Я всегда не любила зиму. Там, где я жила раньше, зима очень неприятное время года. И дело не в холоде и стуже, а в промозглости и сильном ветре. Что поделаешь – равнины и редкие леса, да еще и циклоны с Атлантики. Поэтому нет ничего удивительного, что я решила купить себе домик в тихой живописной местности, где тепло и солнечно, а не ветрено и сыро.
Здесь было очень красиво. Особенно ранней весной, когда начинают цвести колокольчики и маргаритки, а склоны гор покрываются нежным, зеленым ковром мягким, как шерсть ягненка. Мне сразу здесь понравилось. Я искала покой и уединение, и мне хотелось, чтобы теплый воздух выветрил мою хандру, приобретенную за годы долгого пребывания в суровом климате. А еще я мечтала о дивных закатах, запахе луговых трав и пении птиц, не потревоженных ни людьми, ни гулом машин. Я нашла все это в уютном домике, окруженном первозданной природой недалеко от маленького поселка.
В первый же день на новом месте, ко мне пришла гостья – худенькая, нескладная девочка из приюта, который находился там же в поселке. Я это сразу поняла по ее форменному серому платью и стоптанных сандалиях на босу ногу. На вид ей было не больше десяти лет, но взгляд синих глаз делал ее старше. Он был серьезный и внимательный, как будто она видела меня насквозь.
– Вам нужна помощь? – спросила она. – Я могу помогать вам по хозяйству.
– Помогать? – удивилась я. – Ты же такая маленькая?
– Я не маленькая, – возразила она, – и многое могу. И полы подмести и камин почистить и в саду, если что надо. Вон у вас яблоня совсем зачахла и ветки, сломанные нужно подпилить.
Я пожала плечами и улыбнулась.
– Ну хорошо, а сколько же тебе платить? – спросила я.
– Сколько сможете.
Потом мы прошли с ней вокруг дома, заглянули в сад и проверили цветник. Все было в запустении. Видимо, прежние хозяева совсем не заботились о своих растениях. По правде говоря, я тоже не очень-то разбиралась во всех этих тонкостях. Типичная горожанка, я привыкла больше любоваться цветами, а не ухаживать за ними.
– Видите, – обратилась ко мне моя гостья, – как много сломанных веток и цветы совсем заросли сорняками.
– Вижу, – кивнула я.
И снова посмотрела на нее. У нее были светлые волосы и упрямый взгляд, а глаза как море перед грозой – темно-синие с легкой серой дымкой. От них невозможно было оторваться. Она тоже смотрела на меня и щеки ее розовели, словно нежная предрассветная заря.
– Раз ты так прекрасно разбираешься во всем, можешь прийти завтра, – сказала я. – Часов в десять утра тебя устроит?
– Конечно, – обрадовалась девочка. – Я приду завтра.
Она махнула мне рукой и побежала вниз по склону. Потом еще раз обернулась и прокричала:
– Меня зовут Мэгги.
Утром меня разбудило пение птиц и звяканье ведер. С непривычки, на новом месте я проспала до десяти часов, что было мне абсолютно не свойственно. Переживая о пропущенном рассвете, я вскочила на ноги и, накинув халат, вышла во двор. Моя вчерашняя гостья уже была в саду и самозабвенно поливала цветочную клумбу.
– Здравствуй, – сказала я, закутываясь в свой халат. – Ты давно пришла?
– Нет, полчаса назад, – ответила Мэгги. – Я не стала будить вас, а пошла сразу сюда.
– А в приюте знают, что ты у меня?
– Конечно, – Мэгги немного покраснела. – Я не могу без разрешения ходить, куда вздумается и поздно возвращаться. Поэтому в три я уйду.
– Ну ладно, – миролюбиво улыбнулась я, – заканчивай свою работу и приходи в дом, будем пить чай. Ты любишь кекс с тмином?
– Люблю, – ответила Мэгги.
Минут через двадцать, она показалась в дверях кухни и робко посмотрела на меня. Я накрыла на стол и ждала ее, неспешно потягивая горячий чай.
– Ты уже закончила? – спросила я и осеклась, поняв, что девочке просто захотелось посидеть со мной.
Мэгги опустила глаза и мотнула головой.
– Нет, – тихо ответила она, – но я обязательно закончу!
– Не переживай, – вовремя спохватившись, сказала я. – Сегодня можно просто отдохнуть и поболтать. Ты и так заработала свои деньги.
Услышав мои слова, она улыбнулась, и ее ресницы дрогнули, словно открылась тайная завеса ее души. Взгляд ее теперь выражал теплоту и нежность. И от этого взгляда мне тоже стало тепло и радостно. Мы просидели с ней за столом около часа, разговаривая на отвлеченные темы, а потом она засобиралась в приют.
– Сегодня моя помощь вам не нужна, – сказала она, вставая со стула, – а завтра я снова приду и помогу вам в доме.
Я дала ей деньги, намного больше, чем было положено за такую работу и, завернув в бумагу несколько кусочков кекса и конфеты, вручила ей сверток.
– До завтра, – сказала я.
– До завтра, – кивнула она и ушла.
Она приходила ко мне каждое утро, а потом с удовольствием садилась со мной за стол и мы разговаривали. В один из таких дней она меня спросила:
– Вы всегда будете здесь жить?
