Сбежавшее вдохновение

Спасибо Д. за идею! :)  

Это утро началось не хуже, чем остальные. Чай, оставленный мужем на столе, уже остыл, к тому времени, пока я проснулась, пришлось довольствоваться холодным и кислым напитком. Вот просил его кто-то бросить туда два лимона! В рот невозможно взять…  

Потянулась, с трудом встала с кровати. Тёплое насиженное местечко никак не отпускало. Пришлось даже взять компьютер и вернуться обратно под одеяло. Села, открыла флешку, начала думать, что написать. На ходу допивая остатки чая, маленькие коричневые капельки лениво падали по стенкам чашки; и заедая их горсткой недавно купленного печенья, которое по счастливой случайности, так и не вытащив из пакета, я забыла вчера на диване, теперь пакетик лежал на полу.  

Через месяц в издательство надо было сдавать новую книгу, у меня почти ничего не готово. Работа выматывала нервы, муж без конца отвлекал своими любимыми фильмами. Так и жила, от работы – до телевизора. Думала о книгах лишь ночью. И то – только думала. А писать когда? С каждым днём календарь становится меньше, сужается заданный срок…  

Сегодня вроде бы есть время. Погода светлая. Тепло веет из-за окна. Муж пошёл на работу. А я одна тут. Прекрасно!  

– Прекрасно! – прошептала, потянулась ещё раз и стала думать, что же мне написать. Те странные обрывки мыслей, что день ото дня терроризировали память, но, к сожалению, уже её покинули, стали недосягаемыми и вновь неизвестными. А новых я не придумала. Вспомнила про один, начатый ещё год назад. К нему возвращалась пару раз в течение этого лета, но он почему-то не шёл, не хватало то ли мастерства, то ли вдохновения.  

Открытый документ был почти весь чистый. Несколько абзацев из первой главы. Встреча главный героев – во второй. И набросок возможного финала.  

– Куда же это годится? Так – не дело. Боюсь даже думать о том, что мне скажут… Опозорят ведь! На всю страну слух пойдёт! Один раз написала бестселлер, стала известной, и все, теперь нельзя сбавлять планку! А как? Не пойми, что интересно этому люду. До той книжки я ещё раз сто писала – и ничего. А как теперь угадать, что понравится? Особенно сейчас, когда в душе такой бардак. За окном солнце. Гулять хочется! На воздух! Вдохнуть сладкий цветочный аромат! Сирень расцвела… А вы о каких-то книгах… Муж обещал в пещеры свозить. Рюкзак ещё неделю назад собран, лежит в коридоре. Ой, надо из него бутылку убрать. Испортится моя Fanta, и сухарики тоже заберу. Съем их сейчас. Будет какой-никакой, а завтрак!  

Будет… А книги – нет. Отвлекаюсь на всё, что угодно. Сосредоточиться не могу. А ещё сегодня надо на распродажу пойти, кофточку-то уже купила, забрать надо. Иначе деньги зря пропадут… Извинюсь, в конце концов, скажу, что «нет вдохновения». Поймут люди. Не всегда же шедевры писать…  

Солнечный лучик притаился на открытой спине, майка с тоненькими бретельками, кажется, ему понравилась. Повернулась, теперь солнце в глаза светит! Весеннее, почти летнее, жаркое. Снова назад. Снова в спину. Не то…  

Встала, накричала на кровать, села за стол. Нога за ногу – в позу лотоса. После на корточках. Компьютер на стопке книг. Всё равно не то – неудобно.  

Разозлилась. Пнула ногой эту кучку. Теперь болит палец… Села обратно к кровати. Положила свой монитор на одеяло. Наспех оделась, чтобы не отражаться в экране в одной майке. Не нравится мне это. Почему – и сама не знаю.  

Кролик начал чавкать. Пошла, посмотрела, что с ним. Довольный, капусту грызет. Муж не забыл дать! А я обещала-то сколько! Бедный Кроль, но теперь, наконец, ты довольный…  

Отвлеклась на кролика, потом на холодильник, который был по пути, сделала бутерброды, взяла себе ещё печенек. Заварила нормальный чай. Стала ждать. От скуки включила телевизор, и всё, пропало часа три времени… Завтрак проглотила так, что и не заметила. А компьютер, который остался в комнате, впал давно в «сонный» режим… Разрядился.  

Это был ещё один день, свободный, спокойный и солнечный, когда я не написала ни строчки.  

Когда подобное повторилось в течение всей следующей недели, забила тревогу – явно что-то не так! Когда писала книги в юношестве, каждый день были и идеи, и вдохновение. И силы! Сил сколько! По десять листов могла. А теперь – нет. И одного. Несколько строк. Через силу. И это просто наброски.  

– Что-то с моим вдохновением… – поняла я. – В нём вся причина! Устало, или обиделось и ушло? Но что я сделала ему? Не понимаю…  

Думы об абстрактных вещах не привели ни к какому выводу. Только ещё печальнее на душе стало, холодно, хоть свитер в шкафу ищи.  

