Смена державы. Человек Войны

Тёмные улицы Санкт-Петербурга окутаны тайной, особенно ночью, считал Никифор. Он бродил ночами совсем один, вспоминая прошлое. Никто не знал, откуда он – со стороны типичный бродяга, одетый в потрёпанный военный камуфляж подразделения, схожий с волком одиночкой. В этот момент, когда Никифор спал на скамейке ночью, он услышал крики о помощи. Наш герой тут же вскочил и пошёл быстрыми шагами к той потасовке, откуда слышался шум и увидел неприятную картину, как трое молодых парней избивают одного парня. Девушка этого молодого человека звала на помощь – к ним привязалась шайка пьяных хулиганов. Не долго думая, Никифор подошёл и отшвырнул одного нападающего, как щенка, второго он взял за плечи и пригрозил оставить в покое молодых людей. Тут же Никифор получает удар бутылкой по голове сзади от третьего злоумышленника. Бедного парня девушки, которого избивали, уже никто не трогал – нападавшие переключилась на Никифора. Девушка стала вызывать полицию. Получив два удара по лицу от злоумышленников, Никифор интуитивно понял, что выпившую молодёжь нужно успокоить и берёт ситуацию "в свои руки". Поймав руку одного нападавшего, он ломает её, второго хмыря Никифор с лёгкостью хватает за шею и валит его на асфальт, но, не рассчитав сил, пробивает ему затылок об асфальт в кровь. Когда приехала полиция со "скорой помощью», пострадавшие наперебой рассказывали как этот человек спас их от нападения пьяной компании, как не побоялся прекратить этот беспредел. Двоих из нападавших пришлось госпитализировать, а третьему повезло, так как Никифор ещё в самом начале его отшвырнул в сторону и, тот успел скрыться с места происшествия. Наряд полиции всё понимал – Никифор помог пострадавшим, но им всё равно пришлось пригласить его в полицейский участок, потому что, к несчастью, тот урод, которому Никифор пробил затылок, впал в кому, было не ясно: выживет он вообще или нет, удар был очень сильный, к тому же он был единственный сын окружного прокурора Санкт- Петербурга и, естественно, у таких людей много связей. Наш герой был с очень не простой судьбой и при этом не собирался идти на поводу обстоятельствам.  

Паспорта у него не было, кроме военного билета и пару кое-каких документов, которые были не знакомы полицейским. «Хм.... Иванов Никифор Васильевич», – медленно произнёс майор полиции Благиных Вячеслав Юрьевич, просматривая военный билет Некифора в своём кабинете.  

–Знаете, а ведь патрульные и раньше спрашивали у вас документы и вечно у вас их собой не оказывалось. Кто вы и откуда? Что делаете в Санкт Петербурге?  

– Майор, там же всё написано откуда я, и.... я не хотел такого исхода, – ответил Иванов.  

– Ну да... село Стахановка, год вашего рождения 1938, верно?  

– Ну... да.  

– Что ну да!? – с удивлением воскликнул майор. А давайте почитаем дальше, Никифор Васильевич, нет желания?  

– Почитайте, почитайте…  

– Ветеран боевых действий, Ангола 1977 – 1979гг, Афганистан 1981 -1989гг, Нагорный Карабах 1991-1994 года на стороне Армении, вся чеченская война с 1994- 2005 г. Не слишком ли много войн на одного человека…хм. Вашими заслугами многочисленными можно бесконечно удивляться, тут есть чем гордиться, а дата вашего рождения… да вы даже не выглядите на все свои 92 года, вашу *ать, кто вы? С улыбкой задавал вопросы ему майор. Зачем вы сделали себе такой липовый военный билет? А про диверсионную школу я вообще молчу, которую вы окончили в 1958г, если верить вашему документу.  

– А почему бы и нет – документы правдивые, как и вся моя жизнь.  

А ведь действительно, Никифор внушал доверия, хотелось верить ему по многим причинам – его военный билет был ухожен, хоть был в очень старой обложке, но время его потрепало – абревиатура СССР были сильно потёртые. Никифор казался очень спокойным и вызывал доверие у людей, очевидно, что такому человеку нечего скрывать. При его росте 180 см и не крупного телосложения, русоволосый с сединой, выглядел на 36 лет. Довольно открытый взгляд на смуглом лице располагал к себе. Майор неожиданно убрал улыбку с лица и сказал:  

– Никифор Васильевич, я не знаю кому верить и чему, но база данных действительно подтверждает, что вы родились 28 ноября 1938 года, но, однако....добавил – где вообще ваш паспорт?  

