:  

– На связи. Прием.  

– Что там у тебя? Прием.  

– Товарищ прапо..ик, – слегка заикнулась рация, – возле поста обнаружен по......й. Пр..м.  

– Повтори. Не понял. Повтори, кто обнаружен. Прием.  

– По-сто-ро-нний. Обнаружен неизве..ный. Стоит и смотрит на пост. Как слышно? Прием.  

– Понял тебя. Понял. Приказываю наблюдать и в случае чего, произвести задержание. Скоро буду. Как по-нял? Прием.  

– Понял. Наблюдаем. В случае чего задерживаем. Высылаю на пост контрольную группу. Прием.  

– Высылай. Скоро буду. Конец связи.  

Старшина отдал наушники Часовских и задумался.  

– А что там говорили про Бесчастных на посту? – спросил он себя.  

Он уже хотел отправить кого-нибудь на помощь Попову, но его остановил звон стекла – через разбитое ок-но, прямо к колесам БТРа, вылетел солдат. Упав на снег, он не шевельнулся. Прапорщик не успел дать команду "к бою", но она уже и не понадобилась. Лукьянов с Часов-ских взяли разбитое окно на прицелы, а через какое то время, не мешкая расстреляли вышедшего к ним из подъ-езда, белоглазого монстра. Тот, получив несколько пуль, свалился в дверном проеме. Прапорщик молча переводил взгляд с мертвого Попова на снова мертвого Бесчастных. Он и сейчас мог поклясться, что там, на ступеньках, у это-го человека в бушлате не было пульса. НЕ БЫЛО!  

– Караул БТРу. Прием, – послышалось снова в наушниках.  

Солдаты, тяжело дыша, смотрели на свою первую жертву. На застывшие, абсолютно белые глаза.  

– Спокойно ребята, – сказал им старшина.  

– Караул БТРу. Прием, – снова раздалось из рации.  

– На связи, – ответил Антонюк.  

– Неизвестный ушел в сторону леса. Прием, – про-хрипел эфир голосом Котлярова.  

– Понял тебя. Понял, – ответил старшина, – Про-должаем в прежнем режиме. Внимательней. Конец связи.  

Прапорщик отложил в сторону наушники и по-смотрел на своих солдат. Они уже почти отошли от своих стрельб. Серега Часовских за прошедшую ночь насмотрел-ся всякого. Вид крови и белых глаз уже не выбивал из ко-леи. А вот Коля Лукьянов, высокий плотный парень с ру-мяными, чуть пухлыми щеками, в последнее время про-ведший большую часть службы в канцелярии командира роты, выписывая за него различные конспекты, переносил произошедшее сложнее.  

– Все в порядке, ребята. Надо будет... – начал стар-шина, но его прервал Сергей.  

– Люба?! – удивился он, посмотрев куда-то за спину командиру.  

Старшина быстро обернулся. Стоявшая рыдающая девушка ни каких опасений не вызывала. Казалась вполне безобидной с обычными человеческими плачущими гла-зами. Антонюк узнал ее.  

– Иди, – сказал он Сергею, – Успокой. А ты, Коля, – старшина перевел взгляд на Лукьянова, не выпускай из вида тыл. Проверьте с Виноградовым подъезд.  

Коля все понял и отошел не много за спину коман-диру.  

– Люба, ты как тут оказалась?  

– Сережа, – рыдающая девушка бросилась на шею солдата. Она не могла успокоиться. Слезы горя перемеша-лись с слезами радости. – пришли солдаты, а значит все будет в порядке.  

– Сережа, Се-режа, – повторяла она.  

– Успокойся. Все в порядке. Я с тобой, – говорил ей на ухо, поглаживая ее по спине, солдат.  

– Они... Они всех убили.  

– Кто?  

– Они. Психи. Посходили с ума.  

– Ты их знаешь? Видела раньше? – Антонюк тоже подошел к девушке. Та, наверное автоматически, в при-сутствии командира перестала обнимать солдата и поста-ралась взять себя в руки.  

– Знаю не всех, – ответила она, – Многих видела раньше... На рынке например.  

– То есть все это учинили местные?  

– Наверное. Но они какие-то странные были. Как в фильме ужасов. Одержимые. Злые. И еще глаза у них ка-кие-то белые.  

– Ясно.  

– Мне удалось бежать, а остальные... Нас тут не-сколько человек спряталось не далеко. Там и ваши есть! – вспомнила девушка, – Некоторым помощь нужна.  

– Показывай, где.  

– Здесь. Не далеко.  

Проехав не много по заснеженной дороге в глубь поселка, прапорщик увидел идущего по сугробам челове-ка. Он шел от одного из домов и нес на руках девушку. Остановившись и выйдя из машины, он признал в этом человеке Журавлева, прапорщика первой роты. Обернув-шись в сторону БТРа, махнул рукой подозвав к себе двух, ехавших на броне солдат.  

– Бегом! Помогите ему! Где-то здесь плащ-палатка была, берите ее как носилки.  

Серега Часовских и Миша Арнаут бросились к Жу-равлеву. Тот уже конечно увидел их и очень обрадовался.  

– Теперь все будет в порядке, – по обыкновению мягко и тихо сказал он своей спутнице, – все будет хоро-шо.  

С каждым приближением солдаты все больше убеждались в ранении девушки. На теле была видна пере-вязка с крупными пятнами крови. Девушка морщилась от боли, а Журавлев успокаивал ее.  

– Вы вовремя мужики, – сказал им прапорщик, – Несите аккуратно. А я вернусь назад. Там еще ребенок ис-пуганный есть, не хочет выходить. Попробую уговорить.  

Передав девушку солдатам, он быстро развернулся и побежал в обратном направлении.  

Часовских смотрел ему в след и удивлялся, как Жу-равлеву удалось остаться таким же спокойным и мягким человеком. Словно и не было ни чего. Он юрко передви-гался по снегу, ни разу не упав и вскоре скрылся за бли-жайшим забором.  

Таких людей уважают. Открытый, добрый человек. Не высокого роста, среднего телосложения. На вид, лет тридцать, тридцать пять. Обладатель тихого мягкого голо-са. Он хорошо разбирается в музыке и владеет нескольки-ми музыкальными инструментами. Много читает, много знает. Но это все совершенно не выставляет на показ. Скромный. Если его слушаются солдаты, то только из уважения, а не боязни и чего-то там еще. Если он заступал начальником караула, можно было ручаться, что все будет в порядке. Однажды в этом убедился, сидя в кустах, ко-мандир части. Он тогда был сильно разгневан. Кроме ка-раула, в ту ночь все спокойно спали на службе. А Журав-лев не спал. Бдил.  

Ему проще дать караульному поспать подольше, чтобы тот не спал на посту. Ему не сложно принимать но-чью звонки от часовых вместо связиста, чем разрывать его сон на парочку не больших отрезков, для сопровождения на пост. Он часто так делал. Заодно, лично все контроли-ровал. Лучше за всем проследить самому, чем уснуть в не свое, положенное Уставом караульной службы, время. Сделал дело, ну и гуляй смело!  

Солдаты уложили раненую девушку на заднее си-денье УАЗа и увидели, как из-за того самого забора, выбе-жал Журавлев с ребенком на руках – уговорил значит.  

Антонюк открыл дверцу машины и ждал когда Жу-равлев добежит до нее.  

– Ну-ка, парень, давай, забирайся в машину, – ска-зал он маленькому испуганному мальчику, когда тот за-стыл в дверях.  

– Не бойся, – подбадривал его Журавлев, – Это хо-роший дядька.  

Они сели, хлопнули дверцей и двинулись вперед.  

– Ну, привет Сашка, – протянул руку Антонюк.  

– Привет, – ответил Журавлев, – Вовремя вы! Да-вай к школе. Там уцелевшие.  

– Много?  

– Нормально. Серега Бондаренко тоже там. Парень смотри как продрог! Трясется весь. Всю ночь с разбитыми окнами просидел.  

– А девушка? С ней что?  

– У нее ранение. Рана кровоточит. К врачу надо.  

– А кто это? Ты ее знаешь?  

– Нет. Ее подруга попросила за ней сходить. А па-цан из соседнего дома был. Ну, что? Согрелся? – обратил-ся он к мальчику, – Как тебя звать?  

Из-под челки светлых волос, по-прежнему с опас-кой, на прапорщика смотрели большие карие глаза. Маль-чик все еще не отошел от пережитого и не сказал не еди-ного слова.  

– Слушай, что случилось то? – спросил Антонюк.  

– Не знаю, как объяснить, – не решался Журавлев, – Не понятно как то.  

– Говори, как есть. Мою жену убили, а я не знаю кто.  

– Извини. Сочувствую. Это все похоже на какой-то психоз. Люди сдурели и стали бросаться на других, нор-мальных. Ты видел хотя бы одного, нет?  

– Видел, – тихо ответил Антонюк.  

– В глаза их смотрел?  

– Даже пульс щупал.  

– И как там у них? Ритм в норме? – вяло пошутил Журавлев.  

– Не было у него пульса. А потом он встал и вы-бросил в окно солдата.  

– То есть.  

– Подробностей не знаю. Взял и выкинул. Потом сбежал вниз по лестнице и наши хлопцы его завалили.  

– Бред. Мистика.  

– Это был Бесчастных, – дополнил рассказ Анто-нюк.  

– Е-мое.  

– Его же, видел на посту часовой. А потом, он уже ни чего не видел.  

– Убит?  

– В части, Сашка, тоже не весело, – пояснил Анто-нюк, – Мало, кто в живых остался.  

– Как же так?  

– Еще ни одного офицера живого не встретил. Но радует, что хоть живые стали попадаться.  

– Неужели все... Господи. Все погибли?  

– Точно так, – тихо ответил Антонюк, – Хорош парня пугать, – кивнул он на ребенка, – Вон твоя школа. Куда дальше?  

Они подъехали к главному ходу и к ним сразу же выскочила женщина лет пятидесяти. Это была Надежда Петровна и на самом деле ей уже было под шестьдесят.  

– Слава Богу! – кричала она, – Слава Богу! Спасе-ны! Солдатики, родненькие, – кинулась она на шею Лукь-янову, первому спрыгнувшему с БТРа, – Я знала, что все будет хорошо!  

– Петровна, не шуми, – сказал ей Журавлев выйдя из машины, – На вот мальчишку возьми. Накорми, обо-грей...  

– Ой, дитятко! – запричитала она и расплакалась еще сильнее.  

– Петровна, ему уже хватит слез на сегодня.  

– Поняла, поняла, – быстро ответила женщина, вы-тирая лицо платком, – Пойдем малыш, – она взяла маль-чишку за руку и повела внутрь школы.  

В школе Антонюк встретил Бондаренко. Он шел опираясь о палку, с перевязанной ногой в районе бедра.  

– Здравья желаю, – протянул ему руку Антонюк, – Чего с ногой?  

Подошедший пожал руку коллеге.  

– Да... Не обращай внимание, – ответил он, – Что снаружи?  

– Все вроде тихо, – ответил Антонюк и добавил, не вдаваясь в подробности, – Одного только встретили.  

– Грохнули?  

– Грохнули.  

Старшина первой роты, старший прапорщик Бон-даренко на службе и он же в обычной жизни, это два раз-ных человека. На службе сплошные нервы. Его постоянно преследуют различные переживания, иногда головоломки. Материально ответственная должность подразумевает как минимум, волнения. Он не может это все спокойно пере-носить. Часто нервничает и громко, на эмоциях, разгова-ривает. Часто при этом шевелит большими густыми усами, за что в казарме его величали "тараканом". Вторая кличка была, "паника".  

А вот в жизни, за стенами казармы, это был спо-койный человек, любящий провести время за интересной книгой. Его открытое лицо не было злым. Оно маскирова-лось под сдвинутые брови армейских будней. А глаза вы-давали доброту, которую было не просто распознать, осо-бенно молодым солдатам.  

Внешне, он был круглолицым человеком. Ростом, чуть выше среднего. Слегка полноват, но это не мешало. Он справлялся со своими нормами и по подтягиванию, и в забеге на длинные дистанции.  

– Что в части? – спросил он и не дожидаясь ответа, продолжил, – Надо машину сюда. Раненых в больницу от-правим...  

– Много раненых то? – спросил Антонюк.  

Оказалось, что раненых набралось пять человек. Себя раненым, Бондаренко не считал и рвался в бой.  

Он рассказал как они с Кудырко, старшиной треть-ей роты, сидели у него дома. Как и когда белоглазые по-пали к ним в дом сказать сложно. Сделали они это внезап-но. Завязалась драка с использованием всех подручных предметов. Бондаренко получил сильный порез ноги, а вот Кудырко так и не смог выйти из дома, оставшись там, с залитым кровью лицом.  

Бондаренко не сразу понял, что трое солдат, Анто-нюк и водитель БТРа рядовой Балахнин, это вся помощь, на которую можно рассчитывать на данный момент. Когда ему поведали о ночных ЧП батальона, он сник. Устало об-локотился о стену, а потом присел на стоящий рядом стул.  

– И что ж теперь делать Петро? – устало спросил он.  

– Разберемся, – ответил ему Антонюк.  

Позже, на совете трех прапорщиков было решено перебираться в казарму, на пустующий третий этаж. Так же, следовало забрать оружие с арт. склада и вооружиться до зубов. Караул перевести на первый этаж все той же ка-зармы и осуществлять его силами, помимо охраны поста, патруль по батальону.  

Оставив Журавлева с Бондаренко в школе до при-хода Урала, БТР взревел двигателем и двинулся за коман-дирским УАЗиком. Проехав с километр, прапорщик уви-дел в зеркале машущего рукой Часовских. Он подавал ка-кие-то знаки. Остановившись, Антонюк быстро вышел из машины.  

– Что?  

– Там люди какие-то, – быстро сообщил он, показы-вая назад, – Блин! И здесь тоже! – показал он в разбитое окно соседнего дома. Несколько человек сидели за столом, уперевшись локтями и свесив свои головы вниз, – Там, та-кие же сидели, – добавил почему то тише Сергей.  

Антонюк вспомнил, сидячего на лестнице Бесчаст-ного.  

– Ты стой здесь, – сказал он солдату, – А я пожалуй рассмотрю поближе.  

Осторожно ступая по снегу, перемешанному с стек-лами, досками, книгами, тут и там разбросанными возле дома. Остатки вынесенного окна и какая то часть мебели, часть домашних вещей.  

Подойдя к окну, прапорщик увидел абсолютно пу-стой деревянный стол, за исключением практически допи-той бутылки без этикетки. Жидкость на дне была слегка желтоватого цвета. Наверное самогон. Пятеро мужчин, словно склонились перед ней. Они сидели в похожих по-зах, почти как ученики за партами, которые уснули от скучных речей, но головы не уронили, а лишь свесили.  

Обстановка в доме пугала своей тишиной. Напо-минала музей восковых фигур. Пять кукол за столом и молчащие декорации.  

Присмотревшись к сидячим, Антонюк узнал неко-торых из них. Ближе к окну, друг против друга, сидели контрактники: Шахнов и Алимбаев. Того кто сидел рядом с Шаховым, можно было безошибочно узнать по бакен-бардам. Это был недавний ефрейтор, а ныне прапорщик, командир второго взвода, второй роты Зайцев. Вечный ребенок и балагур. Двоих оставшихся не получалось узнать – была не подходящая для этого позиция. Антонюк осторожно сделал шаг в сторону и попытался рассмотреть с другого ракурса, но и это не помогло – слишком низко были наклонены головы собравшихся за столом.  

Все выглядело не опасным. Прапорщик уж было собрался пройти внутрь дома, как заметил медленный подъем головы одной из восковых фигур. Внутри орга-низма что-то дернулось и закипело. Рука сама, без лишних команд, выхватила пистолет из приоткрытой кобуры и направила его на возможного противника. Солдаты сдела-ли тоже самое, но не видя предмета тревоги своего коман-дира. Они знали, что за окном что-то не так и именно туда направили дула АКМ.  

Прапорщик видел, медленно ползущий вверх ши-рокий лоб, затем закрытые глаза, нос, усы... Это был еще один контрактник, водитель МАЗа, сержант Панасюк. Его голова закончила подъем и какое-то время не шевелилась. Складывалось впечатление, что он продолжает свой сон. Какое время и прапорщик не шевелился, превратившись в сплошной натянутый нерв. Он не мог увидеть на этом ли-це ни малейшего вздрагивания, вдоха или выдоха, или еще какого-то проявления жизни. Хотелось бы увидеть хоть какое то проявление хоть чего-то, пусть и не безопас-ного. Это лучше неведенья.  

Антонюк готовил себя к нечто подобному, но не подготовил. Глаза Панасюка резко открылись и устави-лись на него своей белизной. В его лице не было страха. Напротив, оно излучало ухмылку. Совершенно невозму-тимо он оглядел своих спящих товарищей и со злорад-ством уставился на прапорщика. Мол: "что дальше? Стре-лять будешь? Беспокоить их сон? "  

Прапорщик не решился спускать курок. Не потому, что испугался белоглазого и его товарищей, а прежде все-го потому, что не было причин. Панасюк не нападал. Он даже не поднялся со стула. Сидел и ухмылялся, будто знал какой-то секрет, по вине которого, все в дальнейшем будет так, как надо ему, а прапорщик останется ни с чем.  

Антонюк медленно отходил назад. Вплоть до БТРа его преследовал взгляд... Не Панасюка конечно же. А взгляд кого-то чужого и не доброго. Можно было заверить на все сто процентов, что в другой ситуации, например внутри этого дома, при более близкой досягаемости, бело-глазый контрактник незамедлительно бы кинулся на свою добычу. Для Антонюка, может так было бы и легче – он не задумываясь, ответил бы выстрелом. А в данной, не при-вычной ситуации, просто отходил назад. Помимо всего, прапорщика смущали еще несколько солдатских жизней, которые могли закончиться по его вине. Слишком много их уже, этих жизней. Пусть и не по его вине, но это не ме-няет дела.  

– Уходим, – не упуская белоглазого из виду, тихо скомандовал Антонюк.  

БТР с солдатами на броне двинулся дальше, а быв-ший Панасюк продолжал смотреть им вслед, не снимая своей ухмылки с лица. Он так и не поднялся со стула.  

Антонюк вел машину в сторону батальона и перио-дически поглядывал в зеркало заднего вида. Погони не было. По-прежнему за ним двигался, оставляя за собой черную копоть, бронетранспортер. Слева и справа пробе-гали дома. Во дворе одного из них, прапорщик увидел двух человек, сидящих точно так же, как и те "восковые фигуры", облокотившись о стол и уронив вперед свои го-ловы, с одной лишь разницей, что сидели они по летнему, на улице, среди льда и снега. Да и одеты были достаточно легко.  

– Тоже белоглазые? – спросил себя Антонюк, – Что если хотя бы в каждом третьем доме такие вот спящие си-дят? И чего от них ждать?  

Картина вырисовывалась страшная. Скорее всего это все натворили они и если на грядущую ночь их планы по нападению на нормальных людей не претерпели неких изменений, стоило ожидать нового появления этих бело-глазых в части. Антонюк решил первым делом заняться арт. складом – перевезти оружие в казарму и вооружить по максимуму людей. Съездить в школу за гражданским населением могли и без него; Балахнин наверняка запом-нил дорогу.  

Прапорщик уже смог разглядеть фигуру солдата возле шлагбаума КПП, как вдруг, где-то справа грянул взрыв. Он был в не зоны видимости, но судя по звуку, был не слабым, а сразу же за ним последовала новая серия мощных взрывов, словно стреляли из пушки или БТРа, или... Взорвался склад с боеприпасами.  

Серия взрывов продолжалась когда Антонюк вы-вернул при первой же возможности руль в их сторону. БТР, с держащимися на броне и озирающимися вокруг пригнув головы, солдатами, двинул следом, не разбирая дороги. Пересекая железнодорожную полосу, Антонюк смог разглядеть три бегущие в сторону горящего поста фигуры караульных. Взрывы стали реже. Склады поста были объяты огнем, поднимая в небо густой столб черного дыма.  

Подъехав ближе, Антонюк узнал в прибежавших караульных Котлярова, Гайдашева и Савилова. Они скло-нились над лежащим в снегу часовым. Пройти дальше, на территорию поста, не представлялось возможным. Огонь царил на всей его территории. Еще бы! Арт. склад рванул! Эти взрывы наверняка уже всколыхнули и Бондаренко с Журавлевым в поселке. Скорее всего они должны были отметиться и различными спутниками. Но у космических войск, тоже новый год и они не сразу оторвутся от оливье.  

Часовой оказался живым. Сержант Сорокин плохо слышал и на вопросы отвечал очень громко. Дышать ста-новилось не чем и пришлось отъехать в сторону.  

– Товарищ старший прапорщик. Товарищ старший прапорщик, – с надрывом, громко повторял Сорокин, – Я готов понести наказание, за то, что покинул пост.  

– Чего?! – крикнул на него Антонюк, – Чтоб я этого больше не слышал, – не много пройдясь взад, вперед, уже более спокойно добавил, – Отдавая долг Родине, на бое-вом посту, погиб Аксенов. Ты находился неподалеку, но не мог ему ни как помочь. Понял?  

– Так... Точно.  

– А теперь, я хочу знать, что здесь произошло.  

– Я всего не видел. От туда, – показал Сорокин сосновый лес слева от поста, – От туда уже появлялся раньше какой-то тип.  

– Дальше, – торопил его прапорщик.  

– Все было похоже на подрыв. Сразу в нескольких местах рвануло. Они еще гранаты стали кидать... Одна из них... В Аксенова попала.  

– Ясно, – как-то обреченно ответил Антонюк. Си-туация осложнялась. Мало того, что им противостояли психи, да еще и штурмовики какие то. Спецы.  

