Взвейтесь кострами, синие ночи! Часть 1

Автомобильный салон «Российские росинанты», располагавшийся на юго-востоке столицы, специализировался на торговле бывшими в употреблении стальными мустангами локализованных в Российской Федерации заморских брендов. Дела у салона шли ни шатко ни валко, и потому его хозяин Джамшут Казыбеков пытался на всем экономить. Он экономил на освещении, поскольку овес, то бишь киловатт, нынче дорог, на рекламе, которой, в общем-то, и не было совсем, на персонале, большую часть которого составляли выходцы из средней Азии. Экономил владелец и на охране. ЧОП "Дубинкой в лоб" за систематическую неуплату давным-давно расторг с салоном договор, напоследок забрав за долги Деу Матиз, а с вневедомственной охраной договор Джамшут расторг сам, устав удовлетворять постоянные просьбы ментовского начальника выделить автомобиль то для свадьбы любимого племянника, то для транспортировки дальних родственников, приехавших с горного аула. Мало того, что автомобили должен быть заправить бензином сам Кызыбеков, так еще и стальные росинанты возвращались то заблеванными, облепленнными уже не шариками, а использованными презервативами, то, после горных гостей, – с багажником, наполненным навозом, среди которого однажды Джамшут обнаружил блеющего ягненка.  

Сейчас днем салон обходился вообще без охраны, а ночью функции пожарной, охраной сигнализации и секьюрити в одном лице исполнял сторож Трофимыч, работавший за "завтраки". Несколько раз он порывался было уйти, но каждый раз все-таки оставался до очередного последнего раза. К стоявшим в салоне словно невесты машинам потенциальные женихи, бывало, захаживали, но руку и сердце никто из них предлагать не спешил, всё больше норовя невест облапать, правда, обещая при этом очень скоро оформить отношения. Сегодня предложения невестам тоже никто не сделал, и потому все росинанты стояли на своих законных местах. Трофимыч, выслушав монотонный инструктаж хозяина, вяло отмахнулся:  

– Не учи ученого, – и начал вечерний обход. Все было, как всегда, только чем-то сильно пахло.  

– Весной! – решил Трофимыч и ошибся. На самом деле пахло совсем другой "Весной"- средством, которым уборщица Гюльчатай Нурсултовна в конце рабочего дня вымыла окна салона. Почему-то со времен Бомарше Фигаро трактуется исключительно как мужской образ. Автор призывает решительно искоренить это заблуждение! Гюльчатай ухитрялись быть слугой даже не двух, а, по меньшей мере, трех господ. Кроме работы в салоне, она трудилась в государственной корпорации «Российские пилорамы» и подрабатывала в торговом центре "Жизнь удалась", расположенном в Рублёво-Новорижском административном округе. Никто не знал, каким образом она успевала добираться между отдаленными местами работы, минуя чудище транспортного коллапса, не убоявшегося ни выделенных полос для общественного транспорта, ни драконовских штрафов за нарушение ПДД и лишь иногда пасующего перед рыцарями синей мигалки. Трофимыч утверждал, что швабра служит Гюльчатай как орудием производства, так и транспортным средством, и божился, что лично наблюдал летящую верхом на швабре Гюльчатай. Но пристрастие сторожа к плодово-выгодным напиткам являлось общеизвестным фактом, а поэтому его утверждения и божбу всерьез никто не принял.  

Когда внутри салона погасли светодиодные и галогеновые огни, завершив свой рабочий день, только начинавшийся у их наружных неоновых собратьев, сторож, которому "Весна" подобно профессору Плейшнеру уже изрядно вскружила голову, достал бутылку бормотухи, плавленый сырок и крякнув что-то типа "За Алекса-Матизика! " (любимым фильмом Трофимыча был "Последний бойскаут"), сделал большой глоток. В лучшие времена сторож гонял за бормотухой и сырком на Матизе, вызывая неизменное уважение продавщиц, и сильно горевал по своему конфискованному железному коню. Сырок оставался пока нетронутым: после первой Трофимыч никогда не закусывал. Впрочем, перерыв между первой и второй бывал у него небольшим, как и между второй и третьей, и скоро содержимое бутылки дурманом разливалось по жилам сторожа, который, дожевывая сырок, готовился ко сну. Естественно, спать ему по должностной инструкции не полагалось, но ночной директор полагал, что поскольку хозяин нарушает свои обязательства по выплате зарплаты, то и он, Трофимыч, имеет право покемарить часок-другой вместо того, чтобы денно и нощно, точнее только нощно, обходить дозором вверенные ему владения. До поры до времени все шло как обычно, однако, не успел сторож растянуться на продавленном диванчике, как до него донесся приглушенный гул голосов. Трофимыч насторожился и прислушался. В салоне кто-то разговаривал, причем не на повышенных тонах, а вполне мирным тоном. Охранник осторожно пополз в направлении источника шума. Каково же было его удивление, когда он, одолев по-пластунски около двадцати метров, услышал, что разговор вели машины! Впрочем, сторож был не из робкого десятка, в армии служил в разведроте, и никакая бормотуха не могла выбить с него внушения старшины:  

– Оказавшись незаметно в расположении врага, нужно незаметно выяснить его планы и съе... ся оттуда столь же незаметно, чтобы доложить об услышанном начальству!  

Повинуясь врожденному, точнее, вбитому в него кулаками старшины инстинкту, Трофимыч напряг свой слух.