Почти весь мир

Она вкушала сладкую осень, как торт, смакуя каждый кусочек. Оглядывалась, с замиранием наблюдала за каждым пролетающим листом, вглядывалась в это расплавленное жидкое золото, которое шевелилось от ветерка и игриво мчалось к её ногам. Смеялась.  

Скамейка, на которой сидела девушка, была тёплой, нагретой от солнца, железные поручни, на которых ночью кружил и играл дождь, почти не пахли им. От него ничего не осталось. Листва высохла. Луж почти нет. А настроение – оно у неё всегда было удивительно радостным. Абсолютно всегда – наверное, при любых обстоятельствах.  

Она, эта самая улыбчивая девушка, девушка с золотыми кудряшками и большими шоколадными глазами, она, та самая, что звалась Тарьей Тарен, с радостным возбуждением смотрела в открытое небо. Сегодня оно выдалось настолько высоким, безоблачным и прозрачным, что на какое-то мгновение могло показаться нереальным, нарисованным акварелью и размазанным каплей воды.  

В этом хрустальном небе кружились птицы, звонко и радостно говорили что-то себе лишь понятное, изредка садились на ветки, несколько раз кружились невдалеке от девочки. Одна из них, самая смелая, даже прыгнула на скамейку и, быстро перебирая лапками, побежала по горячей доске, должно быть, хотела клюнуть кусочек выпечки, которая так и выглядывала из сумки, и звала к себе ароматом.  

Тарья, кажется, совсем позабыла о ней, вспоминала сегодняшний день, учёбу, обдумывала новые знания. Она не слышала холодного ветра, который щекотал погруженные в тень ноги. Не слышала и измученных стонов одноклассниц, которые находились на отдалении, но слова их были вполне слышны.  

Подружки, такие же одиннадцатиклассницы, как она, были с головой увлечены лишь мальчишками и последними штрихами моды. Они, вздыхая, томно смотрели на проходящих мимо парней и жаловались друг другу на свои «половинки», рассказывая про «проблемы» их неудавшихся отношений.  

Тарья ненавидела рассказы подобной тематики. Когда слышала, специально надевала наушники и включала музыку громче, или даже без музыки, просто закрывая уши от слов, делая любовные страсти неслышными. Не потому, что сама была несчастна и одинока, а оттого, что считала подобное напрасной тратой времени, ума и сердца. Напрасной и наивной игрой, тем более, что это всё – игры. Игры в прямом смысле слова. Девчонки её возраста влюблялись по пять раз на год и каждый раз «страдали» и отдавались другому «навеки». Разумеется, находились те, кто даже не мог сосчитать скольких он раз «любил». Но зачем любить так? Зачем ранить чужие души? Если любить – то навек. По-настоящему навек. К сожалению, это не в моде. И Тарье было банально скучно слушать такие слова.  

– Ну вот опять… – показывая наигранные слёзы, кричала почти на весь парк София. – Опять бросил!  

– Как именно? – блондинка, стоящая напротив, заглядывала прямо в глаза. – Расскажи.  

– Нет даже желания! – София демонстративно отвернулась и сложила на пышной груди руки. – Он… Ты на самом деле хочешь услышать, что натворил он?  

– И что же?  

Тарья, сидящая на скамейке, не могла не слышать этой «игры», так как девочки-одноклассницы уже поравнялись с ней и были в паре шагов, да и ветер принёс бы слова своим первым крылатым порывом.  

– Он смотрел на другую! Он точно сравнивал её формы с моими!  

– Да у тебя прекрасные формы! – начала подбадривать Софию блондинку. – Ты, кажется, грудь увеличила?  

– Этим летом. И губы. Специально для него. Не видишь, что ли?  

Похотливый и в данный момент ненаигранный взгляд смерил своих подружек.  

– Да пусть только найдёт такую!..  

Создавалось впечатление, что молодежь оценивала любовь только формами, размерами и объемами. Это было ужасно слышать тому, кто придерживался противоположных воззрений и в тайне от самого себя ждал рыцаря на белом коне, именно рыцаря. И знал, что сейчас таких нет.  

И Тарья демонстративно закрывала уши руками, отворачиваясь, точно ища что-то в своём рюкзачке. Она вспомнила про булочку и, увидев чирикающего птенчика, отломила тому кусочек, который был мягким и рассыпался сразу в руках. Затем взяла тетрадь, вытащила ручку и стала что-то писать. Тут, на воздухе, на таком воздухе, как сегодня, можно было бы и уроки сделать и перекусить, и просто насладиться мгновением. Так нет же, подружки испортили всё. Их неудовлетворённые романтические желания вызывали лишь отвращение, непонимание и, если честно, смех.  

«Как будто в их возрасте нет больше других увлечений? И как вроде бы, хвастая очередной страстной ночью, ты станешь хоть чем-то лучше или умнее других? »  

К сожалению, Тарье было неведомо, правду ли говорят подружки. Так ли они любят заниматься любовными похождениями, пьют ли они, когда говорят о последних винных новинках, гуляют ли ночами напролёт, расхваливая новый клуб? Кто знает? Не всё то, что говорят подростки правда, во всяком случае хочется на это надеяться. Горько принять тот факт, что ты слишком не такой, как все, а остальные слишком испорчены; приходилось выдумывать, всё ведь возможно? Все разные.  

Она, как и всегда прежде, просто никого не слушала, думала о чём-то своём и не принимала подобные разговоры близко. Это было не её и не самое важное. И так жила она. И не раз делала уроки на свежем воздухе, ведь дома её ждала семья, которая подчас также мучила любовными разговорами.