– Я стрелял, – поспешил добавить Сорокин, – И по-пал! Но... Они даже не заметили этого, – растерянно поды-тожил свой рассказ сержант. До него, смысл этого наблю-дения дошел только сейчас, – Но я попал, – тихо добавил он.  

– Слушай мою команду, – не громко начал Анто-нюк, – Балахнин.  

– Я, – тихо отозвался сутулый не высокий парень с темными густыми волосами, водитель БТРа.  

– Держи ключи, – отдал ему звенящую связку пра-порщик, Желтым ключом откроешь ящик с ключами от ав-топарка. Разберешься там. Садишься за Урал и едешь за гражданскими в школу. Ясно?  

– Так точно.  

– Как отыщешь ключи, связку эту сдашь Кожевни-кову. Можешь взять кого-то из казармы с собой. Если все понял, бери Уазик и дуй в автопарк.  

– Есть.  

– И... Завези Попова к дому офицеров.  

Балахнин побежал в сторону командирского УАЗа, а прапорщик продолжил:  

– А мы идем по следам этих уродов, – кивнул он на полыхающий огнем пост, намекая на лесников-подрывников, – Коля, машину водишь?  

– Не много, – ответил Лукьянов.  

– Справишься. Что КамАЗ, что БТР... Здесь, ни до-рог, ни Гаишников. Садись за руль. Выдвигаемся. Живо, живо, живо.  

Николай, хоть и не сразу, но справился с бронетех-никой и спустя минут пять стал совершенно спокоен. Свежие следы преступников были хорошо видны и было не сложно следовать за ними. В самом начале этих следов, на снегу виднелась кровь. Значит Сашка действительно кого-то из них подстрелил, но вот странно, что до сих пор ни кого так и не догнали. Они действительно "не замети-ли" ранений? Психи без чувства боли?  

Внутри БТРа он был с Серегой Часовских. Тело Попова наконец то вытащили и погрузили в дорогу Ба-лахнину. Лично Коле, стало от этого легче. На броне, при-стально вглядываясь в лесной массив, сидели остальные: Сорокин, Арнаут и старшина. Они уже значительно углу-бились в лес, но ни кого не догнали. Несколько следов продолжали вести вперед – выносливости этих лесников можно было позавидовать.  

Через какое-то время Антонюк сказал остановиться и спрыгнул вниз, к следам. Нагнулся и поднял солдатский ремень. Бросил обратно в снег и лихо запрыгнув на бро-ню, крикнул Лукьянову:  

– Поехали! Должны их догнать! Должны!  

Но как бы ни старался Лукьянов, разгоняя технику, им так и не удалось увидеть преступников. В голову пра-порщика закралась мысль об ошибке. Не то направление. Преступники здесь шли в сторону поста, уходили они другой дорогой. Иначе, как объяснить то, что проехав в глубь леса, по глубоким сугробам километра три или больше, так ни кого и не удалось догнать? Но в другую какую-то сторону от поста следов не было. Ни каких.  

Когда прапорщик уже почти согласился с мыслью о возвращении, на горизонте показалось некое снежное воз-вышение и следы вели к нему.  

– Внимание! – скомандовал Антонюк, – Пригото-виться к бою. Внимательно смотрим по сторонам.  

Возвышение оказалось крышей землянки. Землянки уютной, надежной и обжитой. В четырех ее углах лежали какие-то вещи. По всей видимости, это были спальные ме-ста. Когда-то, а не сейчас. В данный момент эти углы под-текали и от них отдавало сыростью. Посередине землянки стоял самодельный стол и четыре пенька разного объема возле него.  

В темноте, не сразу можно было заметить еще одно помещение. Оно напоминало склад. Там находилась раз-личная посуда, какие-то вещи, пустые бутылки, чем-то набитые мешки и прямо в углу, был свален уже померз-ший картофель. Интересная находка обнаружилась в сле-дующем, идущем со склада, помещении. Оно было не большим, но в ее пределах легко умещался самогонный аппарат. По-крайней мере, больше всего он напоминал именно его. Вытащив на свет один из мешков, прапорщик раскрыл его и на промерзший земляной пол свалились две замороженые землянички, размером с не большое яблоко. Для Антонюка, такие вещи не были в новинку. На поли-гоне много всякого можно было увидеть не обычных раз-меров: грибы, смородину или ту же землянику, но кушать их ни кто не пробовал.  

Что-то вспомнилось. Мелькнуло в голове и упорх-нуло.  

На улице, все так же гудел БТР, а солдаты внима-тельно следили за окрестностями.  

– Ну как? Все спокойно? – спросил их старшина.  

– Все тихо, – ответил, находившийся ближе всех к нему, Арнаут.  

– Следы дальше ведут, – показал на разрыхленный снег Часовских. Что-то они тут делали. Снова пятна кро-ви... И действительно, они пошли дальше.  

– По коням и за ними, – скомандовал Антонюк.  

Вскоре, увидев, что следы все больше и больше бе-рут вправо, он крикнул:  

– Лукьянов, гони! Эти уроды в поселок возвраща-ются!  

К ночи ветер усилился, временами завывая и стуча в окна своим дыханием. Гражданское население было ре-шено разместить не на третьем этаже, как планировалось, а вместе с солдатами, на втором, по причине холодных ба-тарей и остывающих термометров. Все-таки второй этаж был обжит и к тому же, посреди казармы, красовалась большая тепловая пушка. На ночь, они так и устроились возле нее, ложась на матрацы в одежде и вдобавок накры-ваясь шинелями. По краям, дремали солдаты, кто с оружи-ем в руках, а кто стиснув "душку" кровати. За такое долгое время нервных потрясений, беготни и переживаний, все буквально валились с ног. Вернувшись из леса, Антонюк первым делом отправил спать тех, кто будет дежурить этой ночью, в составе казарменного караула вместе с пра-порщиком Журавлевым. Караульные с "караулки" были сняты и остаток дежурства патрулировали территорию части. Решено было проверять несколько мест в разном порядке. Например: штаб – "караулка" – КПП – офицерский дом, автопарк – столовая – штаб – КПП, офицерский дом – "караулка" – штаб и т. д. Маршруты всегда обговаривались перед выходом с старшим. Проверялись радиостанции и кому-то из двоих патрульных приходилось вешать этот увесистый ранец на себя.  

Спасало, то что все их мучения, наверняка утром прекратятся. Такой мощный взрыв не мог не привлечь внимания. Скоро. Скоро придет помощь. Лишь ночь про-держаться осталось. В казарме еще ни чего, а вот в патру-ле... Идущие в ночи солдаты так и шепчут себе: "только бы вернуться", "только бы вернуться". Была бы их воля, они совершали бы свой патруль бегом. Или на БТРе катались. Но тогда, исчезал смысл патрулирования. Враг бы пре-красно знал где они. К тому же, патрульные тогда могли многого не заметить или не услышать, а слышать и видеть было крайне необходимо.  

В казарме, перед входом, сидели еще двое карауль-ных, готовые в любой момент броситься на выручку. Они уходили в патруль на следующий час, освобождая свое ме-сто при входе, "отпатрулировавшимся". Затем наступала очередь следующих четырех, а первые две пары засыпали на мгновенные два часа.  

Тяжело, но скоро все закончится.  

Рядовой Гоша Российский, у которого совсем не-давно пошел отсчет последнего, второго года службы, за-метно нервничал. Миша Арнаут, хоть и волновался, но вида не показывал. Внешне был абсолютно спокоен, как и в обычное время.  

Мороз обжигал слегка лица и солдаты пытались их спрятать от него, но идти пришлось на встречу ветру и по-этому получалось это не всегда. От морозного ветра, через какое-то время болели переносица и лоб. Путь впереди, блестел и переливался морозным серебром: миллионы мелких сверкающих осколков усеяли все вокруг. Утоп-танная тропинка издавала под каблуками короткий и рез-кий скрип. Оружия ребят, висевшее по бокам, на ремнях, очень скоро покрылось белой изморозью.  

– Штаб в порядке, – коротко, хмуро и тихо прого-ворил по рации Российский, когда они проходили мимо крыльца штаба и этого было вполне достаточно, чтобы бодрствующая смена, у тумбочки дневального, знала, что с патрулем все в порядке и если они не выдут на связь, ле-теть на помощь следует куда-то между штабом и карауль-ным городком, именно это место было следующим в спис-ке, указанном им перед выходом прапорщиком Журавле-вым.  

– Принял, – коротко ответила рация.  

В караульном городке тоже оказалось спокойно. Часть казалась вымершей какой-то и ужасно страшной. Разбушевавшееся воображение рисовала не радужные кар-тинки. Оно заставляла ждать нападения отовсюду и мыс-ленно составлять прощальное письмо домой. Но при этом, оно же, выдавало такую порцию адреналина, что при же-лании, можно было справиться с медведем. Бороться при-ходилось за жизнь.  

Осмотр окрестности КПП, тоже не выявил наруше-ний.  

– КПП в порядке.  

– Понял, – ответила рация.  

Оставалось одно из самых тяжелых мест – "кладби-ще". Вернее территория не захороненных людей. Что тут говорить? Ермолов с ребятами потрудились. Им досталось самое сложное задание, особенно для не подготовленных. Со всех мест, где прошла смерть, они перевезли на санях мертвые тела и уложили их рядами во дворе офицерского дома. Разбирать тела погибших в третьем подъезде, при-шлось всем свободным от дел, слишком большим было ко-личество этих тел и они, не понятно зачем, были сложены один на другого на первом этаже, являясь преградой и тайной. Осторожно пробравшись дальше, удалось осмот-реть весь подъезд и заглянуть почти в каждую квартиру, но ни где не нашлось ни живых, ни мертвых. Зачем кому-то понадобилось стаскивать всех вниз, оставалось не вы-ясненным.  

Тела "своих" складывали в ряды, почти как на клад-бище. "Белоглазых" скидывали за угол дома, особо не за-ботясь, как они упали и в какой позе лежат.  

Одного только этого хватало, чтобы просыпаться ночью от кошмаров, а тринадцатого ноября, в день войск РХБЗ, за-ливать мозги водкой.  

Когда патрульные услышали от Журавлева свой предстоящий маршрут, конечно же мысленно выругались за посещение "кладбища", но вида не подали. Им при-шлось, стиснув зубы, идти вдоль мертвых заснеженных тел командиров, их жен и детей. Пройдя в самый конец здания, обойти его вокруг мимо, наваленных в кучку и так же слегка занесенных метелью, "белоглазых" и вернув-шись на маршрут, доложить по рации о результатах осмот-ра.  

– Дом в порядке, – проговорил тихо Российский.  

– Принял, – ответил Журавлев.  

Остаток пути прошел спокойнее. Шли по главной дороге, вдоль летних казарм. Слева и справа уже были приличные сугробы и нападения от туда ждать не стоило. Иногда хотелось обернуться назад и осмотреть пугающую темноту, что ребята и делали.  

Дойдя до плаца, они пошли по нему, повернув направо. Впереди было спасительное крыльцо казармы. За этими дверями, солдаты согреются. Их пульс восстановит-ся, придя к норме биений в минуту. А скоро рассвет и придет помощь...  

– На подходе, – проговорил в рацию Российский. Это означало, что скоро эти спасительные двери крыльца откроются и их встретит бодрствующая смена патруля.  

– Принял, – ответила хриплая рация.  

Вот и все. Патруль закончен. Гоша благодарил Бога и обещал зажечь в ближайшем времени церковные свечи. Миша Арнаут же, как был спокоен, так и остался. Не смотря на больший срок службы, такая практика была и ему в новинку, но он как-то держался или по-крайней ме-ре искусно делал вид. Он вообще был мало эмоционален. Почти всегда одинаковый. Если к примеру долго ждать в бане горячую воду и дождаться, он улыбнется. Ждать и не дождаться, как бывало, ну... Ни как не среагирует. Как и все, ополоснется в холодной, взбодрится, переоденется в чистое и... Улыбнется.  

Они были на самой середине плаца, когда рация что-то прохрипела.  

– Не понял, – ответил Российский.  

– Бегом в казарму!!! – проорала рация.  

Солдаты быстро обернулись назад и около санчасти увидели несколько темных силуэтов. Сразу стало ясно, что силуэты эти, настроенны враждебно. Они не торопясь, но и не медля, приближались к патрульным. В Лунном свете, урывками были видны их изуродованные лица, белки глаз, сводящие с ума и беззвучный оскал. Для подобия зверя, им не хватало ходить на четвереньках и отрастить клыки.  

– Бежим, – крикнул Арнаут, приводя оружие к бою.  

Гоша, имея за спиной увесистую рацию, был менее мобилен и Миша пустил его чуть впереди себя. Обернулся и дал очередью по силуэтам. Двое упали в снег, а еще двое дернулись, но остались на ногах. Один из упавших в снег, тоже поднялся и продолжил наступление. Теперь эти вур-далаки двигались заметно быстрее.  

– Беги! – подгонял Арнаут напарника, – Беги!  

И ноги несли. Он слышал несколько выстрелов, ру-гань... У Арнаута кончились патроны и на ходу перезаря-жаясь, он выронил пустой магазин. Тот потерялся где то в снегу. Гоша передернул затвор и развернулся. На мгнове-ние он застыл, увидев страшную картину. Она у него про-бегала как бы в замедленном темпе, заостряя внимания на различных предметах; развязанные шнурки на ботинках одного из "белоглазых", сломанный палец на правой руке у другого... Бешеный взгляд третьего, одетого по-армейски. Его белые глаза, направленные точно в него. Миша Арнаут, перезаряжающий оружие... Снова этот взгляд. Он приковал к себе, полностью завладев мыслями солдата. Какое то мгновение и Гоша открыл огонь, изре-шетив это безумное лицо пулями. Короткими очередями, продолжил стрельбу и Миша. Они отстреливались и пяти-лись к казарме. Несколько "белоглазых" упали, но боль-шинство из них продолжали наступать, напирая все силь-нее. Возле крыльца Гоша споткнулся и завалился на спи-ну. Приподнялся, но снова упал, на этот раз, больно уда-рившись головой. Чьи-то руки его подхватили и затащили в подъезд. Он видел забегающего следом Арнаута и услы-шал резкий звук дверного засова. Сразу же следом за этим в двери приняли на себя сильный удар, за ним последова-ли следующих два и все стихло.  

– Давай, Российский, вставай! – крикнул Насыбу-лин.  

– Мужики, уходим, – быстро проговорил Журавлев.  

Раздались звуки битого стекла – "белоглазые" про-никали на первый этаж.  

– Уходим, уходим, – поторапливал прапорщик.  

К двенадцати часам дня стало окончательно ясно, что помощь, по каким то причинам, не придет и в поселке больше не появлялся тепловоз. Это было более странным, чем отсутствие подмоги.  

Всю ночь, поднятые по команде Журавлева "Подъ-ем! Тревога! ", вынужденные временные жители казармы как могли помогали военным. Им не надо было что-то объяснять или приводить их в чувства. Почти ни каких истерик. Дети с Петровной были отправлены в спорт уго-лок, подальше от эпицентра. Она села с ними на тренажер у окна, среди блинов для штанги, обняла и пела им что-то, стараясь успокоить их и себя тоже.  

Остальные помогали солдатам баррикадировать вздрагивающие от сильных ударов входные двери. "Бело-глазые" проникли в здание и не найдя ни кого на первом этаже, собрали все усилия возле дверей второго, един-ственного жилого. Судя по звукам грохота, эти вурдалаки буйствовали и этажом выше.  

В разгар "веселья" Котляров подозвал Антонюка к окну:  

– Товарищ прапорщик, смотрите.  

– Без нужды не стрелять! Беречь патроны! – кричал старшина, – Что у тебя? – спросил он Котлярова.  

Тимка кивнул на окно.  

Это было действительно не обычно. Среди бегаю-щих "белоглазых", совершенно спокойно стоял морпех. Он был одет по-летнему, но его это ничуть не смущало. Рука-ва камуфляжа были закатаны по локоть, верхние две пуго-вицы расстегнуты, гордо демонстрируя тельняшку, а на голове восседал черный берет. Самое поразительное, что он вроде как знал о том, что на него смотрят, по-крайней мере складывалось такое впечатление. Он будто бы глаза в глаза смотрел на прапорщика и ухмылялся, прекрасно зная исход битвы, уверенный, что крепость рано или поздно падет и они встретятся. Как и у остальных, у него было что-то не то с кожей, точно разглядеть в замороженное ок-но не получалось. Руки и голова иногда сильно дергались, наверное от ударов нерва. И конечно же, как и у всех, бы-ли абсолютно белые зрачки.  

Шум снизу и шум сверху усиливались. Не смотря на все попытки, проникнуть внутрь к такой близкой и обильной добыче у них не получилось. Звуки всевозмож-ных разрушений были слышны то там, то здесь – у напа-давших окончательно сдали нервы и кипела необузданная злость. Морпех уже не стоял красуясь и ухмыляясь. Он смешался с этой безумной толпой и кружился в их беше-ном танце.  

К утру все стихло. Баррикаду не спеша разобрали и провели разведку, сначала на третьем, а затем и на первом этажах. Везде был обнаружен погром. Валялись двери, полки, кровати... В разбитые стекла проникал зимний ве-тер. А умывальник сверху был залит водой. Получился настоящий каток. Там же, на третьем этаже Коля Лукьянов наткнулся на одного из "белоглазых" и без разбору всадил в него несколько пуль. Две из них попали в голову, а остальные в грудь. "Белоглазый", как сидел возле стены, словно спал, так и остался сидеть. Коля осторожно пнул его ногой и тот завалился на бок, распространяя вонь.  

Больше ни кого не обнаружили.  

На плацу лежали подстреленные. Их оттащили к остальным на "кладбище", но уже собственными силами – этой ночью боевой конь рядового Анненкова принял смерть от разъяренной толпы "белоглазых". От него мало что осталось. Это напоминало последствия нападения пи-раньи в брачный период. Связка кишок, остатки скелета и почти целая голова без вырванной верхней левой части. Разорвали. Среди других жертв такого не наблюдалось.  

Все это не придавало оптимизма и аппетита, но кушать надо было. Серега Часовских, в сопровождении охраны, добрался до, странно что не тронутой, кухни и наварил кастрюлю макарон. Взяв несколько буханок хле-ба, тарелки и ложки, все это отнесли в казарму и народ чуть взбодрился. Мальчишка, найденный Журавлевым да-же слегка улыбнулся.  

А когда стало ясно, что помощь не придет, стало так же очевидным, что оставаться здесь нельзя. Больше всего беспокоили раненные. Бондаренко, хоть и рвался в бой, чувствовал себя все хуже и хуже. Их было необходи-мо вывезти от сюда и поскорее доставить к медикам. Да и гражданскому населению не чего было здесь делать, осо-бенно детям.  

– Балахнин, Насыбулин, – позвал не громко хму-рый Антонюк двух сидящих у окна солдат. Они подошли, – Заводи УАЗик медицинский, – коротко сказал он Ба-лахнину. На Урале, в кузове, под брезентом с надписью "люди", померзнут. Лучше на медицинской "буханке". В тесноте, но не в холоде, – Ключи, знаешь где. А ты, Ру-стам, бери автомат и сопроводи его.  

– Есть.  

– Если в "буханке" не разместятся, – подумал стар-шина, – будем утеплять их бушлатами, – а вслух сказал, – Заводите и подъезжаете сюда. Выполнять.  

Солдаты ушли, а прапорщик устало свалился на близлежащий стул.  

– Силы покидают? – спросил подойдя Журавлев.  

– Все нормально, – ответил Антонюк, – Будем ра-неных и гражданских отправлять. Сами уехать не имеем права. Мне по-крайней мере и не надо уже ни куда, – грустно добавил он и тут спохватился, – Не Сашка, ты по-езжай тоже. И солдат прихвати. Валите отсюда. Мне те-рять не чего.  

Журавлев положил ему на плечо руку и прервал его рассказ:  

– Не трать слова. С тобой останусь.  

К обеду, было построение.  

– Становись, – скомандовал Антонюк, – Равняйсь! Смирно! Вольно. Через несколько минут гражданское население покинет эти стены. Кто-то отправится с ними. Желающие, два шага вперед.  

Савилов дернулся, повертел головой и остался в строю.  

– Я вас не прохлаждаться отправляю, а защищать людей. Не известно, что там, – понимающе сказал старши-на, –"Кукушка" с Ильино не пришла.  

Но солдаты так и остались на своих местах.  

– Значит назначу сам, – сообщил прапорщик и не много подумав, и осмотрев строй, добавил, – Насыбулин.  

Рустам сделал два не спешных шага вперед.  

В свое время, будучи молодым солдатом, он сильно переживал разлуку с любимой девушкой, больше, чем раз-луку с домом. Его главным желанием было поскорее по-кинуть это место. Он даже по-глупости, как сам потом признался (или по-любви) сотворил себе язву желудка. У него почти получилось закончить таким образом со служ-бой, но не много не повезло. Рустам остался служить и при первой же возможности уехал в отпуск. Вернулся в часть женатым человеком и успокоился. Мысли о доме больше не одолевали.  

Он был не рад решению старшины, но подчинился.  

– Савилов, тоже выходи, – сказал Антонюк, – К" оружейке", шагом-марш.  

Сергей тоже сделал несколько шагов вперед, по-вернулся направо и двинулся в указанном направлении.  

– Остальным, разойтись, – закончил Антонюк, – Котляров.  

– Я, товарищ старший прапорщик.  

– Назначь дежурных на окна, – сказал Антонюк, показав пальцем налево, направо, взад и вперед. Надо бы-ло организовать круговое наблюдение.  

– Есть.  

– Остальным, перекур. Позже скажу, что делать.  