– Не знаю, – пожала я плечами. – Осенью хотела навестить своих родственников.
– А это далеко? – снова спросила она.
– Да, довольно далеко. А почему ты спрашиваешь?
– Просто интересно. Ведь вы же вернетесь обратно?
– Вернусь, конечно, только не знаю когда.
И это было правдой. Я любила осень в своем родном городе: тенистые аллеи, с просвечивающим сквозь золотую листву, ярким солнцем. Заросший осокой пруд, запах осенних костров и ясное бирюзовое небо. Все это я очень любила и скучала уже сейчас. Поэтому, я действительно не знала, когда вернусь.
– А мы тоже уезжаем, – с наигранной веселостью сказала она, – и тоже осенью.
– Куда?
– Еще не знаю. Нам сказали, что переедем и все, – она улыбнулась и продолжила: – надо будет оставить адрес для мамы.
Я удивилась, услышав эту фразу, но сделала вид, что все нормально.
– У тебя есть мама? – спросила я.
– Да, она живет недалеко и мы видимся с ней по праздникам. Она немного похожа на вас.
Теперь узнав о существовании матери, я пришла в ужас. Меня возмущала сама мысль, что кто-то спокойно может отдать своего ребенка в приют и видеться с ним только на праздники. Кем надо быть, чтобы не тосковать по этим глазам, по этой робкой улыбке? Меня переполняли чувства и эмоции, а с языка готовы были сорваться слова укора. Но я сдержала себя, чтобы не причинить боль этому доброму ребенку.
– Так значит, ты видишься с ней? – снова спросила я.
– Да, и она дарит мне подарки. Я тоже хочу подарить ей что-нибудь. Как вы думаете, это хорошая идея?
Я попыталась напрячь свое воображение, чтобы представить себе эту женщину, но не смогла. Ее образ расплывался в моем разгоряченном сознании и отказывался выстраиваться в четкую картинку. Я только видела устремленные на меня темно-синие глаза и думала, что они достались ей от матери.
– Замечательная идея, – ответила я, слегка охрипшим голосом. – А что ты хочешь ей подарить?
– Брошку в виде стрекозы, – ответила девочка.
– Отличный подарок, – сказала я, – но тебе же нужны деньги?
– У меня есть, – улыбнулась она, – я ведь не тратила те, которые вы мне платили за работу…
После этого разговора мы больше не возвращались к теме о ее матери. Мы разговаривали о разных пустяках и весело проводили время. Но лето подходило к концу. Я уже получила письмо от родителей и теперь собирала вещи, чтобы отправиться к ним в гости. Накануне перед моим отъездом, Мэгги снова пришла ко мне, чтобы попрощаться. Мы пили с ней чай на кухне и старательно делали вид, что нам совсем не грустно. Но мне было очень грустно. Сердце сжималось при виде растерянных и печальных глаз Мэгги, но мысль о том, что у нее все-таки есть родная мама, немного успокаивала меня.
– Ты пиши сюда, – сказала я, – и я буду тебе писать, как только узнаю твой новый адрес.
– Ладно, – кивнула Мэгги и снова замолчала.
Когда она ушла, я стала собираться в дорогу, чтобы утром успеть на первый поезд, отправляющийся с вокзала в миле от нашего поселка. Только мне не суждено было уехать этим поездом. Утром, наливая чай, я обнаружила у себя на столе маленькую, покрытую эмалью недорогую брошку в виде стрекозы, и расстроилась. Мэгги хотела подарить ее маме. Она так мечтала об этом, что мне не оставалось ничего другого, как пойти и отдать ей этот подарок.
Приют находился на окраине поселка в небольшом деревянном здании, стены которого были выкрашены голубой краской. Я зашла внутрь и сразу встретила одну из воспитательниц. Женщина приветливо мне улыбнулась и проводила в уютную комнату с диваном и низеньким столиком.
– Что вы хотели? – спросила она, усаживаясь вместе со мной.
– Мне нужно встретиться с Мэгги, – ответила я.
Женщина снова улыбнулась.
– Это к вам она ходила помогать по хозяйству?
– Да, ко мне. В последнюю нашу встречу она оставила у меня брошку. Я хотела ее вернуть.
– Хорошо, я передам ей. Что-нибудь еще?
Я вздохнула и покачала головой:
– Нет, больше ничего. Вы только проследите, чтобы она не потеряла ее снова. Ведь это подарок для матери.
– Для матери? – удивилась воспитательница.
– Она сказала, что у нее есть мать, с которой они видятся по праздникам.
– Ничего не понимаю, – женщина искренне смотрела на меня в полном недоумении. – У нее нет матери и никогда не было. Она сирота.
И тут я все поняла. Я вспомнила печаль в глазах этой милой девочки, слова, что я похожа на ее мать и подарок, оставленный у меня на столе, как часть ее души, как памятка о том, что она существует. Такие наивные признания в любви и нежности в надежде, что я пойму ее и заберу к себе. Теперь я все поняла и знала, что мне нужно делать. По правде говоря, я знала это с первой минуты, как увидела ее у своей калитки в скромном сером платье и стоптанных сандалиях.
Авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице.