Конец света

Конец света  

В своей балетной жизни я пережила две реставрации театров. А это несколько лет выброшенных из жизни. Почему выброшенных? Да потому что работа вроде и есть, но вялотекущая с большим количеством дискомфорта, репертуар сокращается до минимума, какие-то чужие театры, недовольные лишним соседством работники этих театров «когда вы уже уйдете? » – иными словами грусть и тоска. Первую реставрацию я прочувствовала во Львовском оперном театре. Вторую через много лет в Одесском. Львовскую я пережила проще, ибо была в то время можно сказать юной балериной, а в Одессе артистка я была уже зрелая, хотелось еще немного потанцевать, а тут на тебе ремонт. Театр действительно требовал починки, состояние его было на «единицу» и даже с минусом. Он просто разваливался. Вид парадного фойе был ужасающий, когда шел дождь, сверху по скульптурам текла вода. Облезлый вид не то, что удручал, страшил. Золотой театр пропадал. Я видела щель на галерке, в которую можно было засунуть руку. В ситуации дождя или тающего снега капало и на сцену. Театр надо было спасать. И когда начался весь этот ужас, а я имею ввиду ремонт закулисной части, мы еще работали в театре, хотя уже забивали сваи в фундамент, что-то рушили, стучали молотками и была бесконечная строительная пыль. Зрительную часть, правда, пока еще не развалили и спектакли шли. А осенью стало холодно, потому что отключили тепло. Большой балетный зал разобрали, и он долго стоял в полуразрушенном состоянии. Вся работа перенеслась в малый зал. В малом зале, как бы это точнее выразиться, была просто дыра на улицу. Небольшая, но дыра. Там что-то диагностировали, состояние стен или кто его там знает что, но вот пробили щель во внешний мир и все. Было очень дискомфортно. Занимались во всем теплом, шерстяном, а когда стало совсем холодно, в перчатках и шапках. Вот так при дыре и готовили новую программу для творческого вечера юбиляра. Назло обстоятельствам.  

Ну, это так сказать, вступление, прелюдия. А поведать хочу об одном нестандартном спектакле для интуристов, который случился в этот реставрационный период. Одесса город портовый, кораблей иностранных приплывает много, и всех приехавших посмотреть город, естественно, ведут в театр.  

В один из таких осенних вечеров, когда еще приплывали корабли, а зрительный зал не был развален перед полным закрытием театра и спектакли пока шли, в романтической «Шопениане» в середине Ноктюрна, то есть почти в самом начале спектакля вдруг погас свет во всем здании. Наступила ночь. Для нас это была не новость, но иностранцы из цивилизованной страны, мало того, в основном старушки и старички со своим комплектом сердечных заболеваний, выдержат ли они такое испытание? Мы пару мгновений еще двигались, но оркестр перестал играть, и мы поползли за кулисы. Темень была жуткая. Холод тоже жуткий. Стоя за кулисами, мы надеялись, что вот-вот включат свет. Полный зал иностранцев сидел молча, выжидая, что сейчас это случится, и они продолжат смотреть шедевр Фокина. Темное, молчаливое, уходящее вглубь пространство, наполненное людьми. И такое же темное пространство напротив, где как белые пятна молча появлялись и исчезали во тьме дрожащие тени. Стало тихо, испарились даже мысли.  

Но странная пауза затянулась. Теням с оголенными плечами стоять на холоде не было мочи, и рабочие сцены с фонарями стали потихоньку провожать нас в гримуборные, чтобы мы хоть что-то теплое на себя одели. В зале зрители дисциплинированно сидели. Как им уйти-то! Темень непроглядная. Мы тоже в гримуборных притаились. Прошло, наверное, полчаса, не меньше, для ожидания время невероятно длинное, и по трансляции стало слышно, что кто-то стонет. Это в зале начали тихонько петь. Сначала было мало голосов. Вскоре они стали петь дружным хором, чтобы не так страшно было сидеть в темноте. Зрители пели и пели одну песню за другой. Мы подтянулись из гримуборных и почти заслушались, не зная, о чем льется их песня. И тут произошла следующая мизансцена. Некоторым артистам наскучила эта ситуация и они устроили свой сюрприз. Мощный луч строительного фонаря направили из первой кулисы в противоположную сторону, а в этом луче появилась как привидение пара. Партнер пронес балерину через всю сцену. Его почти не было видно, он был в черном, поэтому было ощущение, что она летит как « сильфида» в белой магической пачке. Стройный хор голосов был нарушен их неожиданным появлением. По залу пронесся удивленный возглас. Потом видение полетело обратно. Зрители смеялись и хлопали. Еще раз! Обе стороны развлекались в темноте.  

И вдруг дали свет! Свет резко вернул к реальности, игры закончились. Но оказалось, что продолжать первый акт нет возможности, часть артистов кордебалета тоже пошутила и ушла домой, посетовав на такую мать ее жизнь и плюнув на большое искусство. Невероятно, но факт. «Шопениану» зрители не досмотрели. Поднялся занавес, для них на сцене уже была «Кармен-сюита». И говорят, они сильно возмущались, жаловались на администрацию театра. И то, правда, куда им пожилым немецким гражданам понять нашу безалаберность. А как же незабываемые ощущения? Они дорогого стоят. А возможность спеть в зале одного из самых красивых театров мира такой ордой? Трудно, к примеру, представить наших туристов, поющих в зале Гранд Опера. А сколько рассказов: «А вот мы однажды…» Радовались бы. А они жаловаться!