Танцующий Лис

Вы знали, что душа тоже может засыпать? Да, да, именно засыпать. На какой-нибудь короткий срок, мгновение и, заполненная до краёв звёздными искрами, поддаётся сладкой дрёме. Она впадает в это состояние неожиданно, с изумлённым вздохом. Сон — это то, что свойственно и душе. Вы верите мне? Ох, как бы я обрадовалась, если бы верили! По этому случаю хочу поведать вам одну историю, которая, надеюсь, станет подтверждением моих слов...  

«Верьте в чудо, если хотите, чтобы оно поверило в вас».  

В золотистый и пасмурно-тяжёлый день октября на рынках, подобно разноцветным камням сахарных пирамид, мелькают небольшие лавки, искря своими сочными и красочными вывесками, так зовущими каждого прохожего к себе поближе. Кусочки тыквенного пирога манят своим запредельно-воздушным ароматом; сами тыквы разодеты в ярко-оранжевые, белые, белые в алую крапинку накидки и тёмно-коричневые шляпки, а маленькие твёрдые пупырышки на их "коже" всегда очень нравятся детям, поэтому по дороге домой они могут забыть обо всём на свете, рассматривая эти своеобразные украшения. На прилавках не хуже опавшей листвы горят кислые яблоки в пряной карамели. Безгранично волшебно это ощущение — сплетение кислого, бодрящего сока и такого сладкого слоя конфетного чуда. А говорить об этих маленьких, аккуратных ирисках в мешочках и вовсе не стоит. Они наполовину состоят из приближающегося праздника!  

Возможно, вы подумали, что я сейчас о Хэллоуине. Конечно же, многие готовятся и к нему, ведь даже за неделю до встречи с ним невозможно протиснуться к самому маленькому магазинчику, потому что толпы людей — порой они приходят из других городков или деревень — тоже стремятся туда попасть.  

19 октября — день веры в сказку, волшебство, а также день пришествия его на землю. Это малоизвестное торжество, которое отмечал один единственный крохотный городок под названием Фенплас. В предпраздничные дни на рынке бывали только его жители. Остальная половина ближайших мест просто о нём не знали, а если и знали, то вообще не считали поводом для празднования, имея об этом только какое-то смутное представление.  

Прорываясь сквозь тенистые ветви клёнов и дубов, скользя по прозрачным лужам, протискиваясь в каждую дверную щёлку, в эти места пришла легенда о Танцующем Лисе — лисе с пушистым хвостом, цвета ночного костра, с которого падали бардовые, зелёные, жёлтые — самые обычные — тонкие листья. Он приходил один раз в год, в минуты заката, заменяя его своим благородным ликом среди туч и мраморных гор.  

Не стану скрывать, многие жители городка с годами так же, как и многие другие, забывали об этой сказке. Она становилась для них всех не больше, чем легендой. Каждый в этот день хотел лишь одного — тёплой компании друзей и родных, радостного смеха и, расцветающих ярче, чем цветы летом, улыбок. Кто-то в гордом одиночестве мог почти незаметно скитаться по Фенпласу, вблизи солнечных магазинчиков, где всегда под вечер дня Лиса раздавались сласти. А после хотелось в самое тихое место — к гладкому холму прямо за городом, возвышавшемуся над ним громадным стражем покоя.  

— Сорен, подожди меня! — почти с надрывом кричала маленькая девочка, стараясь нагнать широкий и быстрый шаг своего брата. — Не уходи далеко!  

— Лучше вернись домой, иначе дедушка будет волноваться! — поджав губы, ответил ей он, не замедляясь ни на секунду. — Сегодня мне хочется побыть одному.  