Возле оружейной комнаты, Савилову и Насыбули-ну было выдано по одному магазину для автомата Калаш-никова и по одному для пистолета Макарова.  

– Внимание и еще раз внимание, – напутствовал старшина, – За оружие башкой отвечаете. За людей, сове-стью своей. Усекли?  

– Так точно, – быстро ответил Савилов, а Рустам промолчал, он все еще был не доволен тем, что вынужден уезжать.  

– Насыбулин, не смотри ты так. Ты мне этих людей, – кивнул Антонюк куда-то в сторону, – доставь целыми и невредимыми. А к вечеру, жду тебя с подкреплением.  

Последняя фраза воодушевила солдата.  

– Есть, вернуться с подкреплением!  

– Другое дело, – еле заметно улыбнулся уголком губ старшина, – Собирайтесь. Серега, – крикнул он стояв-шему с Любой, солдату, – прощайся с барышней и иди сю-да, – Когда Сергей в точности выполнил его указания, продолжил, – Бери бойцов и на склад. Собирай пайки: ту-шенку там, сухари... ну, ты понял.  

– Понял.  

– Понял? Выполняй значит.  

– Сюда все тащить?  

– Сюда.  

Сергей вернулся к девушке, что-то ей сказал и они вместе отправились вниз.  

Понемногу и остальные гражданские отправились к машине. Савилов, проходя мимо старшины, остановился.  

– Товарищ старший прапорщик... – начал было он, но не нашел нужных слов и замолчал. Поднял правую ру-ку и отдал воинское приветствие. Старшина ответил ему тем же.  

– Давай, Серега. Не подведи. За людей, головой от-вечаешь.  

– Не подведу, – с готовностью ответил Савилов.  

– Ну, иди. Времени не теряй, – поторопил его Ан-тонюк. Он уже видел, как Журавлев ведет к выходу ране-ного Бондаренко. Вернее, это Журавлев думал, что ведет к выходу – раненый прапорщик не собирался покидать ка-зарму. Он был очень не доволен решением выпроводить его от сюда.  

– Петро, пусть Сашка едет с гражданскими, если так уж надо там прапорщика, – громко возмущался он, намекая на то, чтоб его место занял Журавлев, – Не такой уж я и раненый! Оружие держать могу, а это самое глав-ное.  

– Поэтому то ты и должен поехать. Если бы не мог оружия держать, или я, или Сашка еще с тобой покатили бы.  

Бондаренко понимал, что Антонюк прав. Он это давно понял и сам пришел бы к такому же выводу, поме-няйся они местами, но не мог просто согласиться с этим и уехать. Не мог. Он стоял уперевшись о стенку возле входа и смотрел на своих коллег, словно прощаясь.  

– Знаешь ведь сам все, – сказал ему Журавлев.  

– Да знаю, – не довольно согласился с ним Бонда-ренко, – Знаю.  

– Тогда Серега, не теряй времени. Держи, – протя-нул ему Антонюк пистолет, – Заряженный. На всякий случай. Будешь как ковбой, с двух рук палить, – вяло по-шутил он.  

– Не надо, – отказался Бондаренко, – Вам, тут, нуж-нее. Мне и одного достаточно.  

– Ну, пошли. Проводим тебя.  

Поместится в "УАЗик", оказалось не простым де-лом. Лежачую раненую разместили на полу на матраце. Детей конечно взяли на руки и кое-как разместились. Но это кое-как напоминало переполненный автобус и учиты-вая ситуацию, было не самым лучшим выходом. К тому же, еще надо было как-то разместить солдат.  

– Ждите, – коротко сказал Антонюк и побежал в ка-зарму. Там, открыв шкафы "каптерки", доставал охапками бушлаты и бросал их на пол. После чего выглянул из-за двери и позвал проходивших мимо, Дунина и Российско-го.  

– Хватайте бушлаты и вниз, – сказал он им.  

Выйдя из каптерки с не большой охапкой бушла-тов, скорее по-привычке закрыл дверь на ключ и оглядел расположение роты.  

– Щербаков, Тренин, Лукьянов и еще кто-нибудь, быстро берите с кроватей матрацы, одеяло и прихватите несколько шинелей! Все это вниз! Быстро! Быстро! – по-торопил он их, а сам побежал к "буханке".  

Там уже стояли Дунин с Российским и не знали, что делать со своей ношей. Прапорщик открыл пассажирскую дверь спереди и бросил туда бушлаты.  

– Давай бегом в парк и заводи Урал, – сказал он Ба-лахнину. Солдат все понял и побежал исполнять приказ. Антонюк повернулся к пассажирам и успокоил их, – Ско-ро поедите.  

Захлопнув УАЗ, чтоб не морозить людей, он отошел к крыльцу и облокотившись о пережившую эту ночь дверь, еще раз прокрутил свои действия в голове. Все ли он сделал правильно? Вроде да. Идеально было бы всех солдатиков от сюда увезти, но не получается. Надо наде-яться на то, что Бондаренко привезет помощь. А действия старшины? Пусть даже и окажутся в чем-то не верными. Пусть разбирает потом комиссия какая-нибудь. Антонюку было все равно. Он рассматривал свои действия с другой стороны. Как оставить побольше живых людей. Ну и ко-нечно, было необходимо уложить побольше этих не по-нятных гадов. Больше не было целей. К сожалению, боль-ше не было. После смерти жены...  

Все шло, как надо. Не большая заминка с машиной не в счет. Время есть. Вот и показался могучий Урал.  

– Ребята, – тихо обратился к стоявшим рядом солда-там старшина, – Берите все это и в кузов. Матрацы укла-дывайте на скамейки. Одеяла, шинели кладите рядом.  

Солдаты побежали исполнять приказы. Дунин рез-во заскочил в кузов, а Гоша передавал ему вещи. Савилов и Насыбулин тоже стали активно помогать. Антонюк по-дошел к медицинской "буханке", открыл дверь и сказал:  

– Граждане, одевайтесь теплее. Берите себе бушла-ты. Там в машине есть матрацы и одеяла. Усаживайтесь, кутайтесь. Не забывайте о раненых и детях.  

– Петро, ты чего так официально? – тихо спросила Петровна, – Прям, страшно.  

– Так надо, – ответил ей прапорщик, – Так надо.  

Через полчаса, загрузка была окончательно завер-шена и машина готова была тронуться в путь. Народ со-брался в кучку побросав на пол матрацы, накрывшись ши-нелями и успокаивая друг друга. От одеял толку было ма-ло, но они тоже пригодились. С краю борта, друг против друга, сидели вооруженные солдаты, с самыми серьезны-ми лицами.  

Последним, дополнил экипаж Бондаренко, усев-шись с двумя детьми в кабину, одиннадцатилетней девоч-кой Машей, которая хорошо знала дядю Сережу и тот са-мый, так и не сказавший не слова, мальчик.  

– Ну, держитесь мужики, – сказал он на прощанье двум прапорщикам, – Жаль, раньше не выехали. Скоро темнеть начнет. Доберусь до Центрального и сразу к вам помощь пойдет.  

– Лучше, сразу в Ильино давай, – посоветовал Жу-равлев.  

– В Центральном часть Железнодорожников стоит. Технику выделят, людей, – стоял на своем Бондаренко. Ему хотелось, как можно скорее встретить кого-нибудь из цивилизации, передать людей, доложить о происшедшем и постараться, как можно скорее вернуться в химбат с по-мощью.  

– У них оружие то есть? И санчасть не лучше нашей.  

– У них, связь есть. По-крайней мере там тепло, можно гражданских приютить. Пусть позаботятся и ране-ных отвезут в госпиталь. В любом случае, помощь будет. Держитесь главное.  

– Будем держаться, – заверил Антонюк, – Езжай.  

Они пожали друг другу руки.  

– Трогай, – сказал Бондаренко Балахнину и захлоп-нул дверь. Машина медленно тронулась с места и уже вскоре, выехав с плаца, более уверенно стала набирать обороты, мчась в сторону КПП.  

Два прапорщика молча смотрели вслед грузовику, а когда он скрылся, Журавлев обнял друга за плечи.  

– Пошли, – сказал он, – У нас еще много дел.  

– Пошли, – согласился Антонюк.  

Дел действительно оказалось много. Быстро под-нявшись по лестнице, прапорщики раздавали указания на ходу, без общего построения. Журавлев, забрав Кожевни-кова, Куракина, Тренина, Щербакова и Гайдашева, ушел за "строительным материалом". Нужно было успеть заколо-тить все, что разворотили ночью белоглазые. Главным об-разом это касалось окон на первом этаже.  

Сорокин, Киреев, Виноградов и Градволь были от-правлены в патруль. Патрулировать территорию следова-ло так же, по два человека, но лишь до наступления тем-ноты. Ночью все должны быть в казарме и отражать оче-редное нападение. То, что оно будет, не сомневался ни кто.  

Все остальные, занимались тасканием лавок и сто-лов из столовой, различных колес из автопарка и другого увесистого габаритного груза. Их задачей было соорудить вокруг казармы баррикады. Все понимали, что это не остановит ночных психов, но этого и не требовалось. До-статочно того, если они отнимут у них какое-то время или вынудят пробиваться в каком-то одном участке огражде-ния. Главной задачей было продержаться до прихода по-мощи.  

Если б Урал был бы не Уралом, то скорее всего он не прошел бы. Колея, временами глубокая, петляла по кривой разбитой дороге. Зимние условия и особенно по-следние морозы, придали ей твердости и техника не бук-совала, но проезжая глубокие ямы, практически цепляла дорогу днищем. Для Урала это не было проблемой, Ба-лахнин готов был поднажать и двигаться гораздо быстрее, но Бондаренко несколько раз предупредил его не делать этого – в кузове были люди. Солдат должен был плавно передвигаться от ямки к ямке и не тревожить, итак встре-воженных граждан, особенно раненых. Любое более менее резкое движение, било их по больным местам. У девушки, принесенной Журавлевым, начался жар. Она тихо стонала. Люба сидела рядом с ней, но помочь ни чем не могла. Пе-риодически она подносила к губам больной бутылку с во-дой, а к ее лбу прикладывала снег.  

В кузове было тихо и темно. Люди сбившись в куч-ку, время от времени, не громко, успокаивали друг друга. Люба смотрела в приоткрытый участок брезента, напоми-навший кулисы театра. Театра боевых действий, в котором уже виднелся закат. Эти кулисы, рано или поздно раскро-ются, а что за представление будет, не известно. В любом случае, надо было надеяться только на хорошее. Люба ста-ралась не думать о том, как погибали ее сестра и соседи. Надо было вспоминать их живыми, какие то слова сестры, которые она запомнила и теперь уже пронесет через всю свою оставшуюся жизнь, поступки, приключения. Они были. Люба их отлично помнила и должна была улыб-нуться вспоминая одно из них, но ей жутко захотелось расплакаться. Глаза залило слезой, но собрав все свои остатки воли, она сдержалась. Нельзя. Не время.  

Сидевшие друг против друга у самого края солда-ты, держались за борт и молчали, лишь изредка обменива-ясь какими то фразами. Безусловно они переживали ги-бель сослуживцев. Их руки не выпускали оружие, ведь они ясно понимали, что после того, что они видели, про-изойти теперь может, что угодно.  

В кабине тоже молчали. Дети уныло смотрели в ок-но, Балахнин старательно преодолевал проблемные участ-ки дорог, а Бондаренко наблюдал за всем этим. Время от времени его терзала боль, но он уже почти привык к ней.  

Первой среагировала девочка. По ее напряженному взгляду и тому, как она быстро отодвинулась насколько это было возможно назад, стало ясно, что что-то не так. Прапорщик посмотрел вперед и увидел причину такого поведения девочки – посреди дороги, правым боком к ним, стоял какой-то человек в пятнистом бушлате. Его ру-ки безвольно висели вдоль туловища, а голова была низко опущена. На движущийся к нему автомобиль человек не обращал ровно ни какого внимания. Ветер слегка трепал его волосы, а в остальном ни какого шевеления. Ни какой жизни.  

– Товарищ пра...  

– Спокойно, – перебил солдата Бондаренко, – Про-должай движение, – не сводя глаз, он следил за этим до-рожным неопознанном объектом, – Сбавь слегка скорость.  

Солдат выполнил указания. Грузовик был все бли-же и ближе, но человек на дороге, по-прежнему "спал", не поднимая головы.  

– Остановись, – сказал Бондаренко и машина за-мерла, урча двигателем, в метрах пятнадцати от подозри-тельного человека (? ). Ребята в кузове, сразу же насторо-жились этой неожиданной остановке и вертели головами, слегка отодвинув в сторону брезент. Не найдя ни чего опасного, продолжали контролировать взглядом окрест-ность.  

– Сходить посмотреть? – спросил Балахнин.  

– Щас! Сходишь! Головой то думай! – ответил Бон-даренко, – Ты еще...  

Договорить старший прапорщик не успел – "спя-щий" на дороге неожиданно проснулся и резко развернул голову в сторону автомобиля. Он выставил на показ ис-терзанное порезами и язвами лицо, на котором появлялись не большие пузыри, и какие-то подтеки, злобный оскал и полный безумия взгляд белых зрачков.  

– Гони! – закричал Бондаренко, – Дави его!  

Машина резко рванула вперед, так что Савилов чуть не выпал за борт, но удержался. Люди в кузове, по-нимая, что происходит что-то не хорошее, прижались плотнее к друг другу. Дети в кабине испуганно обнялись и зажмурили глаза. Совершенно не замечая этого, Бондарен-ко со злым азартом ждал встречи Урала с белоглазым.  

– Дави! Дави! – тихо приговаривал он.  

На лбу водителя, выступил пот – не каждый день он таранит людей автомобилем. Осознание того, что это уже не человек и прекрасно зная, что он может сделать, если продолжит гулять, помогали. Балахнин уверенно вел машину на белоглазого, выжимая все, что мог Урал на этих нескольких метрах. Надо было не только сбить его с ног, но и при этом раздавить колесом. Он взял чуть правее и в тот момент, когда белоглазый бросился вперед, ударил его бампером и потащил перед собой. Какое-то время не-знакомец пытался вскарабкаться на капот, но у него ни че-го не получалось. Решив прорываться сбоку в сторону во-дителя, смог сделать несколько движений и даже забрался на увесистый бампер, но вскоре сорвался и упал под коле-со.  

Долгожданный скачек машины, а затем еще один, принесли облегчение. Бондаренко увидел зажмурившихся детей и поспешил их успокоить, ругая себя, что сам не за-крыл им глаза.  

– Все, все, все. Все уже прошло. Мы победили, – говорил он им, гладя по головам.  

Балахнин вытер пот со лба и не сводил взгляда от дороги, прогоняя мешающие мысли о прошедших только что событиях прочь.  

– Ты в порядке? – спросил старшина.  

– В порядке, –ответил солдат и про себя повторил в который раз, – Все хорошо, все хорошо.  

Савилов с Насыбулиным наконец увидев причину такого поведения Урала, лежащую на дороге, лишний раз убедились, что легкой жизни не будет и что внимание все-гда должно быть с ними. По тому, как нервно несколько раз сжал и разжал цевье Калашникова Насыбулин, Люба поняла, что что-то не так и слегка занервничала. Быстро отругала себя за это, вспомнив как обещала Сергею быть сильной.  

– Че там, сынки? – встревожилась и Петровна.  

– Ни чего мать. Все спокойно, – ответил Рустам.  

– А че так скакнули?  

– Все. В порядке, – ответил еще раз солдат тоном, дающим понять, что разговор закончен и возражений быть не может. Во-первых, лишние разговоры рождают страх, панику и вносят в действия бардак. Во-вторых, не надо отвлекать, нервы и так напряжены.  

– Все хорошо. Просто на яму наехали, – тихо и лас-ково успокоила бабушку Люба. Петровна видно что-то поняла или впрямь успокоилась, но вопросов больше не задавала.  

– Товарищ старший прапорщик, – спросил Ба-лахнин, – это был вроде как часовой?  

Бондаренко, вырванный из своих раздумий, не сра-зу ответил.  

– Что  

– Ну, он стоял здесь, как часовой. Будто охранял проезд.  

Старшина задумался. В этом была логика.  

– Эти твари способны на стратегии? – подумал он, – Действительно похоже на часового. Не хотят нас выпус-кать, – а вслух, сказал, – Не знаю. Может и так.  

Уже вскоре, в стратегических способностях этих тварей Бондаренко не сомневался. Они были далеко не идеальны, но какие есть. Это было действительно сплани-рованные действия. Сначала часовой, а затем и они.  

Штук пятнадцать существ неуклюжа бежали навстречу машине. У двоих из них, даже было оружие. Один из вооруженных был одет в армейскую форму и ко-го-то напоминал, а второй, был одним из тех, кто распра-вился с Зориным. Кажется Бондаренко знал и его. По-крайней мере его внешний вид был очень знаком.  

– Что делать, товарищ прапорщик? – растерянно спросил Балахнин.  

– А ну-ка детки, пригнитесь, – обратился к детям старшина и повернулся к солдату, – Едь дальше.  

– Их много.  

– Ни чего. Гони! Назад нам все равно уже поздно возвращаться. Не развернемся. А задом ты долго не про-едешь, – быстро проговорил старшина.  

Он мог и не пояснять ни чего рядовому. Просто от-дать приказ, не принимая отказа, ("сначала приказ испол-няется, а лишь потом может быть обжалован") но сейчас, он говорил не как командир, как напарник, все-таки в од-ной лодке плывут. От действий каждого, могли завесить не только их жизни.  

– Давить, так давить! – не дал долго себя уговари-вать солдат.  

– С Богом, – перекрестился старший прапорщик и достав Макарова, приоткрыл окно. Вытянув руку вперед и выбрав цель, он выстрелил, попав похожему на кого-то вооруженному белоглазому в шею и тем самым дал сигнал тревоги солдатам в кузове.  

Балахнин поработал педалью газа и машина, взре-вев понеслась на таран этой безумной белоглазой стены. На эту стену, действия водителя не произвели ни какого впечатления – как бежали в атаку не разбирая дороги, так и продолжали бежать.  

Раздался еще один выстрел. Прапорщик и на этот раз не промахнулся, но получивший пулю, слегка покач-нувшись, продолжил движение, как ни в чем не бывало. Следующий выстрел ушел в пустоту, а пуля летящая сле-дом, разворотила глазницу, все тому же белоглазому. Он завертелся волчком, упал, попытался подняться, но снова оказался в снегу. Продолжал еще какое то время дергаться, а потом затих. Затих без боли, криков и хватания за рану, будто кончилась программа. Game over. Компьютер вы-ключен, монитор погас.  

Следующей мишенью прапорщика оказался его со-сед. Выпущенной пулей ему подкосило ногу, колено ока-залось серьезно повреждено и белоглазый вынужден был добираться до цели, прыгая на одной ноге.  

Вооруженный "на кого-то похожий" безумец в тельняшке, даже не пытался воспользоваться оружием. Он просто бежал, как и все к цели. До нее оставалось не так много. Бондаренко тщательно прицелился и выстрелил в него. Оказалось, вовремя – следом за этим грузовик резко подскочил на ледяном холме. Пуля могла пропасть даром, Бондаренко почти выронил пистолет. Прицелился и вы-стрелил еще раз, добивая белоглазого в тельняшке.  

Еще пару мгновений и они встретились – разъярен-ная толпа бросилась на грузовик. Большинство из них по-пали под колеса, заставив Урал попрыгать на их гниющих телах. Многие так и оставались на дороге с перебитыми частями тела и кто как ползли в атаку. Их тут же косили одиночными выстрелами (для экономии) Насыбулин с Са-виловым.  

Один из белоглазых смог вскочить на подножку пассажирской двери и тут же, в упор, в самую середину своего сморщенного лба, получил последнюю пулю обой-мы прапорщика. Запасная обойма была и старшина быстро перезарядил "Макара".  

Балахнин выруливал, то влево, то вправо, пытаясь сбросить с машины упырей и в некоторых попытках ему это удавалось, но большинство белоглазых держались крепко.  

– Стой! – крикнул прапорщик.  

Солдат, скорее автоматически, остановился. Не-сколько уродов упали прямо перед капотом.  

– Давай назад!  

Врубив заднюю скорость, Балахнин уверенно повел машину назад. Один из догоняющих белоглазых восполь-зовался этим и лихо заскочил в кузов, крепко вцепившись в горло Рустаму. Они слились в единую борющуюся массу и покатились в глубь, к насмерть испуганным людям. Хватка напавшего оказалась слишком крепкой. Стальной. Солдат перепробовал разные приемы, но вырваться не по-лучилось. Совершив несколько рывков, он ударил его в корпус, затем в голову, но и это не помогло. Хватка сжи-мала горло все сильнее и сильнее. Савилов находился ря-дом, но не успевал сориентироваться в темноте. Борющие-ся слишком быстро менялись местами, катаясь по кузову. Стрелять не рекомендовалось. Перехватив автомат за дуло, Сергей размахнулся и наотмашь рубанул прикладом. По-пал, куда надо, раскроив затылок и заполнив пространство запахом гнили.  

В кузов уже залезал еще один белоглазый, но не удержал равновесия от неожиданной остановки машины. Урал взревел и отправился в новую атаку, а бегущие сле-дом упыри падали, получая от солдат остатки боезапаса Калашникова.  

На одном из маневров машину резко развернуло вправо – правое переднее колесо, оказавшись за обочиной, провалилось в глубокий снег и прочно уткнулось во что-то. Балахнин включил заднюю передачу и резко рванул назад. Урал, с пробуксовкой, выскочил поперек дороги и тут же вылетел на другую сторону обочины. Машина по-катилась по наклонной и уже ни кто не мог ей управлять. Ни тормоз, ни ручник, ни руль, особой роли не играли в движение грузовика – слишком сильный наклон горы и со временем он увеличивался. Но Балахнин пытался. Пытал-ся хоть что-то сделать, вплоть до тех пор, пока кузов с раз-маху не уперся в могучее дерево, заставив его треснуть и наклониться. Машину стало разворачивать и она должна была еще метров пятнадцать скатиться передом, но сосед-нее дерево удержало кабину. Таким образом, Урал оказал-ся поперек крутого склона, лежа на двух деревьях.  

