Пиведжи Агасте

Твоя нога запинается об очередной обломок корня, торчащий из рыхловатой почвы, простирающейся под купами кустарника, застилающего сеткой ветвей всё обозримое пространство и сквозь море которых ветвей, чуть подёрнутых осенней желтизной, ты пробираешься, с трудом отыскивая звериную тропу по поройкам тех четвероногих, которые её протоптали.  

Ты пробираешься сквозь эти шероховатые розги, стегающие тебя по плечам и по загривку всякий раз, когда они упруго разгибаются, скользнув вдоль рук, перебрасываемых упреждающе на следующий отрезок пути плавания.  

Ты оставляешь следы подошв обуви на дне фисташковой равнины, уже навязшей тебе до глазной ряби под полуприкрытыми веками и, как пловец в океане, удерживаешь направление движения к виднеющемуся серовато-голубоватому хребту, который не становится явно ближе.  

Сейчас ты уже добиваешь последние, норовящие высохнуть на губах, капли влаги с мятным привкусом из чужой фляжки, подобранной тобой после того, как ты, с гудящей головой, но способный встать на ноги, очнулся около перевернувшегося обоза, придавленный его зерновым грузом, благодаря которому тебя и не заметили, не проткнули для верности копьём, сочтя за такой же мешок, как и те, что валялись поверх тебя.  

Может быть тебя выручил длинный тренч, присыпанный зерном и прикрывший твою голень, предательски высовывавшуюся из под свалившейся с телеги кучи мешков. Как тебя не заметили? Нападавшие спешили или кто-то их спугнул?  

У тебя не было времени на выяснение подробностей – магварский отряд ещё пылил невдалеке, уводя с собой неповреждённые при нападении телеги.  

Ты знаешь, что ты не можешь перемещаться по тракту, открытому для обозрения с расстояния в несколько миль и этот шуршащий кустарник под сухим небом даёт тебе шанс на спасение сегодня. И шанс на запуск механизма отмщения от воина гильдии охраны, который не смог защитить доверенный ему груз. Но месть – в будущем, а сегодня ты должен укрыться у подножия хребта, оставшись незамеченным для, как ты знаешь по опыту, уже высланных и рыщущих по округе верховых отрядов, не досчитавшихся отрезанных ушей с серьгами.  

Качнув замотанной в бурнус головой, ты опускаешь взгляд себе под ноги, на обутые в потерявший всякий приличный цвет сапоги, снятые тобой с остывающего тела караванщика, которого проколоть не преминули, пришедшиеся нежданно тебе по ноге.  

Свои сапоги ты вынужден был бросить проклятым степнякам – по ним слишком легко вынюхать твой след, ведущий в непроходимую для гваро холмистую низкорослую чащу, не более чем в два человеческих роста, но всё же скрывающую тебя от сторонних наблюдателей.  

Ты смотришь себе под ноги и видишь, что ты запнулся обо что-то, напоминающее произведение рук человеческих, а не порождение природы.  

Цвет этой вещи отличается от корней, поверхность её чёрная, как уголь, и она торчит из палёвой пыли под острым углом к земле. Палка ровная и притуплена на торце, без тыльника, но похоже, что скрывает в своём продолжении палаш. Клинок целиком скрыт под наросшими корнями ближайшего справа куста.  

Ты приседаешь над этой рукояткой, преклонив левое колено и всматриваясь в находку. Стряхиваешь с этой рукоятки пыль перчаткой и, стянув чехол перчатки с правой руки, ощупываешь тёплый материал кончиками пальцев, пытаясь сосредоточиться и уловить остаточные следы магии. Да, эта рукоять знакома с энергией, способной убить многих и причинить им боль.  

Ты прислушиваешься – кругом лишь шелест ветвей. Извлекаешь из поясных ножен кортик и принимаешься рыхлить землю вдоль захороненнего клинка. Оружие лишним не бывает.