– Его нет. Долго меня ещё тут будут задерживать?  

– Понимаете, не всё так просто, мы не можем вас так вот взять и отпустить. Вам приготовить пока чай?  

– Не откажусь..  

Через 20минут в полицейский участок прибыл тот главный прокурор города, отец пострадавшего Лешенко Алексей Владимирович. Поговорив с полковником полиции, было решено – Иванова взять под стражу. Спасало Никифора только одно – потерпевшие давали показания против банды мажоров, подробно описав происходящее событие в заявлении. Лешенко был в ярости, но это затрудняло упрятать бродягу за решётку.  

Девушка и её парень, студенты 1 курса факультета психологии, они навестили Никифора через 2 дня. Ребята пришли в отделении и особенно виноватым себя чувствовал парень девушки, считая себя виновником того, что Никифору пришлось здесь находиться уже 2 суток. Девушка, не раздумывая, сходу начала выражать признательность Никифору:  

– Мы так вам благодарны, вы спасли нас от этих отморозков и они получат по заслугам!  

Её молодой человек стоял рядом с серьёзным и удручающим видом... заговорил медленно:  

Обычно он не лез "за словом в карман", но эта необычная история для него была особенной. Этот человек спас ему жизнь и, переосмысливая всё произошедшее, он пытался оценивать ситуацию объективно.  

– Эти уроды... мне жаль, что вас до сих пор не выпустили. Сожалею, что у этого парня есть такая «крыша», приходиться только догадываться, как там всё схвачено. Окружной прокурор папаша этого негодяя.  

"Наш случай хотят описать в городской газете – сказала девушка – и, возможно, что скоро вас навестит репортёр. На самом деле, все нормальные люди встанут на вашу защиту... "  

Никифор только вздохнул и предпочёл промолчать... он понимал волнение и беспокойство этой молодой пары.  

Майор Благиных долго думал – что делать..? журналисты действительно заинтересовались этим происшествием, появились желающие взять интервью у Никифора.  

Майор вызывает Иванова к себе и говорит:  

– Так, Никифор Васильевич, я хочу вам помочь выбраться на свободу и вы должны понимать, что мы вам зла не желаем, не нужно думать, что все продажные. Я вызову для вас репортёра, расскажите ему всё, что с вами произошло и, главное, поведайте о себе всё, о том, как вы докатились до такой жизни… можно вкратце, на ваше усмотрение.  

Ближе к вечеру приехал репортёр, его привели в комнату свиданий, где его уже ждал Никифор, их оставили наедине.  

– Здравствуйте, меня зовут Андрей, вы готовы что то мне рассказать?  

– Постараюсь.  

– Вы знаете, а ваш поступок очень смелый, не каждый бы смог на такое пойти и то, что вас после этого задержал – крайне возмутительно, – сказал Андрей. Майор полиции Вячеслав Юрьевич сказал мне, что вы много где побывали, показав ваши документы, и я не поверил своим ушам, рассказу майора.  

Расскажите мне всё сначала: где вы родились, чем занимались, чтоб дойти до самой главной темы нашего разговора.  

– Вообще, я родился в 1893 году.  

– Что? Я не ослышался… в документах указано 1938 год!  

– Вы хотите, чтоб я рассказывал вам дальше?  

Андрей схватился за свой лоб и сказал:  

– Да, конечно продолжайте.  

– Как мне помнится, я родился в непонятной для меня семье. Отца я никогда не знал, мать работала санитаркой в больнице. Были две старшие сестры и бабушка, которая сидела с нами. Я часто болел и не мог ходить, был настоящей обузой для своей семьи. Мы жили как попало, всё это я помню очень смутно, время было такое же, как и сейчас – смутное…. Российская империя переживала не лучшие времена. Семью прокормить было нелегко. Как то мать с бабушкой отнесли меня в одно место, когда мне было вроде 11 лет, а может меньше. Там было много людей в белых халатах и я подумал, что это были врачи. Они что-то кололи мне постоянно, возможно лечили, плохо помниться, но я много спал в этом месте, а зимой бабушка оттуда забрала меня... – с трудом вспоминая, рассказывал Никифор.  

– Так стоп, стоп, – сказал Андрей. Я не совсем понимаю, что вы говорите, что конкретно с вами произошло? И почему родители вас туда привезли, может из-за вашей болезни?  

– Я не помню подробности, дело всё в этом, понимаете?  