Бондаренко успел в последний момент сориентиро-ваться и спасти маленькие жизни, приняв удар на себя о то самое, второе дерево, остановившее полет машины. Сам он при этом сильно ударился головой и признаков жизни не подавал.  

Дети, уже успевшие слишком много повидать, с широко раскрытыми глазами смотрели на дядю Сережу. Мальчик все так же молчал, а девочка закрыла глаза и боя-лась пошевелиться. Солдат взял ее за руку, чем вывел из этого состояния – она сильно закричала и ни какие угово-ры, и убеждения не могли успокоить эту истерику.  

– Тихо, тихо тебе говорю! Все хорошо, все хорошо, – продолжал попытки солдат.  

В кузове кто-то плакал, кто-то крестился. Сергей почесывал ушибленный затылок. На его лице, появилось несколько ссадин и одна из них сильно кровоточила. Ка-кое-то время он находился в прострации, гул в голове ме-шал сосредоточиться. Он стал руками ощупывать вблизи себя, в поисках автомата и вскоре нашел его. Перед ним появилась девушка и спросила как он себя чувствует. От-ветил он не сразу, голова по-прежнему гудела, но он заве-рил, что с ним все в порядке. Девушка упорхнула. Сергей посмотрел влево, в сторону искореженного борта. Там, все так же у края сидел Насыбулин.  

– Рустам, – позвал его Сергей и слегка закашлялся, – Рустам.  

Рустам не ответил. Видимо он был без сознания.  

Справа, суетился народ. Кто-то стучал по кабине, пытаясь узнать о состоянии детей. Некоторые получили травмы. Девушка, что подходила, пыталась оказать им по-мощь. Она была, чуть ли не единственной, которая обо-шлась несколькими ссадинами.  

В метре от себя, Сергей заметил разорванный уча-сток брезента, за которым виднелась улица. Он привстал, опираясь на локти и подполз к нему. В голове все еще шу-мело и стал одолевать приступ тошноты. Слегка кружи-лась голова. Заглянув в это появившееся "окно", он не сра-зу понял, что под ними крутой склон, осознав это, присел и изо всех сил постарался придти в норму, прогоняя все свои симптомы недомогания.  

Открылась водительская дверь.  

– Живы? – спросил Балахнин, адресовав свой во-прос не кому то конкретно, а всем выжившим, – Дети це-лы, – сообщил он.  

Сергей повернулся к сидящему к нему спиной Ру-стаму и позвал его. Затем подошел ближе и тронув за пле-чо, не много повернул к себе, но сразу же, словно получив ожог, руку одернул. Рустам вернулся в свое прежнее по-ложение. Он снова лежал на левом боку, прислонив висок к железному каркасу кузова. Его руки все еще сжимали оружие, а в левой глазнице, торчала толстая, сантиметров в пять диаметром, отломанная ветка. Именно по его вине Рустам не отвечал Савилову. Под его головой скопилась кровь, а уцелевший правый глаз, застыл и продолжал без-жизненный обзор.  

Сергей почувствовал новый приступ тошноты, бо-лее сильный. Он было поднес руки к лицу, но снова опу-стил их. Посмотрел вправо, влево и не найдя подходящего места для успокоение глаз, зажмурился. Затем посмотрев перед собой, в деревянный пол, не много успокоился. Справа, рука уперлась в шинель и практически машиналь-но он схватил ее и укрыл, замолчавшего навсегда сослу-живца. Над головой, кто-то пробирался по брезенту, было видно, как покрытие кузова проминается в нескольких ме-стах, сначала сильно, а затем слабее. Вскоре догадки Сер-гея подтвердились – появилась взъерошенная голова Ба-лахнина. Встретившись взглядом с Сергеем, спросил:  

– Ты как?  

Савилов с трудом поднялся на ноги – беспокоила боль в области лопатки.  

– В порядке, – сквозь зубы ответил он.  

– Принимай детей.  

Балахнин передал ему сначала девочку, затем маль-чишку, после чего спрыгнул и сам. Увидев солдатские са-поги, торчащие из-под шинели, сразу понял, что Рустам погиб. Не много помолчав спросил:  

– Кроме Рустама все целы?  

– Кажется та раненая девушка тоже умерла, – тихо ответил Сергей, все еще борясь с болевыми ощущениями и тошнотой.  

Измученных заплаканных детей заботливая Люба отвела к Петровне. Та, со слезами на глазах, обняла их и прижала к себе.  

Люба подошла к солдатам и тихо спросила:  

– Ваш командир... Убит?  

– Да, – не сразу ответил Балахнин.  

– Вы остались за старшего, – напомнила им Люба. Она как-то очень собранно это сделала. Тихо и мрачно констатировала факт. Девушка значительно окрепла, – Что делать дальше будем?  

– Уходить надо. Эти твари, придут сюда. Слышишь, Серега? Ты точно в порядке? – водила тряхнул слегка Са-вилова за плечо и тот зажмурился от боли, но тут же взял себя в руки и не подал виду, – Плечо болит?  

– Нет, нет. Все нормально.  

– Уходить надо, – напомнил Балахнин, – Мы мно-гих подавили, но они не последние и они не хотят нас от-пускать.  

– Надо. А Рустама тут оставим?  

– Серег, не о том думаешь. Придется оставить. И его, и Бондаренко... И девушку эту.  

– Придется, – задумчиво повторил Савилов.  

– Выбора нет.  

– Темнеет, – все так же тихо и мрачно сообщила Люба. Это подействовало отрезвляюще.  

– Уходим! Спускаемся вниз, – сказал Сергей. Ба-лахнин спрыгнул к кузова, огляделся по сторонам и под-нял руки вверх, помогая остальным.  

Последним спускался Савилов. Перед уходом, он приподнял шинель и закрыл Рустаму глаза. Забрав у него оружие, вернул шинель на место и увидел маленький кон-чик конверта, торчащий из кармана – Рустам так и не от-правил свое письмо. Сергей забрал его и спрыгнул к остальным. На момент прыжка, он уже знал, что делать дальше.  

Оглядев окрестность, он увидел два, ползущих в их сторону, силуэта. Внизу собралась горстка людей и ждала указаний. Рядом с Сергеем стоял Балахнин и смотрел на холм.  

– Ползут гады, – зло сплюнул он в снег, – Я их пе-реехал, а они ползут. Твари.  

– Ты оружие у Бондаренко забрал?  

– Забрал.  

– Хорошо.  

Сергей повернулся к гражданским и подошел к Любе.  

– Вы очень смелая девушка, – сказал он ей.  

– Сама себе удивляюсь, – ответила та.  

– Вот, – Сергей протянул ей пистолет Рустама, – Бери. Думаю, справишься.  

Девушка аккуратно взяла оружие и лишь потом со-образила, что именно ей отдал солдат.  

– Я не могу... Не знаю...  

– Справишься, – повторил Сергей, взял пистолет обратно и отодвинул затвор, – Видишь?  

– Да.  

Савилов отпустил пальцы и затвор, рывком вер-нулся на прежнее место. Сразу же за этим, автоматически, поставил пистолет на предохранитель.  

– Оружие заряжено и готово к бою. Снимешь предохранитель, вот здесь и все. Даю тебе запасную обой-му. Меняется вот так, – Сергей вытащил из рукоятки пол-ную обойму и вставил ее на место, – Надеюсь не приго-дится. Запомнила?  

– Да, – все так же, не много растерянно, ответила Люба.  

– Как курок спускать, знаешь, – Сергей перевернул оружие дулом вниз и протянул его девушке, – Бери.  

Не много не решительно, та взяла его и спросила:  

– А что дальше?  

– Дальше? Дальше вы идете в том направлении, – Сергей показал в сторону, в которую совсем недавно дви-гался Урал, – Идите оврагом какое-то время, а потом под-нимайтесь, где это будет возможно к дороге. Топайте к Центральному.  

– А вы? Не пойдете с нами?  

Сергей вздохнул и ответил:  

– Не можем мы. Они скоро сюда придут. Мы уве-дем их от вас в сторону.  

– А если не придут? Вы нас одних отправляете в неизвестность?  

– Придут, – заверил подошедший к ним Балахнин, – Эти твари действуют сообща. Они не хотят нас отпускать.  

– Они могут и не придти, – поддержал девушку Сергей, – Тогда мы вас быстро нагоним. А пока, под-страхуем. Ясно?  

– Ясно, – уже более решительно ответила девушка.  

– Тогда двигайте – время идет. И вот еще что, – Сергей достал письмо Рустама, – Возьми. Это последнее письмо Рустама...  

– Я поняла, – девушка взяла конверт и медленно отошла от солдат, глядя им поочередно в глаза, затем по-вернулась с остальным.  

– Пойдемте, – повела она их, – Ребята нас догонят.  

Удаляясь все дальше, она лишь однажды оберну-лась. Совсем не на долго. Люба осознала свою новую роль в полном объеме – ребята доверили ей уцелевших жителей Фролищ, среди которых были две, еще маленькие жизни, которых заботливо укутала Петровна во все что оказалось для этого пригодным и ни куда от себя не отпускала, при-кладывая все силы двигаться быстрее. Она все свое вни-мание уделяла именно им и наверное даже не заметила от-сутствие солдат.  

А первые гости уже подползали с перебитыми ко-нечностями с свалившемуся Уралу. Не смотря на свои се-рьезные травмы, они были достаточно резвы и целе-устремленны. При их приближении, слышались привыч-ные уже хрипы, а порою и просто не понятные наборы звуков, напоминающие бред сумасшедших. Быстро опус-кающаяся темнота отбеливала и выставляла на показ их глаза. Они упорно шли к цели, не замечая ни чего и ни ко-го вокруг. Идеальные убийцы.  

Балахнин взял на прицел одного из них, самого близкого, но Сергей остановил его порыв.  

– Погоди пока. Этих мы успеем завалить. К тому же надо увести их в сторону от людей.  

– Тогда пойдем по оврагу, в обратном направлении.  

– Верно. Эти "ползуны" пойдут за нами. Посмот-рим, что будет дальше.  

– Идем, – согласился Балахнин.  

Они спустились в овраг, но не торопясь, а чтобы дать возможность всем присутствующим белоглазым себя разглядеть и заметить направление их движения. Поне-многу, двигаясь все дальше от Центрального, они вытяну-ли на себя четырех ползущих белоглазых. Эти твари упор-но двигались к цели.  

В определенный момент нервы Балахнина не вы-держали и он выстрелил.  

– Они уже достали меня, – объяснил он Сергею и выпустил еще одну пулю все в того же "ползуна"; первая заставила его вздрогнуть, а вторая, угодила точно в по-висшую голову и застыв, белоглазый свалился на бок.  

– Береги патроны, – напомнил Сергей и посмотрел по сторонам. Ни кого кроме, теперь уже троих, белоглазых не было. Можно завалить оставшихся и спокойно отправ-ляться с гражданскими в Центральный. Врагов на сегодня, больше не было, – А может и в правду, завалить их на фиг?  

– Я не против.  

– Бьем в головы.  

Белоглазые, не замечая своих потерь, приближались к солдатам, которые уже ни куда не отступали, а заняли обороняющие позиции.  

Балахнин прицелился и выстрелил в ползущего здоровяка, который волочил за собой кровавые перебитые ноги. Одной пули оказалось не достаточно и пришлось снова стрелять, но и это его не остановило, а лишь слегка притормозило на время.  

Савилов тоже спустил курок, но выстрела не по-следовало. Отстегнув магазин Сергей убедился в отсут-ствии патрон.  

– Черт!  

Свой запас он расстрелял быстро, а когда забирал оружие у Рустама, не додумался проверить его магазин. Скинул автомат и достал "Макара". Передернул затвор и быстро выстрелил два раза в подошедшего уже достаточно близко упыря. Тот свалился в снег, но продолжал тянуть свои, покрытые нарывами руки. Третья пуля уселась в его затылке и успокоила беспокойное тело.  

Последнего преследователя пристрелили вместе.  

– Вот и все, – Сергей вынул обойму и подсчитал остатки патрон. Их осталось всего три, – Не густо, – вздохнул он и вернул обойму на место.  

– У меня тоже, – сообщил Балахнин.  

– Будем надеяться, что этого окажется достаточно.  

– Будем.  

– Всех перебили. Теперь движемся за граждански-ми. Доберемся до Центрального и все будет в порядке.  

– Пошли тогда. Чего время терять?  

– Пошли.  

Сергей шел первым по их же свежим следам, об-ратно к опрокинутому Уралу, а Балахнин замыкал их не большой отряд. Он сделал пару шагов и увидел валявший-ся в снегу нож, видимо оружие кого-то из белоглазых. За-хотел подобрать его и через мгновение был возле него. Наклонился вперед, но кто-то его одернул, схватив за ру-ку. Солдат обернулся и увидел перед собой искаженное волдырями лицо. Прежде чем он успел что-либо сделать, в его вторую руку вцепился другой белоглазый, в чертах изувеченного лица которого, можно было узнать кон-трактника Шахнова. Еще секунду спустя, эти двое рвану-ли добычу каждый на себя и с удивительной легкостью оторвали солдату руки. Дикая боль пронзила и тело и мысли. Полный ужаса крик, переходящий в истерику, пронзил темноту леса. Балахнин упал на колени, заливая все вокруг фонтанами своей крови.  

– Мама! – кричал он.  

Первый белоглазый посмотрел диким взглядом на обернувшегося Савилова, а бывший Шахнов, впился зу-бами кричащему солдату в шею, забирая остатки его жиз-ни. Делал он это очень быстро, помогая себе руками. За несколько секунд он буквально разорвал добычу.  

Раздался выстрел. Сергей попал точно в лоб и пер-вый белоглазый, застыв, слегка качнулся, и упал в снег. Следующая пуля предназначалась Шахнову. Она прошла насквозь, пробив его щеки, но он даже не заметил этого. Бросив истерзанное тело Балахнина, контрактник бросил-ся на новую цель, но перед тем как вцепиться нее, получил очередную пулю, на этот раз в голову. Они вместе упали на снег. Потерявшее контроль тело, все же совершало ка-кие-то не четкие, слабые действия. Сергей высвободился из ослабевших объятий и совершенно забыв о пустой уже обойме спустил курок, а затем совершил это еще раз. По-сле пустых щелчков Макарова, находясь в не совсем адек-ватном состоянии, он принялся наносить удары рукояткой пистолета в лицо, уже не сопротивлявшегося белоглазого. Он продолжал бить снова и снова, еще более наращивая силу и ярость, пока наконец не превратил в кровавое ме-сиво ненавистное лицо врага.  

– Сдохни! Сдохни тварь! – кричал он.  

Закончив, он отскочил на несколько шагов, ужас-нувшись своей работе. Быстро взял себя в руки и подско-чил к Балахнину. Не смотря на полученные раны, он все еще был жив и безмолвно смотрел на него. Дыхание сол-дата было прерывистым. Из многочисленных ран, сочи-лась кровь. Слева валялся пистолет и Сергей поднял его. Практически не задумываясь, он выстрелил в мучающего-ся сослуживца и прекратил его муки.  

Где-то сверху хрустнула ветка. Савилов поднял го-лову и увидел прыгающую по деревьям тень. Посмотрев по сторонам, он заметил несколько движущихся темных силуэтов.  

Бросившись бежать, он какое то время не огляды-вался. Просто бежал. Но вскоре, прямо перед собой увидел несколько пар белых глаз. Обернулся назад и понял, что окружен. Он был похож на кролика, спасающегося от го-лодной стаи волков. То там, то тут, мелькали огоньками белые глаза и некоторые из них были уже близко. Сергей прислонился к дереву, вынул обойму пистолета и понял, что у него остался лишь один патрон. Несколько раз глу-боко вздохнув, он поднес ствол к подбородку и вышиб се-бе мозги.  

Уже потом, с дерева, что-то темное спрыгнуло на него и терзало мертвое тело. Через какое-то время подо-спели и остальные белоглазые.  

Сорокин и Виноградов завершали патруль. Он был последним на сегодня – опускались сумерки. Проводив Урал за территорию части, оставалось продержаться до прихода помощи.  

Держа оружие наготове, ребята сворачивали от КПП в сторону офицерского дома. Это был последний, указанный им пункт проверки, далее следовало вернуться в казарму.  

Наступившие температурные изменения, облегчили дыхание: ветер стих, а термометр поднялся не много вы-ше.  

Как обычно шли молча, не привлекая к себе внима-ния, чем оно может кончиться они прекрасно понимали и совсем не стремились закончить свои жизни пораньше. Вот отнять эти бесовские жизни белоглазых было бы не плохо и оба патрульных были к этому готовы на все сто.  

Патруль заканчивался и ни чего нового не выявил. Все та же вымершая молчаливая воинская часть. Пустые здания и дороги. Множество темных тревожные мест и тайны, загадки, мысли... Проверка "кладбища" во дворе офицерского дома, по-прежнему не вселяло оптимизма, бесстрашия или каких-либо других замечательных чувств. Все тот же страх, все та же злость и все те же кошмарные образа перед глазами. Здесь все стремились смотреть толь-ко вперед. Только на дорогу. Именно так стремились сде-лать и Виноградов с Сорокиным. Они не дошли метров двадцати до дома, как Сорокин замер и схватил рукой Ви-ноградова. Виталик всполошился и обернулся назад. Ни кого. Снова посмотрел вперед.  

– Что? – прошептал он Сорокину и посмотрел тому в лицо. Оно было способно напугать. Саша побледнел и его слегка колотило. Он старался не шевелиться и смотрел только вперед, – Сань, ты чего?  

Но Саня молчал. Казалось, что и дышит он через раз. Медленно, подняв руку, он указал пальцем влево, в сторону двора. Виталик повернулся в указанном направ-лении и почувствовал, как по его спине пробежали му-рашки. Не считанное количество мертвых тел были снесе-ны и свезены сюда. Они были уложены рядами в этом дворе и это место, кроме как кладбищем, ни как уже не называли. Может лишь изредка проскакивало прежнее название. Это место ни кто не любил посещать и оказав-шись здесь, всячески отводили глаза в сторону от резуль-татов мучительных смертей. И это место, вдруг опустело. Опустело примерно на половину. Среди уложенных в ря-ды были хорошо видны освободившиеся места. Что слу-чилось?  

Этот вопрос и причины его появления напустили изрядную долю страха и оцепенения на солдат: адреналин зашкаливал, мысли работали, но все время сбивались.  

Включившийся свет в одном из окон второго этажа, бросил в холодный ужас, на время парализовав. В этом электрическом свете, за занавеской, стоял темный силуэт. Стоял не шевелясь, напоминая манекен. Видит он их или нет, ребята не стремились узнать, как и понять причины всего увиденного. Ответы на эти загадки сейчас совсем не интересовали их. Они бросились прочь от этого места, со-всем не желая оборачиваться назад.  

В казарме время тянулось. Сложно в такой ситуа-ции просто сидеть и ждать. Приходят в голову различные мысли, в том числе и не радостные совсем. Помимо во-просов "что делать? " и "что будет? ", ровной поступью ша-гает рядом мысль об ушедших. Антонюк вспоминал свою супругу. Он не знал выживет ли он, но теперь его это не сильно волновало. Он сидел на стуле в самом центре ка-зармы, а вокруг расположились солдаты. Рядом сидел Жу-равлев и молчал. Это был Совет.  

– У кого-то есть какие-нибудь мысли по поводу случившегося? – тихо спросил старший прапорщик.  

Ни кто не ответил.  

– Мыслей нет, – подытожил он.  

– С ума посходили, – предложил версию Котляров.  

– Психиатров у нас нет, – задумчиво протянул Жу-равлев.  

– Наверняка это какая-нибудь атака, – продолжил мысль о сдуревших мозгах Кожевников, – Америкосы наверное что-то придумали.  

– А может и свои, – предложил Димка Гайдашев, – Ставят на нас какие-то опыты. Поэтому и помощь не идет. Наблюдают сейчас со своих спутников. Чего им стоит по-селок уничтожить? Ни кто и не заметит.  

– В этом есть логика, – поддержал его мысль Кот-ляров.  

– Свои или чужие, атака или не атака, но с чего то это все началось. Почему мы не такие, как они? – начал рассуждения Журавлев.  

– Наверняка, мы не контачили с какой-нибудь зара-зой, – предположил Антонюк.  

– Да, – согласился Журавлев, – возможно какой-то вирус. Но... Вирус не передающийся друг от друга. Здесь был Быков, в караулке, тоже заразы хватало, но ни кто не дурел. Безумцами, приходили от туда.  

– Значит очаг заразы в поселке, – закончил мысль прапорщика Кожевников.  

– Выходит так, – согласился Антонюк. У него была четкая мысль, что он должен вспомнить что-то расплывча-тое, но он не помнил что.  

– Теперь давайте подумаем, как с этими белоглазы-ми справляться, сказал Журавлев.  

– Смерть в игле, игла в голове, – срифмовал Ко-жевников.  

– Верно. Они быстры и сильны, но голова – их сла-бое место, – сказал Димка Гайдашев, вертя в руках зажи-галку.  

– А вы заметили, что они разные? – спросил Жу-равлев, – Кто-то быстрее, а кто-то вялый. А если вспом-нить их внешний вид... Кого-то из них – прапорщик за-пнулся, но закончил мысль, – можно узнать. А многие с сильными кожными... Изменениями.  

