Любовь

Мы сидели в подвале, я и Марина. Снаружи бушевала гроза: рокотал гром и успокаивающе шелестел проливной дождь. Ничего не говоря, прислушиваясь к этим звукам, я мечтательно смотрел на заделанное железным листом маленькое окошко, находящееся под самым потолком. Чувствовались запах сырости и прохлада, но на этот случай у нас были тёплые одеяла. Мы пили медовый чай, Марина, накрывшись клетчатым пледом, читала книгу, сидя в деревянном полукресле. На коленях у меня лежал альбом для рисования.  

С невероятным ощущением реальности я представлял вымокший сад, заросший ивами, серое низкое небо и размытую даль. Ощущал прохладу ветра и свежесть очистившегося воздуха, запах сырой земли и мокрого деревянного забора. Это представление так сильно врезалось в сознание, что от него стало невыносимо больно, и я украдкой перевёл взгляд на Марину. Она сидела неподвижно, не отрывалась от чтения и иногда переворачивала страницы.  

Тихая, симпатичная, заботливая, иногда она казалась хорошей. Она даже могла бы мне понравиться, но я испытывал к ней лютую ненависть, при этом вежливо улыбался ей каждый день. Не хотел обидеть. Наверно, даже боялся её, ведь характер у неё был порой прескверный. Она могла запросто ударить из-за каких-нибудь пустяков, а в прошлом месяце сломала мне руку битой для игры в лапту…  

Я часто задавался вопросом: почему я всё это терплю?  

― Завтра фильм посмотрим, ― сказала Марина и, положив закладку, закрыла книгу. ― Хочешь?  

Я кивнул.  

― А какой хочешь посмотреть?  

― Всё равно какой, ― ответил я, несмело глянув на неё. Она улыбнулась.  

Когда она улыбалась, у меня сводило все мышцы, нервы натягивались. Я почему-то боялся этой улыбки, хоть и не было в ней ничего страшного, ничего подозрительного, простая девчачья улыбка, искренняя и добрая. Но я не мог ужиться с мыслью, что Марина способна на что-то хорошее, я даже дружить с ней не хотел. Когда она приходила, я всегда включал воображаемый секундомер, вместе с ним отсчитывал время и всё пытался угадать, когда она уйдёт.  

― Что рисуешь? ― спросила Марина, подойдя и присев рядом со мной на кровати.  

Я показал ей пустой лист бумаги и снова поглядел на окошко, заделанное железным листом.  

― Кошки чужие часто сюда забирались, ― сказала она, проследив за моим взглядом. ― Папа однажды разозлился, что они здесь нагадили, вот и заколотил окно. А раньше здесь, знаешь, как хорошо было? В солнечный день было светло, яркие лучи падали на пол, и в них танцевали золотые пылинки. Я, когда приходила сюда, бывало, садилась на последнюю ступеньку и удивлялась, какое всё-таки солнце жёлтое-жёлтое. Ведь снаружи оно жёлтым не кажется, да?  

Я пожал плечами, ожидая, когда она уйдёт, и бестолково пялился в альбом.  

― Хочешь чай подолью? С мёдом или мятой.  

― Не хочу.  

― А книжку почитать? Ты сегодня какой-то грустный. Может, граммофон включить? Я вчера пластинку новую купила.  

Я снова не ответил, отложил альбом в сторону и отвернулся. Некоторое время мы молчали. Марина несколько раз порывалась что-то сказать: я слышал, как судорожно она вдыхает воздух чуть раскрытыми губами, ― но всегда её что-то останавливало, и она продолжала молчать. Мне было неловко от всей этой ситуации, меня одолевала злость. Хотелось обернуться, схватить эту девчонку за горло и придушить её к чёртовой матери. Но я не мог.  

― Люблю тебя, ― шепнула она, нежно обняв меня за плечи. ― Ты ведь знаешь, как сильно я тебя люблю, да? Я пойду. Спокойной ночи.  

Она поднялась по ступенькам, выключила свет и вышла. Я ещё несколько секунд сидел неподвижно, глядел в сторону двери и горько улыбался, не понимая тех отношений, что сложились между нами. Я дурак. Я сделал непоправимую ошибку, когда пришёл к ней в гости. Тот вечер повязал нас какими-то извращёнными узами, перевернул всё с ног на голову и превратил мир в сплошное сумасшествие.  

Снаружи слышался шелест дождя, и он успокаивал...  

Как же я всё-таки ненавижу эту девчонку. Сколько раз я представлял себе сладкую сцену её убийства, и я бы убил её не задумываясь…  

Почему же терплю всё это?  

Наверно, потому, что никто не знает, где я, и на ноге эта чёртова цепь…