Я не хочу додумывать и приукрашивать, говорю всё, как было примерно, хотя погодите... Вы, конечно, меня извините Андрей, но я был не готов к этому разговору и рассказу о себе, я давно об этом не задумывался. Вы первый, кому я рассказываю о своей жизни.  

– Ничего страшного, рассказывайте что помните.  

– В 49-м, когда я гостил у своей средней сестры, она рассказала мне тогда не много. Сестра поведала мне, что мать работала в больнице и поэтому владела информацией о том, что нужны были добровольцы для проведения опытов, экспериментов в области медицины, за это давали деньги. Можно только догадываться, что я стал этим подопытным кроликом. Ясно одно, что прошла операция удачно, иначе я бы с вами сейчас не разговаривал, меня бы уже давно не было на этом свете.  

Вскоре я начал ходить, потом бегать со сверстниками и очень быстро я почувствовал в себе большой прилив сил. До 17 лет мама водила меня туда на обследования, пока эту больницу не разгромили большевики, а потом была война и я ушёл в Красную армию, потомучто был за равенство в стране и тут началось моё военное начало.  

В 1921 году я прибыл на подкрепление к конной армии Будённова. Мы должны были наступать ближе к вечеру и пошли на штурм. Был сильный обстрел, что то заставляло меня идти под вражеские пули и я не боялся смерти. Была сильная уверенность, что пули не зацепят. Все с крикам шли на врага – выстрелы, взрывы…. шальные две пули попали мне в руку, но я не обратил на это внимание и решил поймать коня убитого будённовца, мне это легко удалось. Я стал отвлекать вражеский огонь на себя и буквально через несколько минут, меня ранило в грудь. Пуля задело правое лёгкое.  

–«Весьма, весьма…героически! – не удержался Андрей.  

В госпитали мне изъяли пулю. На моих глазах гибли и умирали люди, а меня как будто смерть обходила стороной. Через 3 дня я уже мог снова встать в стро, потому как все ранения для моего организма не были большим стрессом – он быстро излечивал все царапины и повреждения. Вскоре я познакомился с медсестрой, её звали Екатерина. После гражданской войны в 1926 году мы жили с ней в какой то деревне, точно название не помню, но тогда я занимался хозяйством и именно тогда у нас родилась дочка. Жили нормально, но в 1939г. Таня умерла.  

–Таня -эта ваша дочь? » спросил Андрей.  

– Да, совершенно верно – пневмония. В 41ом, как началась великая отечественная, я сразу добровольцем ушёл на войну.  

– А ваша жена, Екатерина, знала о вашем, так сказать уникальном здоровье или долгожительстве?  

– Ну, я ей рассказывал, что то подобное тому, что я вам говорил, но она не придавала этому большого значения. В 1942 г. когда я уже служил в партизанском отряде. Фашисты сожгли ту деревню и её жителей, где я жил с семьёй и у меня никого не осталось, кроме средней сестры.  

– Расскажите пожалуйста Никифор Васильевич, хоть не много, как вы воевали в этой войне.  

Ну, так вот в августе 41-ого я попал в 5 батальон. Шёл бой, мы отступали, потом шли на нас танки, нашу оборону прорвали, я чудом не попался в плен. Думаю, если бы попался, то обязательно потом сочли предателем. Я попал к партизанам… уже тогда, я понимал – что значит правильно вести бой – пригодился опыт гражданской войны.

– Никифор, почему то я вам верю. Похоже, что ваша история может стать сенсацией. Вы так всё это рассказываете без всякого пафоса, с душой…  

– Но, если так оно всё и было. Вы даже не были ранены на этой войне?  

– В 43г. меня сильно контузило при миномётном обстреле, но при этом я успел вынести с поля двух раненых.  

– Ясно, вы не хотите сделать перекур? Спросил Андрей.  

– Да почему бы и нет.  

За дверью Майор спрашивал Андрея о том, что говорил задержанный? Тот ему поведал суть разговора и удивил историей уникального случая.  

После перерыва Никифор продолжил свой рассказ.  

– После войны я много путешествовал, был в Прибалтике, подрабатывал то тут, то там, но вскоре постепенно начал понимать, что война – моё призвание. Нет, не в желании воевать, не любовь к войне меня толкала на действия, а только сражаясь, я чувствовал что живу, я мог этим что то доказать. В 1949 я приехал в Москву, где жила моя средняя сестра Софья, ей было тогда 68 лет, она была единственная из нас всех образованная, которая, можно сказать, хоть как то выбилась в люди. Она приехала в Москву в 1919 году учиться, вышла потом замуж. Она же меня и приютила у себя. Мы были сильно рады друг другу, я не видел её около 16 лет.  