– Они действительно разные, – сказал Котляров, – Если вспомнить кочегаров, то это были бешенные обезья-ны. При нападении на казарму если и были такие же, то их было совсем не много.  

– Видимо, дело в разных организмах и переносимо-сти вируса или чего-то там еще, – предложил Журавлев.  

– Хоть они и разные, но что-то их должно объеди-нять, – задумчиво произнес Антонюк. Совет в казарме по-лучался равным, каждый имел право на мнение, так как каждое мнение могло приблизить к правильному решению и разгадать загадки, – Что-то должно быть общее у них. Быков. Что было с ним? Как он эту заразу получил? Что было странного последние дни? Может температура или агрессия? Может апатия? Когда он в самоволке был по-следний раз? Что угодно. Думайте, думайте. Что-то долж-но их всех объединять. Надо узнать как они заразились.  

Все задумались о последних днях перед тем, как пришли белоглазые. Казалось, прошло уже много времени с тех пор. Эти несколько дней растянулись на половину жизни и прежние дни казались чем то далеким. Чем то, к чему дороги были слишком размыты.  

– Быков, вроде был, как Быков, – не решительно начал Лукьянов, – Все как обычно вроде было.  

– Похмельем он страдал, – вспомнил Кожевников.  

– Похмельем? – спросил Антонюк.  

– Ну, да, – ответил Дмитрий, слегка удивившись вопросу, ведь для Быкова это было нормальным явлением.  

– Он самогона перепил, – вспомнил Лукьянов, – Траванулся.  

– Кто пил с ним? – спросил Журавлев.  

– Ни кто, – ответил Лукьянов.  

– Коля, сейчас не время скрывать что-то, – напом-нил солдату прапорщик.  

– Да ни с кем он не пил, – честно признался Лукья-нов, разведя руками в стороны.  

– Он может и в одиночку, – поддержал Колю Ко-жевников.  

– Пришел от куда то, пошатался по казарме и спать свалился в сушилке. Утром ему плохо было, – поведал, до сих пор молчавший Серега Часовских, – Блин! И сосед этот... Ну, с поселка. Мозгами поехал тоже после того как траванулся каким то спиртным.  

– Точно! – обрадовался Антонюк, вскричав так, что остальные слегка вздрогнули, – Вспомнил! Вот, что мне покоя не давало! Когда мы шли по следам этих уродов, мы вышли к землянке. Там у них помимо всего прочего обна-ружили самогонный аппарат. Там еще тара валялась с остатками. Так вот эту тару, я видел на столе у белоглазых. Там еще ягодки радиоактивные валялись.  

– А где это было? – спросил Журавлев.  

– От поста по прямой... Стоп. Так там же, не далеко, лет восемь назад какую-то заразу хоронили. Помнишь? Из Москвы везли. Мол до Самары не дотянуть.  

– Помню.  

– Может эта зараза и вылезла?  

– Может, – согласился Журавлев, – А я кажется по-нял кто там, в землянке этой жил. Наши то ни кто туда не сунется и ни чего там пробовать не будут. Чужаки это. Морпеха помнишь не давнего? А помнишь, как два года назад с дисбата сбежали три морпеха. Искали их, искали, но так и не нашли. Предупреждали, что у них конкретно не нормально с мозгами. Я почему то уверен, что это именно они. Обжились, бизнес самогонный наладили, но однажды использовали запретные ингредиенты, которые в сочетании с алкоголем, не убивают, а рвут "крышу". Но-вый год. Все пьют. Вот и рванула бомба замедленного действия.  

– Может и так, – согласился Антонюк.  

– А я все же думаю, без нашего правительства тут не обошлось, – вставил Гайдашев, потирая уставшие глаза, – Праздник, не праздник, а среагировать они должны бы-ли уже.  

– А может это творится не только у нас. Новости то не смотрим, – заметил Котляров.  

– Кстати, – заметил Антонюк, – в первый день они действовали более слаженно, это было похоже на дивер-сию. Продуманный захват. Оставили нас без связи, теле-виденья... А штурм казармы показал, что не так уж они и умны. Столько всего сделали, а ворваться к нам не полу-чилось.  

– Они до сих пор нам электричество не отключили, – заметил Кожевников.  

– Вот, вот, – продолжил прапорщик, – Значит ту-пеют они. Может действия токсинов не вечно и дозаправ-ка нужна, а ее нет? – предложил он.  

– Да они гниют, – напомнил Журавлев, – Разлага-ются.  

– Значит скоро сдохнут. А нет, мы им поможем.  

Антонюк еще что-то хотел сказать, но не успел, в казарму вбежал Киреев, а за ним и остальные патрульные – что-то произошло.  

Когда последний, не закрытый участок баррикады закрыли за вбежавшими в него патрульными, все в спешке бросились в казарму. Известие об оживших мертвецах всполошило не на шутку, и тех кто верил, и тех кто не ве-рил в это, а особенно тех, которые были готовы поверить уже во что угодно, а таких было не мало.  

Антонюк старался прекратить панику. Сам он при-держивался позиции "увижу – поверю". Все, что рассказа-ли ребята могло быть плодом их страха, их нервов, а мо-жет и галлюцинацией, все-таки много пережитого было.  

В рассказ об оживших мертвецах больше всего по-верили Щербаков и Куракин. Они не присутствовали на совете, а дремали в сторонке. Разбуженные криками и встревоженные рассказами, сидели и курили сигареты од-ну за одной, изредка переговариваясь между собой, вспо-миная страшилки из детства, о подозрительных соседях, снюхавшихся с нечистой силой, не хороших домах и дру-гих подобных местах. Оживших мертвецов раньше не встречалось, но зарубежный кинематограф прочно закре-пил в сознаниях, что где-то они есть. Да и этих белоглазых взять! Чем не мертвяки ходячие? Они и есть.  

Журавлев беспокойно обходил посты, расставлен-ные возле подоконников. Он не принял информацию Со-рокина с Виноградовым за команду к беспокойству, про-сто темнело и темнело быстро. Пора ждать гостей, а уж кем они будут не важно. Оставалась надежда на помощь, но пока ее не было видно. Ребята, хоть и не высыпались и переживали колоссальные психологические нагрузки, держались отлично. Обходя посты, он лишний раз убеж-дался в этом.  

Стрелки часов перевалили за полночь, но до сих пор ни чего не происходило. Кто-то от однообразия в окне, начал клевать носом.  

– Серега, – подозвал к себе Часовских Антонюк, – доставай припасы – надо ребят чаем напоить.  

– Сделаем, – пообещал Сергей.  

В эти тревожные долгие ночные минуты, разгова-ривали мало. Все были сосредоточены на своих задачах.  

Прапорщики обходили посты, стараясь кого надо приободрить. Тишина давила, а тихие разговоры не много разбавляли ее. За старослужащих не стоило переживать, в нужный момент они будут в норме. Многие из них молча дымили "Примой" возле окон, пряча огонек сигарет в ку-лаках. Наверняка в их головах бродило множество мыс-лей. Кто-то стремился ими поделиться, а кто-то и наобо-рот, закрылся. Задумчивыми стали и прапорщики.  

Все ждали боя. Самого последнего и самого тяже-лого. Что будет после него ни кто не знал.  

К половине второго, так ни чего и не произошло. Вымотанные организмы боролись с напавшей сонливо-стью. Антонюк снял с постов несколько молодых солдат и разрешил им поспать.  

– Может они и не придут, – объяснил он, – Чего зря мучиться?  

Спустя еще час, когда уже и сам Антонюк стал за-сыпать, послышался встревоженный голос от окна, выхо-дящего на плац.  

– Идут, – сдавленно проговорил Ермолов, будто бо-ялся быть услышанным шедшими, а затем повторил гром-че, – Идут!  

Старший прапорщик поспешил к нему и тоже смог разглядеть в ночи, медленно бредущую, массу людей. Их было не мало и они не спеша двигались по главной дороге в сторону баррикад.  

– Рота, к бою! – скомандовал Антонюк, – Без ко-манды не стрелять! Беречь патроны! Для обороны исполь-зовать все подручные средства!  

Через несколько секунд все заняли свои места. Ан-тонюк отошел в сторону и проверил тыльные окна, их нельзя было оставлять без присмотра. Окна, выходящие назад, тоже должны были быть под контролем и эту мис-сию он возложил на молодых солдат.  

– Следите в оба. Лишний раз не буду повторять как это важно. Исполнять.  

– Есть.  

Не смотря не на что, фонари на плацу продолжали включаться и выключаться. Более того, они даже светили. С их помощью можно было хорошо разглядеть собрав-шихся возле баррикады. Это были действительно те са-мые, кого обнаруживали мертвыми и уносили на "клад-бище". Те самые, кого поминали. Не все конечно, а значи-тельно меньше. Автоматически, Антонюк отметил отсут-ствие среди "проснувшихся", офицеров. В основном, сюда пришли контрактники и несколько прапорщиков. Не смотря на свой теперешний облик, их еще можно было хоть как-то узнать. Совершенно бледные, без каких-либо эмоций лица. Белые глаза смотрели только перед собой. Их руки безвольно болтались вдоль туловищ, а ноги, не торопливо шаркали вперед, к поставленной задаче.  

Подойдя к баррикаде, они все еще не осмысливая, продолжали идти даже ударяясь о преграду. Упирались в нее и шагали на месте, так и не подняв своих рук.  

– С таким штурмом мы справимся, – подошел к Ан-тонюку Журавлев.  

– Да уж... Что ж это происходит? Им и после смерти покоя нет? – прапорщик оглядел еще раз штурмующих и признал в некоторых из них, молодых лейтенантов, – Вон, Вологжанин. Сколько лет ему было? А этим? – кивнул он в сторону еще двоих.  

– Петь, хорош, – остановил его Журавлев, – Это не Вологжанин и сотоварищи там, а враги. Понял? Нам их не жалеть, а побеждать надо, – напомнил он.  

– Да, Сань, конечно. Извини.  

– Не расслабляйся давай. Я на правый фланг.  

– Давай.  

Спустя полчаса ситуация не изменилась и все так же безвольно опустив руки, пришедшие собирались в молчаливую толпу возле баррикады (они действительно молчали и все это происходило в тишине, от чего стано-вилось совсем жутко – давило на психику). Этот штурм вряд ли можно было назвать таковым, если бы не появи-лась главная ударная сила – вчерашние белоглазые штур-мовики. Они были резвее бледных собратьев и значитель-но сильнее их. Но вряд ли выделялись мозгами, отсутствие какой-либо тактики подчеркивало это. Только инстинкты. Только поймать и разорвать, сломать, впиться зубами... Хищники.  

Несколько прибывших стремительно проникали сквозь толпу собравшихся, иногда и отталкивая их в сто-рону. Добравшись до сооруженной преграды, они не особо отличились сообразительностью от своих предшественни-ков, разве что не стояли молча, опустив руки, а колотили по преграде кулаками. Они даже не пытались перелезть через нее, хотя это было более актуально и скорее всего привело бы к какому то разрушению постройки. Просто били по ней, правда делали это не слабо и было очевид-ным, что через какое-то время в заграждении образуется брешь.  

– Товарищ прапорщик, может снять их? – предло-жил Кожевников.  

– Не надо, – ответил Антонюк, – береги патроны. У нас внизу все заколочено. Пока они прорвутся уже рассве-тет.  

Все прекрасно понимали, что надо продержаться до долгожданного рассвета, когда эти твари расползутся по своим норам. Краем глаза поглядывали на дорогу из Фро-лищ – ни кого. Ни какого света фар и уж тем более ни ка-кой огневой поддержки. Не хотелось осознавать, но скорее всего помощи не будет.  

В начале четвертого утра, белоглазых значительно прибавилось. Они заполнили плац и напирали. Ни с тыла, ни с флангов, ни кто не нападал, шли в лоб. Не от того, что это был их план, а от того, что ни каких планов не бы-ло и ни каких дорог для них больше не существовало.  

В половине четвертого рухнула часть заграждения и безумный поток ринулся через него к заколоченным ок-нам казармы. Добравшись до них, история продолжилась: вялые бледнолицые шли дальше, ударяясь в стену, а те, что порезвее, били по преграде.  

Вскоре, как-то само собой, у них получился проду-манный ход: задние ряды, напирая, автоматически оказа-лись на спинах, головах передних и так далее. Таким обра-зом, безумная волна, превращалась в такой же безумный, растущий холм. Их не человеческие лица уже были не да-леко и их можно было разглядеть. Они хрипели и выдава-ли какую-то не связанную речь, протягивая лапы хищни-ков к следующим окнам. С каждым белоглазым, холм воз-растал.  

Такого поворота событий ни кто не мог ожидать. Еще не много и белоглазые будут биться в окна. Антонюк, понимая что стекла не окажут им сопротивления, раскрыл окно и с размаху опустил массивный стул на голову ближнему, что был уже в метре от цели. Стул, вместе с этим ближним рухнул вниз и исчез в белоглазой волне. Некоторые из солдат последовали примеру старшины, но этого оказалось не достаточно; почуявшие добычу упыри стали активней прорываться к окнам. Первого забравше-гося на подоконник, Кожевников сразил прикладом. На его месте почти сразу же появился другой, а справа хвата-лись за подоконник руки третьего. Дима вскинул автомат и двумя мелкими очередями обоих отправил вниз.  

– Разрешаю стрелять, но только в крайней необхо-димости! – скомандовал Антонюк, – Бережем патроны!  

Те кому не досталось боеприпасов, четка работали "душками", выбивая все, что можно из безумных голов, которые продолжали наступать, не в силах справиться с желаниями рвать, метать, душить, ломать...  

Узнав в оскалившемся лице, прапорщика Звездова, Антонюк не много замешкался, к этому моменту белогла-зый прапор готов был запрыгнуть внутрь. Не растерялся Коля Лукьянов, оказавшийся рядом: размахнувшись, бро-сил в нападавшего стул и Звездов, увлекая его за собою, полетел вниз.  

Старший прапорщик мысленно отругал себя за сла-бину и уже в следующее мгновение, на подоконнике, сбил с ног нового белоглазого, а все тот же Николай, добил то-го прикладом АКМ. Столкнув не живое тело вниз, Анто-нюк увидел как оно утащило с собой еще двоих. Но их ме-сто сразу же занимали другие. Этому нескончаемому по-току не было видно конца. Активная оборона длилась уже около получаса. Все трудились без устали и паники. Оче-редной белоглазый заскочив на подоконник, получал оче-редной, летящий стул, который не наносил особо урона, но его было достаточно, чтобы покачнуть тело и отпра-виться с ним обратно, в окно.  

Одному резвому упырю удалось запрыгнуть на спину Ляпину. Солдат крутился, бился спиной о стену, но напавший держался крепко и впивался крепкими пальца-ми в жертву, принося боль. Подоспевший Ермолов провел несколько ударов штык-ножом и все-таки заставил бело-глазого разжать хватку. Виталик не прекратил своих удар. Он быстро наносил их один за другим и не останавливал-ся даже тогда, когда в нос ударил запах гноя – признак смерти или серьезной раны белоглазых. Он продолжал бить и кромсать, пока Ляпин не остановил его.  

– Виталя, все. Хорош. Спасибо.  

На подоконник в этот момент заполз следующий, на этот раз однорукий, штурмовик. Двумя точными вы-стрелами из Макарова, Журавлев так и оставил его там. Через лежащего на подоконнике, запрыгнул в казарму бе-зумец в трусах. Схватив Сорокина за грудки, он не обра-щая внимания на его не маленький вес, выбросил сержан-та в окно, на расправу своим собратьям. Саше очень по-везло, что приземлился он не удачно и умер сразу.  

Часовских с Кожевниковым не успели что-либо сделать, хоть и были рядом: слишком быстро все произо-шло. Схватив АКМ, они с двух сторон ударили белоглазо-го в голову. Затем еще раз, так как этого оказалось не до-статочным. Контрольный удар Куракина, окончательно успокоил штурмовика в трусах – с разбитой головой он рухнул на пол.  

Когда в окнах стали появляться по двоя белоглазых в ход вступали пули. Это было крайней необходимостью; нападавшие напирали.  

Слышался треск заколоченных окон первого этажа, значит скоро будет штурм дверей.  

– Саш, бери молодых и к выходу, – крикнул Анто-нюк.  

– Понял, – ответил Журавлев.  

– Держаться ребята! Держаться! – подбадривал старший прапорщик, – Отобьемся! – заверил он.  

Вскоре, действительно начался штурм дверей и спешно собранная конструкция заграждения, вздрагивала время от времени от мощных ударов.  

– Кожевников!  

– Я!  

– Давай к выходу! Поможешь Журавлеву.  

– Есть! – ответил Дмитрий и выстрелил в очередно-го белоглазого. Уже на пути к входной двери, он отбросил пустой магазин и вставил новый, последний.  

Боеприпасы заканчивались у всех. Их оказалось слишком мало. Белоглазые продолжали напирать, но рас-свет становился все ближе с каждой выигранной минутой. То, что к утру они отступят, было делом проверенным. Было уже заметно их ослабевание: их действия станови-лись медленней, а порой казалось, что и зрение их начина-ет подводить. Вооружившись "душкой", можно было вполне противостоять безумному потоку. Мешало только одно: их было много и они не кончались.  

К сожалению, среди солдат были потери. С разо-рванной шеей лежал между кроватями Теплов. Он вовремя подоспел на помощь Щербакову, а вот сам не успел увер-нуться. Так же не повезло Аксенову и спасенному уже од-нажды, Ляпину. "Ляпа" отвлекся лишь на мгновение и по-лучил страшный удар по голове. Оказавшись дезориенти-рованным, пошатываясь, шагнул в сторону окна, где в не-го и вцепились несколько крепких уродливых рук, утащив к себе. Женьку Аксенова задел ножом прорвавшийся псих, а после повторного удара лезвия в шею, он уже не поднял-ся. Этого психа забили "душками" подскочившие на по-мощь ребята, но это уже не могло воскресить их сослу-живца.  

Серьезное ранение получил Киреев, пытаясь в ру-копашную уложить бывшего прапорщика Зайцева. "Заяц" был еще не много узнаваем, но к сожалению, как и остальные белоглазые, не вменяемым. Противостоять один на один у Киреева не получилось. После нескольких по-пыток удара он сильно вскрикнул и отскочил в сторону. Подоспевший Антонюк успокоил бывшего прапорщика второй роты тремя пулями. У Киреева оказалась сломан-ной правая рука и ему помогли, оттащив подальше от эпицентра. Он старался держаться и терпел изо всех сил ужасную боль.  

– Идите! – кричал он ребятам и жмурился отболи, держась за руку, – Я сам! Идите! Валите этих тварей!  

– Держи, – Котляров сунул ему в ладонь Макарова.  

– Иди! Я справлюсь! Иди! – продолжал кричать Киреев.  

Атака через окна шла уже менее интенсивно, ос-новной удар приходился на забаррикадированные двери. Туда были выделены дополнительные силы, занимавшие выжидательную позицию. Самым трудным было ждать. Ждать выдержат ли двери, остановит ли баррикада, хватит ли патрон на все, желающие их получить, головы? Придет ли к утру помощь и придет ли она вообще?  

Солдаты стояли возле вздрагивающей баррикады, потирая в руках свое оружие. Большинство, были воору-жены подручными средствами, патроны были на исходе.  

Периодически, с лестницы слышался рев злости и обиды. Он уже ни как не тревожил умы даже молодым солдатам.  

Ждать. Надо ждать...  

К половине шестого утра, через баррикаду входа стали проникать и тянуться к добычи несколько рук. По ним сразу же отчаянно заколотили "душками", но похоже, белоглазые и не заметили этого. Тянувшихся рук прибави-лось – заграждение треснуло и грозило разлететься.  

– Приготовиться к бою! – скомандовал Журавлев, – Возможен прорыв! – это уже адресовалось Антонюку.  

Из расположения роты выскочил Куракин, Гайда-шев и Котляров – они спешили на помощь. У Гайдашева еще оставалось не много патрон в АКМ, а Тимка с Вовчи-ком, как и многие, были вооружены "душками" и штык-ножами.  

Все, как могли заслоняли вход и активно работали кто чем, успокаивая нападавших. Первого ввалившегося в казарму белоглазого, буквально затоптали. Заграждение раздвинулось и появился оскалившийся второй. Его тоже обработали, как следует, превратив его голову в кровавое месиво.  

Волна жаждущих крови напирала и окончательно пробила себе путь. Помогало то, что они мешали друг дру-гу проникнуть через не большой проем. В ход пошли ав-томаты. Несколько коротких очередей принесли трех мертвых белоглазых, упавших в проеме. Это мешало наступлению и облегчало задачу обороняющихся. Первые ряды штурмовиков, натыкаясь на тела своих безумных со-братьев, падали прямо удары солдат и вскоре затихали.  

К половине седьмого утра, в обороне входных две-рей, участвовали почти все – "холм" под окнами слабел и новых восхождений на не него не прогнозировалось. Уставшие за ночь зомби выбивались из сил. Не каждые из них последовали примеру товарищей и просачивались к дверям, кто-то даже развернулся в каком-то своем направ-лении, а кто-то, как заблудившийся, ходил взад-вперед. Кто-то просто стоял на месте.  

Все внимание было уделено дверям. В это время, с тыльной стороны, разбив окно, ворвался здоровяк в тель-няшке, камуфляжных штанах и черном берете. Его появ-ление, в общем реве, хрусте, звоне стекла осталось не за-меченным. Он довольно ухмылялся и не торопясь, растя-гивая удовольствие, направлялся к обороняющим вход. В его руках горели коктейли Молотова. Не глядя, он бросил их в стороны и тут же достал две гранаты.  