Каждый год этот глупый, по его словам, праздник мальчик Сорен встречал вместе с дедушкой и маленькой сестрой Санной, которой в начале сентября исполнилось шесть лет. «Какой Лис? Да ещё и с расчудесным хвостом! Чушь! Этой истории сотни лет; превратили бы её уже в колыбельную, что ли? » — от этих мыслей ему хотелось сбежать куда-нибудь в лесную глушь, затаившись там до рассвета. «Двенадцать лет — не шесть, чтобы верить в подобное! »  

Обогнув чей-то жёлто-красный маленький забор, вольная душа вместе с самим Сореном поспешила на холм. У его подножья расстелился льняной ковёр из травы, которую на днях окропил своими слезами вздыхающий дождь. Пахло листьями, горящими концом дня, которые своими аккуратными пальчиками касались волос и очень тихо вплетались в них.  

— Сорен! — снова окликнула брата Санна, но тот не обернулся и даже ускорился. Бледно-голубым детским глазам очень хотелось наполниться слезами, ведь Сорен открыто игнорировал своё имя. Девочка шмыгнула носом и, покрепче вцепившись в подол своего серого платья, поспешила следом. «Я не буду плакать без причин! »  

Холм был высоким, да таким, что если поднять голову и взглянуть на облака, голова начинает кружиться от близости к ним. Протянешь руку — ветер схватится за неё, приглашая в дальнюю дорогу.  

— Если он и взаправду существует, то я буду ждать его здесь! — выкрикнул мальчик, падая в объятия подсохшей зелени.  

— А... если он не придёт? — почти со страхом спросила Санна, осторожно присевшая неподалёку. Сорен уже и забыл о том, как просил её остаться дома.  

— Значит, нет никакого Танцующего Лиса!  

— Откуда ты знаешь?  

— Сама увидишь, когда зайдёт солнце. Я ни разу его не видел, ты — тоже.  

Не желая больше спорить и отвечать брату на его колкости, Санна отвернулась и решила, что будет наблюдать за тучами, что еле заметно плыли по небу. А чтобы было удобней, она легла на ещё мягкую траву и искоса посмотрела на Сорена: он давно забыл, где находится, растянувшись и раскинув руки в стороны, и прикрыл веки. Смоляные ресницы спрятали хитрые зелёные глаза от редких потоков ветра.  

Вам когда-нибудь хотелось уснуть под чистым вечерним небом? Дождаться яркой луны, которая потом начнёт звать своих сестёр-звёзд? А если вернуться к концу утра, то можно разглядеть её на голубо-сером своде. Она — вечный спутник людской души. Так плавно, на носочках следует за каждым вашим шагом. Она боится потерять нас из виду, а мы... Мы просто знаем, что её тёплый взгляд надёжно прикрывает спину.  

Лишь с наступлением сумерек луна меняет свою ночную рубашку на изумительный, светящийся наряд. Луна в такое время — не просто небесное тело, а самый настоящий страж спящего небосклона.  

Сорен уснул не сразу. Сначала он очень долго и внимательно рассматривал всё, что попадалось на глаза: справа — крыши маленьких домов, старый фонтан на главной площади, что казался серым акварельным пятнышком; слева — простирающиеся вдаль невысокие холмы, еле видная дымка далёкого костра из соседнего города. А прямо над головой — переворачивающий очередную цветную страницу закат. Он был ещё бледным, но уже постепенно набирал в палитру всё больше насыщенных красок.  

«Смогу ли я так же, как этот зарождающийся тусклый цвет, который потом превратиться в настоящий закат, превратиться в человека? Дедушка всегда говорит, что людьми не рождаются, а становятся... Так, когда же я им стану? » — это были последние мысли юного ценителя перед тем, как тонкое одеяло забвения укрыло его с головой.  

Снов было много: каждый по-своему удивителен. Все они были полны скалистых гор, выложенных гладким камнем дорог, ветров, шуршащих на зелёной листве; но и ни в одном из них не было ничего. Много всего и в то же время ничего. Странно, ведь так? Это казалось необычным и мальчику, но в одном из них ему послышался шёпот. Сначала почти неуловимый, а позже — зов. Ведущий за собой через клубы тумана и строй деревьев, упрямо настигающий слух. Его кто-то звал по имени, протягивал невидимые руки и в итоге дозвался. Перед неожиданно проснувшимся Сореном возник испуганный взгляд сестры. Она легонько трясла его за плечо.  

