Просто это такая работа.

«Вперед, вперед» – кричал поднявшись на бруствером окопа комвзвода капитан Эльцман. Он знал что сейчас на него смотрят глаза, его подчиненных, его солдат, бойцов 327 стрелковой дивизии, переброшенных сюда в составе 2 ударной армии, в конце декабря 41 года из пункта дислокации города Пензы, не доехав до Саранска входившего в Московский Военный округ. Глядя на них он знал что не может подвести. Но приказ командования был лаконично точно доведен до него. Волховский фронт усильный 59-й армией и 26-й армией, а так же 2-й ударной армией должны были выполнить задачу, что бы остановить, а затем отбросить немцев. Прибывший с инспекцией на фронт 17 февраля К. Е. Ворошилов требовал от командования 2-й ударной и 54-й армий наступать на Любань и соединиться там. 26-го и 28 февраля И во что бы то не стало к 1 марта 1942 года взять Любань. Это был приказ ставки, выполнять его надо было любыми способами. С этого времени операция стала именоваться «Любанской». И хотя командующий Ленинградским фронтом М. С. Хозин, был против и утверждал что для его выполнения не хватает ни сил, ни средств, и что надо последовательно разгромить вначале Любань-Чудовскую, а затем уже Мгинскую группировки немцев, в Ставке это осознали слишком поздно. Подведя под гибель 2 ударную. Но люди не знали планов руководства, и готовы были воевать. Одни за идею, другие от страха за свою жизнь (по фронтам вот уже который месяц ходили слухи о появлении заград. отрядов).  

Обстрел со стороны немцев был такой сильный, что взвод солдат не мог оторваться от земли. Крарм Волобуев, красноармеец, автоматчик ППШ под номеров 2143, с уважением посмотрел на Бориса Николаевича. В гимнастерке защитного цвета, перетянутый портупеей, щуплый командир взвода в неуклюжих, смешных очках, которые называли «велосипедные колеса». Эльцман напоминал больше бухгалтера аккуратиста, чем боевого офицера прошедшего и финскую войну и Хасан. Об этом говорили искалеченная правая ладонь и два ордена Боевого Красного Знамени, на груди. Казалась его не что не может напугать и заставить отступить назад. Размахивая пистолетом в руке он пытался поднять солдат, но вдруг резко остановился и схватившись за живот, упал на дно окопа. Шапка с красной, «марсовой» звездой, слетев с головы с головы комвзвода покатилась прямо под ноги Крарму. Волобуев подхватив её правой рукой, спрыгнул в окоп и наклонился над распластавшимся командиром. Присев перед ним на колени он начала его тормошить, а затем попытался поднять того на руки. «Борис Николаевич, Борис Николаевич» – шептал Крарм, пытаясь привести комвзвода в сознание. Эльцман открыл глаза и взглянув на солдата тихо произнес: «Волобуев мы должны взять эту высоту. У нас приказ Волобуев. Миленький Крарм, подними солдат… мы не должны подвести советский народ… Мы наступаем, Красная армия наступает и мы не должны подве…»-с этими словами Борис захаркал кровью и потерял сознание. «Братцы, братцы комвзвода умер»-закричал во весь голос Волобуев, стараясь привлечь внимание всех находящихся вокруг солдат. – Братцы. Товарищи. Красная Армия пошла в наступление мы не можем отсидеться здесь как зайцы. Поднимайтесь. Встаем». С этими словами Крарм подхватил за приклад подотчетный именно ему пистолет –пулемет Шпагина и размахивая им выбрался из окопа- «За Родину. За Сталина». Вокруг свистели пули, а Крарм размахивая автоматом, бежал вперед. С удовлетворением он краем глаза увидел, как бойцы его взвода, все 45 человек красноармейцы 327 стрелковой дивизии, некоторые участвовали в боях с частями японской армии в составе 39-го стрелкового корпуса, как и сам командир 327-й стрелковой дивизии Иван Михайлович Антюфеев, с 5 по 11. 08. 38 г. в районе озера Хасан, где 1577 воинов корпуса удостоились орденов и медалей, пятеро из них стали Героями Советского Союза, тоже бегут вперед за ним. И это придало ему уверенности. «Шаг, еще шаг, быстрее, быстрее, только не останавливаться»-билось в голове у Волобуева. Но вдруг он запнулся об торчащую из под заметно просевшего снега, корягу и грохнулся прямо, в талую воду. Где то рядом раздался взрыв гранаты. Красноармейцы перепрыгивая через Волобуева бежали дальше, к немецким окопам. Крарм приподнялся. Боли не было, значит, не ранен. И откатившись вправо, лихо вскочил на ноги и прихрамывая побежал вперед. Метров через двадцать он оказался у немецких окоп, в которых шла самая настоящая мясорубка. Там и здесь немецкие и советские солдаты схватились в рукопашном бою. Такого натиска солдаты Германского Вермахта не ожидали и поэтому постепенно оставляли свои позиции, отстреливаясь и закидывая наступавших ручными гранатами. Но красноармейцы теснили противника и двигались вперед. Не отставал от них и Волобуев предвкушая тот сладостный момент когда его взвод (или то что от него останется) соединится в взводом лейтенанта Моргулина. Но рядом разорвавшаяся граната, создав взрывную волну подняла и отбросила оглушенного Крарма в сторону. Волобуев отлетев несколько метров упал ударившись спиной о бруствер возле оставленного немцами блиндажа.  