***  

Он был уставшим и уже еле шёл, но никак не сбавлял темпа. Падал, ранил уставшие ноги, колени уже покрылись корочками застывшей крови. Вставал и шёл дальше. Он не мог больше быть тут, не мог!  

Колючки и крючки соседних растений хватали его за одежду, ботинки покрылись остюками. Смятая одежда пропахлась травой и покрылась зелёными точками. В спутанных и длинных волосах так же застряли травинки и небольшие лесные цветы. На носу и одной щеке желтоватые полоски – пыльца. Он не мог пройти мимо красивых цветов, не впитав в себя красоту…  

Мальчик выглядел бледным, очень худой и измученный, он бежал от нерадивой хозяйки, которую сам же и выбрал. Теперь, через годы изнурительного труда, он понял, что больше не может.  

– Ни одного слова благодарности! Ни одной улыбки, теплых объятий… Уйду и не вернусь! Упаду, но не сверну. Умру в этом сказочном лесу. И, быть может, добрые феи унесут мою душу на небо…  

Такие горькие мысли посещали его не в первый раз. Боль за свою судьбу, ненависть к хозяйке, обида за её отношение.  

Он сидел на траве, иногда спал, укрывшись своими длинными волосами, подушкой были твёрдые корни, иногда, если встречался, мох.  

Дорога никак не кончалась. Лес превратил его странствие в вечность. Голод одолевал с большей силой, но он привык голодать.  

– Хозяйка практически никогда не кормила меня… Зато брата всё, заставляла работать и делать даже то, на что я был неспособен. В течение последнего года… Она отняла у меня всё! Моё сердце едва живое... И руки до сих пор все в чернилах… Я не могу так! Не могу больше! Останусь здесь, а если вернусь – умру! Я не буду медлить и терпеть больше… Раздобуду нож и сделаю ужасное сам… Я даже знаю, как надо сделать, чтобы потом не спасли… Я уже думал об этом. И я готов. Пусть хозяйка поймёт все страдания и устыдится за свой поступок!  

***  

Она вскоре поняла, что дело всё в вдохновении. Нет его – нет работ. И сам ничего ты не сделаешь. Пыталась, конечно, но итогом этих жалких попыток стало всего несколько строк. Нет смысла говорить о них – даже на короткий рассказ не хватит.  

Где искать вдохновение? Куда оно могло подеваться? Этот вопрос завёл девушку в лес, который начинался недалеко от её дома. Широкая тропинка, сплошь заросшая травой и цветами, протоптанная сотней человеческих ног. Она пошла по ней и, разумеется, не знала, что может найти. Мечась в мыслях и яростно соображая, что делать, быстро преодолела лес, вышла довольно скоро к реке.  

Там, у самой воды, росло огромное сухое дерево. Оно тихо и тревожно скрипело, редко покрывалось листьями. На одной из ещё живых ветвей был натянут канат. К канату – доска. Качели. Под деревом куча примятой высокой травы, точно кто-то был здесь и совсем недавно.  

– Эй! Кто ты? Покажись мне!  

За этим восклицанием не поспело никакого ответа.  

– Здесь есть кто-то?  

Ноги девушки наступали на уже засохшие травы, веточки и кусочки коры скрипели чуть слышным звуком.  

Никого, но слышно чьё-то дыхание.  

Один резкий шаг в сторону дерева. Силуэт притаившегося мальчишки.  

– Вот ты! А ну, выходи давай!  

В какой-то миг говорящая даже засомневалась: не поняв, чем сдался ей этот ребёнок.  

– Ты что тут делаешь? – сомнения прошли очень быстро и полностью и бесповоротно исчезли, когда взору открылись спутанные волосы, смятая одежда, поцарапанные руки и разбитые в кровь коленки.  

– Отпусти меня! – истошно заорал он, всем своим существом выказывая огромный страх.  

– Ты кто? Не кричи. Не бойся ме… ня…  

Протянутая рука была тут же с болью ударена. Мальчонка не пожалел сил, чтобы сделать это, а после пустился бежать. Буквально через пару метров он зацепился за корни огромного сухого дерева и упал навзничь, издал еле слышный хрип.  

– Ну чего так? Встань. Не ушибся?  

Он опустил глаза и, оскалившись, дал ей взглянуть на себя.  

– Ты, Маугли… – в шутку сказала девушка. – Только не укуси меня!  

– Я не кусаюсь. Но к тебе ни за что не пойду!  

Встал, отряхнулся и, хромая, пошёл обратно к реке. Сел на трухлявые качели, изогнулся и стал рассматривать новую полученную рану.  

– Тебе бы вылечить их, а не бегать сломя голову от каждого встречного…  

Река молча отражала их лица. Старое дерево кивало ветвями, вздыхало и сожалело, что ничем не может помочь.  

– Идём… со мной… У меня есть аптечка.  

– Нет!  

– Почему упираешься, мальчик?  

Он снова покачал головой и глянул на неё холодными злыми глазами.  

– Потому, что это ты однажды довела меня до самой смерти!  