Раненый Киреев остался для него замеченным. Он был совсем рядом, метрах в трех. Сидел на полу, возле пе-ревернутой кровати, облокотившись спиной о тумбочку. Прицелившись, сержант выстрелил, но на попадание в плечо, морпех не отреагировал. Вторая пуля прошла выше и угодила в шею. Из раны брызнула бледно-желтая жид-кость и здоровяк остановился. Из его левой руки выпала граната Ф-1 и покатилась в сторону стрелявшего. Здоровяк проводил ее взглядом и видел как держась с руку, солдат поднимается на ноги и пытает уйти в сторону от грозящей опасности. Сделать это ему не удалось – грянул взрыв разметав осколки в разные стороны. Кирееву сильно до-сталось. Главным образом пострадали спина и ноги. Вскрикнув, он упал на пол и застонал, временами перехо-дя на крик. Осколки задели и здоровяка, но он остался сто-ять на ногах с многочисленными кровоточащими ранени-ями. Не много покачиваясь, он подошел к лежащему на животе солдату, который как не старался, уже был не в си-лах подняться и буквально обрушил на него могучий удар ногой в область верхнего позвонка.  

Подскочивший на помощь Гайдашев дал очередь по противнику, чем в конец разозлил белоглазого. Не смотря на все свои повреждения, он продолжал двигаться вперед. Разорвавшаяся граната, буквально перемешала его тель-няшку с нарывающей кожей и залила все той же кровью странного цвета. Пули АКМ серьезно повредили лицо: разорванные щеки, кровоточащий обрубок носа и болта-ющийся на нити глаз. Он сыпался по частям, но ему это не мешало, а лишь злило.  

Взмах руки и вторая граната отправилась на свое скверное дело. Она взорвалась чуть дальше, чем планиро-вал бросавший. Дима успел отпрыгнуть в сторону и его не задело.  

Выстрелы Киреева привлекли внимание. Антонюк видел проникшего в казарму здоровяка. Почти сразу же грянул взрыв, заставив не надолго оглохнуть. Все оборо-нявшиеся вздрогнули и не на долго отвлеклись от входа, чем воспользовались трое белоглазых. Часть заградитель-ной конструкции рухнула, придавив Кожевникова и пер-вых из них бросился к нему. Находившиеся рядом, Вино-градов и Ермолов уж было бросились на помощь, но двое других белоглазых, выставив руки вперед накинулись на них. Они повалили солдат на пол, вцепившись в "мясо" и тянули его к себе. "Мясо" сопротивлялось, чем оконча-тельно доводило до бешенства.  

Грянул следующий взрыв, а затем выстрелы из ав-томатов по здоровяку. Казарму заволакивало дымом и ста-новилось сложнее ориентироваться. В ушах звенело. Ви-ноградову удалось толчком ноги скинуть соперника с себя и подхватив валявшуюся "душку", он от всей души врезал ему в лоб. От удара, тыльная сторона головы треснула и прямо таки вылетела, оставляя за собой желтоватую жид-кость, и крепкую вонь. Черепная коробка скрылась в наступательных рядах белоглазых, а бывший ее носитель, лежал поверженным на полу. Обернувшись, Виталик раз-глядел среди дыма довольного штурмовика, нависающего над телом Виноградова. Смотреть на но, как он поедает мозги сослуживца, из его разбитой головы, Виталик не мог. Да и кто сможет? Громко закричав, насколько это бы-ло возможно, он обрушился на поедателя, нанося ему удар за ударом.  

Здоровяк в казарме, получив изрядную дозировку пуль, все же качнулся и свалился на бок, угодив рукой в нарастающий огонь. К удивлению, он слишком быстро обнял виновника своего появления. Буквально бегал по нему, а в местах сильных повреждений вспыхивал с новой силой, меняя свой цвет. Это не ускользнуло от глаз Анто-нюка и заинтересовало его. Обдумывать сей факт можно было потом, а сейчас необходимо было покидать задым-ленное помещение.  

– Рота! На выход! – он не много закашлялся и про-должил, – Пробиваемся!  

Перед тем, как побежать к выходу, он убедился, что за его спиной не оставалось живых. По пути он захватил с собой горящее одеяло.  

– Всем приготовиться! – крикнул он, – Очередь!  

Серега Часовских выполнил приказ, дав очередью из АКМ по первым рядам белоглазых в проеме дверей. Следом за очередью, Антонюк запустил горящее одеяло и несколько белоглазых вспыхнули огнем. Огненная волна пошла по рядам, но не так как ожидалось. Лестницу осве-тило ярким светом, а затем значительно померкло где-то в задних рядах.  

Дышать становилось все труднее – разгорался по-жар и где-то в казарме стало коптить.  

– Вперед! – скомандовал Антонюк и начался про-рыв. Не чувствуя боли и жалости, солдаты вымещали всю накопившуюся злость на врагах, умело орудую кто чем. Ослабевающие к утру белоглазые были не способны про-тивостоять и проигрывали метр за метром.  

Уже через пятнадцать минут, на крыльце казармы, бивались последние силы противника. Как оказалось, воз-ле казармы уже ни кого из белоглазых не осталось. На го-ризонте появлялся рассвет – продержались. Обессиленные, выметанные солдаты, падали в снег и тяжело дыша, смот-рели в становившееся светлее небо. Не было сил ни на шаг, ни на слова.  

– Молодцы, – тихо сказал Антонюк, глядя на полы-хающие окна казармы. Он оглядел всех оставшихся живых и добавил, – А вот в снегу валяться не надо.  

С трудом поднявшись, солдаты побрели за коман-диром в столовую. Там они расположились кто где и быстро уснули.  

Покрасневшие от усталости глаза с набухшими мешками под ними, чутко среагировали на хлопок двери столовой. Антонюк положил руку на пистолет. Вторая ру-ка продолжала поддерживать отяжелевшую без сна голову. Вскоре его взору предстал такой же уставший Журавлев. Он подошел к сидевшему за столом старшему прапорщику и устало сел напротив, положив рядом вещмешок, наби-тый всем важным и не поврежденным огнем, что удалось найти в казарме. В основном это были личные вещи сол-дат: письма, фотографии...  

На немой вопрос Антонюка, Журавлев покачал го-ловой – ни кого живого не обнаружено. Старшина вздох-нул и разлил по кружкам, найденную у заведующего сто-ловой Жукова, водку. Они молча выпили и какое то время молчали, думая о своем.  

Вокруг них спали замученные солдаты. Спали крепко, без задних ног и очень не хотелось их будить.  

– Что делать будем? – нарушив молчание, тихо спросил Журавлев.  

– Что-то, будем, – задумчиво ответил Антонюк и по-новому наполнил кружки.  

Прапорщики выпили и снова не почувствовали в себе алкоголя – пережитое ими блокировало его, не давая расслабиться, но поддерживая организмы в боевом состо-янии, не смотря на всего лишь два беспокойных часа дре-моты.  

– Пусть еще не много поспят, – хрипло продолжил мысль Антонюк, – потом, что-нибудь придумаем.  

Новая ночь принесла новые потери. Солдат оста-лось совсем не много. Возле окна спали на лавках Котля-ров и Гайдашев, рядом облокотившись о стенку, сопел Ку-ракин, а чуть дальше разместились остальные: Часовских, Ермолов, Лукьянов, Арнаут, Дунин и Вася Анненков. Де-вять человек. Это было очень мало. Много ребят осталось в казарме. Кто-то остался лежать на лестнице после про-рыва. Надежда кого-то найти живым, не увенчалась успе-хом.  

– Помянем? – предложил Антонюк, разливая остат-ки водки.  

– Давай, – поддержал Журавлев, – За ребят.  

– За ребят. Они молодцы.  

Чуть помолчав, они осушили кружки.  

– Давай-ка мы с тобой организуем что-нибудь по-есть, да попить, – предложил Антонюк, – Какую-нибудь тушенку найдем, хлеб, масло, чай... Ребят покормить надо.  

Банки тушенки обнаружили в комнате поваров. Там же, обнаружили пакет сгущенки, которые одна из поварих готовила "на вынос". За маслом надо было идти на склад, поэтому обошлись просто хлебом, которого было в до-статке. Бледный солдатский чай со сгущенкой и хлеб с тушенкой – это уже не плохо. Уже похоже на завтрак.  

Антонюк посмотрел на часы. Пора.  

– Ребята, – не очень громко сказал он, – надо вста-вать.  

Кто-то дернулся во сне и широко раскрыл глаза, а кто-то лишь приоткрыл их.  

– Пора, ребята, пора, – продолжал их пробуждение старшина, – Просыпайтесь родные, будем завтракать.  

Через десять минут, все молча уплетали завтрак. Иногда тихо проскакивали вопросы о судьбах других: не видел ли кто, не слышал ли как падал тот или иной сол-дат?  

– На Тренина навалились, когда мы в прорыв по-шли, – тихо сообщил Лукьянов, – Я не успел.  

– А со мною рядом Градволя убили, – рассказал Ку-ракин, – Кричу ему: – "Прорвемся". Глядь, а он уже лежит. Крови много было.  

– Варава на нож налетел, – тихо прохрипел Гайда-шев.  

– А Димку Кожевникова завалила... Потом дым этот. Кто-нибудь видел его? – спросил Котляров.  

Антонюк слушал эти разговоры и молчал. Воспо-минание о ушедших солдатах, плотно оседало в его душе. С каждой солдатской жизнью, еще сильнее давило на сердце.  

Журавлев держался спокойно. За свой утренний обход казармы в поисках живых, он вдоволь набрал в ду-шу тяжелого груза. Вернувшись в столовую, чувствовал колоссальную усталость. Не физическую усталость, а мо-ральную. Водка помогла придти в норму.  

– Надо будет вечерком с ребятами выпить, – поду-мал он.  

После завтрака, все уселись напротив старшины и приготовились слушать план дальнейших действий.  

– Помощь не пришла, – тихо начал командир и не много помолчав добавил, – Мы тоже уедем, но сначала за-чистим поселок от этой нечисти. Надеюсь, ни кто не про-тив? – он оглядел, преданные, решительные глаза солдат, – Вот и хорошо. Для начала, добудем боеприпасы. У Звездо-ва с Зайцевым что-то должно быть дома. Поищем и у дру-гих. Коктейли Молотова тоже штука подходящая. Я бы даже сказал, в зачистке, не заменимая, в отсутствии огне-метов.  

– Беру на себя, – сказал Журавлев, – у меня в гараже все необходимое есть.  

– Отлично, – одобрил Антонюк, – Дима, поможешь.  

– Есть, – ответил Гайдашев.  

Вскоре Лукьянов с Арнаутом ушли заводить БТР, а остальные остались ждать их.  

Услышав приближающийся рев двигателя, старши-на скомандовал "Пошли" и все спустились вниз. Выйдя со столовой на плац, при дневном свете, оно увидели обго-ревший второй этаж казармы и многочисленные трупы возле нее. Цитадель погорела, но не сдалась! Противник получил серьезные потери – этот раунд был за оборонца-ми. Они продержались. Они победили. Правда высокой ценой.  

БТР подкатил к главному входу в столовую и не-сколько человек, включая прапорщиков, запрыгнули внутрь. Остальные запрыгнули на броню и они двинулись в путь.  

Только они отъехали, как Серега Часовских засту-чал прикладом АКМ по панцирю бронетранспортера. БТР встал.  

– Что случилось? – выглянул Журавлев.  

– Я там видел кого-то, – ответил возбужденный Се-рега, показывая пальцем на казарму.  

– Где? Кого?  

– Там, на первом этаже. Не знаю кто. В окне мельк-нул.  

– Разворачивай, – крикнул Журавлев Лукьянову.  

– А чего видел? – спросил Вася.  

– Кто-то был в том окне, а потом резко вниз шмыг-нул.  

БТР, развернувшись, подъехал к казарме, периоди-чески слегка покачиваясь, переезжая тела мертвых. Как не пытался Лукьянов их объезжать, не получалось – слишком много их было.  

Выскочив из бронетранспортера, четверо человек, во главе с Антонюком, бросились в казарму, а остальные остались на улице, возле пустых окон первого этажа. Старший прапорщик показал своей группе захвата палец возле губ, означающий соблюдение тишины и тихо от-крыв дверь первого этажа, шагнул в нее, держа наготове пистолет.  

Среди бардака, царящего здесь после погрома, ле-жало несколько мертвых тел белоглазых. Антонюк мед-ленно сканировал помещение оружием и остановился на прислонившемся к стене возле окна, сержанте, который не много приподнял ладонь и помахал ею.  

Димка Кожевников, после того как его левую руку и голову перебинтовали, поведал свою историю. Когда его завалило и перед собой он увидел белоглазого, конеч-но же думал, что это конец. Но голодного устремленного к добычи упыря, кто-то подстрелил, выбив тому остатки мозгов. Этот безмозглый упал рядом с Дмитрием, заставив того зажмуриться и стараться не дышать. Затем взрыв и дымовал. Наверное кислородное голодание собрало в нем последние силы и он выбрался из-под завала и хотел по-звать на помощь, но его что-то ударило по голове и он провалился в безсознание.  

Слава Богу, что очнулся быстро: что-то громыхнуло и вернуло ему сознание. Он слышал на лестнице крики – ребята пробивались на выход. Дымовал заволакивал. Оставаться здесь было уже опасно. Призывая на помощь все свои силовые резервы, Кожевников выбрался на лест-ничную клетку и побрел вниз. Перед самым входом, лежал безногий белоглазый и увидев Дмитрия, резво пополз в его сторону. Отступая назад Дмитрий оказался на первом этаже казармы. Нащупав какую-то железяку, он пригото-вился к бою и успел заметить краем глаза тень. Отпрыгнув в сторону, Дима разглядел еще одного своего противника. Это был белоглазый субъект с двумя руками и таким же количеством ног. Кожный покров у него во многих местах отсутствовал, а кое-где виднелась кость.  

Кожевник понемногу отходил назад, а белоглазые наступали. Дмитрий прекрасно осознавал, что это может быть последний его бой и настраивался биться до конца. Силы были не равны. Помимо ранений и усталости, их было двое, а он один. Следовало уравнять шансы. Пере-хватив свое оружие поудобней и подобрав момент, сер-жант со всего размаху двинул белоглазому с ногами по го-лове и к своему удивлению увидел как она отлетает куда-то в сторону. Оказалось, что без головы белоглазые не хо-дят и шансы уравнялись.  

Добить таким же методом безногого, было не слож-но. Победив, Кожевников подошел к окну привлечь вни-мание, шедших в столовую солдат, но видно надышав-шись гарью, свалился возле окна.  

Пришел в себя утром, приподнялся возле подокон-ника, но соскользнул вниз, на затекших ногах Он успел увидеть уезжающий БТР, но не знал, что был замечен Се-регой Часовских.  

Раненого перенесли в столовую и напоили чаем. Перевязали руку и голову, накормили и оставили отды-хать под присмотром Вовки Куракина и Дунина.  

– Пройдитесь пока нас не будет по казарме. Может еще кто живой есть? – сказал им перед уходом старшина.  

Гайдашева Димку вместе с прапорщиком Журавле-вым высадили около гаража, в стенах которого им сужде-но было наготовить огненных коктейлей – оружие демон-странтов, не требующее особого умения и денежных вло-жений. Сами же, отправились дальше. Первым делом, Ан-тонюк хотел заехать в один дом, благо он был не далеко. Это дом главного самогонщика поселка. Если вся эта дрянь от самогонки, он может что-то знать или могут под-сказать что-то его стены.  

Сантехник химбата так и не обзавелся хорошим до-мом с просторным участком. Во-первых, некогда, во-вторых, не на что, а в-третьих, не за чем. Ему вполне хва-тала своего скромного жилища с пристроенной к нему ка-моркой, по-научному, лабораторией. В ней рождались ше-девры алкогольного искусства. Радость и веселье за не большую денежку.  

Эта каморка оказалась разгромленной. Самого хо-зяина не было видно. На полу, прапорщик нашел закры-тую бутылку слегка мутноватого светлого напитка. Про-центов девяносто девять, что это продукция сантехника. А вот то, что обнаружилось в комнате, сильно смахивало на самогон из той землянки.  

Итоги разведки фазенды дона Педро, оставили не-сколько вопросов: Где хозяин и кто сломал аппарат? Сам или кто помог? Может его заставили торговать напитком землянки?  

Вопросы остались, но они не были так уж важны. Гораздо нужнее было раздобыть патроны и не теряя боль-ше времени, БТР свернул к дому прапорщика Звездова, его дом голубоватого оттенка был тоже не далеко.  

Антонюк видел мертвого белоглазого Звездова и не опасался возвращения хозяина домой, но и расслабляться было нельзя – у него могли быть гости. Пробежав вокруг дома и заглянув в окна, прапорщик ни кого не увидел. Войдя внутрь вместе с Котляровым, он держал наготове пистолет. В рукоятке этого оружия были последние па-троны.  

Не спеша обследовав дом, они убедились, что он пуст и позвали Анненкова. Вася змеем юркнул в дом и присоединился к поискам патрон.  

Они нашлись в погребе. Двадцать пять патрон для "Макара". Уже что-то.  

Обойдя еще несколько близлежащих домов, слава Богу, не обнаружили белоглазых, а боеприпасы не много увеличились. Нашлась даже граната. В доме прапорщика Лера Антонюк конфисковал двустволку, естественно с па-тронами к ней. Ей пришлось воспользоваться перебрав-шись в соседний дом.  

Перешагнув очередной труп очередного белоглазо-го, спецкоманда Антонюка обнаружила наконец, так не-обходимые, патроны к АКМ. В доме Зайцева, эти запасы были увеличены.  

За все время спецоперации было обнаружено не много белоглазых. Все они пробуждались от сна и выгля-дели потерянно. Разглядев цель, скалились и вяло броса-лись в атаку. Успокоить их на всегда, труда не составляло; выбрав кого-то одного, белоглазый атаковал его, совер-шенно не обращая внимание на остальных, возможно из-за дневного света.  

– Пора, – сказал, посмотрев на часы Антонюк, – Хорошо поохотились. Поехали в магазин и на обед.  

В ближайшем поселковом магазине царил комму-низм – все было бесплатно. Часть товара все еще остава-лась на своих местах, а часть отсутствовала. Большинство "отсутствующего" валялось под ногами и было не пригод-ным к употреблению. Антонюк не позволял расслабляться даже в казалось бы безопасных местах и оказался прав. В ходе "закупок", была обнаружена высокая, худая белогла-зая продавщица, с бледным цветом сморщенной и покры-той гнойными язвами кожи.  

Она кинулась было на Котлярова, но Антонюк успел спустить курок.  

– Берем продукты и уходим, – быстро сообщил он.  

Набрав в пакет макароны, тушенку, сахар, кофе, чай и сигареты, "покупатели" быстро вскарабкались на броню БТРа и машина, покоптив не много двинулась в путь.  

Оставшиеся в столовой, два раза обследовали все три этажа казармы, но ни кого живого не нашли. Они си-дели возле окна и молча курили, ожидая возвращения сво-их.  

– Ты как Дуня? – поинтересовался Кожевников у Дунина, заметил подрагивание сигареты в его руке.  

– Нормально, – быстро ответил солдат.  

– Ну-ну.  

– Гля! Чего ты пристал к нему? – спросил Вовчик, – Кури, Дуня, кури. Всем сейчас фигово. Все нервничают. Это нормально.  

Вовчик тоже заметно нервничал. Иногда он нервно улыбался и часто курил, пряча огонек сигареты в кулаке.  

Дунин потушил сигарету и тут же закурил другую. Наверное он даже не заметил этого. Все происходило само собой. Автоматически.  

Показавшийся на дороге БТР обрадовал своим по-явлением.  

– Вернулись. Давай, Дуня, открывай дверь, – пове-селел Кожевников.  

Подведя итоги, боезапас можно было назвать не плохим. Во-первых, каждый имел полный подсумок, то есть четыре магазина АКМ. У каждого, в запасе был Ма-каров с двумя полными обоймами. Нашлось три гранаты Ф1, а так же были заготовлены зажигательные гранаты – коктейли Молотова. Их было пятнадцать штук. Обычные бутылки в ящиках для стеклотары, с горючей жидкостью внутри и торчащим из горлышка куском тонкой тряпки, занимали свое скромное место в БТРе.  

Не забыли и про штык-ножи. Их наточили и пове-сили в чехле на ремень. Серега Часовских достал с кухни свой любимый тесак внушительных размеров, но ни как не мог придумать как взять его с собой, чтобы он не ме-шал.  

Перед закатом был ужин. Хотя наверное это был обед, на ужин намечались совершенно другие мероприя-тия. До их начала оставалось часа полтора или два и Ан-тонюк разрешил подремать.  

Куракин, Лукьянов и Дунин, словно давно уже ждали этой команды, сразу уснули. Кто-то дремал, перио-дически открывая глаза, как прапорщик Журавлев, а кто-то не мог ни как уснуть. Димка Гайдашев, развалившись на лавке, курил, настраиваясь на новые испытания, а Ко-жевников, проверял готовность своего оружия. Его это успокаивало и держало собранным.  

С наступлением темноты, Фролищинская спецгруппа по зачистке поселка от упырей вышла из сто-ловой под мягкий, падающий крупными хлопьями снег. Ветра не было. Термометр, как не старался, не мог пока-зать температуру воздуха ниже минус двух градусов. По-тепление.  

БТР грозно заурчал и группа заняла свои места, кто внутри, а кто на броне.  

"Зачищать" поселок проще, если выйти ночью и привлечь к себе внимание. Пусть лучше остатки этой нечисти сами придут, чем ходить искать их самим. Ко-нечно завтра все равно придется ходить и искать, но это уже будет после большой ночной чистки. Упырей к этому времени, должно стать гораздо меньше.  