Перед глазами Волобуева встала пелена, сквозь которую он увидел как к нему подходит немецкий офицер в чине капитана, сжимающий в руках парабеллум. «Наверное в блиндаже укрывался» – пронеслось в голове у Волобуева, но реакция у него несмотря на контузию сработала четко, очередь из ППШ вспорола офицеру грудь раньше чем тот успел направить на Крарма пистолет. Немец вскрикнул и упал навзничь, Волобуев теряя сознание увидел как за телом офицера возникло облако, которое материализовалось в красивую белокурую женщину (напоминавшую актрису Орлову), в шлеме и кольчуге и с крыльями за спиной. Волобуев поднял автомат и дал очередь по фигуре…  

Тр-р-р-р-р, затрещал будильник. Крарм посмотрел на часы они показывали: 5-20. Надо было вставать на службу. Посмотрел на календарь точно 3 мая, праздники кончились. Да и какие у него старшего сержанта милиции, 3 районного отделения РКМ УНКВД по городу Свердловску, праздники. Являясь оперативным работником УгРо Волобуев, вместе с другими сотрудниками правоохранительных органов, свободными от несения службы постовыми, работниками с других отделов НКВД, в связи с нехваткой личного состава был вынужден нести дежурство по городу Свердловску во время первомайских праздников и демонстраций. Крарм встал и включил на всю громкость радио-тарелку. И так как радио не всю коммунальную квартиру на улице Решетниковой дом 7, было только у двоих, его звук, доносившийся из радио, для остальных граждан населявших коммуналку являлся будильником. За стенами справа и слева послышались недовольные голоса и скрип кроватей, люди начинали вставать. Хотелось бы сказать, что в сравнении с предыдущими годами этот Первомай был действительно праздничный, весь советский народ, все эти два дня отдыхали. Это было связанно с приказом руководства ВКП(б), в связи с выходом Красной Армии к государственной границе. Еще в марте Красная Армия перешла границу между СССР и Румынией.  

«От Советского Информбюро- звучал из динамика голос Левитана-  

В течение 2 мая на фронтах существенных изменений не произошло.  

За это время, наши войска на всех фронтах, подбили и уничтожили 58 немецких танков. В воздушных боях и огнём зенитной артиллерии сбито 38 самолётов».  