— Ты хотела заплакать!  

— Нет! Совсем не хотела! — воскликнула Санна, нахмурив свои тонкие бровки, и поспешно начала тереть глаза.  

— Ты что делаешь?! Нельзя, не три! — подскочивший путешественник во снах принялся отнимать руки сестры от лица. — Больше так не делай! Они потом покраснеют и останутся такими навсегда!  

Испуганная Санна сначала вздрогнула, а потом опять нахмурилась:  

— С чего им краснеть? Я не плакала!  

— Почему тогда разбудила?  

— Уже поздно, Сорен, давай пойдём домой? — только сейчас мальчик заметил, что на землю давно спустился мрак, который не застал только их город, что горел под холмом миллионами разноцветных фонариков. Оглянувшись в другую строну, он немного испугался сплошной тьмы и даже слишком быстро отвернулся от неё.  

— Я же говорил, что его не существует... Пошли, Санна, — проговорил Сорен и, взяв в свою руку маленькую ладошку сестры, хотел направиться к спуску, но его с рвением дёрнули за рукав: — Ну что опять? — недовольный этой выходкой, он хотел уже разозлиться, но замершая на месте светловолосая фигурка удивила его.  

— Сорен, там было ушко, — дрожащим голосом почти прошептала Санна и прижалась к брату.  

— Что? Где? — опешил он, приглядевшись к небу. Стук сердца выдавал страх, но его глаза так ничего и не разглядели. Сжавшаяся девочка приоткрыла один глаз и почему-то медленно ослабила хватку:  

— Он здесь, — прошептала она. — Смотри, Сорен! — её воодушевлённый возглас и озарившая лицо улыбка на миг показались Сорену горящими ярче любой звезды. Он повернул голову в ту сторону, куда был направлен этот золотой луч радости и обмер: среди запутанных клубков туч промелькнул пушистый рыжий хвост. В этот же момент ему прямо на голову упало что-то лёгкое и немного мокрое — зелёно-багровый лист клёна.  

— Лис? — тихо прошептал он, сняв подарок с волос. И, поднимая очередной взгляд к небу, Сорен встретился с жёлто-коричневыми хитрыми глазами. Из-за туч показался длинный нос с чёрной бусинкой на конце. — Ты здесь...  

Сумасшедший, взорвавшийся в небе золотой пучиной, на детей обрушился ветер вперемешку с листвой. Сам небосвод озарился мимолётным блеском, из которого, как из тумана, шагнул долгожданный гость. Лапы, украшенные белоснежной "обувкой", разрезали застоявшуюся мглу и взметнули их обладателя высоко над землёй. Это был действительно тот самый, самый настоящий Танцующий Лис. Он быстро ступал по невидимой тропе из мерцающих звёзд, где каждая из них зажигалась надёжной свечой. Он вплетал в себя взгляды, заставляя растворятся в пушистой красе. После долгого сна в нём полыхала небывалая резвость, небывалая тяга к остаткам старины.  

Спохватившись и уйдя от забвения, мальчик перевёл взгляд на сестру, которая всё ещё в нём прибывала: по её бледным, до недавнего момента, щекам лились прозрачные, искрящиеся дорожки, в голубой радужке пятнами расплывались и соединялись заново тысячи цветов, которые никому ещё не удосужилось видеть.  

— В-видишь, он всё же... всё же есть! — пролепетала Санна, не опуская головы.  

— А ты всё же плачешь, — тихо засмеялся Сорен взамен на удивлённый взгляд сестры. Её тонкие губы задрожали, а брови снова изогнулись. — Да, теперь я верю: он, действительно, есть! — лучезарно улыбнулся мальчик, принимая в объятья безудержно плачущую сестру. Всё началось с одной искринки, а после он и сам счастливо заплакал.  

Плавно перебирая звёздами, по небу летело волшебство. Целый свет отражался в его зеркальных глазах, которые этой ночью впервые за столько лет блеснули слезой.