Кровь деморугов.

Он сделал шаг назад. Еще один. Никто не просил его отойти, но он понимал, что сейчас лучшее, что он может делать — не вмешиваться. Это было странно, чувствовать внутри смесь беспомощности, злости и растерянности.  

Вокруг суетились десятки самых лучших лекарей, но в воздухе витала одна мысль: «Его сыну ничем нельзя помочь». А еще страх. Если врачеватели не смогут гарантировать полное восстановление юноши – их жизнь может так же внезапно оборваться, как и его.  

Слишком внезапно...  

Все было под контролем. Питрер двигался уверенно и слажено. В его глазах уже читалась победа. Его соперник — кто-то из фаворитов Аумаев, несомненно был силен, но не смог бы причинить ему больше вреда, чем отец Питрера во время последних тренировок.  

«Они хотят убить тебя, – предупреждал сына Джугвелс, – И если хочешь им помешать – стань сильнее. Или спрячься, как трус. И рано или поздно о тебе все забудут. »  

Конечно же, он бы не стал прятаться. Он же его сын. Его плоть и кровь.  

Кровь... В молодом воине было недостаточно отцовской крови, иначе бы лекари уже возвестили отца, что его сын будет жить. Несомненно, кровь Питрера обладала силой восстановления, но этого оказалось недостаточно. Вместо этого врачеватели носились, вокруг стола, будто пол под ними был раскаленным добела металлом. И хотя это было совсем не так, они верили, очень скоро это станет явью, если они не преуспеют.  

На столе, вокруг останков тела, было рассыпано множество кристаллов. Какие-то из них должны были пробудить сохранившиеся камни к регенерации. Но ничего не происходило. Кристаллы, не разрушившиеся после последней атаки, не выдавали никаких сигналов.  

Атака, выпад, импульс... они задали, будто яд, алгоритм разрушения всех камней внутри Питрера. Оказались пробиты все барьеры на пути к цели.  

Это не поддавалось объяснению. Барьеров, выстроенных Питрером, должно было оказаться достаточно, чтобы выдержать любой удар, на который вызвавшийся противник мог быть способным.  

«В первую очередь удели внимание своей защите, – учил Джугвелс сына, – у тебя не хватит сил преуспеть в атаке и защите одновременно. При достаточно проработанной защите, может хватить и одного удара. »  

И он учил его. Учил до треска костей. Да что там до теска! После последней тренировки Питреру пришлось восстанавливать оторванные ноги, – силовой барьер пришлось уменьшить в размерах и сконцентрировать защиту, достаточную, чтобы выдержать удар отца. Джугвелс вспомнил, как улыбался его сын, валяющийся в пыли, обломках каменного пола и разбросанных в разные стороны собственных порубленных конечностей. Он выдержал. И Джугвелс тоже улыбался. Они смотрели друг на друга, будто безумцы, сотворившие нечто, чего боялись остальные. Те, кто желал им настоящей, безвозвратной смерти.  

И им, их врагам, это почти удалось. Или все таки удалось окончательно?  

Нет. Это же его сын. А его сын не может умереть.  

«Почему не может? – предательски закрадывалась мысль, – Он, несомненно был силен, но он не был бессмертен. »  

Но от чьей руки? От чьих рук?  

Мысленно Джугвелс вновь и вновь прокручивал последнюю атаку. Атаку, разрушившую защиту, способную выдержать даже удар Джугвелса. Не самый сильный его удар, нет. Ему хватило тренировать сына, ограничиваясь уровнем смертного облика. Уровнем, до которого Питреру и его оппоненту в любом случае было далеко. Очень далеко.  

И все таки барьер не выдержал. Что это значит? Либо противник нашел алгоритм, игнорирующий защиту Питрера, либо он не тот, за кого себя выдает. Второй вариант исключался. Ведь Джугвелс лично присутствовал на зрительной трибуне и видел противника сына. Да, он был силен. Но недостаточно.  

