А у нас одна мать!

– Так значит, у нас общая мать?  

– Разумеется.  

– Энс Ричи? Нет-нет-нет. Этого не может быть…  

– Но почему же не может? Всё может быть…  

– Или не она? – настойчиво повторил голос. – Энс, которая писательница?  

– Именно она. Энс Ричи. Продиктовать по буквам?  

– Не надо. Я просто… Поразительно!.. – мальчишка замотал головой и снова уставился в пустоту. Вернее на тот едва заметный силуэт, который прорезал собой мрак и с лёгкой улыбкой смотрел в сторону говорящего.  

– А вы, я, кажется, знаю вас, вы…  

– Ориби. Да, тот самый. Ты вполне можешь меня знать. – ответил силуэт из мрака. Сложно было разглядеть его лицо из-за такого ужасного освещения. И непонятно только, откуда оно такое и почему. Кажется, оба собеседника не догадывались, где находятся.  

– Давай на «ты».  

– Если мы правду братья, ответь на один вопрос. Почему Энс выбрала тебя? Ну? Скажи. Только ли из любви?  

– Вопрос сложный. Давай к сути. Ревнуешь?  

На мгновение сжатые кулаки. Блеск в серых глазах.  

– Как бы тебе сказать…  

– Не хорошо будет говорить о себе. Но Энс выбирала не просто так ведь. Она выбирала за чувства.  

– А может быть, за фиолетовые глаза…  

Он сказал так потому, что вмиг разглядел среди тьмы два лиловых озера, длинные волосы и тонкие черты лица. Все вместе взятые они, действительно, были необычайно красивы.  

– Нет, прекрати! То, что у меня странная внешность ещё ничего не значит. Ты тоже красив. По-своему.  

«По-своему», прозвучало, как злая шутка.  

– Но ты такой, как есть, а я, какого хотела она.  

– О нет, не говори ерунды! Не видел моей шевелюры даже, а уже начинаешь высказывать! Да только ты прав, я ужасен… Рыжая копна сена. И фигурой не задался. Выгляжу, как сопливый школьник.  

– А я тоже не стар. Ещё. Мне пятнадцать.  

Человек из тьмы выглядел немножечко старше, точнее его глаза, именно они выделялись и намекали на то, что парню гораздо больше. Возможно, намного больше.  

– А мне только будет… Значит, почти ровесники! И все же дело не в этом. Расскажи-ка ты о себе. Чем занимаешься по жизни, братец? Не говори, что ничем.  

– Промолчу. Но ведь ты знаешь.  

– И что же? Что мама написала про тебя кучу книг. Почему про тебя, чем не гожусь я?  

– Возможно потому, что я – первенец. Тебе не повезло, прости. Но ты ведь лишь человек. Наивный, капризный, со своими страстями… Извини. Не смотри так! Знаю, я тоже не ангел… По правде, не знаю, что я могу ответить. Да и нам ли судить?  

– Мне обидно. Всегда думал, что же она за мать? Почему никогда не любила?  

– А меня любила.  

– Я знаю! Рад нашей встрече, честно! Столько читал… Ты оправдал представления. Представлял по мельчайшей подробности!  

– Это Энс так представила. Мама у тебя молодец…  

– И у тебя… Надо же, до чего забавно звучит. Всегда считал себя единственным ребенком в семье, а тут вдруг… Не врёшь, что сын Ричи?  

– Нет смысла и выгоды. Я не люблю врать.  

– Но она так молода… Сколько же ей тогда было? А кто твой отец?  

– Поверишь ли, его я даже не видел.  

– Не тот, что мой папа?  

– Не он. Вот в этом я точно уверен… И думаю, его с нами нет.  

– Умер?  

– Нет. Просто не было никого и всё. Нас только двое. А твой, он… Другой. Извини, братик. Не пара он твоей маме. Не по любви сыграли они свадьбу. Не счастлива стала Энс. До сих пор не знаю, что она нашла в нём… Обычный мужик ведь...  