***  

Они сидели на разных краях дивана. И только большое и тёплое одеяло пыталось примирить их, согреть, успокоить, объединить. Сидящие не говорили и не смотрели друг другу в глаза. Слишком много слов уже было сегодня сказано.  

– Вдохновение, говоришь?  

Он кивнул.  

– Так разве я тебя мучила? Ты сам «приходил»…  

– Ты звала.  

– Да…  

– И не давала ни минуты покоя! Особенно в последний год…  

Девушка призналась, себе, что согласна.  

– Так получилось… Прости.  

Обиженный ребёнок только скрестил на груди руки и ещё больше уставился в пол. Все раны были уже заклеены. Кое-где бинты пропитались кровью и стали грязно-коричневого оттенка. Маленьким рукам хотелось сорвать их, расковырять корочки, снова почувствовать боль… Так он успокаивался душевно.  

– Совсем ты обо мне не думаешь! – едва ли не со слезами.  

– Я…  

– Ни капельки! Не отдыха не давала, ни сил! Не кормила даже! Иначе, не думала ли ты, отчего я такой бледный и тощий?!  

Мальчишка, действительно, был, что говорят, скелет. Резко выделялись локти и рёбра, майка висела мешком.  

– Да пойми, ты, наконец, я даже не знала, что ты…  

– Существую? Ах да. Всегда один ответ… Один и тот же! У всех! – он страдальчески закатил глаза. – А что мне делать было? Орать: «Эй, посмотри на меня! Я вот какой, маленький и замученный, посмотри!.. » Могла ведь и сама догадаться, что это не ты пишешь – диктуют…  

– И что мне делать надо? Кормить и выгуливать тебя? Как собачку…  

Он кивнул, глаза загорелись светом.  

– Представь себе – да! Выгуливать и кормить меня надо… иначе…  

– Я уже видела, до чего ты «дошёл»… Умрешь однажды, да?  

– От такой жизни – сегодня! – демонстративно схватил стоящую на столике статуэтку и провёл неё вдоль шеи.  

– Угомонись…  

– Не хочу. Надумал – сделаю!  

– А я тебе это не дам…  

Слёзы, обида, бесконечные разговоры об одном и том же.  

– Не знала я… Понимаешь? Пойми и меня… Пойми же! Не молчи, как глухая статуя…  

***  

Снова вместе, только уже без слёз. Он и она. Напротив друг друга.  

Перед обиженным вдохновением большая тарелка с печеньем. В другой миске – конфеты.  

– А ты почему не берёшь?  

И конфеты, и печенье, в последнее время ел только один муж. Девушка же баловала себя лишь специальными фитнес-кашами – вбила в голову желание похудеть…  

– У меня моя еда, – махнула рукой на яблоки, – к остальному нет тяги.  

– Зря! Раньше ведь было! Надо баловать себя… хоть когда-нибудь… Мне ли тебя учить?  

Она призналась, что не ела ничего вкусного не меньше, чем месяц.  

– Вот и пропало вдохновение! Уже месяц не пишешь?  

– Чуть больше…  

– Гулять ходила?  

– Только лишь думаю. В пещеры собираемся, но…  

– Зачем раздумывать: идеально! Не смей отказаться! Иначе…  

– Убьёшь меня? – пошутила.  

– Нет. Скорее себя… Часто хочу это сделать…  

– А ты чего не ешь? – теперь уже вопрос от девушки.  

– Настроение ты испортила… Думаешь, так легко поспать всё сахаром, а мне – забыть? Нет уж. Не так всё просто… Заслужи моего прощения. Если сумеешь, конечно…  

В течение последующего часа было съедено всего одно печенье.  

– Остальное себе бери! Я привык мало есть… Не умру…  

– С такой едой? Как же…  

***  

Они спорили и никак не могли помириться в течение нескольких последующих дней. После она сдалась, он, если можно сказать, «растаял». Обиженный, но, кажется, больше на публику, мальчишка сидел напротив писательницы и ждал, как официант принесёт ему самое дорого пирожное.  

– Вишнёвое, с джемом, как ты хотел… – прошептала она, согнувшись, так, чтобы слышал лишь он.  

Кроткая улыбка. Румяные щеки.  

– Спасибо…  

– Для вашего сына, мисс! – проговорил официант, принёсший роскошный торт.  

– Но я же просил кусочек…  

– Хватит на обед и на вечер!  

Шокированный, счастливый и умиротворённый, тот, кто был назван сыном, наконец-то, простил своё прошлое.  

На следующий день они поехали в пещеры, а после на канатную дорогу – к морю. Каждый день, направляясь куда-то, они теперь были вместе. Навек.  

Не надо насиловать и измываться над своим вдохновением, цените, любите его, ведь иначе оно, как беспомощный капризный ребёнок, обидится и уйдёт, и никогда-никогда не вернётся! Заблудится в лесу своей боли и сгинет от зелёной тоски… Простите ли вы себя, если оно так сделает?  

Севастополь, апрель 2018, 269