Шатенка

далёкий 199..  

…Женщину, которая проехала по мне «катком, » я встретил в двадцать три. Конечно, она не была первой, но все же последней. Той, которая потом становится единственной. Которая становится иконой, и ты ничего не можешь с этим поделать. Веру не потерять, религию не сменить.. Даже если скинешь её с пьедестала, расколов на черепки, сметёшь веником на совок осколки, спрячешь их от себя, в картонную коробку, в самом дальнем и пыльном углу чердака… Всё равно. Всё равно, в других женщинах, потом ищешь её. Заранее зная, что другой нет. Это банально, просто, и это так. Ни до, ни после, попытки других, не увенчались таким успехом как у неё. Мои, впрочем, тоже. Да и не могли, после неё, я уже не был прежним. Я стал обращённым и обречённым. И я разбил ей сердце. Она призналась мне, спустя годы. После того как его заштопала.. когда у неё не получилось склеить.  

Она была женой другого мужчины, у них была маленькая дочь. Я тоже был женат. Но нас ничто, не могло остановить…  

Я присел с ней рядом, на сиденье, и мы помчались, разрушая этим "катком" все, что было создано нами до этого…  

Мы работали с ней в одном здании. То здание, как и Союз Советских, тоже разваливалось. Помещения и новые арендаторы, требовали ремонта. Я и пара ребят, зарабатывали на этом какие-то деньги. Она перебирала, ваучеры, в кабинете, и частенько с коллегой-подругой, а иногда и одна, пряталась, покурить в коридор, точней в его ответвление, этакий аппендикс. Коридор в коридоре. В этом закутке, была дверь в захламлённую комнату, которая была бытовкой, и складом. В ней мы, переодевались и обедали. Там было всё, кроме свободного места..  

Рядом с дверью, была железная урна. Курить было уютно. В тепле, и никто не видит бездельников. Это была западня. Мы пересекались в течении дня, по несколько раз в том месте. Брошенный украдкой взгляд, вопрос-ответ, пара шуток, интерес, вызов в глазах. И вот, я штукатурю казённые откосы, в её маленьком офисе, по её согласию, и своей инициативе, до которых нет никому дела, особенно ей и мне, и вместо воздуха водород, но мы делаем вид, что это не так. Нужна только искра. И мы её придумали.. Через три дня, мы пили водку и шампанское, теплой компанией, двое надвое, за знакомство, и союз штукатуров и бухгалтеров, в не простое, для страны время. Их маленький отдел, и наша маленькая бригада. Двое надвое. Потом тет-а- тет. Я и она. В той комнате, где было все..  

Я вспоминаю, я до сих пор её вспоминаю… Её духи, и волосы на осеннем ветру. Мокрый асфальт, свет фонарей и наши шаги до её дома. С тех пор я стал той комнатой. После неё, во мне не осталось свободного места…  

…Капли в кристаллы. Вспыхнули, погасли. Осветили. Стало всё ясно. На миг. Я потерял мысль и забыл.. о чём она была.. Солнце ядерным реактором внутри, сушит и выжигает. Пить. «ть», звучит каплей. Одна. Две. Три. Дождь на подоконнике. Дробь. Я, наконец, проснулся. Серый день. Выпил воды из под крана. И отражение в зеркале произнесло не разжимая губ:  

— «Ну и рожа у тебя. Раньше ты был лучше. Что будешь делать? »..  

Это голос, который всегда и его не замечаешь. Он заботится обо мне. Когда он появился? Я умылся, еще попил воды и снова лёг. И голос продолжил:  

— Это был секс. Тысячу лет назад. Это был просто секс. Хороший трах. Трах-пере трах. Ты был нужен ей она, тебе. Вот и все брат. Вот и все... Что ты себе напридумывал? Она знала, что тебе надо. Она знала, что у тебя есть. Просто она умела давать и получать. Всё остальное придумали поэты. И всё это, пора забыть. Сделай, что ни будь. Включи телевизор, нырни в ванную, откисни, побрейся, наконец. Не будь бабой. Наведи порядок, выкинь пустые бутылки, а главное всё это, из головы. Надо держаться. Давай соберись, у тебя есть день и целая ночь. Завтра тебе на работу".  

Я послушался, собрал бутылки в пакет, вышел из дома. Поставил рядом с мусоркой. Здесь промышляли «пушнину» пара бичей. Оставил подарок. Может пригодится. Закурил, и понял, что пара джин- тоников, мне необходимы как микстура, и до завтра, выхлопа не останется...Был полдень, дождь всё еще лил. Я свернул за угол. Туда, где играло моё детство. И всё, кроме меня, и друзей, было на старом месте. Магазин, в цоколе.. Огромные буквы над козырьком ржавели словом «ГАСТРОНОМ». Мы бегали сюда, за мороженым. Велосипеды.. и разбитые коленки.  

Одну «батарейку», я решил выпить под козырьком прячась от дождя, с сигаретой. Я выпускал дым, и он смешивался с небом такого же цвета. Струйки дождя с козырька расступились будто занавес…  

…Её походка. Она красиво ставила ноги. Чем — то, похожее на то, как это делают балерины. Легкость и упругость. Чтоб ни на кого не наступить. Ни во что, не вляпаться. Никого не обидеть. Гимнастка с детства. Аккуратно, пятки вместе, носки врозь, средний шаг. Спина прямая… Встречайте, — сама красота спустилась на землю!..  

Темная шатенка, тонкая кость. Ноги, точёные лодыжки, карие глаза, жемчужная улыбка. Изящность, утонченность, вкус. Везде. В воздушном шарфике. В расстёгнутой пуговке. Колечке на пальцах, в жесте, нотке в голосе. Взгляде. Особенные глаза. Я всегда в них тонул. Целиком. Других для меня не было..  

За ушком, в волосах, она хранила секреты, и шёпот других мужчин. Подальше от меня, и других. Не отгаданные женские секреты. Девочка и зрелая женщина, сразу и вместе.. Я работяга, в заляпанной робе. Любая работа. Вагоны со «сникерсами» и шампунем. Мастерок, лопата, и куча грязи. Цемент, песок, и пачка «Примы» в кармане..  

Она тогда курила hi-late, две, три сигареты в день. Сигареты были, вместо визитных карточек... Иногда она просто приходила во двор, где мы строили гараж, и наблюдала издалека. Когда мы делали перекур, она подходила, мы курили вместе, в солнечных лучах, делая вид для всех, что просто знакомые..  

Мы встречались с полгода, где только могли, уединится. В любой комнате, которую можно было хоть как то закрыть. Сколько же прошло лет? В кого я превратился?..  

— А я тебе что говорю! — голос был уже в ванной вместе со мной. Я цедил вторую банку, полулежа в теплой воде. Но уже, не обращал на него внимания.  

Была уже зима, …и она, нашла нам квартиру для встреч, в дебрях гостинок. В основном там обитали пьяные моряки, ждущие рейса. Я сам жил в такой. Она выпросила ключи у родственницы, которая уезжала в другой город. Она была так счастлива… Жизнерадостности у неё всегда было больше чем у меня. Я любил её оптимистичность. Настоящую, детскую искреннюю. Этот свет в улыбке. Я любил даже молнию на её куртке, каждую пуговицу, каждый волосок, … Но в той квартире мы так и не оказались…  

Я добавил в ванную горячей воды. Вскоре, я лежал на кровати. Деть себя было некуда, и я проспал до вечера. Перевернулся на другой бок, и спал до утра. Ничего интересного со мной в тот день, не случилось. Впрочем, я как то уже привык…