Выехав на главную дорогу, БТР не спеша пошел к КПП. В нависающих сумерках, стали проглядываться си-луэты белоглазых. Это были остатки оживших возле офи-церского дома. Их ряды поредели и выглядели они хуже: их движения стали более вялыми и не собранными. Лица, казалось стали еще бледнее, а возле белых глаз собиралась темнота. У кого-то этой темноты было больше и она четко прорисовывала вены лица.  

Взгляд этих бедолаг был совсем потерянным. Они шли, как под гипнозом в сторону казармы, почти не реа-гируя на проезжающий БТР. А тот, кто замечал бронетех-нику, не совершал ни каких попыток атаки или еще каких-либо действий. Такие потерянные бредущие в ночи мише-ни, решено было не трогать – не тот соперник.  

Лица солдат были спокойны. Нельзя сказать, что они привыкли к таким обстоятельствам или что они не нервничали совсем. Ребята были серьезно настроены по-квитаться. Поквитаться и покончить уже со всем этим. Ес-ли к ним подбирался страх или сомнения, они гнали их подальше.  

БТР благополучно проехал КПП и вышел на пу-стую длинную дорогу, тянувшуюся к дачам командиров, домам их соседей и выходившую в итоге в центр поселка, где разветвлялась в разные стороны: к монастырю, мага-зину и к пятиэтажкам с рынком.  

Почти добравшись до первых домов, сидящие на броне заметили не большую группу белоглазых, движу-щихся в сторону части.  

Антонюк вылез по пояс из люка и скомандовал:  

– Арнаут, даешь очередь по ним. Куракин, зажигай коктейль и метко швыряй в них. Выполнять.  

– Есть.  

Вовка с Мишей сделали все как надо. Очередь Ка-лашникова прошла жгучей полосой, оголив раны и сбив встревоженных белоглазых с ритма. Они слегка покачну-лись, посмотрели на кативший в их сторону БТР и оска-лившись, потянули к нему руки. Вова уже поджег мате-рию, торчащую из горлышка бутылки с зажигательной смесью и нужный момент, размахнувшись как следует, с силой запустил ее в противника. Бутылка разбилась о лоб одного из них и жидкость из нее, моментально загораясь от тряпичного фитиля, стремительно обняла белоглазых, заставив их вспыхнуть факелами и озарить слегка темно-ту.  

Хрипевшими на дороге "факелами", как и всем процессом, Антонюк остался доволен – испытания про-шли успешно.  

Как и ожидалось, основная масса белоглазых соби-ралась на рыночной площади. К ней вело множество до-рог, к тому же рядом находились пятиэтажки, способ-ствующие густонаселенности в этом районе. С наступле-нием темноты, со всех углов сюда спешили белоглазые безумцы. Они собирались на площади в единый поток и продолжали движение, гонимые жаждой убийств и раз-рушений.  

Занесенная за эти дни снегом, площадь рынка была заполнена упырями на одну треть, когда на полном ходу, в это безумное течение, ворвался БТР. Сидевшие на его броне, крепко держались чтобы не упасть, когда боевая машина прокладывала себе путь, подавляя наступление противника, своими массивными колесами. Давя белогла-зых, бронетранспортер не разу не запнулся в их рядах. Иногда подпрыгивал слегка и не много отклонялся в сто-рону, но это было контролируемо.  

Проехав площадь до конца, БТР развернулся и заго-ворили стволы Калашникова в руках солдат на броне. Они сверкали в ночи и четко косили безоружного, но опасного противника, сменившего план наступления, на всеобщую атаку внезапно появившегося транспорта. Многие бело-глазые падали под пулями в снег, но не многие так и оста-вались лежать. У кого-то кровавая жидкость странного цвета хлестала во все стороны, но он продолжал движе-ние. Не четко, не быстро, не сразу, но продолжал.  

Из БТРа выскочили несколько человек и раздали своим товарищам бутылки с горящими тряпками. Сами, они тоже забрались на броню и машина тронулась.  

Она неслась почти по своей прежней колее из мертвых тел, уже в обратном направлении, все так же давя противника колесами, а от нее, в разные стороны летели горящие коктейли Молотова и площадь освещалась новы-ми вспышками. Огонь переходил от одного белоглазого к другому, рождая огненную цепочку, идущую следом за БТРом и расползающуюся от его колеи в стороны.  

Хрипы, пронзительные писки, оскалы... Безумные белоглазые лица.  

Какая-то тварь схватила за ногу Анненкова и попы-талась скинуть его вниз, но солдату удалось удержаться на броне и отбиться от ее захвата. В остальном все было без сбоев. Действовали четко и слажено.  

Несколько заездов сквозь ряды белоглазых и эти ряды заметно поредели. Огонь, пули и колеса БТРа делали свое дело. Среди армии белоглазых находились более лов-кие, которым удавалось даже запрыгнуть к солдатам на броню и было это не единожды, но все их попытки закан-чивались не удачно; очередью из автомата, а чаще всего просто прямым ударом ноги, нападавший отправлялся об-ратно в толпу.  

Отъехав чуть в сторону, БТР остановился. Все вы-шли из него понаблюдать за театром хаоса и огня: остав-шиеся белоглазые, потеряв ориентацию, суетливо двига-лись в разных направлениях, как не давно разбуженные люди, не успевшие проснуться, только более активно. Огонь поедал их перепрыгивая с одного на другого, в тес-ных рядах это было эффективно, а при нынешнем разбросе противников по площади, этот способ ведения боя терял эффективность. Впрочем, огня уже и не требовалось. Зада-ча была значительно уменьшить численность белоглазых, путем массового уничтожения огнем и она была выполне-на. Теперь оставалось расправиться с остатками и прове-сти контрольную "зачистку".  

Группа солдат, в отблесках огня, наблюдала за про-исходящим на площади, иногда давая небольшие очереди из АКМ, если кто-то из белоглазых разобравшись-таки в ситуации, вырывался из толпы и бежал в атаку. Одно из таких нападений завершилось удачей: неожиданно, откуда то с боку, чьи то крепкие руки схватили Дунина и унесли в темноту. Заметив это Куракин подсветил фонариком в том направлении, но так ни кого и не разглядел. Осталь-ные тоже подключили все свое внимание и насторожи-лись. Ни кого. Не большой шорох слева и захват сзади Арнаута и тот исчез. Тренин тут же запрыгнул на броню и стал щупать светом фонарика окрестность, но ни кого не увидел. Он продолжал водить фонарем по сторонам, ста-раясь ни чего не упустить. Остальные, встревожено огля-дывались по сторонам, держа указательные пальцы на спусковых крючках автоматов.  

– Внимание, – тихо протянул Антонюк.  

Неожиданно, перед лицом Тренина, кто-то возник и перехватил его автомат. В следующее мгновение, вско-чивший на БТР белоглазый, прямым ударом ноги, отпра-вил солдата в полет, оставив при себе его оружие. Тренин отлетел на несколько метров в сторону, хотел подняться, но кто-то из монстров напал на него справа, крепко сжав в своих объятьях и вцепившись зубами в его ключицу. Тре-нин пытался вырваться. Завязалась борьба, в результате которой, сцепившиеся быстро перекатывались по снегу; нападавший пытался нанести еще пару укусов, а Тренин, превознемогая боль, стремился скинуть противника с себя. Их перекаты, мешали Куракину выстрелить. Он видел, что произошло, но боялся выстрелом задеть своего.  

– Уйди. Треш, уйди, – не громко повторял он.  

Треш рад был бы это сделать, но не мог – слишком крепкой оказалась хватка противниа. Продолжая бороться, они сделали несколько кувырков и скатились вниз с близ-лежащего оврага.  

В это время, из всех стволов, солдаты решетили, взобравшегося на БТР. Он дергался телом от попаданий пуль и без единого признака жизни, выпустив из рук до-бытый АКМ, свалился на спину. К нему тут же подскочи-ли убедиться в его смерти. Итогом остались довольны: из-решеченное пулями тело в камуфляже, под которым расте-калась вонючая жидкость. Лицо было сильно повреждено, но черты его были хорошо знакомы. Бурбеза.  

Куракин, спустившись в овраг выстрелил и темный силуэт белоглазого, выпустив из рук добычу, бросился на нового противника. Следующий выстрел его успокоил.  

Посвятив фонариком, он к сожалению убедился, что Тренину было уже не помочь и вернулся к БТРу.  

– Что с Трениным? – спросил его Журавлев.  

– Убит.  

Долгая серия выстрелов по бывшему Бурбезе при-влекла внимание белоглазых. Их хаотичность, стала пре-вращаться в осознанные целеустремленные действия.  

– Всем приготовиться, – скомандовал Антонюк и перезарядил автомат.  

Толпа совсем не дружелюбно настроенных психов двинулась в направлении солдат, постепенно увеличивая скорость и спустя уже каких-то полминуты, одержимая волна белоглазых неслась к добыче, как обычно, не видя и не слыша ни чего вокруг.  

– Коля, разворачивай "Бэтэр", – крикнул Журавлев Лукьянову.  

– ОГОНЬ! – крикнул Антонюк и дал несколько прицельных парных выстрелов. Остальные последовали его примеру и старались точно поражать цели.  

Журавлев достал гранату и выдернул чеку. Размах-нувшись, забросил ее в середину толпы и продолжил стрельбу. Раздался взрыв, разбросав в стороны тела бело-глазых и их оторванные части.  

БТР развернулся и был готов продолжать свое не простое дело.  

– На браню! – скомандовал Антонюк.  

Все забрались на "Бэтэр", продолжая отстреливать-ся. Старились косить самых ретивых, но их количество увеличивалось.  

– Держись! – крикнул солдатам старшина, – Коля, жми! Дави их!  

На движущийся на них БТР, белоглазые прыгали теперь так же уверенно, как и на стоящий в сторонке са-рай. Машина шла через массу тел и сидящем на броне приходилось крепче держаться. Они конечно отстрелива-лись если могли, но важнее было не соскочить вниз, в беснующуюся толпу.  

На этот раз, "катания по колее" как несколько ми-нут ранее, не получилось. Белоглазых словно тянуло маг-нитом к рычащей технике. Они нападали на нее, и сзади, и спереди, и конечно по флангам. Они ложились и растека-лись гноем под массивными колесами, но остальных это не останавливало. Все это было похоже на очередной при-ступ бешенства или на какую-то общую команду в их го-ловы: "Озвереть, рвать, метать, разобрать на куски". Поте-рявшая было осмысленность действий, толпа теперь была вполне целеустремленна.  

Многим удавалось запрыгнуть к солдатам на БТР, но большинство из них, почти сразу же летели обратно, схватив пули. Кому повезло больше, пару секунд еще оставались у цели.  

В руках Журавлева появилась бутылка коктейля Молотова.  

– Погоди, – остановил его Антонюк, – Ща.  

Он на какое то время скрылся внутри "бэтэра", а ко-гда вылез обратно, в руке держал канистру с остатками ке-росина, прихваченную в гараже Журавлева.  

– Так, Саня, надежней будет, – сказал Антонюк и поднявшись на ноги, стараясь удержать равновесие, стал поливать горючей смесью, тянувших к БТРу свои руки, белоглазых.  

Когда закончил, крикнул Журавлеву:  

– Давай! Теперь можно!  

Прапорщик сразу же поджег тряпичный фитиль и бутылка с керосином полетела в толпу.  

На этот раз, цепочка огня распространилась быст-рее.  

К двум часам ночи, намотав на БТРе не маленький километраж и растратив серьезный боезапас, удалось за-ставить опустеть рыночную площадь; кто-то "успокоился", а кто-то оставался с своим безумным рассудком, но его се-рьезные повреждения сводили к нулю все шансы на побе-ду. Были и те, которые ушли.  

Закурив, солдаты обходили площадь и в случае об-наружения живых (если их можно было так назвать) вы-полняли контрольный выстрел.  

Тела своих, трех погибших бойцов, Арнаута, Дуни-на и Тренина обнаружили почти сразу и перенесли в БТР. Им была устроена минута молчания, а потом Антонюк, оглядев ребят, сказал:  

– Молодцы. Вы – молодцы, ребята. Все сделали, как надо. Нам осталось лишь добить их и мы это сделаем. За-чищаем пятиэтажки. Подъезд за подъездом, этаж за эта-жом, квартира за квартирой. Чтоб не одна гадина не ускользнула. Работаем парами, страхуем друг друга.  

В пятиэтажках обнаружилось не много белоглазых. Все они сопротивлялись до последнего своего хрипа.  

Солдаты быстро двигались по узким лестничным пролетам. Держа наготове оружие, осматривали каждую квартиру. Если дверь была закрыта, она ломалась.  

К четырем утра, Вася с Вовкой и Серегой Часов-ских подстрелили двоих, Дима Гайдашев с Журавлевым вернулись ни чем, а Кожевников с Виталиком обнаружи-ли только одного и уложили его с двух стволов. Тимка Котляров сначала работал в паре с Антонюком, а потом место прапорщика занял Коля Лукьянов.  

Оставался всего один дом.  

– Понимаю, что все устали. Последний дом и на ба-зу. Четыре группы, четыре подъезда, – сказал не громко старшина, перед последней на сегодня операцией по за-чистке, – Серега и Коля в первый подъезд. Вася с Вовчи-ком, второй. Оба Дмитрия идут в третий, а Виталик с Тимкой, в четвертый. Как обычно, если что не так, кричим в окно. Все. Выполнять, – все поспешили в указанные им подъезды, – А мы с тобой, контролируем процесс под ок-нами, – добавил Антонюк Журавлеву.  

Через минут пять, в третьем подъезде раздался вы-стрел. Два Дмитрия, проверили первый этаж, не много за-державшись возле одной, ни как не ломающейся двери, а поднявшись на второй, сразу же наткнулись на ползущего вниз, безногого белоглазого.  

В соседнем, четвертом подъезде все оказалось спо-койно. Ребята прошлись по всем этажам и заглянули в каждую квартиру. Ни одной закрытой двери не обнаружи-ли. Почти все двери были распахнуты настежь и почти везде встречались тела убитых жителей или их гостей. Люди покидали жилища, спасаясь, а может спеша на по-мощь, но погибали в стенах своего подъезда.  

В последней квартире, Тимка не много постоял в середине большой комнаты возле тела молодой девушки. Она была слишком молодой и слишком не заслуженно убитой. Сложно сказать, что именно здесь произошло, но девушка явно ударилась затылком об пол. Ее лицо, теперь уже мертвецки белое, так и не потеряло своей красоты. Длинные, светлые вьющиеся волосы слегка рассыпались по полу. Яркий халат, при падении оголил стройные ноги незнакомки. Тимка вздохнул, заметил раскрытую пачку LM на журнальном столике, закурил и вышел из кварти-ры.  

Во втором подъезде тоже было много погибших. На третьем этаже, солдаты застали, что-то бормочущего себе под нос мужчину. Он стоял на лестнице возле стены, де-лал шаг назад и тут же шагал вперед, ударяясь всем телом о стену. Руки его безвольно висели и ни какой преграды для увечий от этих странных действий не представляли. Лицо бедолаги итак пострадало, а после этих нескончае-мых и не слабых ударов превратилось в сплошной синяк с запекшейся кровью или правильнее сказать жидкостью желтоватого оттенка. Вокруг витал запах чего-то прокис-шего, стухшего.  

На появление солдат, штурмующий стену ни как не отреагировал. Он был сразу взят на мушку, но стрелять в спину не хотелось. Ребята тихо подошли со спины, держа пальцы на спусковых крючках. Вовка Куракин хотел крикнуть "Эй", но успел произнести лишь половину этого длинного сочетания букв. Совершенно неожиданно и очень быстро белоглазый развернулся и отведя его оружие в сторону, резко толкнул. Вовчик перелетел через перилла и больно ударился при падении о ступени.  

Анненков, находившийся рядом, спустил курок и выдал длинную очередь. Белоглазый завалился на лестни-це, а Вася быстро перезарядив магазин, готов был продол-жить. Сердце бешено колотилось, дыхание стало шумным, а на мушке было замершее тело.  

Вовчик стонал где-то за перилами. Не выпуская из виду психопата, Вася вытянул шею посмотреть, что с Ку-ракиным.  

– Вован, ты как? – спросил он.  

– Да нормально, – сдавленно ответил ему Вовчик.  

– Цел?  

– Почти.  

У Вовки сильно болело колено, бок и ныл локоть.  

Снизу к ним спешил Журавлев, узнать что это была за длинная очередь из АКМ.  

А в первом подъезде было как-то пусто. Мертвые тела встречались, но их было не много. На последнем, пя-том этаже, оказалось две запертой двери. Серега взял себе правую дверь с коричневой кожаной обивкой, а Коля принялся ломать соседнюю типичную для "хрущевок", по-крашенную в темно бордовый цвет деревянную дверь.  

Сломал он ее быстро. Войдя в помещение, оказался в кромешной темноте. Включив фонарик прошел в комна-ту, нажал выключатель, но света не появилось. Пройдя еще дальше, он пошарил лучом фонарика по мрачным очертаниям пустой квартиры и... Фонарик погас.  

Коля слегка стукнул по нему, потом еще раз, но это не помогло. Он не курил, но в его кармане оказалась зажи-галка. Как он не старался, так и не смог ее зажечь. Чиркая кремнем, он просматривал обратную дорогу в мелькаю-щих коротких выстрелах искр зажигалки, словно быстро просматривал слайды. Интервал между этими слайдами, Коля старался уменьшить, как мог, постоянно чиркая за-жигалкой. За это время, глаза могли уже привыкнуть к темноте, но после вспышек, Николай еще больше слеп. Вот кадр стола, вот кухни, вот тумбочки...  

Очередной кадр выхватил из темноты, совершенно лысое, жутко обтянутое кожей лицо, без носа и губ. В рас-крытой пасти не было видно зубов, но было ощущение, что она способна и не разжевывая целиком заглотить сол-датскую жизнь. Она тянулась к нему, издавая еле слыш-ный хрип и тошнотворную вонь. Коля отшатнулся назад и оказался в крепких объятьях другого белоглазого, а если быть точнее, белоглазой женщины.  

Он уже не видел, как с ними расправился Серега, решивший проверить куда пропал напарник.  

Вернувшись в часть, остановились у "кладбища" и выгрузили тела погибших.  

Антонюк, оглядев в очередной раз это грустное ме-сто, тихо сказал:  

– Надо все-таки их всех похоронить.  

– Похороним, – так же тихо ответил ему Журавлев.  

Оказавшись в столовой, все почувствовали силь-ную усталость и свалились спать, даже не выставляя по-стов. Мыслей у каждого накопилось не малое количество, но разговаривать не хотелось. Очередная тяжелая ночь требовала отдыха.  

На улице совсем потеплело. За ночь, крупными хлопьями, навалило очередную не малую порцию снега. Ровные холмы сугробов, пушистые деревья... Красота. Эти снежные барханы прятали под своим белым одеялом мно-гие ужасы прошедших дней. Многие, оставшиеся лежать, тела.  

Через плотный занавес снегопада, можно было представить еще целую, не сдерживающую штурм, казар-му. Через плотный поток падающего снега все выглядело не так печально и трагично. Многое скрывалось. Можно представить, что уже скоро там включится свет – будет ранний подъем. Солдаты наденут бушлаты и выйдут тол-пой к летней казарме. Там они получат скребки и лопаты и разбредутся кто куда. Территория большая – всем найдется работа. Скоро Щербаков, схватив большой железный скребок, полетит на атаку снега, оставляя за собой широ-кую полосу для движения. Постепенно весь снег соберется в кучи и выбросится за пределы дороги. В такой снегопад этого будет достаточно. А вот в его отсутствие, пришлось бы этим сугробам еще и окантовку делать: сдвигать сугро-бы на метр от бордюра и делать из него нечто ровное, сре-зая лопатами лишний снег сверху и спереди. Делать "ку-бики". Из-за этого и много другого, наша армия и высмеи-вается в анекдотах, но от этого она не становится чем то другим.  

Через продолжающий падать крупный снег, были видны некие движения. В абсолютной тишине, медленно волоча ноги, от офицерского дома, по направлению к пла-цу двигались темные силуэты. Их не спешное передвиже-ние сопровождалось покачиванием из стороны в сторону. Бледные лица совершенно ни чего не выражали, а решен-ные смысла глаза смотрели не моргая перед собой. Скорее всего они и не понимали куда идут. Они и не понимали, что идут. Когда то они служили в этой части, жили в ней, а потом их убили, но они не остались лежать во дворе вместе с большинством лежащих там, а встали и пошли домой. Как они это сделали, они не знают. Да и не знают они, что именно сделали. Их уже нет.  

Их действия стали автоматическими. Ими ни кто не управлял, как марионетками, просто их мозги, дали серь-езный, еще не изученный сбой.  

Проснувшись, Журавлев первым делом огляделся по сторонам. Все спокойно, все спят. Посмотрел на часы – 11:33  

Он тихо встал, чтобы не тревожить сон других и прошел через не большой проход раздачи к электропли-там. Повернув нужную ручку конфорки, он поставил ки-пятиться чайник и достал прихваченную в магазинчике во время ночной зачистки банку кофе. Упаковка сахара, при-хваченная там же, тоже пригодилась. Прапорщик кинул в кружку пару его кусочков, насыпал ложку кофе и стал ждать кипяток. Широко зевнув, он повернулся к спящим на лавках и увидел струившийся к потолку, тонкий дымок сигареты.  

– Петро?! Ты закурил? – удивился Журавлев.  

– Думаю, это не самое худшее, что произошло, – хмуро ответил Антонюк.  

Прапорщик подошел к нему и сел рядом.  

– Ну... Давай покурим.  

Антонюк протянул ему пачку LM:  

– Угощайся.  

Журавлев закурил предложенную сигарету и ска-зал, угадав мысли друга. Гадать то в общем особо и не тре-бовалось:  

– Ты ее ни когда не забудешь. Хорошая она у тебя была.  

