Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?

В кабинете, восточного крыла школы, вид из которого открывался на просторную спортивную площадку, занимался 4–Б класс.  

Марья Ивановна – учительница низкого роста с явно излишним весом, со слаженной прической, опрятным костюмом и в овальных очках, выражающие её деловитый взгляд и мягкий нрав, внушала детишкам их значимость для общества, дескать в зависимости от выбранных ими профессий, будущее за ними.  

– А сейчас ребятушки, каждый из вас расскажет кто кем хочет стать и почему, – с наивной ласковостью, обратилась Марья Ивановна к детям, словно каждому из них и трёх лет не исполнилось.  

Сидящий на первой парте Петенька мигом вытянул руку, да так, что чуть-ли не взлетел.  

– Да, Петенька.  

Петенька, в красивом чёрном костюме с галстуком, гордо поднялся, выпрямился, как солдат, и с пафосным выражением прошепелявил:  

– Я хочу стать космонавтом! Хочу летать в космосе, исследовать планеты и… и летать в ракете!  

– Какую экстремальную профессию ты выбрал, Петенька, молодец. Лизонька, твоя очередь, пожалуйста.  

Скромненькая, худенька девочка спокойно встала из-за стола и еле слышно прошептала:  

– Когда я выросту, я хочу работать врачом. Я ещё в пять лет поняла, что моё призвание помогать людям. Я хочу лечить маленьких деток и беспомощных старушек. Мне от всего сердца нравится помогать больным людям, и чем больше вылечу, тем больше буду счастлива.  

С задней парты послышался ехидный смешок.  

– Какая ты умница, Лизонька, – свернув губы в трубочку, похвалила Марья Ивановна, погладив ученицу по белокурой головке. – Теперь Оленьку спросим.  

Оленька поднялась, выпрямилась, грациозно крутанула своей туго заплетённой косой, поправила очки и воротник школьного платьица, и конструктивно, будто находясь на торжественной конференции, заявила:  

– В будущем, я непременно свяжу свою жизнь с юриспруденцией! Когда я стану судьёй, то по всей справедливости буду судить виновных, совершивших преступление. А невинных освобождать от не законного заточения. Буду честным и добросовестным юристом, защищать права людей и отстаивать их интересы.  

С последней парты снова раздался смешок, на сей раз, смеявшийся пил напиток, в следствии чего забрызгал всю парту.  

– Так! – Марья Ивановна направила свой якобы грозный взгляд в конец класса и прибавила тону в голосе. – А теперь пусть Александр нам расскажет, кем он хочет быть, а то ему нечем себя занять на последней парте.  

В то время, пока все детишки были наряжены в красивые школьные формы, в дополнении с бабочками, галстуками, чёрненькими туфельками и беленькими воротничками, Санёк решил абстрагироваться и напялить на себя батину кожанку, трикотажные брюки, ничем не отличающиеся от спортивок, и кеды двадцатилетней давности. Он величественно развалился на стуле, попивая энергетик; единственное, что лежало на его парте – книжка – «Блатной жаргон криминального мира».  

– Всё фигня! – сказал Санёк блатным голосом, злонравно улыбнувшись. Он приподнялся, положил локти на забрызганную парту, поставил энергетик и сжал руки в замок. – Самое топ – это мусарня! Считай, там можно людей на деньги шантажировать, собирать дань с чучмеков, торгующих арбузами, взятки брать… Также от армии можно откосить. – Тут он снова развалился на спинку стула и продемонстрировал свою авторитетную наружность.  

Марья Ивановна распучила глаза, словно девственница, впервые столкнувшаяся с болтающимся мужским половым органом.  

– С… Сашенька… Но ведь… Тебя же в тюрьму могут посадить, если ты будешь взятки брать и воровать у людей!  

Выдавив безразличную гримасу, Санёк молча продемонстрировал учительницы свою книжку, а потом невозмутимо прокомментировал:  

– Я и так собираюсь туда! Вопрос только в том, сколько удастся надыбать перед тем, как сесть. Как по мне, нужно наворовать столько, чтоб не жалко было на зону отправится, потому что, если посадят на десять лет из-за каких-то пятидесяти тысяч… это бл… зашквар полный! Идеально было б с****… украсть сто кило какого-нибудь кокаина, толкнуть его и наслаждаться остатком жизни на хабар. – Санёк улыбнулся, перекрестил ноги и представил, как подростки будут ему башлять, только чтоб не терпеть наездов от озлобленного мента.  

Марья Ивановна побледнела и выпучила глаза, но продолжить разговор с Александром не решилась.  

Наслышавшись от учеников, за свою длительную преподавательскую практику, предпочтения о их будущих родах деятельности, Марья Ивановна никогда не была уверена, что кто-либо из ребят будет работать по названным ими профессиям. Однако в Александре она нисколько не сомневалась, – из него выйдет неповторимый служитель закона.