Это случилось, когда бой должен был вот-вот завершиться. Оба соперника уже начали выдыхаться и, как и ожидалось, оппонент Питрера пошел ва-банк.  

«Ты поймешь, когда он приложит все свои силы на последний рывок, – предупреждал сына Джугвелс. – Если ты выдержишь, победа у тебя в руках».  

И все шло по плану. Фаворит Аумаев, молодой Деморуг, кружился вокруг соперника, но не мог причинить ему никакого вреда. Прошедший муштру отца, Питрер, казалось, был готов к любой внезапной атаке. Барьеры выстраивались из воздуха, словно всегда там находились, а главный – самый устойчивый (на случай, если какая-нибудь атака окажется пропущенной), покрывал всё тело Питрера призрачной простыней. Ставя барьеры, он выпускал небольшие заряды, проверяя качество защиты противника. Чтобы ее пробить, Питреру пришлось бы наносить по цели множество ударов, но тогда он мог пропустить атаку.  

Конечно, у него был план. Сами по себе барьеры были не только щитами. Приблизившись к ним означало попасть в смертельные сети стального паука.  

«Значит, пусть соперник носиться до тех пор, пока его скорость не станет достаточно низкой, чтобы Питрер мог заманить его в ловушку. »  

И вот она — последняя атака. В памяти Джугвелса все происходило, как на замедленной пленке. Теперь, заново пролистывая последние мгновения жизни сына, он видел ее, – искру, молнию, сверкающую змею, сформированную из тела соперника. Она словно забрала последние капли остаточной энергии, прежде, чем ринулась в сторону Питрера.  

Как и следовало ожидать, барьеры один за другим, будто красуясь (так оно и было, ведь Питрер ждал этого момента) вылетели вперед хищными щитами, желающими сожрать летящий к ним в пасть разряд.  

«Хватило бы одного, – мелькнуло тогда в голове Джугвелса. – Хватило бы одного хорошего щита».  

Но то, что произошло, заставило всех на трибуне замереть в оцепенении. Сам Джугвелс, как ему показалось, выпал из реальности. На его глазах один за другим, барьеры, ставить которые учил сына он лично, рассыпались, как стекло.  

За столкновением послышался грохот, словно под бешеным давлением лопнуло пространство. С треском порвался заминированный воздух. Волна пыли охватила поле трибун, но все видели, как пробился последний щит, а «змея», почти не меняя скорости, голодной пастью впилась в живот Питрера, минуя последнюю защиту.  

«Стой на ногах, – мысленно обращался Джугвелс к сыну. Он пока не отдавал себе отчета о том, что увидел и насколько серьезным оказалось повреждение, – Стой на ногах. Не падай. Стой. Стой на ногах».  

Питрер держался за живот, будто надеялся удержать хлынувшую кровь. На пыльную поверхность поля вместе с небольшими кусками плоти упало несколько кристаллов. Глаза Питрера были круглыми и потерянными. Он словно забыл, где находится.  

Его соперник, судя по вытянутому в момент лицу, сам не ожидал того, что произойдет. Деморуг шатался, ноги его почти не держали. Последняя атака действительно забрала все его силы, оставив, быть может, немного капель, не давая хозяину упасть без памяти. Он растерянно пялился в сторону Питрера, будто видел его в первый раз.  

Вспоминая, Джугвелс понял, насколько испуганным тогда был его сын. И дело было не в большой, глубокой и внезапно образовавшейся ране в районе живота. Яд, который с собой принесла «змея» уже начал расползаться по телу Питрера, вирусом распыляя на своем пути кристаллы в его теле.  

И самое ужасное — Джугвелс, стоя на трибуне, не знал этого. Он не мог себе представить, что пусть и наделенный немалой силой, но все же обычный, наметившийся в элиту воин, способен владеть такой силой.  

«Нет, не способен». Теперь Джугвелс был в этом уверен.  

Но в тот момент он только стоял, как и многие другие, толпящиеся на трибунах и мысленно уговаривал сына взять ситуацию под контроль. У него еще был шанс на победу.  