Крарм открыл шифоньер и вытащил из него белую рубаху на выпуск и черный пиджак. Вещи хоть и были и не глажеными, но чистыми. Крарм повесил их на спинку стула отвешиваться, а сам достал из под матраса галифе (утюгом он так и не разжился) и натянув их направился на кухню. Где уже во всю толпился народ со всей коммунальной квартиры. Поставив на примус чайник, Волобуев первый заскочил в ванную. Ополоснувшись руки и лицо, Волобуев набрал полный рот зубной порошок и начал терзать зубы уже за лохмаченной зубной щеткой. Проведя тыльной стороной руки по лицу, Крарм решил что бриться сегодня не стоит щетина только появилась. «Товарищ милиционер –раздалось с кухни, несколько голосов –ваш чайник сейчас взорвется». Волобуев с перекинутым через плече полотенцем и сжимая в руках граненый стакан с порошком и торчащем из него щеткой, прошел на кухню, народу как обычно было много. Жильцы и эвакуированные, с недовольством смотрели на Волобуева, тогда как им приходилось ютиться по нескольку семей в одной комнате, в комнате Крарм проживал вдвоем с напарником, который в квартире не появлялся неделями. Продвигаясь средь полураздетых женщин в изрядно изношенных халатах (эх война), мужчин в майках и длинных, до колена, черных семейных трусах, везде шмыгающих детей. Крарм погасив огонь в примусе, взял чайник и отправился к себе в комнату. Где приготовив себе крепкий чай, и прихлебывая от него по немного стал одеваться. Прислушиваясь к Левитану (вещавшего как бы из Москвы, но все знали что он говорит из Куйбышева, как раньше, до марта 43г. из Свердловска):  

«На 4-м Украинском фронте на митинге Н-ской гвардейской части рядовой пулемётчик Березин сказал: «В успехах Красной Армии, о которых говорится в первомайском приказе товарища Сталина, есть и наша доля. Мы гордимся тем, что нам выпала честь участвовать в прорыве вражеской обороны на Перекопском перешейке. Войска нашего фронта нанесли немецко-румынским войскам в Крыму тяжёлое поражение. Приказ товарища Сталина зовёт нас к новым решающим боям. Поклянёмся же, друзья гвардейцы, что мы не уроним своей славы, пронесённой от великой русской реки Волги до седого Днепра и цветущего Крыма. С именем товарища Сталина на устах пойдём вперёд и добьём немецко-фашистских оккупантов».  

В Сибирском военном округе на митинге Н-ской части выступил младший сержант т. Жуков. Он сказал: «Я сын машиниста. Немцы убили моего отца. Я хочу как можно быстрее поехать на фронт. Клянусь, что буду беспощадно мстить фашистским мерзавцам за их злодеяния. Приказ товарища Сталина — для нас высший закон, и мы его выполним с честью».  

…Закончив с чаепитием Волобуев накинул на плечи пальто из черного драпа и взяв под мышку видавший виды портфель с документами вышел на улицу.  

Трамвай под номером 5В подъехал быстро и Крарм предъявив кондуктору корочки оперативного работника НКВД, сел на сиденье и стал смотреть в окно. Начало мая был холодным, и в трамвае так же было холодно. Без стёкл, весь в дырах от пуль и осколков, этот трамвай еще дореволюционный серии МВ / ПВ, как и многие другие были вывезены из блокадного Ленинграда усилиями начальника технического отдела Вагоноремонтных мастерских Алексея Николаевича Попова. «Да мужчины на фронте, вот и ремонтировать трамваи некому -думал Крарм, трогая ладонью порванное железо- Бабы и дети, что они могут. А я здоровый мужик должен заниматься ловлей бандитов и жуликов. Вот что она война проклятая делает. Вон как всякая шваль уголовная повылазила». Волобуев откинулся и задремал.  

…«Солдаты..дьявол вас побери..»-орал комвзвода майор Семен Моргулин. Соединение двух взводов прошло удачно, но при этом наступлении погибло очень много солдат. Немцы пользуясь превосходством в воздухе, методично расстреливали и бомбили позиции 2 ударной армии. Недостаток патронов и снарядов, а так же голод и хроническое недосыпание делали свое дело, люди уставали.  