– Хорошая, – выдохнул Антонюк.  

– Хорошо, что моей дочери не было здесь на новый год. Я не знаю, что бы со мной было, случись что-нибудь с ней.  

– Да, – снова тихо согласился с Журавлевым собе-седник, – Наши дети слава Богу не знают еще ни чего об этом.  

– Вот, ради них и будем жить. И ради того, чтобы поведать, что здесь произошло. Как... Как были убиты мо-лодые жизни...  

– А ты уверен, что нам дадут... Поведать? – Анто-нюк посмотрел на Журавлева, показав всю обиду и боль в своих уставших покрасневших влажных глазах, – Сашка, да нас могут и пострелять если в психушку не отправят.  

Прапорщик не нашел, что сказать в ответ.  

– Ну... Давай не будем думать об этом. Еще не за-кончили мы здесь, еще не добрались мы туда.  

Закипел чайник.  

– Во! Счас кофе попьем.  

Сказав это, Журавлев отправился готовить напиток, а Антонюк поднялся и пошел к умывальникам ополоснуть лицо холодной водой.  

– Саня, – позвал он тихо.  

– А?  

– Глянь-ка.  

Прямо под окном, на плацу, хмурыми молчаливы-ми рядами выстроилась примерно 1/5 батальона или чуть меньше. Они заняли каждый свои места при построении: тыл, штаб, роты... Только так можно было примерно по-нять кто там стоит, помимо того, что стояли они спиной к столовой, так еще и были порядком занесены снегом. На их опущенных вперед головах скопилось его, сантиметров пять. Они были словно манекены, которых кто-то поста-вил сюда ночью под снегопад или словно разбуженные общим сбором первого января воины, досматривающие свой сон на плацу, в ожидании комбата.  

Снегопад уже спал. Уже утратил свою мощь и пол-ностью открывал перед прапорщиками эту странную кар-тину. Они может и хотели что-то сказать, но не могли найти нужных слов. Перед ними были выстроившиеся остатки бродячей не живой силы противника, которых они когда-то хоронили как друзей и сослуживцев, и кото-рые потом штурмовали казарму вместе с белоглазыми.  

Они пришли на плац. На построение. Их сбитые головы привели их сюда, так и не дав покоя на дворе их дома, среди детских качелей, лазелок и песочницы.  

– Петя, – тихо и как-то потерянно проговорил Жу-равлев.  

– Да, Сашка, – ответил Антонюк, соглашаясь с не высказанными эмоциями друга и отвечая на его не задан-ный вопрос, – Да.  

Журавлев еще что-то хотел добавить, но Петя его опере-дил:  

– Я скоро, Сашко. Ты пока кофе свой наливай.  

Сказал и ушел через кухню к задней двери столо-вой.  

К окну подошли, проснувшиеся: Серега и Тимофей. Димка Кожевников тоже уже не спал, но предпочел остаться на лавочке с утренней сигаретой. Под дембель, он значительно снизил дозировку никотина и занялся спор-том, но теперь дымил около пачки в день.  

– Это чего такое? – спросил Серега, посмотрев ок-но.  

– Не ясно, – ответил ему прапорщик.  

– Спят? – поинтересовался Тимка.  

Прапорщики могли увидеть в этих манекенах дру-зей, сослуживцев или еще кого-нибудь, а вот солдаты, по-сле всего пережитого ими за последние дни, видели в них только противника. Противника сильного и не предсказу-емого. Противника с "поехавшей крышей". Противника, забравшего много жизней, которым еще бы жить и жить.  

– Наверное, они так до ночи простоят, – предполо-жил Журавлев. У выстроившихся на плацу не наблюда-лось ни какого движения, даже самого малого.  

– Будем ждать до ночи? – спросил Сергей.  

– Терпение, – ответил ему прапорщик, – Чайник го-рячий – пейте чай пока. Кофе есть.  

Серега отвернулся от окна и пошел в сторону чай-ника. Он уже насмотрелся на разных упырей, и вблизи, и издалека. Чай пил реже, чем на них смотрел, не говоря уже про кофе. Да и про завтрак надо подумать. Кашу что ли сварить?  

Подходя к плите, он достал сигарету и хотел при-курить, но не успел – где то внизу, заработал движок. Движок БТРа. Антонюк?  

Пока Сергей возвращался к окну, звуки двигателя перемещались где-то в стороне – БТР двигался, объезжая столовую. Димка Кожевников тоже поднялся и подошел к соседнему окну. Через мороженное стекло можно был раз-глядеть застывших на плацу и выезжающий к ним броне-транспортер.  

Не сговариваясь, смотревшие в окна поспешили вниз, на ходу проверяя оружие. Открыв замок, и с силой надавив на дверь, они оказались на занесенном за ночь снегом, крыльце.  

– Не стрелять пока, – напомнил Журавлев.  

БТР стоял в стороне, урча своим движком. Анто-нюк сидел в нем, смотрел перед собой и готовился совер-шить этот не хитрый маневр. Не много поработав педаля-ми, он все же пустил технику в атаку, стараясь максималь-но ее разогнать.  

Двигаясь вдоль строя молчаливых, он давил их ко-лесами, надеясь, что успокаивает их уже навсегда. По его щеке, катилась слеза по этим людям. Он прекрасно видел, как "спящие пробуждались" и тянули свои руки к нему, к противнику, к добыче. А он ведь помнил их и даже сейчас некоторых узнавал.  

"Проснувшиеся" суетливо изображали нападение на рычащий БТР, который совсем не замечая их попыток, двигался сквозь их ряды, оставляя за собой смерть, уже умерших однажды людей. Готовые вступить в бой ребята наблюдали за происходящим на крыльце столовой. Дей-ствия старшего прапорщика породили в них примерно те же чувства. Это были очередные похороны ни в чем не повинных людей, на месте которых могли оказаться кто угодно. Оружие солдат было опущено вниз. Тимка заку-рил и предложил сигарету Сергею. На них ни кто не об-ращал внимания. Ни кто не нападал.  

Когда все было закончено, БТР все еще продолжал двигаться по плацу. Он несколько раз проехал вдоль поля боя и остановился у самого края, не далеко от санчасти.  

– Идите ребята, – тихо сказал Журавлев, – Подни-майте остальных, завтракайте... А мы скоро придем.  

Ребята подчинились.  

Журавлев повесил автомат на плечо и медленно направился к урчащему БТРу. Обойдя его вокруг, он уви-дел присевшего возле колеса друга.  

– Петя, – позвал он.  

Антонюк не ответил.  

– Ты как?  

Петр обернулся и Журавлев увидел его, мокрое от слез, лицо.  

Завтракали молча. Хотя этот завтрак, по времени, был уже ближе к обеду. Ни чего особенного в меню не предусматривалось: тушенка, хлеб, чай и кофе. Серега обещал на ужин наварить "картофана с подливой" и это не много воодушевило.  

Покончив с завтраком, ребята уже успели выкурить по сигарете, но ни каких расположений от старшины до сих пор не было. Он поковырялся не много в банке с ту-шенкой и отставил ее прочь. Журавлев принес ему кофе и они молча сидели в сторонке.  

Докурив по-второй, солдаты увидели как их стар-шина поднялся и махнул им рукой, предлагая подойти к нему.  

– Садитесь ребята, – сказал он, показав на места возле него.  

Когда все уселись, он тоже присел на свое место, вздохнул и оглядев всех собравшихся, тихо сказал:  

– Еще не много, ребята. У нас осталась последняя, главная, "зачистка". Мы проникнем в каждый дом и загля-нем во все углы. Ни кто от нас не укроется. Зачищаем, поджигаем дом офицеров, чтоб ни кто... – старшина не много помолчал, – Чтобы ни кто из них больше не бродил. И... И хороним всех наших. Их надо обязательно похоро-нить. Если кто против или не хочет, предлагаю высказать-ся.  

– Надо хоронить, – тихо ответил за всех Котляров.  

Антонюк устало кивнул ему глазами.  

– Если возражений нет, придерживаемся этого пла-на.  

– Когда выдвигаемся? – с готовностью спросил Кожевников.  

– Скоро, – не определенно ответил старшина и об-ратился к Журавлеву, – Ты на экскаваторе сможешь?  

– Смогу наверное.  

– Вот и отлично. Если экскаватор в автопарке рабо-чий, это значительно облегчит нам задачу.  

– Вроде, работал, – припоминал Журавлев.  

– Возьми себе кого-нибудь и раскопайте братскую. Подготовим сегодня, похороним завтра.  

– Ясно. Где копать будем?  

– Не знаю. Возле штаба? Там вроде места хватает.  

– А может... – начал было Серега, но замолчал.  

– Ну, говори чего хотел, – обратился к нему Анто-нюк, – Есть идея?  

– Я хотел предложить захоронить возле монастыря.  

– Хм, – задумался старшина, – Мысль хорошая. Возражения есть?  

Возражений не было.  

– А может кто-то хочет посетить монастырь перед "зачисткой"?  

– Я, – ответил Димка Кожевников.  

– И я не против, – сказал Вовчик.  

– И я, – поднял руку Вася.  

– Я понял, понял... Все "за".  

От захоронения возле монастыря вскоре отказались. Во-первых, техника, способная вскопать замерзшую зем-лю, не завелась. Во-вторых, сработала логика. Ведь когда они доберутся до Ильино и еще куда-нибудь и доложат о происшедшем начальству, сюда примчится много народа и будет проведено расследование. Что же, их потом выка-пывать? Лучше перенести всех на овощной склад, кото-рый находился под землей и тем самым обеспечивал со-хранность продуктов. В этом бомбоубежище, тела не за-сыплет снегом, а температура не даст им разложиться.  

Все это будет завтра, а сегодня, зачистка. Последняя зачистка.  

Проехав не много от железной дороги, БТР остано-вился возле первых домов. Поочередно, солдаты заходили в каждый дом. Они резво перемещались по дворам и за-глядывали в окна. Затем врывались внутрь и быстро осматривали все помещения. После чего осматривали чер-даки и погреба, а так же сараи с гаражами. Одним словом смотрели везде, а далее переходили к соседям, для тех же действий.  

К двум часам дня, так и не обнаружив белоглазых, добрались до стен монастыря. Все сняли шапки и склони-ли голову, в молитвах, просьбах помощи, а кто-то, снова вспоминая ушедших.  

– Пора, – тихо сказал Антонюк.  

Все двинулись дальше. По известным причинам хо-телось успеть с зачисткой до темноты.  

Для осмотра следующих домов разделились. Жу-равлев, Кожевников, Ермолов и Часовских – группа номер один. Их задача – зачистка домов лежащих справа. Группа номер два: Антонюк, Котляров, Куракин и Анненков, за-чищали дома слева.  

Свои действия ребята знали уже совсем хорошо, будто всю службу именно этим и занимались. Действова-ли предельно осторожно и очень слаженно.  

Первые три дома оказались пусты, как и предыду-щие. На территории четвертого, все так же было спокой-но. Димка Кожевников, в простонародии "Бокс", быстро пробежал лучом фонарика по темным стенам сарая. Луч выхватывал в темноте полки с инструментами, стол, тис-ки, колеса от машины и прочие подобные вещи. Ни кого. Прикрыв дверцу, сержант повернулся и увидел выходив-шего из дома Серегу.  

– Бокс, а где Виталик? – спросил он.  

– Да здесь я, – ответил Ермолов, выходя из туалета.  

– Ну ты даешь! – улыбнулся Серега.  

– Что же мне с собой носить эту жидкость носить? – ответил Виталик.  

После очередного, пустого жилища, напряжение ребят не много спало, но их бдительность от этого не по-страдала.  

– Серега, это всего лишь балласт, – поддержал дру-га Димка, – Не предавай значения.  

– Вы чего галдите? – на крыльце появился Журав-лев, – Ну-ка, хорош. Все чисто? Вперед к следующему. Серега, передавай.  

Сереге досталась не радостная ноша – рация. Про-чесывая дом, он оставлял этот чемодан с лямками возле калитки. Одновременно, это была метка о том, где нахо-дится группа. Тоже самое действие совершали и напротив.  

– Четвертый, пуст, – проговорил он, увидев напро-тив Васю. Держал он рацию в руке – одевать эту ношу на плечи, было лишним (дольше потом снимать).  

– Понял. У нас, тоже, – ответили наушники "чемо-дана".  

Проверив несколько домов, так и не было обнару-жено ни одного белоглазого. Ни кто, конечно не огорчил-ся этому.  

Следующие дома шли в одном ряду и обе группы работали рядом, поэтому "чемоданы" вернули в БТР. За-чистка шла в двух близлежащих домах, потом, одновре-менно переходила в два следующих жилища. Так, дом за домом. Очередной домик за очередным домиком.  

Журавлев с Сергеем остались возле крыльца, а Ди-ма с Виталиком быстро прошли вокруг дома проверив ок-на, которые к удивлению оказались все целыми. Через них просматривалась очередная пустота, очередного жилища.  

На заднем дворе стоял аккуратненький сарай. Бокс пошел туда, проверить, что внутри, не особо надеясь кого-то там обнаружить, а Виталик дошел до угла дома и встре-тившись взглядом с Серегой, кивнул головой, что все в порядке.  

Дима открыл дверцу не большого сарая и в нос уда-рил запах чего то стухшего.  

Отпрянув лицом назад, сержант поводил дулом ав-томата по углам сарайчика и ни кого не увидел. Справа от входа, висела замызганная занавеска. Дима с помощью оружия отодвинул ее в сторону и взору открылась не при-ятная картинка и вопрос о предмете, источающем отврат-ный запах, отпал. Обезглавленное тело тучной женщины, лежало в луже собственной крови. Живот жертвы был вспорот, а в ее внутренностях явно кто-то покопался. На груди женщины, где должна была быть свечка с иконкой, восседала ее голова. Зрелище отвратительное и Дима с трудом сдержал свой организм от реакции на нее. Он за-крыл дверь и сплюнул в снег.  

В это время, Серега резко открыл входную дверь в дом и нос к носу, глаза в глаза, оказался перед бледным скалящимся лицом. Скалилось оно совсем не долго. Хозя-ин дома, вцепился солдату в бушлат, потянул свои клыки к его лицу, намереваясь достать до носа, глаз, уха, шеи... Куда-нибудь достать. Ему мешал, вовремя выставленный автомат, которым Сергею удалось не допустить радостной встречи гостеприимного хозяина с органами гостя. Жим штанги в спорт уголке казармы не прошел даром – Серега с трудом, но справлялся. Он все дальше отодвигал напав-шего от своего лица. В этой борьбе они кружили по не большому крыльцу и наставившие на них оружие, не ре-шались стрелять – их кружения были слишком быстры, а "объятья", тесны.  

Автомат Сергея, в пылу борьбы случайно выстре-лил и чуть не задел, прибежавшего на помощь Васю. Вме-сто него, пуля продырявила почтовый ящик.  

– Ох, е, – отшатнулся солдат, сразу же оценив свое везение. Оно действительно было не плохим, прямо для Монте-Карло.  

К борющимся подскочил Бокс и двинул белоглазо-го по голове. Тот не много ослаб и Виталик сумел от него отстраниться. Сразу же последовали выстрелы и тело хо-зяина дома рухнуло.  

– Все целы? – прибежал Антонюк, а за ним и вся его группа.  

– Целы, – ответил ему Журавлев и кивнул головой Кожевникову, чтобы тот продолжил осмотр дома. Дима вбежал внутрь, а Виталик последовал за ним.  

В доме больше ни кого не было. Как и в остальных домах, в нем царил бардак. Среди разбросанных на полу вещей, солдаты обнаружили тело мертвой женщины, по всей видимость матери, оставшегося лежать на крыльце.  

Осмотрев дом, ребята вышли на улицу.  

– Чисто, – доложил Дима.  

– Идем дальше, – чуть кивнул в сторону следующе-го дома Антонюк.  

Дойдя до его калитки, группа старшего прапорщика быстро рассредоточилась на его территории, а остальным предстояло обследовать следующий дом, с не плохим дво-ром и запасом строительного кирпича, видимо собирались отстраиваться, да не судьба.  

За час с не большим зачистки, ребята осмотрели больше половины жилого сектора. То, что белоглазых по-убавилось, это был факт. После ночного шоу возле пяти-этажек по другому и быть не могло. Оставалась не боль-шая часть стареньких домиков и несколько госучрежде-ний. Проверив в очередной раз магазинчик и захватив кое-что из продуктов, группы зачистки вышли к первому такому зданию – Мэрии. Звучит это громче, чем выглядит со стороны. Если вспомнить, что на должность мэра по-селка баллотировался сантехник химбата, то многое станет понятным.  

Это был обычный домик, с гордой вывеской. Дверь оказалась закрытой, но сломать ее не составило труда. Об-следовав несколько помещений, не было обнаружено ни чего не обычного. Несколько выбитых стекл и пожалуй все. Мебель, техника и даже канцелярия были на своих местах. В общем то логично, что в новогодние праздники здесь ни кого не оказалось.  

Постепенно группы добрались до здания школы, в стенах которой, несколькими днями ранее скрывались уцелевшие жители поселка. Возле входа, рядом с БТРом, оставили двоих: Васю с Серегой. Остальные осторожно зашли внутрь. Мест для того чтобы спрятаться было доста-точно и шуметь не рекомендовалось. Антонюк показывал жестами кому что делать и ребята рассыпались по поме-щению, контролируя каждый свою область. Все было тихо и естественно для последних событий и светлого времени суток, но то что здесь кто-то был уже после того, как вре-менные обитатели этих стен были эвакуированы, это со-вершенно точно. Люди покидали это место ни чего не ло-мая и не разбрасывая, а многие вещи теперь находились не на своих местах. Прапорщики это конечно заметили и бы-ли внимательны, требуя того же и от своих подчиненных.  

Журавлев молча указал пальцем на жидкость, кото-рая возможно когда-то текла в жилах одного из белогла-зых или просто напоминала такую. Расцветка по-крайней мере была похожей. Она лежала не большой лужицей, возле покосившейся двери в подвал.  

Возвратившиеся со своих участков осмотра ребята, молча доложили, покачав головами, о результатах – ни ко-го не обнаружено. Напряжение лиц командиров, убедило их в том, что не стоит расслабляться.  

Антонюк показал на Вовку с Димкой Гайдашевым, а затем на участки стены возле двери в подвал и подвел два пальца к своим глазам – наблюдение. Остальные должны были следовать за ним.  

Покосившуюся дверь было не так уж легко от-крыть, не издав звука, но Антонюку это удалось. Он при-поднял ее, выровняв и как бы вернув на место, стал ото-двигать в сторону. Дверь открывалась практически без шума. В самый последний момент ее нижняя петля отва-лилась, а прапорщику не удалось вовремя перехватится поудобнее. Дверь с грохотом полетела вниз по лестнице.  

– Черт! – выругался прапорщик, – Вот и тихое по-явление, – подумал он.  

Все замерли прислушиваясь к звукам подвала.  

Выключатели возле входа ни как не отреагировали на их нажатие и включив фонарик, Антонюк первым шаг-нул на мрачные ступеньки.  

В подвале ощущалась сырость и чувствовался запах бетона в вперемешку с привычным уже запахом гнили. Где-то капала не торопливо вода и в абсолютной тишине помещения действовала на нервы.  

Спустившись вниз, взору открылись несколько по-мещений. Одно из них было достаточно просторным. Остальные были поменьше и соединялись между собой узкими коридорами, вдоль которых тянулись толстые тру-бы.  

Подсветив лучом фонаря ближайший проем, ни че-го и ни кого не обнаружили. Это помещение было абсо-лютно пустым, а его пол залит водой. Именно от туда до-носились звуки капающей воды.  

Осторожно, все проследовали дальше, перешагнув через объемную ржавую трубу. В помещении номер два, среди различного хлама, тоже ни кого не нашли. Запах гнили усиливался, как и желание найти источник этой во-ни. Между собой по-прежнему не говорили и все так же стремились вести себя очень тихо. Когда последний сол-дат покинул помещение с хламом, эта гора хлама шевель-нулась.  

В самом конце подвала, где от влаги, стены были покрыты мелкими каплями, они нашли, что искали. Тело мужчины, сидевшего возле стены под маленьким окош-ком, судя по разложению, был мертв уже несколько дней. В помещении царила духота и не сложно представить как этот факт повлиял на сильно изувеченное тело. Его раны затронули пожалуй все его части и сложно сказать какое именно повреждение привело к летальному исходу.  

Журавлев подошел к Антонюку и закрывая нос ру-кавом, сказал:  

– Пошли. Больше тут не чего делать.  

– Согласен. Давайте в обратном направлении.  

Обратно шли более открыто и порою переговари-вались, но совсем не много. Больше всего хотелось нако-нец выйти на свежий воздух. Казалось, что этот запах уже прочно въелся камуфляж, кожу, волосы... Казалось, что от него уже не избавиться. Очень не хотелось согнуться в ка-ком-нибудь углу и извергать из организма свой завтрак.  

Антонюк теперь шел замыкающим. Проходя мимо выключателей, он пробовал их нажимать и некоторый из них зажигали свесившиеся с потолка лампочки. Когда проходили здесь ранее, не хотелось отвлекаться на это, да и выдавать лишний раз свое присутствие тоже, теперь уже ни чего не мешало получше рассмотреть это место. На всякий случай.  

Одна из загоревшихся лампочек, осветило то, куда чуть не наступил Виталик.  

– Блин! – отшатнулся он от лежащей под ногами кисти руки. Не много в стороне были и другие части тела, вернее их не большие куски.  

– Они поедали тут кого-то? – предположил Бокс.  

– Возможно, – согласился с ним, подошедший Ан-тонюк, – Очень может быть.  

– Пошлите от