И конечно же, Питрер не мог разочаровать отца. Нет уж. То, что он был очень на него похож, – не только слова. Упрямство, воля к жизни, к победе, – это он унаследовал вместе с кровью.  

Пока яд расползался по его телу, Питрер уже успел принять боевую стойку. Одежда, заляпанная темно-красными кляксами, липла к телу, а сквозь скрипящие друг об друга зубы сочилась кровь.  

Взгляд стал собранным. И злобным. Нет, так просто он не отдаст эту победу. Решающую победу. Слишком много он пережил, слишком много на кону.  

«Выбрав путь, иди до конца, – говорил ему отец, – Никто за тебя не пройдет его. Главный твой враг — ты. Твоя слабость, твоя нерешительность, твои сомнения. »  

И он шел.  

Его соперник тоже опомнился, но было уже слишком поздно.  

Барьер выпущенный Питрером, под его звериный громогласный рев, – уже не такой стойкий, как прежние, – набросился на Деморуга живым капканом.  

Стоя у стола, наблюдая за лекарями, Джугвелс уже знал, каких невероятных усилий этот трюк стоил тому, кто ощущал на себе все прелести растекающегося по всему телу вируса. Вируса, наслать который обычный воин Деморугов был просто не в состоянии.  

В тот момент он лишь с некоторым облегчением наблюдал, как чаша весов пусть и неуверенно, но все же вновь склонялась в сторону его сына. Капкан теперь напоминал полотно, накрывшее Деморуга и не позволяющее выскользнуть из объятий, теперь душило и ломало кости.  

«Еще немного, – не сводил глаз Джугвелс. – Остался последний штрих. Давай же. »  

Еще стоявший на ногах Питрер пошатнулся. Рука его резко обвисла плетью, словно он потерял над ней всякую власть. Взгляд юноши снова стал испуганным.  

Джугвелс не мог понять, почему состояние его сына меняется так незакономерно. Да, он был ранен и ранен тяжело, но не смертельно. Регенерация уже должна была остановить кровь, а не тронутые кристаллы — прибегнуть к резервному источнику силы, чтобы дать возможность действовать дальше. Тогда почему у него отказала рука?  

Но дальше — больше. Сын Джугвелса упал. Нет, он еще был в сознании и если бы не оставшаяся в подчинении рука, он бы рухнул на спину. Но теперь он просто сидел, протянув неуклюже перед собой ноги, словно решил хорошенько отдохнуть. В глазах Питрера читалось, что времени осталось совсем немного. Его взгляд блуждал по трибуне, будто искал кого-то. Взгляд маленького потерявшегося мальчика.  

В какой-то момент он вернулся к Деморугу — фавориту Аумаев. Да, Аумаи Деморугов поставили на него, чем он любил прихвастнуть, но на стороне Питрера тоже был Аумай. И этот Аумай стоял, затерявшийся в многотысячной толпе зрителей, и продолжал наблюдать за сыном немигающим взглядом. В его голове уже не формировались отдельные предложения. Он осознавал. Осознавал, что происходит. Кончик мизинца прямо у основания ногтевого корня неприятно дернулся. И он все понял. Джугвелс наконец понял, какая зараза сидит в его сыне.  

За день до проведение финального поединка, Питрер находился в государстве Лурцзора, где господствовали Деморуги, – существа, в чьи ряды стремился пробиться полуэльв полутролль. Он жил под их покровительством долгое время и заслужил уважение среди воинов своего уровня. Участвовал в боях под знаменами Деморугов и проливал за них кровь. Но чтобы попасть в элитное подразделение Лурцзора, необходимо было принять участие в кровавом состязании.  

И в то утро его навестил отец. Со дня последней тренировки прошло всего несколько дней и Питрер был уверен, что увидит Джугвелса уже после поединка. Никто не предупредил его о том, что на территорию Деморугов без какой-либо весомой причины прибыл полутролль, житель Светлой Эрафии, чье появление обычно не сулило ничего хорошего.  