… И только надежды на замену руководства на более профессиональное, заставляло красноармейцев не падать духом. «Вы же солдаты Великой Рабоче-крестьянской Красной Армии, в тяжелые года Гражданской войны, наши отцы защищали молодую республику Советов не только от белогвардейцев, но еще и от стран Антанты. А здесь лишь одна Германия. Да враг силен…» «Слышь командир- раздались со всех сторон голоса солдат -Ты не политрук, и не надо нам здесь рассказывать о том что мы должны».  

Красноармейцы обступившие стол, на который Маргулин влез как на трибуну, выступая перед остатками двух взводов, зашумели в одобрении. От такой реакции на произнесенные слова комвзвода вдруг как то разом смутился и поджав губы спросил (голос его звучал неуверенно): «А что вам надо? » Вперед вышла два бойца. Один седой, жилистый старик, явно рабочий, видно мобилизация оторвала от станка, и второй здоровый мужчина с перевязанным глазом. Волобуев постарался подобраться поближе к выступающему (о том что он смог поднять людей вместо Эльцмана, Маргулин уже знал). «Ты нам лучше скажи связь с Москвой есть? – начал старик-(Маргулин насупился он понял к чему сейчас пойдет разговор)-Когда нам еду поставлять будут? Люди уже мох едят и кору. Когда патроны и снаряды будут? » «И вообще когда толковые командиры появятся? -ступил второй красноармеец-Этот Хозин, этот Уборевич (при этих словах Маргулин потянулся к кобуре, явно пахло контрреволюцией). Расстреливать их надо, как с этими Тимошенко и Коневым поступили, за то что воевать не умеют. Они Украину оставили, Белоруссию. А эти город Ленина, Гитлеру сдадут. Вот есть же настоящие военачальники Жуков или Андрей Андреевич Власов. Он вообще Москву спас. Так почему бы его сюда не направить? ». «Это не в моей компетенции»….  

Крарм вздрогнул и открыл глаза он подъезжал к остановке на улице 8 марта дом 13, на котором стояло здание в котором с мая1943 находился Городской отдел милиции, преобразованное 8 сентября в Городское Управление Внутренних Дел по городу Свердловску и Свердловской области. Возглавлял его полковник Александр Васильевич Николаев. Вот именно к нему Волобуев сейчас и направлялся.  

Предъявив дежурному на вахте, документы сотрудника НКВД, Крарм направился сразу на второй этаж. Секретарша склонившаяся над «Ундервудом», при виде старшего сержанта, кокетливо поправив прическу быстро прощебетала: «Александра Васильевича не будет сегодня. Его вызвали на Ленина, 17. САМ захотел его увидеть». Волобуев кивнул (кто этот САМ он понял – Попков Иван Григорьевич Руководителями УНКВД) и вышел. Как теперь поступить он не знал. Да опять не удалось встретится с Александром Васильевичем. Волобуев давно собирался поднять разговор о возвращении на фронт.  

Работая здесь, он знал, что это не его. Не мог он сидеть здесь в тылу, пока его товарищи, там. Его тянуло туда на передовую, где все было понятно. Там враг, здесь свои. Он понимал что последует за этим разговором. Полковник Николаев опять будет морща нос, стучать пальцами по краешку стола внимательно выслушает Волобуева. А затем взорвавшись, красный от гнева будет кричать, «что здесь тоже фронт, и фронт не мене важный чем борьба с немцами а может быть даже труднее, так как там враг виден. А здесь любой прохожий может оказаться преступником. И что партия его сюда послала не для того что бы…». Затем успокоившись, Александр Васильевич, начнет говорить что Крарм не пройдет комиссию, напоминая на травму позвоночника полученную еще на Волховском фронте в 1942 и тяжелую контузию полученную в Крыму, что таких героев на фронте много. И что он полковник Николаев один без таких как Волобуев людей, сделать не чего не сможет.  