У Софьи было 2 сына. Старшего, она потеряла на войне, младший Лёша не воевал, был инженером – конструктором. Вы представляете, я даже ни разу не видел своих племянников, усмехнулся Никифор. Софья восхитилась мной и моей молодой внешности, мне было примерно за 56 лет, а выглядел я на 32 года, так говорила она. Мы о многом общались, я рассказывал ей о том, чего я бы хотел от жизни дальше, так как сидеть на одном месте мне было невмоготу. Надо было двигаться дальше, это стало потребностью моего сердца, души и тела.  

Через некоторое время сестра познакомила меня со своим сыном Алексеем. Мужик был добрый, понимающий, у него была семья – он был любящий отец и муж. Перед знакомством со мной сестра рассказала ему всё обо мне. Это его не сильно удивило, так как тогда ещё много кто из мужиков мог пройти 2 войны и выжить в гражданскую и во вторую мировую. Единственное, что его поразило – это моя молодая внешность, она у меня почти не менялась.  

При первой встрече за чаем у сестры мы холодно поговорили, он спрашивал меня о том, как я отношусь к коммунистам. Я был странным для него, но всё конечно понимал и спокойно отвечал на его вопросы.  

– А как вы действительно относились к коммунистам?  

– Нормально относился, многие боролись за свои принципы и пытались их отстаивать, как это тогда делали представители советской власти и те, кто из народа их не соблюдал, сурово расплачивался.  

Через два дня Алексей снова пришёл к своей матери, только уже с женой. Вот тогда я с ним нормально поговорил. Он не был болтуном как многие и ничего про меня жене не рассказал, так как слухи обо мне потекли бы как дикий ручей, …не всем было тогда суметь понять истину вещей. У Алексея был друг детства, с которым они очень хорошо общались, были друзьями. По рассказу Алексея я сразу понял – человек он не простой, был капитаном диверсионной школы. Мухин Георгий Алексеевич, в 1941 году стал полковником контрразведки и в начале 1943 года руководил всеми военными засекреченными операциями – сначала против фашистов, после войны вёл борьбу против уголовных банд в стране, а с 1951 года даёт отчёты в кремле за все свои действия. Его можно было бы поставить на один уровень с героем сов. Союза маршалом Г. Жуковым. Алексей всё хотел ему про меня рассказать, но не решался, и только в 1953 году после смерти И. Сталина Алексей поговорил с ним. Спустя годы Алексей меня с ним познакомил. Мужик он был серьёзный, суровый, говорил всегда только по делу.  

Андрей, не удержавшись, спросил:  

«Никифор, а что значит, он поверил в историю про вас?  

– Вот не знаю, – ответил Иванов…похоже, что да, много он никогда не говорил и не вдавался в подробности. Тогда только создавалась под Москвой новая школа диверсантов для борьбы с преступностью, сейчас в наше время в подобных заведениях учат на «краповый берет» или повышают квалификацию спецназовцев.  

Летом 1954 года полковник Мухин сделал мне новые документы – паспорт с новой датой рождения 1938 года. Вручив, он сказал:  

– Васильевич, ты мужик мудрый и, для своего же блага будешь молчать о том, что было с тобой раньше. Запомни, только одно – ты нигде не воевал и не применял военных действий, ты обучаешься в секретной школе под моим руководством. Он поверил в меня, мы скрепили крепким рукопожатием нашу договорённость. У меня началась новая жизнь, судьба не дала мне зачахнуть, я стал учиться с первого сентября в той школе. Набор был не большой, всего 13 человек самых крепких парней. Мы вставали в 6 утра – зарядка, умывание, завтрак. За 2 года обучения я узнал многое, мне понравилось учиться, появились друзья...  

– Может, мы поговорим уже завтра? – предложил Никифор Андрею, всё-таки 2 часа ночи уже.  

– Да, вы правы, Никифор Васильевич, продолжим завтра днём? – Хорошо, меня устраивает, – утомлённо произнёс Никифор и его отвели в камеру.  

Возвращаясь домой, репортёр задумался об этом человеке, у которого были за плечами две войны, они напросто вычеркнуты из его жизни, лишь для того, что бы жить и развиваться дальше, ведь беднягу даже никто с 9 мая ни разу не поздравил как ветерана, наверно всё именно так. Да, Никифор правильно сказал, прокручивая у себя в голове его слова, что нужно бороться за свою цель и двигаться дальше.