«Никто не знает, что я здесь, – признался Джугвелс. – И не должен узнать».  

Это смутило Питрера. Его отец никогда не стремился действовать скрытно. Тот поделился своим беспокойством относительно предстоящего поединка, но пока сам не понимал, что именно вызвало у него странную тревогу.  

«Ты чувствуешь, что я потерплю поражение? – серьезно насторожился Питрер. Он знал, с кем ему придется сразиться и был уверен в победе».  

Джугвелс покачал головой. Он чувствовал наступающую пустоту, что-то, что не в силах предотвратить. И после долгого разговора, было единогласно принято решение ничего не менять.  

«Есть вещи неподвластные мне, – предупредил Джугвелс, – И сейчас, когда Аумаи Деморугов снизошли до благословения поединков, мне нужно быть начеку. Если они что-то замышляют, я не смогу этого предвидеть. »  

«Их благословение — чистая формальность, – ответил Питрер, – Их не будет рядом во время проведения поединка. И они всегда держали нейтралитет к твоей персоне. Даже в свете последних событий».  

Но Джугвелс уже придумал план. Он коснулся своего мизинца и из него, напоминая крохотную каплю крови показался кристалл.  

«Он не сделает тебя сильнее, – отмахнулся Джугвелс от многозначительного и понимающего взгляда сына. Он взял Питрера за руку и проделал ту же манипуляцию. Всего через несколько мгновений их кристаллы поменялись местами. – Я буду видеть каждое движение с трибуны. Но с «этим» я буду «видеть», что происходит с твоими кристаллами».  

Тогда, сидя в пыли на поле боя, Питрер удерживался от падения на спину, напоминая эквилибриста и сжимал кулак, направленный в сторону оппонента. Это было неуверенное движение. Из всей руки действительно слушался его только мизинец, а точнее маленький камешек внутри него. Камешек, заставивший действовать уже последнюю, отказавшуюся руку. Именно этот мизинец, последний из всей пятерни, оказался неподвластен выпущенному в его тело вирусу. И именно он успел дать приказ барьеру выпустить внутрь себя полуметровые шипы.  

Тело Деморуга дернулось, застыло и обмякло.  

Об этой детали Джугвелс в первую очередь сказал ведущему лекарю. Вирус разрушил всё, до чего успел добраться. Распространился буквально по всему телу, стремясь разрушить даже самый мелкий камешек внутри его сына. Каждый, чертов, камень.  

Джугвелс сделал еще шаг назад от стола с останками, чувствуя, как понимание произошедшего накрывает его новой волной. Вирус не только разрушил кристаллы, до которых успел добраться. Он буквально уничтожил их код. Код, по которому их можно было бы их воссоздать. Как это возможно? Ведь код существует. В самой лаборатории Джугвелса хранилось с десяток камней, некогда вынутых из тела сына. В свое время они были восстановлены и теперь являлись чем-то вроде сувениров на память. Но в них оставался код. И они оказались бесполезными. Код уже не подходил для регенерации, для воссоздания соседних камней.  

Чьи руки убивали сына, чтобы сомкнуться в удушье на шее отца?  

То, что удалось «спасти» от тела, наполненном заразой, до чего не добрался яд, было точкой отчета для работы сотен квалифицированных лекарей.  

Он обещал им многое. Сейчас даже не вспомнит, что именно. От «золотых гор» до «мучительной смерти». Да. Если они не захотят вернуть к жизни его сына ведомые алчностью, то страх станет для них дополнительным стимулятором.  

Когда Джугвелс смотрел на суетливых врачевателей, перед глазами все равно было лицо сына, обращенное к нему.  

Когда Демогур был побежден и Питрер уже являлся носителем «короны победителя», а трибуны ревели от восторга и шока, глаза его сына все еще были наполнены ужасом. Он понимал, что с ним происходит. Понимал, что внутри него. Он искал взглядом отца. И нашел. И перед тем, как еще не зараженная голова слетела с его плеч, разум его наполнился благоговейным спокойствием.