Крарм усмехнулся над этими мыслями, и понимая, что говоря эти слова полковник будет прав. Твердый матрас из свалявшееся ваты, не мог успокоить боль в спине, и только работа позволяла забыться. Под Ленинградом в 42 г. От разрыва реактивного снаряда он получил первое своё ранение, травму позвоночника и перелом бедра. После чего семь месяцев пролежал в госпитале в Гусь-Хрустальном. Ему повезло, его вывезли с остальными ранеными. А 2 Ударная, под Ленинградом, осеню 1942 была полностью разгромлена.  

И ещё головная боль до сих пор от полученной контузии, мучила его. Прошел только месяц, а он прекрасно помнил тот бой под Джанкоем, 11 апреля, когда в составе 51-й армии в составе 4 Украинского (а до этого Южного фронта, в которой он воевал с 1943, после возвращения из госпиталя), они шли в наступление и нарвались на артиллерийскую батарею. Эта та 51 армия, которая при поддержке авиации 4-й воздушной армии и Черноморского флота приступом взяла позиции Сивашского плацдарма.  

Крым освобождали с 2 направлений. С Тамани в наступление шел 19-м танковый корпус генерал-лейтенант И. Д. Васильев, Отдельная Приморская армия. Танковые части вошли в прорыв на участке 51-й армии и устремились на Джанкой. Он помнил как во время наступления, он, старший сержант Волобуев вместе со своими боевыми товарищами в составе 3 стрелкового отделения, состоящего из 12 человек, (командир отделения, наблюдатель, пулемётчик с ручным пулемётом Дегтярева ("наводчик"), помощник пулемётчика, гранатомётчик (с гранатомётом Дьяконова), помощник гранатомётчика, шесть стрелков с винтовками). Вышли на позиции врага. Четыре орудия замаскированные в просеке, стояли за стогами сена. Их обслуживали с десяток немецких солдат под командованием старшего офицера и Татарский горно-егерский полк СС до двадцати человек личного состава. Хорошо что враг был в полной уверенности, что их диспозицию обнаружить будет сложно и поэтому находился в расслабленном состоянии. Татары откинувшись на траву о чем то тихонько разговаривали. Немцы- аккуратисты, красками писали номера на ящиках со снарядами. Их командир что то записывал карандашом в блокнот. Заняв удобную позицию, 3 стрелковое отделение, открыло огонь. Ждать было некогда, сзади шли танки. И по этому, на возможность подхода к немцам подмоги, не кто, в этот момент не думал. Главная задача была не дать батареи открыть огонь по нашим танкам.  

Шквальным огнем, были сразу уничтожено половина людей возле пушек. Но скоро немцы и татары отошли от шока вызванного внезапным нападением и укрывшись открыли ответный огонь. Помощник пулеметчика и один из стрелков были убиты ответным огнём. Затем солдаты противника поднялись и бросились на красноармейцев врукопашную. Завязалась кровавая схватка. Силы были примерно равными. Волобуев схватился с крымским татарином. Началась драка, так как оружие вылетело в сторону. Феска с кисточкой немецким орлом и черепом со скрещенными костями лежала в стороне. Камуфляжная куртка была распахнута, этого хватало что бы удобнее скрутить его.  