– Не ангел…  

– Да я и не говорю!  

Спор разгорался всё больше. Интонации менялись. Сыпались сотни слов.  

– Мама всегда на работе. Она никогда не найдёт и пяти минут. У тебя так же?  

– Нет, мы были вместе.  

– И долго?  

– До того, как родился ты.  

Такое неожиданное признание. Мальчик вполне мог воспринять его не так и обидеться. Лиловоглазый явно не скрывал своего отношения и боролся за что-то, пытался переубедить.  

– И что же случилось после? Да, я родился, и что? Вы перестали общаться?  

– Можно сказать и так. Стали видеть реже. Но она меня любит… Я знаю.  

– Слышал сто пятьдесят раз! Мама частенько тебя вспоминает. Да только я думал, Ориби – жених какой-то, а ты…  

– Неожиданно так, не спорю. – человек из тьмы приподнял краешки губ. Улыбка на его лице светилась злорадством, хотя сам он, как известно, был честным и добрым, даже врать не любил.  

– Я тоже не ожидал тебя встретить. Но такова судьба…  

– Мама должна объяснить всё!  

– Возможно, уже объясняла. Ты плохо слышал. Или недоглядел. Прости, брат. Я правда не могу помочь тебе. Не знаю, как изменить отношение. Я просто рад тому, что сам не испытал одиночества. Но мне хватало с головой иных невзгод. Возможно, тебе не стояло рождаться у такой, как Ричи… Она правда некудышная мать!  

– Но ведь ты родился!  

– И что?  

– Тебя же она любила!  

– А я не сказал, что любила. И сейчас любит. Я знаю.  

– А на меня ей просто плевать… – голос становился громче, в нём слышалось звучание слёз. – Почему же не любит меня? Поразительно странное отношение! А ведь я, я её сын! Я не верю тебе! Это ложь! Как можно не любить собственного ребёнка? Дети ведь – цветы жизни.  

– Заметь: одного из них.  

– Перестань… Тебе просто радостно.  

– А тебе больно, я знаю.  

Они пытались понять и успокоить друг друга, но каждым словом только усугубляли всё.  

– Нет! Ничего ты не можешь! Ни знать, ни чувствовать! Ты…  

– Ну, что я? Зачем же сразу ругаться? То, что сказал я, могло тебя удивить, но думалось, ты обрадуешься…  

– Нет, не буду. Ты…  

– А голос то как дрожит… Говори!  

Мальчик захлёбывался в эмоциях. Его руки дрожали. В глазах уже метались молнии. Тот, что находился в тени, лишь потупил глаза. Понял, что рассказал лишнее. Зря он ворвался в сон этого глупого школьника. Соблазн поговорить с ним не оправдал затраченных сил. Ему стоит вновь отойти в темноту, возможно, даже исчезнуть.  

– Тебя вообще не должно быть здесь. Мне это чудится! И тебя нет. Ты не-на-сто-я-щий! – прочеканил он по слогам. – И этот разговор происходит у меня в голове. Да ведь ты… Ты… Персонаж!  

Обладатель фиолетовых глаз не мог не согласиться с ответом.  

– Пусть так. Твоя правда. Но Энс сама так решила. Не нам судить чувства других. Не нам осуждать её. Прости, если я виноват, занял твоё место в сердце это прекрасной девушки. Но ведь это не по моей воле. Так решила она. Спорь с матерью, если хочешь. Я лишь скажу одно, малыш, пойми, послушай, не беги от меня! Не просыпайся… Все люди разные. Не люблю банальные фразы, но сам их сейчас говорю… Всё дело в том… Эй! Кто сказал тебе, что творчество не может стать смыслом жизни? Не может приносить радость? Оно должно, должно… Я не осуждаю детей, хотя, признаться, и не люблю их. Возможно, из-за своего грустного прошлого. Но персонажи имеют такое же право на жизнь! Её она подарила обоим…  

Севастополь, июнь 2018, 284