Лист на ветру

Та ночь была самой темной.  

Тот сон был самым долгим.  

Я родилась, я жила, я состарилась, я умерла. Я лежала в гробу, и черви пожирали меня, и плоть гнила, и кости истлели, и я проснулась.  

За тонкой стеной грохотал поезд.  

Это знакомо.  

Но не те занавески – синие, не те силуэты – бедность, и запах в доме не тот – где лилии, подаренные милым белокурым женихом?  

И жениха тут нет, но кровать не пуста – есть муж, большой, храпящий, заросший, почти красивый в желтом свете уличных фонарей – муж-мужчина. Не люблю таких.  

Я в том самом платье – моем, в котором вернулась домой в расстроенных чувствах, темно-зеленом, измятом, и длинный подол истрепан. Туфлей только нет. Их я сняла, прежде чем упасть на кровать и провалиться в проклятый вечный сон.  

Я закрываю глаза, крепко-крепко, и во тьме пляшут огни – алых больше всего. Они рисуют ответ.  

Я проснулась.  

Но не там.  

И я не знаю почему.  

Из тысяч моих снов, из тысяч жизней была любимая, я сделала ее реальностью – и, разумеется, не эта: провинциальная нищета, муж-строитель, беременность – будет выкидыш, – побои, развод, работа кассиршей, за день до пенсии инфаркт. Ничего привлекательного, лишь пара хороших книг в юности и единственная поездка на море с мимолетной влюбленностью и сожаленьем на долгие годы. Тоскливая проза.  

Из тысяч моих, снов из тысяч жизней, любимой была та, где я в зеленом (или синем) атласном платье танцую на балу, и в волосах цветок, семья богата, я – не одинока и влюблена. Всю жизнь – я влюблена, и это – счастье. Моя красивая история с толикой приключений и несерьёзных интриг, безопасная, беспроблемная, и яркая точка в финале.  

Туфли нашлись у порога: я долго на них копила…  

Беда.  

Она поглощала меня, эта реальность. Пугает, чертовски пугает.  

Попробовать снова заснуть?  

От паники перехватывает дыхание: нет-нет-нет, не сейчас, не после бесконечной смерти. Мне не хватает воздуха, я открываю дверь и вырываюсь наружу – в желтую тьму.  

Родной запах – едва ощутимая горчинка – железной дороги успокаивает. Я ступаю босая – туфли в руках – по песку, по гравейке, колет в ступни, ежусь от зябкого тумана. Еще пахнет углем и соляркой. Я слышала грохот грузовых вагонов.  

Мой дом – деревянный и старый, еще бабушка в нем жила, на самой окраине маленького городка. Зато – вокруг деревья, шепчут тревожно.  

Я оседаю наземь, прижимаю к груди дурацкие чужие туфли.  

Так быть не должно.  

Я в странном платье – откуда у меня такое взялось, как в фильмах про викторианскую эпоху? – ночью, на рельсах.  

Муж проснется, увидит, что меня нет, подумает, что совсем уже спятила, опять рассоримся. Кладу ледяную ладонь на живот.  

Откуда эти грезы о платье? На мне лишь простая трикотажная сорочка. И любимые туфли в руках.  

А холодно-то как!  

Я бегу домой, быстрее на кровать, укутываюсь в одеяло, стараясь не касаться продрогшим телом мужа – разбужу.  

И сердце бешено колотится от необъяснимого испуга.  

Кажется, мне только что приснился кошмар.  

Шмыгнула носом.  

И, кажется, я простыла.  

Та ночь – самая темная – не кончалась. Я увязла в ней навек.  

Если бы.  

На вечность.  

Бесконечность.  

Я жила, я умирала, я сгорала вместе с солнцем, взрывалась со Вселенной.  

Тоже красивая история, эпичная, но мне не нравится. Совсем.  

Все – один нескончаемый сон. И сны – кошмар за кошмаром, где я пробуждалась и растворялась в бытие.  

Так быть не должно.  

Сны – это жизнь. Выбирай – любой: каждый мир, что чуть-чуточку другой, каждый миг, лишь бы были рядом поезда – их грохот меня будит. Простые правила. Так было всегда, и не знаю, где начало. Есть ли оно?  

Моя любимая жизнь – та, что с балами и лилиями от белокурого, синеглазого жениха – самого лучшего. Красивое счастье, красивая смерть в один день. Трагическая, героическая – мы защищали своих внуков. Тот сон – краеугольный камень, я сама так решила.  

Но все разрушено.  

Не те остановки.  

В столь быстротечные минуты осознания я бросалась в мистические книги, изучала статьи по онейрологии в интернете, выискивала крупицы нужного мне смысла в философии сознания, в науке – в зависимости от времени и места очередной жизни. И это – совершенно бессмысленно. О таком – не пишут, не говорят. Быть может все так живут – почти везде и всегда, и каждый считает, что у него особенный дар и – молчит.  

А может я и одна – не узнать, мне и не нужно было, от лишних знаний – лишние печали, кое-что просто нужно принять. Не слова, не знания – понимание.  

Но у меня его не было. Вечность. Бесконечность.  

Может это ад? И я умерла – по-настоящему. Или родилась.  

Бесконтрольность.  

Я словно лист на ветру.  

Я просыпаюсь и закрываю глаза: и только тьма. Нет огней, нет пути, нет ни тени понимания.  

Только запах железных дорог.  

Когда я вновь – в который раз, миллионный? – очнулась рядом с мужем, большим, храпящим и заросшими, а на окнах – синие занавески, а из окон – едкий желтый свет уличных фонарей… поняла: я становлюсь как все.  

И мои сны – только мимолётные тени иной жизни.  

И в каждой из этих жизней – я однажды проснусь, пытаясь вспомнить смутные образы тревожного сна  

Красивая мысль.  

Почему я так продрогла? Кутаюсь в одеяло, стараясь не касаться мужа. Мне снится бал, и я там прекрасная леди, и красивый синеглазый юноша дарит мне лилии. Редко снятся такие приятные сны.  

Утром пытаюcь понять, почему мои новые туфли лежат у порога. Влажные.