Сколько это продолжалось, было не понятно. Но через какое то время советская танковая колонна стала проходить мимо. Танки шли нескончаемой колонной и казалось что конца этому нет. Это было настолько завораживающе, что рукопашная схватка сама собой стихла. Немцы смотрели с изумлением. И только гул авиамоторов. Вернул их к реальности. Тяжелые «Мессершмитты Me. 264» несли смертельный груз в бомболюках. Они снизились, а дальше начался сущий ад. То что творилось вокруг можно было сравнить только с Апокалипсисом, из церковных книг. Одна из бомб, сброшенных с самолета угодила в ящики с боеприпасами. Взрыв авиабомбы заставил снаряды с детонировать. Взрывной волной людей раскидало в разные стороны, сверху засыпая осколками. Один из таких кусков железа угодил и Крарму в спину. Всего неделю он пролежал в госпитале, в котором лежал и тяжело раненый от того налета генерал-лейтенант И. Д. Васильев (который вскоре умрет и заменят на его заместителя, полковника И. А. Поцелуева). Ранение осколком вызвало онемение левой ноги, постоянны головные боли от контузии этого хватило, что бы Крарма, комиссовали. А за нарушение пастельного режима, выгнали из больницы. Затем записка от парт. работников и вот уже с 24 мая Крарм зачислен в штат Свердловской милиции и поставлен на довольствие. И хотя опыта у него не было не какого, но на должность младшего офицера уголовного розыска он подходил. В наставники ему дали двух старых работников правоохранительных органов.  

Память об этом ранении была очень рядом. И поэтому, даже сейчас он находясь в глубоком тылу Крарм из всех сводок особенно интересовался тем что происходит в Крыму. Это была лично его не законченная война. Он радовался, когда было принято решение о целесообразности объединения все сухопутные армии под одним началом. И 16 апреля Приморская армия была включена в состав 4-го Украинского фронта, и её новым командующим стал К. С. Мельник (А. И. Ерёменко назначен командующим 2-м Прибалтийским фронтом). С этого момента и по 30 апреля советские войска начали принимать активные попытки штурмов городов. Но к великому сожалению не всегда добивались успехов.  

«Эй Волобуев- окликнул старшего сержанта, направлявшегося в кабинет где располагался угрозыск, лейтенант Серегин- Иди срочно в ОБХСС к Ломаеву. Там получишь бумагу о том что поступаешь, в распоряжение к … Иди там тебе все расскажут».  

Крарм кивнул и направился на первый этаж. Он знал что в связи с нехваткой личного состава, ими младшими офицерами затыкали все дыры в УНКВД. «Как демобилизовали старшим сержантом, так и останусь я в этом звании. Чувство у меня такое. – проносилось в голове у Крарма-Долго я еще на побегушках буду».  

Начальника ОБХСС Илью Леонтьевича Мизраха он знал лично. Возглавлявший отдел БХСС в структуре городского управления милиции с самого его основания с прошлого года. Он уговаривал Волобуева идти работать к нему, а не в УгРо. А вот его заместителя Федора Петровича Ломаева он не видел не раз.  

Войдя в кабинет ОБХСС Волобуев увидел крепкого коротко стриженого мужчину, сидевшего перед папкой с документами. Два портрета Ленина и Сталина висели у него над головой. «Старший сержант Волобуев. Прибыл. Разрешите войти»-отрекомендовался Крарм. Ломаев поднял голову и взглянув на вошедшего вздохнул. «Волобуев ну не кричи ты так. – было видно что у Ломаева от постоянного недосыпания ломило в затылке -Пришел ну вот и хорошо. Вот тебе документ, иди в пятое следственное отделение там всего 4 человека, найди оперуполномоченного Алексеева. Ты поступаешь в его распоряжение. Все он расскажет на месте. Погружайся в работу». Ломаев махнул рукой и Волобуев вышел. «Да был бы в форме, пришлось бы честь отдавать».  

Старшина Алексеев, невысокий плотный человек в потертом кителе еще старого образца, но уже с пришитыми синими с голубой окантовкой пагонами, был личностью знаменитой. Летом 43, он вместе с двумя другими сотрудниками Баранов, Томашпольский разоблачили 40 человек, занимавшихся хищением дефицитных промышленных товаров. «А это ты Волобуев из УгРо? » «Так точно, прибыл по ли…»-Алексеев махнул рукой, – «Садись. Знаешь для чего тебя к нам направили? » «Народу не хватает? » «Дело у нас намечается, государственной важности».